Проводник. Часть 2 – Дороги к дому

Зорислав Ярцев, 2023

Крымская весна, дом, мирная жизнь. Что ещё надо вчерашнему спецназовцу Борису Иволгину, который только что вернулся с фронтов СВО? Разве что чуть-чуть тишины, покоя и любимый кот рядом, чтобы пройти свою собственную реабилитацию. Вот только вокруг Бориса слишком много людей, желающих вовлечь его в свои дела и интриги. Центру реабилитации ветеранов СВО нужен психолог с боевым опытом. Старым и новым подругам хочется внимания. Спецслужбы не оставляют попыток завербовать высококлассного бойца и профайлера. А в добавок ко всему что-то странное творится в среде вчерашних военнослужащих СВО. Какие необычные практики из новейшей психологии внедрит Борис в центре реабилитации военнослужащих? Сможет ли он понять, кто друг, а кто враг? Примет ли Иволгин соблазнительные предложения? И сможет ли расплести шпионский клубок? Автор предупреждает – многое из написанного в этой книге является чистой правдой или основано на реальных историях. Читайте роман до конца, чтобы узнать подробности.

Глава 3

Вернувшись в свою квартиру, Борис выпустил кота, расставил лотки и миски, принял душ и переоделся в домашнее. Следующим пунктом в списке текущих желаний стоял горячий крепкий чай. Но парень успел лишь протянуть к чайнику руку, когда на столе тихо тренькнул телефон, возвещая о разблокировке связи и возобновлении работы сим-карты. Пальцы задумчиво пробежались по пластиковой поверхности электрочайника. Борис раздумывал, не позвонить ли сперва отцу. Но решил всё же подождать, и снял чайник с подставки.

Когда Иволгин наливал воду, телефон снова дал о себе знать. Мрачноватая и торжественная мелодия имперского марша из фильма «Звёздные войны» зазвучало неумолимым призывом. Он хмыкнул, быстро вспоминая, на кого же в его списке поставлена эта музыка. Не на легендарного Дарта Вейдера, конечно, и даже не на императора галактической империи. Но по своей настойчивости и хватке ЖЖ мало чем уступал владыкам далёкой-далёкой галактики. Поставив воду кипятиться, Борис коснулся сенсора, принимая вызов и активируя громкую связь. Из динамиков послышался нарочито строгий и официальный голос молодого человека:

— Товарищ Иволгин, родина вас не забыла и вновь нуждается в вашей доблестной помощи. Сегодня вам предписывается прибыть на военный аэродром «Бельбек»¹⁰, чтобы вылететь спецрейсом в Москву. Там вам в Кремле вручат орден за заслуги перед отечеством первой степени. Затем верховный главнокомандующий лично введёт вас в курс дела и определит новую важную задачу.

Жуков Евгений Павлович, или попросту Жека Жуков, а для своих и вовсе ЖЖ, был балагуром, весельчаком, одноклассником и приятелем Бориса.

— Хм, так точно, товарищ старший секретарь, — насмешливо ответил Борис. — Разрешите ботинки зашнуровать? А то неловко перед президентом будет. Не по уставу.

— Разрешаю, — грозно ответил Жека, и заржал в полный голос.

— Ну, прям оглушил, лошадь Пржевальского, — недовольно потряс головой Иволгин. — Тебя б в тыл врага с мегафоном закидывать. Мигом бы признали оружием массового поражения, и наложили какую-нибудь конвенцию. Но я всё равно рад тебя слышать, — уже теплее закончил он.

В динамике неожиданно стихли все звуки. Затем послышалось короткое шуршание, и уже спокойный голос Жеки произнёс:

— Да я и без мегафона неплохо справлялся. Целый месяц подстригал укроп из трубы. Пока самого не подстригли. Ну, полежал я в госпитале, полежал, подумал, ещё малесь полежал, да решил, что сельское хозяйство не для меня. Комиссия на меня поглядела и тоже согласилась, мол: — «да, товарищ Жуков, поросята и морковки¹¹ вам не друзья, идите-ка вы лучше в душеприказчики». Ну, а я, чего, дурак, от такой лафы отказываться, что ль? Работа интересная, творческая, непыльная и неспешная. Как раз то, что мне сейчас надо.

Иволгин нахмурился, переваривая услышанное. Вычленив ключевые слова: «укроп», «труба», «подстригал», «поросята» и «морковки», он осторожно спросил:

— А тебя каким ветром на СВО занесло?

— Так мобилизация по осени же была, — удивился приятель. — Не уж-то не слыхал?

— Слыхал, — не стал спорить Борис. — Но я не припоминаю за тобой героического участие в каких-то военных операциях. У тебя ж за плечами только год срочной в… Где там? В артиллерии?

— Гранатомётчики мы, товарищ командир, — тяжко и грустно вздохнул Жека. — По трубам специалисты. А до артиллеристов — богов войны, нам, как до генеральской звезды.

— И как же этого хватило для мобилизации? — продолжал недоумевать Иволгин.

— А вот хватило! — то ли с гордостью, то ли с ехидством воскликнул Жека. — Тут такая неразбериха всюду началась, когда мобилизацию объявили, что порой гребли всех подряд. Кого-то даже потом отпустили и извинились. Некоторых, бывало, даже с фронта возвращали. Но до меня осколочная очередь долетела быстрее, чем штабные писульки. Так что комиссовали уже по ранению.

— Сильно прилетело? — с сочувствием поинтересовался Борис.

— Да-а… Живой, голова с причиндалами на месте — и ладно! — жизнерадостно отмахнулся парень.

От Бориса всё же не ускользнула горькая нотка какого-то болезненного сожаления в голосе друга. Но он не стал пока докапываться. Позже узнает.

— Ты-то как? — вновь подал голос Жека.

— Тоже жив и здоров, — ответил Иволгин с явным удовольствием. — Не поверишь, но второй раз возвращаюсь без единой серьёзной травмы.

— Ну, это если не считать дырку в мозгах, — съехидничал Жека.

— Дырку? — не понял Борис.

— Ну, с песков своих вылез — чисто угрюм-гарун-аль-зарежун, — хохотнул приятель, но осёкся и на всякий случай спросил: — Э-э-э, надеюсь, сейчас-то дырка не расширилась? Не прирежешь немощного друга-то за невинную шутку? Я ж любя.

— Любвеобильный ты наш, — хмыкнул Борис. — Ладно, живи. Великодушно прощаю.

— Ну, прям камень с груди упал! — с нарочитым облегчением выдохнул Жека, чем-то грохоча на заднем плане. — Кстати, гляжу по писульке, которая к нам пришла, тебя аж до прапорщика повысили. Ты нынче птица гордая, почти что офицерская. Поделись секретом, как это так вышло-то?

— А куда это писулька про меня пришла? — удивился Иволгин.

— А к нам, вестимо! — горделиво ответил приятель. — В службу опеки сирых да убогих.

— Кого-кого? — не понял Борис.

— Ну, центр реабилитации ветеранов СВО¹², — уже спокойнее пояснил Жека. — Я нынче в этой славной организации озорую помаленьку. Не госконтора, конечно, а частный фонд. Шишки, как им и положено, в Симферополе сидят. А мы тут на местах возимся, к народу поближе. Ты, вероятно, не слыхал. Но ещё прошлым летом президент объявил важность подобных программ. Вот дела и зашевелились. А у нас вдобавок и попы в кураторах сидят. Так что, какой-никакой, а ресурс имеем. Кого на лечение отправить. Кого по юридическим вопросам проконсультировать. А кому душу поправить — это к священникам или к психологам, имеем и тех, и других в ассортименте. Ну, а лично моя задача — выйти на передовую и собрать как можно больше злостных уклонистов, чтобы причинить им благо во все щели.

Иволгин сдавленно хрюкнул, представив себе эдакую картину: «Куча весёлых Жеков с широченными улыбками людоеда и фанатично горящими глазами бегающих за обалдевшими от такого внимания бывшими бойцами СВО. Тех из бойцов, кто бегает похуже или не утащил на гражданку родного пулемёта либо захудалой гранаты, мигом облепляют сразу не меньше десятка Жеков, и с дьявольским хохотом тащат несчастного в санаторий, где тому ставят целительные клизмы и уколы со сжиженной благодатью». Давясь от смеха, Иволгин пересказал приятелю плод своей буйной фантазии. На что тот серьёзно заметил:

— Вот, товарищ Иволгин. И вас не миновала суровая чаша посттравматического синдрома. А мы-то надеялись, что вы, как человек опытный и даже почти что дипломированный психолог, сможете на…

Динамик резко смолк. В нём что-то зашуршало. Затем удивлённый голос Жеки поинтересовался:

— Это ты когда диплом успел получить? У тебя ж был только веер всяких вумных психических сертификатов. А в институте ты ж вроде как на втором курсе сбежал, аки упырь от креста. Куда так внезапно сбежал, кстати? Даже и словечка не отписал!

— Военная тайна, — подчёркнуто официальным тоном отчеканил Борис, но не выдержал и тихо засмеялся. — Историю бегства как-нибудь в другой раз расскажу. А диплом… Ну, считай, что подарили. Хотя кое-чем всё равно пришлось заплатить. Но это мелочи. Мне и лейтенанта предлагали. Но я не взял.

— А чёй-то? — аж поперхнулся от недоумения Жека. — Ты, случаем, не приболел? Черепно-мозговых не было?

— Нет, не было, — усмехнулся Иволгин. — Просто не взял. Иначе фиг бы так быстро вернулся. В инструкторах надолго бы сгинул.

— Это в каких таких инструкторах? — оживился Жека.

— Не важно, — спокойно, но весомо отрезал Иволгин. — Считай, что я этого не говорил, а ты не слышал.

— То есть ты в спецназе последний год бегал или нет? — всё же попытался хоть что-то прояснить приятель.

— И в спецназе тоже, — не стал отрицать Борис. — Но не всё время только бегал.

— А чего не понравилось-то? Платили мало? — попробовал было зайти с другой стороны школьный друг.

— Платили нормально, — ровным тоном ответил Борис, и вздохнул. — И ещё больше бы платили. Но не по мне это. Понимаешь? Не по душе как-то. Не хочу я больше так. Ну, вот хоть миллион в месяц плати и всеобщей любовью обогрей. А радости от того нет. Словно не на своём месте.

— Ясно всё с вами, товарищ прапорщик тайной канцелярии, — тоном сыщика протянул Жека. — Куда нам — простым списанным младшим сержантам, до вас — великих гуру разведки и секретной подготовки.

— Ну, с разведкой и у вас всё отлично устроено, — заметил Иволгин. — Так что не прибедняйся.

— Да какая тут разведка, — отмахнулся приятель. — Просто нам по кое-какой дружбе передают сведения о демобилизованных, чтобы мы могли с ними провести собеседование, прощупать, так сказать, кто в чём нуждается. Ну, а на тебя папка ещё неделю назад на стол шлёпнулась. И резолюция поперёк: «Привлечь к работе». Я краем глаза глянул, твои ФИО сиятельные узрел, номер твой набрал, но лишь пищит трубка проклятущая, мерзким голосом от меня отбрехиваясь. Ну, я и отложил папочку пока в сторонку. Раз в день только проверял, не объявился ли друг блудный. А тут мне СМС приходит, что, мол: — «светоч мой в сети объявился, и номер его снова доступен для смертных стал». Ну, я и набрал. Дай, думаю, порадую кореша и сам порадуюсь.

— И к какой это работе привлечь? — озадачился Борис.

— Да ясен пень, к какой! — захихикал Жека. — К программе реабилитации вернувшихся с СВО, конечно. Ты ж у нас ценный кадр — психолог и вояка в одном флаконе. Прямо как «видал сосун» из детства нашего босоногого! Помню, «Хаггис» подтянешь, на лошадке-качалке к столу подрулишь, к «Марсу» ручонку протянешь, а тут тебе из телика: «Видаааал сааасууун!» Ну, я так с коняшки и брякнулся, да как заору: «Мааамааа, дядя пляхой! Он всё влёт! Я не сосун!»¹³ Вот. Теперь на всю жизнь у меня детская психологическая травма во всю жопу. Даже посттравматический синдром не перешиб. А я так надеялся!

Приятель надрывно всхлипнул в трубку и напоказ, звучно утёр несуществующие сопли.

Иволгин не выдержал и рассмеялся уже в голос. От души нахохотавшись, он сказал другу:

— Нет, ЖЖ, в тебе всё же пропал артист.

— Ох, пропал-пропал, — запричитал Жека не хуже деревенской бабки, затем сменил голос, зажал нос и загнусавил, пародируя известного переводчика-синхрониста Леонида Володарского: — Кааламбия Пппиииггчиз представляет… Рембо… Последний укроп. Э-э-эй ты, нееедоносок, куууда пооошёл… А ну, тащи сюда свою задницу.

Оба приятеля снова заржали. Отсмеявшись, Борис сказал:

— Ладно, Жек, рад был тебя услышать. Скинь мне адрес своей конторы. Через недельку загляну.

— Через недельку?! — так сильно возмутился приятель, что на заднем плане снова что-то загрохотало. — Какую недельку? Да ты что? Да мы вымрем, как динозавры через твою недельку! Мы ж без тебя, как пестик без тычинки! Только на тебя и уповаем!

— Ну, раз вымрете аки динозавры, значит сразу и окаменеете, — отрезал Борис. — Приду, кости соберу, потом в музей отнесу, денег заработаю. Совсем тогда хорошо станет. Вы только каменейте поосновательнее. Ладно?

— Да ты! Да ты! — задохнулся нарочито праведным гневом Жека.

— Да, я знаю, что это я, — невозмутимо ответил на это Иволгин.

— Ты чёрствый! — принялся упрекать его друг детства.

— Угу, — промычал Борис, возясь с заваркой и чайниками.

— Ты бессердечный! — продолжал бушевать приятель.

— Угу.

— Ты грубый!

— Угу.

— Ты бесчувственный чурбан! — припечатал Жека и обессилено выдохнул в микрофон.

— Великолепная проницательность, — похвалил его старания Борис. — Ты гений. Видишь, насколько ты прекрасно разбираешься в людях? Значит, сможешь прожить недельку и без меня.

Жека демонстративно захрипел и просипел умирающим голосом:

— Ты поразил друга в самое жизненно-важное…

— Нет, не ври. Не трогал я твой бумажник, — еле сдерживая улыбку, возразил Борис.

— Ничего святого у человека, — уже нормальным голосом произнёс Жека. — Короче, когда родина в опасности, долго отдыхать не положено. Ты уже поставлен в расписание на следующее собрание. Прочитаешь нам лекцию о позитивном настрое и всё такое. О чём хочешь базарь. Лишь бы красиво и увлекательно для народа.

Иволгин чуть не выронил чайник с кипятком от такого заявления. Осторожно вернув его на подставку, он вкрадчиво спросил:

— Жек, а ты не охренел?

— Не-а! — самодовольно заявил приятель.

— Ты мне хоть отдохнуть-то дай. Какая ещё лекция? — продолжал Борис.

— Ну, так и отдохнёшь, — нахально парировал Жека. — Лекция же не сегодня, а третьего числа, в пятницу, в 19:00.

— Успокоил, — всё ещё сердясь, пробурчал Борис. — Ладно, ЖЖ, отныне будем считать тебя жадной жопой. Уговорил. Приду я на твоё собрание.

— И лекцию прочитаешь, — уточнил Жека.

— Прочитаю, — вздохнул парень. — Ты ж не отвяжешься.

— И документы принесёшь, — закончил свой иезуитский план школьный друг.

— А вот тут погоди, — осёк его Иволгин. — Сперва я всё же хочу осмотреться.

Жека ничуть не смутился:

— Ну, мы тебя пока по внештатке проведём. И кое-какую денежку отсыплем, как приглашённому специалисту. Или предпочитаешь безымянным волонтёром?

Борис снова демонстративно вздохнул:

— Уговорил. Принесу я тебе твои документы.

— Э не! — противным голосом затянул ЖЖ. — Мои — не надо. Мои — при мне. Ты свои неси!

— Принесу, — твёрдым тоном поставил точку Иволгин.

— Вот и славно! — обрадовался жулик, то есть Жека. — А адресок я тебе ща скину.

— Кидай. Жду, — хмыкнул на это Борис, и протянул руку, чтобы прервать вызов.

Экран погас. Молодой человек вновь остался наедине со своими мыслями и чувствами. Впрочем, заглянув внутрь себя, он с интересом обнаружил там не обиду, а любопытство и живое предвкушение. Перспектива такой работы ему внезапно понравилась.

Примечания

10

«Бельбек» — аэродром в Севастополе. С 2014 года полностью стал военным и обслуживает исключительно потребности ВКС РФ.

11

В этом месте Жека использует сленг донецких ополченцев. Труба — многоразовый гранатомёт РПГ-7. Укроп — наиболее распространённое прозвище служащих ВСУ. Поросёнок — граната для РПГ-7 с термобарическим зарядом. Морковка — граната для РПГ-7 с кумулятивным зарядом.

12

На территории Крыма действительно существует отдельная программа реабилитации для военнослужащих, участвовавших в СВО, раненных, военнопленных и их семей, пострадавших во время СВО. Программа курируется благотворительным фондом «Благодатная Таврида» и реабилитационным центром «Феникс». В рамках этой программы предоставляется медицинская, психологическая, юридическая и духовно-пастырская помощь. Но автор подчёркивает, что тот фонд, который описывается в этой книге, и все связанные с ним лица, являются полностью выдуманными, любые совпадения носят случайный характер.

13

Жека имеет ввиду пародию на рекламу шампуня «Видал Сассун», которая вошла в последствии в один из юмористических номеров Евгения Петросяна. Сам же герой вряд ли мог видеть упомянутый рекламный ролик в своём детстве, потому что родился только в 1996 г, а пик показа этого ролика пришёлся на 1994-1995 гг. Но автор счёл возможным такое отступление ради шутки, тем более, что и сам Жека в книге просто балагурит. Образ малыша в памперсе на лошадке-качалке также взят из рекламы подгузников «Хаггис».