Сцинка

Зоя Ясина, 2021

Песчаная Сцинка – наёмница, состоит в гильдии Убийц, чтит Закон. Она получает заказ, из-за которого теперь и её саму кто-то пытается убить. От заказа Сцинка не отказывается, в процессе встречается с несколькими мужчинами, вспоминает детство, размышляет о призраках прошлого, думает о мести за свои мытарства. Сопровождает Сцинку подруга: мадам Делавинь, хозяйка публичного дома. «Сцинка» – о непростой судьбе женщины, живущей в песках. Автор предупреждает: роман не является лёгким чтением.

Глава 2. Публичный дом Мадам Делавинь

Алиша отметила, что идут они в более благополучную часть города. С дороги, ведущей к дому смотрителя, они, правда, свернули, уйдя на одну из теневых улиц. Но это всё ещё вполне приличное место. Вскоре впереди замаячил чей-то особняк.

— Только не говори, Лука, что это и есть новый дом Мадам, — Алиша покачала головой. Дом впечатлял.

— Так и есть, дорогая, новый дом Мадам Делавинь к твоим услугам! — Сцинку схватили под руку.

Нет, Алишу нельзя застать врасплох. Она слышала знакомые шаги и уловила запах духов. Духи, впрочем, стали насыщенней — Мадам Делавинь теперь не скупится на парфюм?

— Мадам, — коротко кивнула Алиша.

— Уважаемая Сцинка, — на тот же манер, впрочем, шутливо полуприсев, ответила Мадам. — Надеюсь, вы заглянете ко мне?

— Как раз к вам направляюсь.

— Устали с дороги?

Сцинка не ответила, мадам Делавинь продолжила щебетать.

— Разве что немного, правда? Вид у вас…

Сцинка посмотрела раздражённо. Мадам проигнорировала.

— Вид у вас уставший, но я знаю, как…

— Для меня найдётся комната?

— Сцинка, — Мадам перешла на шёпот, — я теперь в несколько ином статусе, но, прошу, зайди в дом и… — она оглянулась на проходящих мимо людей. — Уважаемая Сцинка не откажется зайти и выпить вместе с Мадам?

Сцинка вздохнула, едва покачав головой. Руку Мадам она не сбросила, и они так и зашли в особняк. Чопорно, вдвоём, через парадный вход.

Оказавшись внутри, Мадам Делавинь освободилась, развернулась к Сцинке и с воплем бросилась к ней на шею.

— Алиша! Как я рада, что ты пришла! Неужели ты думала, что я когда-нибудь откажу тебе! В моём доме ты всегда желанный гость.

Сцинка, попыталась разомкнуть её руки, но вскоре сдалась, похлопав подругу по затянутой в корсет спине.

— Лавиния, ты меня задушишь.

— Я так рада тебе, что, пожалуй, и задушу, — Мадам Делавинь, наконец, её отпустила. — Какими судьбами, Алиша? Тебя так давно не было, что я уж начала думать о самом худшем.

— С чего бы? — невзначай поинтересовалась Сцинка.

— Времена неспокойные, — пожала плечами Мадам. — Да что мы стоим у входа! — она развернулась. — Девочки! Эй! Живо сюда! Проводите Сцинку в мою комнату, — она опять покосилась на Алишу, — и, знаете что, подготовьте ка ванную!

— Нет, уволь, — Алиша отмахнулась, проходя вглубь дома. — Я уже мылась.

— Это когда же? — вздёрнула брови Мадам.

— Пару дней назад.

— Алиша, у нас теперь сколько хочешь мыла, а ещё — водопровод! — Лавиния не могла сдержать своего ликования. — У нас здесь всё есть — отдельная ванная комната, отдельная прачечная…

— Нет, — перебила Алиша.

Ванная, отдельная, но всё равно одна на всех, в доме Мадам всегда была. Воду, конечно, грели сами. И мылом никто не пользовался. Алиша помнит эту ванную. Две, три бадьи, стоящие рядком. Рядом несколько больших лоханей. И, естественно, скорчившиеся над этими лоханями женщины, вымывающие из себя последствия своей работы.

Алиша должна быть одна, она не хочет видеть никого рядом. Да и…

— И чистого белья нет.

— У меня есть сколько хочешь! Я тебе принесу!

— Ваше мне не подходит.

Бельё шлюхи — тонкое, кружевное, открытое — плохо носится под одеждой. Алиша как-то пробовала. Только больше стёрла кожу.

— Ну хорошо, проходи в мою комнату и отдыхай пока, — Лавиния только хотела что-то добавить, но её перебили криком «Мадам, а что делать с…», и она упорхнула, доверив Алишу своей девушке.

Сцинку проводили в большую комнату наверху. Принесли вино и табак. «Должно быть как клиенту» — подумалось Сцинке. Она бы предпочла горячий ужин. Сказала об этом девушке. Та кивнув, выпорхнула. Наверное, побежит свериться с Мадам.

Мадам Делавинь… — Алиша усмехнулась, погружаясь в воспоминания. Лавиния сама придумала себе такое имя. Когда они с Алишей познакомились, Мадам была простой хозяйкой одного гадюшника с дешевыми девками. В общем-то, Лавиния и сама была дешевой шлюхой. И как-то ей пришлось обратиться к Сцинке.

2.2 Лавиния

Сцинка тогда снимала дешёвую конуру на окраине города. У неё были деньги и на кров побогаче. Но к чему баловать себя удобствами? Да и ближе к городской стене. Алиша знает входы и выходы. Всегда лучше быть начеку.

Было раннее утро. Солнце встало, как и Сцинка. Она уже успела сделать все утренние упражнения, проверила взятое с собой оружие, наточила подтупившиеся ножи.

Осталось решить вопрос с завтраком. Можно по-человечески поесть горячей еды у трактирщика. Можно докупить провизии и уходить, перекусив по дороге.

Сцинка никак не могла решить, хочет ли она пересекаться с кем-нибудь. Она уже получила заказ, и ей нужно нагнать уходящий караван. Значит, стоит выдвигаться.

Лошадь ей не нужна. Хотя, если б дело не требовало отлагательств, Алиша взяла бы лошадь. Караван же двигался неспешно. Сцинка успеет нагнать и пешком. Тем более, ей известны тайные тропы.

Так всё же, зайти к трактирщику, или нет? Никаких более важных мыслей у Алиши не было. Как вдруг в её комнату ворвалась какая-то девушка.

Её шаги Сцинка услышала задолго до того, как открылась входная дверь. Сцинка сообразила, что это женщина. И что, скорее всего, не убийца. Но на всякий случай поправила револьвер под накинутой безрукавкой и заложила за пазуху руку.

— Ты Сцинка? Помоги! — девушка ввалилась в комнату, зажимая руками подол потасканного платья. В общем, потасканность определяла весь её образ. Взлохмаченные, кое-как прибранные волосы. Слишком открытый для приличной девушки лиф платья, стоптанные башмаки. По лицу, разукрашенному фингалами, можно было догадаться, зачем она пожаловала.

— Шлюха? — поинтересовалась Сцинка. — Если нужно наказать клиента, лучше поищи дружка, который за тебя заступится.

— Ты мне нужна. Я заплачу.

— Не найдётся готовый заступиться бесплатно, лучше заплати ему, — не обращая внимания, продолжила Сцинка.

Её внимание привлёк шум с улицы. Кто-то бежал в сторону трактира, над которым Сцинка сняла комнату, выкрикивая ругательства. В коридоре вскоре тоже заслышались шаги.

— Я заплачу! — девушка вывернула на стол подол платья, и оттуда, глухо стуча по необтёсанному дереву, посыпались мелкие монеты. — Здесь всё! Твоя стандартная оплата, я узнавала! Можешь пересчитать, только быстрее!

— Нужно убить? — буднично поинтересовалась Сцинка, прикидывая, сколько на столе денег. Похоже, девушка действительно собрала нужную сумму. — Кого?

— Патрика, сукина сына! — выкрикнула девушка. — Быстрее, Сцинка. Он бежит за мной.

В этот момент в открытую дверь ввалился крупный мужчина. Сцинка не стала прикидывать, сколько ему лет. Это было ни к чему, единственное, что её волновало:

— Ты Патрик?

— Сцинка? — удивился мужчина. — Ты что здесь делаешь с этой шлюхой? А впрочем, — он махнул рукой, рванув в сторону отступающей к стенке девушке.

— Добегалась, коза? Я тебя должен по всему городу искать?

— Это он, Патрик, он! — завизжала девушка. Алиша кивнула и выстрелила. Патрик упал. Он так и не успел добраться до девушки и рухнул к её ногам, схватившись за грязные юбки. Кажется, он что-то прошептал. Имя этой девушки? Лавинья? Кажется, Лавинья.

Девушка какое-то время стояла, округлив глаза. Свои юбки ей пришлось выдернуть из-под свалившегося тела. Но, кажется, поразило её что-то другое.

— И что, всё?

Сцинка вдруг сообразила, что этот вопрос девушка задала ей.

— Ну, он точно мёртв. Мертвее некуда, — Сцинка была довольна, что не пришлось тратить больше одного патрона. Впрочем, можно было обойтись и ножом. Но очень уж хотелось проверить новый револьвер.

— Мёртв! Умер за секунду, собака! — девушка пнула валяющийся на полу труп. — Патрик, собака! — она повернулась к Сцинке, начала внимательно следить, как та ссыпает в мешок деньги.

— Паф! И всё! Ты еле пальцем двинула, и такие деньжищи! — наконец, выдохнула она.

— Лавинья, да? — поинтересовалась Сцинка, скидывая со стола последние монеты. — Если ты передумала, это твоя проблема. Воскресить его я не смогу.

— Да я весь вечер, всю ночь и всё утро стояла раком, прости меня господи! — девушка внезапно перекрестилась, но не особо ревностно, — обслужила полквартала. Ног не чую, и чего между ними,тоже! Как это? Паф! Миг какой-то! Я даже не моргнула!

— Ты получила, что хотела. За это нужно платить, — Алиша выглянула в окно. — А теперь прощай. Мне пора, — она на секунду задумалась. Всё остальное — не её дело. Но Алиша всё же спросила.

— А толпа под окном — это не за тобой?

2.3 Обещание

— Ох, святые угодники! — Лавиния зажала грязным подолом рот. — Это брат Патрика и его дружки. Выследили меня, ублюдки.

— Ну, на твоём месте я бы поспешила убраться куда подальше. Лучше прямо сейчас, — Алиша закончила собирать свои вещи, закинула мешок за плечи и направилась к выходу. Лавиния последовала за ней.

Внизу, на лестнице, уже шумели. Сцинку знают в лицо, вряд ли у неё будут проблемы. Она, в конце концов, запугает одного, двух и прорвётся. Вот только бы эта Лавинья не вилась следом.

— Иди в трактир. Может, там есть люди. Заступятся.

— Где это видано, чтобы заступились за шлюху? Да я уже не успею в трактир. Слышишь же? Они близко, — и вдруг Лавинья упала Сцинке в ноги, зацепившись за её ботинок.

— Миленькая, родненькая, не бросай. Или ты не знаешь, как тяжело девушке держать своё дело?

— У тебя есть дело? — удивилась Сцинка. Шаги приближались, она уже достала нож.

— Думаешь, я обычная шлюха? У меня свои девки и свой дом!

— А Патрик?

— Хотел забрать.

— Помогал тебе?

— Я и отрабатывала за эту помощь! — девушка рассердилась. Сцинка подумала, что это довольно смешно: рычать и сердиться, когда обнимаешь чей-то ботинок. В коридоре показались люди.

— Вот она! Лавинья!

— А кто с ней? Подружка?

Один из них, бывший, видимо, за главного, скомандовал:

— Тащите обеих.

Не узнали. И так тоже бывает. Ну, что же, значит, Сцинке придётся защищать свою жизнь. А вот что будет с девушкой — за это Сцинка ответственности не несёт.

— Миленькая. Теплый кров, чистый угол, ужин — всегда, пока я жива! Даже если тебе некуда будет идти, в доме Лавиньи тебе всегда будут рады! Миленькая!

Алиша не была уверена, что этот дом существует. С другой стороны, такая бойкая девка могла получить его в наследство от какой-нибудь Мадам. Или от родной матери.

Трое. Можно расстрелять, пока не подошли. Да вот только не много ли шума. И патроны жалко.

— От ноги отцепись. Мешаешь, — Сцинка оттолкнула девушку. Та послушно отползла.

Сцинка не знала нападавших. Да и убивать не хотела. Но если она примет плату Лавиньи, значит, должна убить. Таков Закон. У девушки, наверное, на какое-то время больше не будет проблем. Значит, Алиша сможет надеяться на тёплый угол, когда вернётся?

— Отказываюсь, — прошипела Сцинка, достав нож. — Три жизни за угол в твоей конуре? Выбирайся, как можешь. Твоё счастье — чтобы выйти, мне придётся помочь.

Сцинка не будет драться. Один на один ещё есть шанс. Но их больше, они сообща. Нельзя драться.

Она метнула нож. В первого подбежавшего. Попала в плечо. Не убила, но остановила. И пока тот соображал, воткнула в шею второй ножик. Вытащила оба ножа из начавшего падать тела. Один из оставшихся в коридоре испугался, начал отступать назад. Второй, рассвирепев, бросился на Сцинку.

Времени встретить ей не хватило. Её смяли, ударили, проволокли головой по стенке. Лавинья бросилась помочь. Прыгнула кошкой, её отбросили. Сильно, разбили лицо. Алиша соскользнула вниз, достала револьвер. Выстрелила в упор в напавшего, во внутреннюю часть бедра. Когда тело мужчины осело, ещё раз, в голову. Её придавило трупом. Не имея возможности отдышаться, она извернулась, вылезла. Лавинья смотрела расширенными от шока глазами. Алиша извозилась в крови. Промокла напрочь. Разозлилась. Кто-то бы мог обойтись мордобоем. Но она слабее. Ей пришлось действовать наверняка.

— Всё ещё считаешь, что я слишком много беру за работу? — Алиша подобрала свой мешок, морщась от боли, зашагала к выходу. — Их было трое. Брат Патрика — третий?

— Да, это он убежал… Трусливая скотина. — Лавинья поднялась, пошатываясь, поплелась за Алишей.

— Сцинка… ты не представляешь… я…

— Проблем с ним не будет?

— Не знаю, правда… Без брата он… так, ничто.

— Что так говоришь, ранена? — опять же буднично поинтересовалась Сцинка.

— Ерунда, я привыкла, — Лавинья попыталась вытереть разбитое лицо. — Это заживёт. Не впервой.

Как вдруг она замерла. С улицы раздался крик. Кричал ребёнок. “Ещё не легче” — подумалось Алише, а Лавинья завизжала.

— Сцинка, там мой сын.

На выходе, у дверей трактира, ждал тот, сбежавший, брат Патрика. Он держал рядом мальчишку. На привязи. Петля на шее, другой конец бечёвки намотан на руку.

“За что мне это всё?” — Алиша, морщась, вышагнула на свет и развернулась в сторону дороги. Это её не касается. Здоровяк не будет нападать, он ждёт Лавинью. А там пусть сами договариваются. Она сделала то, за что ей заплатили. И сделала лишнего. Но тут пришлось — защищала свою жизнь. Как ни крути, Закон она не нарушила. А сейчас надо быстрее уйти.

Выскочившая на порог Лавинья прокричала ей в спину.

— Всё, что хочешь: жизнь моя, преданность до гроба. Век буду служить, не пискну. Спаси Марка.

— Кому нужна твоя жизнь, шлюха? — брат Патрика говорил ещё что-то, Алиша не расслышала. Она уже шла по дороге к городской стене.

— Не тронь Марка! — услышала она визг Лавиньи, перемежающийся детскими воплями. Оглянулась. Лавинья валялась в пыли, вцепившись в стягивающуюся на шее мальчишки петлю. Она так и верещала своё “не трожь”, мальчишка, лет трёх-четырёх, не больше, уже не плакал. Брат Патрика пинал шлюху ногами.

“Чтоб тебя зажарили и съели черти” — подумала Алиша, сама не зная, про себя, или про верещащую шлюху. Прикинула расстояние — отошла уже далеко. Пришлось вернуться. На ходу достала револьвер. Выстрелила. Попала, конечно же, сразу. Хватило бы и первого выстрела. Но Алише захотелось свалить брательника Патрика на землю. Так что добавила ещё.

Подошла, пнула труп, перекатив лицом вверх. Осмотрела свою работу. Осталась довольна. Наклонилась, помогла Лавинье, которая делала только хуже, затягивая верёвку, снять с шеи ребенка удавку. Спросила:

— Живой?

Мальчишка не ответил, захрипел и закашлялся. Но нормальный цвет лица постепенно вернулся. Жить будет. А если после этого поменьше будет горланить, так его матери же и лучше.

Алиша поднялась, оставив Лавинью обнимать сына, собралась было уйти. В голове крутилось — нарушила Закон или нет? Нарушила. Убила сама, теперь это убийство на её совести. Если Патрик и брат его, имени которого Алиша так и не узнала — добропорядочные граждане, то за первое убийство будет нести наказание шлюха, а вот за второе спросят с Алиши.

— Твоя я раба до гроба, Сцинка. Такая моя плата! — Лавинья на коленях подползла к ней, схватила за ногу, ткнулась лбом в окровавленную штанину.

— Да отцепись ты, шлюха, — Сцинка её отпихнула.

— Что же, деньги ты от меня взяла, а мою вечную преданность не принимаешь? — Лавинья, всё ещё стоя на коленях, опять начала огрызаться. — Хочешь или нет, а за жизнь сына я тебе должна. Век буду служить, за то что сына моего спасла и убила Прискуса.

Вот и имя нашлось. Значит, Патрик и Прискус. Ещё в коридоре двое, менее трусливые, чем братья. Но за них с неё не спросят. Алиша почувствовала лазейку.

— Считай, что я передумала, и в качестве платы за второго решила принять от тебя чистый угол и тёплый ужин. Сдержи обещание. Угол мне понадобится, когда вернусь, — и Сцинка ушла. В спину ей ещё долго летели какие-то вопли благодарности и клятвы. Лавинья сдержала слово. Чуть ли не ждала Сцинку у городской стены. А когда не дождалась — разузнала, где она, переманила к себе. От городских властей хитрая шлюха откупилась. Как и чем? Сцинку не волновало. Ужин у шлюхи был скудным, хоть та и обещала греть еду чуть ли не своим телом, чтобы сдержать обещание, комната — грязной. Мыться в шлюшачьем гадюшнике Сцинка тогда побрезговала, хотя и когда Лавинья обосновалась в более приличном доме, Сцинка не рада была, что на тот раз согласилась.

Так они познакомились, а подругами стали много позже.

2.4 одолжение

— Ты что, спишь, подруга?

Сцинка открыла глаза. Лавинья нависла над ней, рассматривая.

— А это что у тебя? Поцарапал кто?

— Отстань, — Сцинка оттолкнула Мадам, но сама не двинулась с места. Принесли ужин.

— Ты для убийцы как-то слишком беззаботно спишь, — Лавиния схватила с её тарелки кусок курицы и кинула в рот.

— Если бы меня пришли убивать, я бы поняла. А топот твоих девок я и через сон хорошо различаю, — Алиша пододвинула тарелку поближе к себе и принялась есть, ударив по руке Лавинью, потянувшуюся ещё за одним куском.

— Ты, Алиша, совсем как животное. Вилка же есть, — проконючила Лавинья, делая вид, что обижается.

— А сама? — Алиша отправила в рот очередной кусок мяса.

— Так откуда царапины? Неужто тебя какая женщина так исполосовала?

— Какая ещё женщина? Это тебе надо бояться, что обиженные жены придут твои лохмы выдирать.

— Я, может, и грешу с их муженьками (а правильнее — они со мной) но на тот свет их не отправляю.

— Ну… — Алиша поковыряла в зубах, — кого-то я делаю вполне состоятельными вдовами. Удивлена, что не приходят ко мне с благодарностями.

— Так ты сама себя? — предположила Лавиния, устав от пикировки. — Или это какая-то хворь пустынная?

— Про Смотрителя лучше расскажи, — в свою очередь переменила тему Алиша. — С чего это ты в особняк перебралась.

— Приглянулась, — подбоченилась подруга.

— Со всем своим шлюшачьим выводком?

— Ты, Алиша, злая. Поэтому у тебя мужчины нет.

— У тебя есть?

— Может, и есть, — Лавиния довольно ухмыльнулась. Наверняка не про Смотрителя подумала.

— Твоё дело, значит, городовому нашему приглянулось?

— Может, дело, может, тело… — Лавиния уселась во второе кресло, придвинула столик, устроила на нем ноги. — И мне спокойнее, и защита, и в деньгах не потеряла.

— Место поприличнее. Джентльмены косяками пошли?

— Какое косяками? Поменьше, чем раньше было. Ты, что ли, всех мужчин перебила?

Алиша промолчала. Лавиния продолжила.

— Лучше бы на их жён переключилась. Тогда б, может, клиент побойчее пошёл.

— Жён никто не заказывает. Не мешают они никому, — Алиша посмотрела на подругу. — Да кому я объясняю.

— Мне объяснять не надо, у Смотрителя тоже жена есть, — Лавиния уперлась бархатным затертым башмаком в столик. — И знаешь, Алиша, он меня в такие места берёт, в которые с жёнами не ходят. — Она посмотрела на часы. — Только вот плохо, опять придётся в потолок смотреть и визжать как свинья.

— Зачем? — не поняла Алиша.

— Так он глуховат. Ни черта не слышит, — Лавиния поправила пышные юбки.

— Так а визжать для чего?

— Ну как это для чего? Чем громче визжишь и вздыхаешь, тем лучше, — и Лавиния завизжала, раскачивая каблуком башмака столик. Визг перемежался вздохами, всхлипами, стонами и внезапными похвалами, обращёнными, за неимением мужчины сверху, в тот же потолок. — Иной раз так расстараешься, что и сама поверишь, — Лавиния повернулась. — Алиша! Вид у тебя такой, как будто ты меня сейчас зарежешь.

Она подскочила и схватила Сцинку за руку.

— А ну-ка, пошли, пройдёмся. Время ещё есть. Тут недалеко. Вниз по улочке, в темный закоулочек, там эта Гадина и стоит.

— Гадина?

— Алиша, сделай подруженьке небольшое одолженьице.

— Убить надо кого-то?

— Ну, убить, не убить, так, — Лавиния покрутила в воздухе растопыренными пальцами, — по обстоятельствам.

Алиша поднялась из кресла.

— Ну, пошли. Пройдёмся. Деньги не забудь.

2.5 Гадина

Гадина оказалась молоденькой вертлявой девкой. Из дешевых, но не одиночка. Работали стайкой — стояли в рядок у стены. Между торговцами тухлой капустой, мелкими ремесленниками, нищими попрошайками. Девку звали Бэлиндой. Завидев Лавинью, она сразу рассмеялась, и что-то шустро начала нашептывать товаркам.

— Вот она, мразь, — Лавиния зло шикнула Алише в самое ухо. — Проучи её, Сцинка.

Алиша знает, что женщин ей резать сложнее. Чувствует какую-то солидарность. Несчастное родство. Но работа есть работа. Заказали, повода отказываться нет. Пошла, на ходу вытаскивая нож, схватила девушку, притянула. Собралась уже полоснуть по горлу.

Товарки девкины замерли, и голос у всех разом пропал, и разбегаться не стали. Вытаращили глаза и вжались в стенку.

— Стой, Сцинка, не трожь! — Лавиния закричала. Подлетела, схватила занесённую руку. — Передумала я. Не стоит смерть этой Гадины двух золотых. — Мадам Делавинь вытащила деньги, покрутила у девки перед носом. — Что пялишься? Я ведь и передумать могу. Испугалась, а? Дорогу мне не смей переходить! — убрав деньги обратно в расшитый мешочек, Мадам подхватила Алишу под руку.

— Пойдём, Сцинка. Нечего нам тут делать.

Девушка, которую Сцинка чуть не прирезала, спустилась на землю по стеночке. Алиша с Лавиньей ушли. Как только скрылись за углом, Алиша толкнула Мадам Делавинь в шею. Та оступилась, пробежала несколько шагов вперёд, еле как удержала равновесие. Чертыхнулась.

— Чего ты, Сцинка?

— Я ж её чуть не зарезала.

— И велика беда? Пусть с моим мужчиной не крутит. Хвост свой распустила, Гадина. Ещё стоит под боком.

— Так это она виновата, что крутит? Может, мужика твоего зарезать? Будет вернее.

Лавиния развернулась, выпучив глаза, замахала на Алишу руками.

— Ты чего это? Ты не шути так, Сцинка. Любовь у нас.

Алиша взглянула на подругу, на её раздобревшее, поплывшее, но щедро раскрашенное лицо, раздавшуюся талию, одрябшие руки, на яркие юбки, метущие помои и навоз на подмостках, вздохнула:

— Что, опять любовь, Лавиния?

— Сцинка. Нельзя жить без любви.

2.6 Ксандро

Вернулись в дом Мадам. Зайдя с чёрного хода, Лавиния повела Алишу темными коридорами. Шепнула:

— Увидишь его, сама всё поймёшь.

Остановились на пороге большой прокуренной комнаты. Двери были не закрыты, и они встали за шторой, в тенёчке.

Внутри, вальяжно раскинувшись в потертых креслах, сидело трое мужчин.

— Упитанные, как коты. Аж лоснятся. Балуешь? — шепнула Сцинка. — И как, спрос есть?

— Отчего же не быть? — пожала плечами Лавиния. — Мадамы, правда, всё больше днём приезжают. Тихонечко. С чёрного ходу. Кареты оставляют у торгового павильона, в накидочку с головой, и пешком юрк сюда. Так что вечерами у мальчиков моих работы нет. Отдыхают.

— Жизнь вольготная, — покачала головой Сцинка. — Где ты их вообще взяла?

— Подобрала вовремя, пока другие не смекнули и не увели. Вот, Ксандро, например, — Лавиния привздохнула. — Алиша, выбирай любого. Только не его. Это мой. — Она вздохнула ещё раз. — Смотрю и таю, как масло на сдобной булке.

— Сытая пора настала. Ты этих булок, смотрю, немало стрескала, — Алиша со спины ухватила подругу за нависающий поверх тесного корсета жирок.

— Ай, — взвизгнула Лавиния, — я хоть на женщину похожа, а ты как ослица мосластая.

— Повтори-ка, кто я?

— Шакалиха. Гиена пустынная.

Алиша разозлилась, сильнее ткнула подругу, так, что их возню услышали.

— Барышни к нам, что ль, пожаловали? — отозвался тот самый Ксандро. — О, так это наша Мадам! — Он приподнялся. — Неужели с гостьей?

Пока они не вышли, Алиша шепнула.

— Подумай, Лавиния. Сослужу тебе службу. Вот этого твоего, отъевшегося, прирежу, и одной головной болью у тебя будет меньше.

— Алиша!

— Не могу же я всех молодых, красивых девок в округе перерезать? Да у тебя и золотых не хватит.

— Не смей его тронуть, — прошипела Лавиния, вытолкнув Алишу на свет.

— Да, мальчики, я это. С гостьей. Вот, привела вам, встретьте хорошенько.

Алиша осмотрелась. Подскочившего Ксандро сразу отпихнула. Подошла к сутулому мужчине, оставшемуся в кресле. При её приближении он поднялся.

Сцинка втянула воздух, растопырив ноздри, похлопала мужчину по груди. — Шкурник?

— Как узнала? — мужчина удивился. — Кожу выделывал, это правда.

— По запаху.

— Сколько раз уже мылся, — мужчина озадаченно понюхал свои руки, посмотрел на Лавинью. Та только покачала головой. Дескать, не обращай внимания. Алиша продолжила.

— И что здесь? Разорился?

— Так и есть, госпожа, разорился. Клиент ушёл. Поставщик ещё цены задрал.

— Скота-то всё меньше, — Сцинка кивнула понимающе. — А здесь, значит, пригрели?

— Не обижают, госпожа. Жаловаться грех.

Алиша кивнула ещё раз, повернулась ко второму, уже заранее вскочившему и поджидающему её. Подходить не стала.

— А ты вор, сразу вижу. Пальчики так и бегают.

— Так, нервничаю, госпожа.

— Зачем нервничать? Не надо.

Алиша обратилась к подруге.

— Мадам Делавинь, не боишься, что обчистит какую-нибудь твою «гостью»?

— Так ведь тогда опять на улицу пойдёт. А кого там нынче грабить?

— Откуда взяла его? Пытался тебя обшмонать?

— Всё-то ты знаешь, дорогуша, — Мадам пожала плечами. — Ну да, так и есть. Хорошо, я с товарками была, заметили.

— А сама не заметила?

— Как не заметила? Знаешь же, где я кошель ношу? А у него такие пальчики нежные. Я сразу поняла, какой талант пропадает, — Лавиния приблизилась, — дорогуша, что-то ты долго выбираешь. Хочешь — бери обоих. Всё равно сидят без дела, работы нет.

Алиша усмехнулась.

— Так они боятся меня. Пойду лучше спать.

Она было развернулась, чтобы выйти, как вдруг услышала:

— Кто это здесь боится? Зачем двое? С ней я и один справлюсь, — Ксандро схватил Сцинку за локоть. Вырвавшись, она крутанулась назад, перехватила его руку и приставила нож к горлу. Ксандро отпрянул. Сцинка его слегка порезала.

— Да что ж ты за человек такой, чуть что, сразу за нож! — взвизгнула Лавиния, попытавшись оттащить Алишу. Та не сдвинулась с места.

— Какая горячая барышня, — пробормотал Ксандро, ещё больше пятясь. Шкурник заметил:

— Зря ты, Ксандро, это же Сцинка.

— Первый раз вижу Сцинку, на сходку так и не попал, — добавил вор, слегка поклонившись.

— Да что за Сцинка? Воровка, что ль? — так и не понял Ксандро, — то ли баба, то ли зверь. Её бы отмыть.

Сцинка сама не заметила, как не то зарычала, не то зашипела. Воспоминания нахлынули. Увалень этот Ксандро даже близко не стоял с Дарком. А она теперь всех мужчин будет с убитым сравнивать? Мифический, зарезанный, теперь он может обладать любыми качествами. Какими угодно достоинствами, которые Алиша сама выдумает. Разве может кто-то сравниться с мертвецом?

— Да иди ж ты уже, Бога ради! — Лавиния вытолкнула Сцинку из комнаты, — и ты не лезь! — шикнула она на Ксандро. И тоже вышла следом.

2.7 Холод

Лавинье пора было встречать Смотрящего, так что она опять поручила Сцинку какой-то девке, которая уже и проводила её до выделенной комнаты.

Сняв часть одежды, Сцинка улеглась в кровать.

Значит, у Лавинии новая любовь? Которая же по счету? Да которая б не была, заканчиваются все одинаково. Но Лавиния упорно продолжает искать своё счастье.

Когда они встретились впервые — подругами не стали. Алиша пользовалась своим правом на тёплый угол, хотя, после раза третьего, четвёртого, решила от этого долга Лавинью освободить.

В конце-концов, сколько может стоить жизнь этого Патрика… нет, второго, как же его?

И вот однажды, стылой, звенящей ночью, когда с пустыни дул ветер, несущий пробирающий до кости холод, Сцинка вертелась в своей постели, пытаясь согреться. Утром ей нужно выдвигаться, хоть и не срочно. Донесли весточку, что в дальнем селении есть для неё клиент. Поговорить надо бы с глазу на глаз. Без верной оплаты Сцинка за дело не берётся. А с Законом шутки плохи.

Вот и думает Сцинка, как выйдет утром в холодную пустоту. Как, не разбирая дороги под ногами, пойдёт. Пески будут гулять, менять натоптанные тропки. Ориентиры на небе закроет тем же песком. И останется у Сцинки её пёсье чутьё.

А рядом кто-то выл. Сцинка решила, почудилось. Потом прислушалась. Узнала Лавинью. Вышла в коридор. Шлюха, растрепанная, в одном нижнем платье, стояла в ледяном коридоре босая.

— Сцинка! — увидела её, бросилась, как зверь. — Сцинка! Сын мой только что умер! — упавши Алише на грудь, шлюха скатилась ниже, цепляясь, но не в силах удержаться за сцинкину одежду.

— Марк умер? — переспросила Алиша, вспоминая мальчишку, с которого сама же снимала удавку.

— Не Марк! Младшенький мой! Совсем кроха, — Лавиния прерывисто задышала, хватая ртом воздух, как собака. — Не бросай меня, Сцинка. Никого в доме нет. Боюсь я одна.

— Где девки? — спросила Алиша, уже направляясь к Лавинии в комнату.

— Заработка ж нет. Не заходит никто. В город ушли клиентов искать.

— В такую погоду?

— И в такую пойдёшь, если есть нечего.

Зашли. Свёрточек лежал на кровати, прикрытый сверху худым одеялом. Детская кроватка стояла пустой. Лавиния начала рассказывать.

— Ушли все. Я со своей крошкой осталась. А тут вдруг зашёл один… джентльмен.

«Джентльмен, как же», — подумала Алиша, но перебивать не стала.

— Обслужить, кроме меня, некому.

— Так ты же… — Алиша посмотрела на сморщенного крошку. Едва ли больше ладони. — Ты родила только?

— Уже потихоньку можно, — шепнула Лавиния, осторожно подходя к кровати. — Холод такой, я крошку с собой в постель беру. А тут такое дело… И младенчика не оставишь, и джентльмена не выгонишь. Переложила крошку в кроватку. Так он кричал поначалу, а потом… понял, что помолчать надо. Умненький какой — так я сперва подумала. А как ушёл тот, ну…

— Ясно, — перебила Алиша, — не могла она уже слышать, как Лавиния, заплетаясь, произносит это «джентльмен». Присмотрелась к ребёнку. Уж что-то, а она, убийца, в состоянии отличить живое от мертвого.

Подошла ближе, прилегла на кровать. Положила свою руку ребёнку на шею, потом спустила ладонь на крохотную грудь.

— Дышит он, и сердце бьется.

— А? — Лавиния наклонилась, собирая на груди худое нижнее платье. — Как это, дышит? Уж я как прислушивалась, как трясла!

Даже Алиша слышала где-то про глубокий младенческий сон. А у Лавинии ведь это второй уже. Посмотрела на Лавинию — худая, как призрак. Ни живая, ни мёртвая. Не соображает, должно быть, ничего.

— Ложись в постель. Проснётся, есть захочет. Жив твой ребёнок, — Алиша собралась вставать. Лавиния её удержала, забираясь на постель с другой стороны. Легла рядом.

— Сцинка. Ты ангел мой. Посланный отцом небесным. Я уж думала, с ума схожу. Хотела на руки его, кроху мою, и идти куда глаза глядят.

— Бредишь, что ли? — Сцинка смотрела на свою руку, лежащую на едва шевелящемся тельце поверх накрученных пеленок.

Рука её грубая. Кожа сухая, ногти чёрные от забившейся пыли. Сколько жизней эти руки отняли, а чтобы подарить, Сцинка ни одной жизни этому миру не подарила. Кроха шелохнулся. Захотел, может, скинуть чужую руку? Сцинка улыбнулась. Лавиния спросила у неё.

— Ты чего, Сцинка?

— Какой я ангел? Где-то там, сверху, твой отец небесный над тобой смеётся.

— За эту крошку я жизнь отдам. Всё отдам, что есть у меня. Душу отдам. Веришь, нет, Сцинка?

— Как назвала хоть? А то всё крошка, крошка.

— Да никак пока, была б девочка, назвала б в твою честь, Сцинка, — Лавиния прикрыла глаза, — а, кстати, Сцинка, как тебя зовут?

Лавиния заснула, кажется, как только спросила. Но Сцинка ответила.

— Алиша. Алиша — моё имя.

Лавиния кивнула.

2.8 Ночной гость

Заснуть Алиша не смогла. И к чему эти воспоминания сегодня? Ночь за окном не холодная. В пустыне спокойно. А всех своих детей Лавиния благополучно отправила в селения.

Как так? Алише трудно понять. Подруга рассуждала, что нечего её деткам при матери в публичном доме делать. Марк и так больше чем надо, видел. Хоть остальных вовремя успела отослать.

Алиша как-то спросила, что ж дети будут делать в селениях? Научиться там особо ничему не научишься. Пустыни вокруг, земледелие скудное. Пастухов тоже много не требуется. В городе хоть можно отдать какому-нибудь ремесленнику в подмастерья.

Но Мадам Делавинь, наверное, всё ещё надеялась на какое-то своё, эфемерное, женское счастье. На дом, фамилию, мужа? Чтобы стать честной женщиной. Зайти в местное общество с поднятой головой.

Алиша как-то спросила, зачем Лавиния каждый раз решает рожать? У них же, шлюх, и средство своё какое-то есть, которое они внутрь себя, чтоб скинуть, пихают. Подруга ответила, что от любимых мужчин можно и родить.

— Так ты же шлюха, — вот так, прямо, и высказала Алиша, — откуда ты знаешь, что это от любимого, а не от какого-то случайного мужика?

— Ну а с кем бы я ещё заснула крепко-накрепко на всю ночь, забыв про всё на свете?

Алиша тогда и вспомнила про девок, растопорщившихся над лоханями, про их самоделки, которыми они в себя раствор заливали.

Она как-то хотела спросить для себя, что они там смешивают. Вдруг сама понесёт? Но потом решила, если вдруг такое случится, она то как раз спокойно родит, а потом отдаст ребёнка сначала кормилице-няньке, а потом пристроит куда-нибудь, на время, к мастеровым. Должников, да и тех, кто обидеть её побоится, у Сцинки полным полно. Ей не откажут. И денег ей хватит.

Мысль эта Алише нравилась. Тут и про дом можно подумать, и про будущее. Отойдёт она от дел — кто ей мстить будет? Можно и не отходить — работать, сколько сможет. А если убьют её — что с того? Деньги и дом ребёнку достанутся. Но пока она бродит, как пустынный волк, одна, что толку мечтать?

Так она и крутила в голове одни и те же мысли, ворочалась с боку на бок. Как вдруг услышала, как по коридору кто-то прошёл и остановился у её двери. Алиша замерла, нащупала нож, бесшумно соскользнула с кровати.

Дверь открылась. В темноте вошедший мужчина споткнулся. Выругался:

— Да где эта чёртова баба?

Нащупал спинку кровати, начал шарить по одеялу.

— Сцинка, эй! Сцинка?

— Что тебе надо? — Алиша приготовилась прыгать, перехватив удобнее нож. Она поняла, кто пришёл к ней. Только зачем?