Камнерожденные. Камень льда

Людмила Золотарёва

Две тысячи лет назад вспышка света разорвала тонкую грань миров. Сквозь неё в наш мир были выброшены ларцы, наполненные драгоценными камнями – живыми бьющимися сердцами.Коснувшись Земли, ларцы бесследно исчезли, а вспышка света выбросила на Землю лунных охотников, пришедших в человеческий мир с целью выполнить своё предназначение и завершить начатую в другом мире миссию – истребить цивилизацию людей, чьи сердца – живые драгоценные камни…

Эта история посвящается первому читателю, которому захотел дойти до конца.

© Людмила Золотарёва, 2020

ISBN 978-5-4485-5594-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Дареному коню в зубы не смотрят

10 лет назад

В темном зале, где свет настольных ламп взрывал мрак яркими вспышками, не было слышно ни единого звука. Всеми соблюдалась гробовая тишина.

Едкий запах дыма впивался Аркадию в нос, пытаясь то ли одурманить его, то ли задушить. Удушливым ужом дымок витал над огромным игровым столом. Зеленая столешница была усеяна пирамидами фишек и растасованными картами.

Изучающие взгляды. Все игроки выискивали в своих картах короткий путь к поставленным на кон богатствам. Взгляды то и дело перебегали от одной карты к другой, пока мозг мысленно прикидывал все исходы сегодняшние игры.

Аркадий невольно улыбнулся. Пожалуй, он был единственным игроком в этой непростой, азартной игре, который знал имя счастливчика.

Слева от Аркадия сидел местный депутат необъятных размеров по имени Вадим Сергеевич. Время от времени он шумно с безнадежностью своего положения вздыхал. Каждому жителю города была известна его знаменитая политическая фигура не по его выступлениям в областной Думе, а по участию в благотворительной организации «Доброе сердце».

За три дня до игры Аркадий раздобыл достоверную информацию и выяснил, что Вадим Сергеевич ни разу за два года (а именно столько он является рьяным деятелем, агитирующим население помогать больным детям) не вложил собственных денег в фонд «Доброго сердца».

Аркадий наморщил нос так, будто ему дали понюхать протухшее яйцо. Вадим Сергеевич не вызывал у него никаких других чувств, кроме отвращения и жалости к его бессердечию. Будь у Аркадия хотя бы копейка в кармане, то он и ее не пожалел бы для благого дела — вдруг именно его оторванная от сердца мелочь спасет чью-то детскую жизнь?

Нет, Вадим Сергеевич был вылеплен не из того теста, что отзывчивый и готовый к жертвам Аркадий.

Однотонная рубашка Вадима Сергеевича покрылась неровными потными островками пятен. На его лбу выступили крупные бисерные капельки испарины. Кажется, депутат встал у черты «нервный срыв» — незнание исхода игры и томление жутко раздражали его и заставляли нервничать. Того и глядишь — лишится чувств. Или хуже — рассудка.

Выпущенный наружу сизый клуб табачного дыма намеренно поплыл в сторону Аркадия. Игрок справа от него сделал это умышленно, верно подметив, что Аркадий не входит в число любителей портить легкие.

Пыхтя, как паровоз, Борис задумчиво оценивал свои шансы на победу, созерцая чуть ли не с любовью идеально выпавшие карты. Видимо, предвкушение победы ему часто грело душу. Выработанная на зоне привычка осталась верна Борису до конца.

Аркадию же оставалась верна его привычка: собирать информацию прежде, чем ввязаться во что-то малообъяснимое или азартное. Он проделал то же самое с Борисом, что и с Вадимом Сергеевичем, и нашел несколько интересных фактов из его биографии: был осужден на пять лет за крупное хищение имущества с работы, получил три года за «чистку» карманов в автобусах и пятнадцать суток за мелкое хулиганство. И, после мрачных страниц его биографии, Аркадий сделал вывод, что в случае проигрыша Борис знает, чем припугнуть победителя — опытом бывалого.

Но ни капли страха. Аркадий был абсолютно спокоен. Его не пугали ни полученная информация, ни то, что Борис рискнет припугнуть ножом или пистолетом. Предсмертная тревога не беспокоила Аркадия, потому что он был убежден в том, что умрет не сегодня и не завтра. А вот на счет послезавтра — небольшая доля сомнений.

— Ну, так, что? — уверенным басом спросил Борис, веря в свой безоговорочный успех. Его физиономия расплылась в самодовольной ухмылке.

Подбородок Вадима Сергеевича предательски задрожал. Еще мгновение — и Аркадий мог поклясться, что на долю секунды услышал, как застучали депутатские зубы.

— Сделайте вдох-выход. Полегчает, — посоветовал он ему.

Вадим Сергеевич горестно кивнул, собираясь уже впасть в истерику, но отчего-то вдруг передумал, прибегнув к совету.

«И как его, нервозного бедолагу, занесло сюда?» — задался вопросом Аркадий, и тут же подсознание подсказало ему ответ — Вадиму Сергеевичу нечего терять. Он играет ради удовольствия, ради азарта, проигрывая деньги фонда «Доброе сердце», а не свои личные сбережения. Вряд ли бы Вадим Сергеевич явился бы сюда так, как сделал это Аркадий, — с пустыми карманами, не имея в наличии даже дырявого бумажника.

— Хорош тянуть! — не удержался от хохота Борис. — Выворачивайте свои карманы! Вздумали они тягаться со мной, младенцы! — раздуваясь от гордости за самого себя, он выложил свои карты на стол.

Перед глазами Аркадия предстали четыре туза разных мастей. Конечно, результат Бориса недурен и при других условиях и обстоятельствах он непременно бы выиграл, только не в этот раз. Аркадий пришел сюда не для того, чтобы вывернуть пустые карманы наружу, а чтобы пополнить их богатствами победы. Если бы недельная подготовка к игре пошла псу под хвост, то Аркадий дал бы себя пристрелить, но не остался бы в числе проигравших.

Трясущимися руками Вадим Сергеевич избавился от своих карт и со сдавленным писком понял, что удача сегодня повернулась к нему не самой приятной частью тела. На глазах депутата появились горькие слезы. Он живо представил, как от сердца отрывает накопленные фондом деньги, в глубине души радуясь, что не свои собственные.

— Вам, Вадим Сергеевич, известно, что такое стыд? — спросил Аркадий, не удержавшись от любопытства. Такой тип людей, как этот вспотевший депутат поражали и заставляли Аркадия о многом задуматься в частности о том, что движет такими бессовестными людьми как Вадим Сергеевич.

Опьяненный своим успехом, Борис загоготал. Его гогот застревал где-то на полпути в глотке и превращался в клокотание.

— Ты из умников, что ли? — хмыкнул он, с интересом уставившись на Аркадия, и выдохнул ему в лицо очередное удушливое кольцо дыма.

Откашлявшись, Аркадий покачал головой. Он не входил в число тех умников, которых Борис подразумевает под этим словом. Аркадий был всего лишь школьным учителем истории, прошедшим долгий путь к сегодняшнему вечеру, когда судьба просто обязана его наградить по заслугам.

— Всего лишь историк, — выдохнул он, прочистив горло от дыма.

Борис осклабился.

— Я никогда не любил историю. У меня был самый нудный препод, под рассказы которого я чаще всего спал или щупал одноклассниц. История — настоящая скука!

Огромные плечи Вадима Сергеевича поникли. Он трусливо вжал голову в себя, стараясь смириться со своим поражением. Депутат уже мало что понимал и разговор Аркадия и Бориса его порядком раздражал, потому что Аркадий еще не раскрыл своих карт, а их беседа оттягивала этот решающий момент. Время тянулось как бесконечная беговая дорожка…

Вдоволь посмаковав затянувшуюся интригу, Аркадий без лишних дерганий и колебаний выложил на стол четыре карты. Борис и Вадим Сергеевич в нетерпении, как голодная стая волков, набросились на них. Они склонили головы над картами, протирая глаза — перед ними пестрели разными мастями четыре четверки.

— Мне кажется, или этот очкарик нас обскакал? — обескуражено протянул Борис. — С каких это пор школьные преподы умеют играть? Разве этому учат в школе?

Аркадий поправил съехавшие на кончик носа очки.

— История учит всему. Вам просто не повезло с учителем, — сдерживая смешок, нравоучительно изрек он.

Вадим Сергеевич пораженно уставился на Аркадия.

— И это вы мне говорили о стыде?! Вы выиграли двести тысяч — и вам, я вижу, ни капельки не стыдно!

— Мне стыдно, — не согласился с ним Аркадий, — но не за себя, а за вас. Выигрыш я верну туда, откуда у вас хватило духу его взять… А теперь разберемся с вами, Борис. Напомните, какова была ваша ставка?

Борис с яростью откинулся на мягкую спинку стула и скрестил руки на груди в оборонительной позе. Его физиономия приобрела багровый оттенок. Ему очень не хотелось признавать поражение, а еще больше — терять богатства.

— Ладно, можете молчать, — пожал плечами Аркадий и оглянулся через плечо в темноту зала. — Елена, не могла бы ты принести нотариально заверенный договор безвозмездного дарения имущества?

Борис выпучил глаза от изумления.

— Ты пришел на игру с какой-то бабой? Ты нарушил…

— Как и вы, — невозмутимо перебил его Аркадий. — До игры на меня покушался ваш телохранитель. А я привел всего лишь свою ассистентку, которая, прошу заметить, ни на кого не напала, пока мы играли.

— Тогда какого черта она делала здесь? — взвился Вадим Сергеевич, боясь за свою депутатскую карьеру. — Игра была тайной, а вы нарушили…

— Не нарушил, — заверил его Аркадий. — Ваша карьера депутата, Вадим Сергеевич, не затронута ни в одной строке договора.

Шелестя бумагами, из темноты зала в свет ламп к столу вышла миниатюрная женщина в зеленовато-сером вечернем платье с рисунком огромного зеленого яблока. Пепельно-русые волосы красивым водопадом струились по ее шее и плечам. Цокот десятисантиметровых шпилек завораживал Бориса и Вадима Сергеевича. Они на долю секунды даже забыли, где находятся.

Елена встала за спиной у Аркадия и подала ему три скрепленных отпечатанных листа бумаги. Аркадий аккуратно развернул три экземпляра договора и велел каждому участнику сегодняшней игры подписаться во всех соглашениях.

Борис занял атакующую позу, облокотившись о край столешницы. Он подался чуть вперед, намереваясь уколоть Аркадия своим гневным острым взглядом.

— А твоей ставкой, очкарик, была эта цыпа в симпатичном платьице? — недобро блеснув глазами, невинным тоном уточнил Борис.

Янтарные глаза Елены вспыхнули негодующим желтым светом. Аркадий почувствовал за своей спиной исходящее от ассистентки нарастающее напряжение.

— Ты не первый, что хотел сбагрить жену, но предпочел выиграть, — понимающе закивал Борис. — И я тебе могу предложить выгодную сделку: ты мне свою жену, а я тебе — особняк и три иномарки. По рукам?

Аркадий видел, как в Борисе раздувается непомерное желание обладать такой красивой женщиной как Елена.

Тонкая ладонь легла Аркадию на плечо тяжким грузом.

— Ты на кон поставил меня?

— У меня больше ничего ценного с собой не было, Елена, — оправдался он.

— Значит, я ценная жена, от которой ты не проглядел возможности избавиться? — взвилась она, с силой сжав ладонью его крепкое плечо.

Аркадий безнадежно покачал головой:

— Вечно раздувает из мухи слона! Да, от такой жены и ассистентки лучше избавиться!

Борис довольно потер руками. Ему нравилось, что предложенная им сделка принесет плоды хоть какого-то удовольствия.

Он, не читая ни слова, поставил подпись во всех трех бумагах и, сорвавшись с места, изучающим взглядом осмотрел Елену со всех сторон. Ему она понравилась от кончиков волос до пяток. Борис млел от идеально сложенных женщин невысокого роста, который позволяет им носить каблуки.

— Обещаю, пупсик, я тебя буду очень долго ценить, — широко улыбнулся он ей и, не удержавшись, провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

Елена обожгла яростным взглядом так легко отказавшегося от нее Аркадия и одарила Бориса самой сахарной улыбочкой в мире.

— Если ты готов поговорить о нас, то нам стоит найти уютное местечко, — сладко пропела она, взяв Бориса под локоть, и потянула его в темноту зала.

— С тобой я к чему угодно готов, малышка.

Их двоих поглотил непроглядный мрак огромного игрового зала.

Аркадий не стал провожать взглядом Елену и Бориса. Он не видел нужды в долгих прощаниях, тем более что не чувствовал себя виноватым и участи Бориса не завидовал.

— Для вас, Вадим Сергеевич, у меня, к сожалению, ничего нет. У меня была только одна жена и ее уже увели, — облегченно вздохнул Аркадий, сняв очки. Глаза ужасно уставали от постоянного напряжения. — Как насчет того, что ни один журналист не узнает о сегодняшней игре?

Вадим Сергеевич прищурился, расценивая предложение.

— Вы уверены, что работаете школьным учителем, а не кем-то другим? У вас талант пудрить мозги.

— Ну-у, — протянул Аркадий. — Вы тоже талантливы в той же сфере. И если вам не нравиться мое предложение, то могу познакомить вас с моим давним знакомым редактором газеты…

— Нет-нет, что вы! Не трудитесь! Я согласен на ваше предложение!

— Тогда подпишите договора — и мы разойдемся как в море корабли!

Вадим Сергеевич взял трясущимися руками брошенную Борисом шариковую ручку и начертил по два зигзага в каждом экземпляре. Аркадий не без жалости смотрел на депутата так бессовестного пользующегося средствами благотворительной организации. Может быть, сегодняшняя игра хоть чему-то научила Вадима Сергеевича, и он перестанет растрачивать чужие деньги хотя бы на азартные игры.

— А, может, все-таки вас познакомить с…

— Нет, не стоит, — заверил его депутат, вытирая пот с лица. — Я, кстати, уже ухожу. Мне пора, Аркадий. Надеюсь, мы с вами больше никогда не встретимся.

Аркадий улыбнулся ему на прощание.

— Не могу надеяться на то же самое.

Вадим Сергеевич встал со стула и попятился к выходу. Улыбка Аркадия пугала его, хотя тот ничуть не был похож на монстра, он страшил его чем-то незримым, имеющим силу. Местный депутат остро ощущал непомерные знания противника, и эти ощущения все больше пугали его.

Аркадий видел, как Вадима Сергеевича пробрала дрожь, словно перед ним сидело сверхъестественное существо. Но Аркадий не был монстром. Он всего лишь был человеком, который говорит, что думает. У Вадима Сергеевича живое воображение. Ведь многие согласятся: странно видеть монстра там, где его вовсе нет.

* * *

— Это было ужасно! И мерзко! — принималась причитать Елена всякий раз, когда дорога уходила в поворот. Видимо, повороты придавали ей сил для нотаций и возвращали во вчера.

Аркадий рассмеялся:

— Так уж и ужасно? В самом деле — мерзко?

Елена одарила его самым убийственным взглядом из своего личного выработанного арсенала взглядов.

— Тебе смешно?! Вообще-то мне за первым же углом пришлось его убить!

— Я знаю.

— Он был просто человеком!

— Я знаю.

— Да что ты заладил «я знаю»! — всплеснула руками Елена, оторвав ладони от руля. Убитые «Жигули» выгоревшего бордового цвета, временно оставшись без рулевого, самовольно вильнули вправо на вымощенную щебнем обочину. Для стертой покрышки начались настоящие скачки. Старенький отечественный автомобиль подбрасывало, как на родео. При каждом новом скачке зубы Аркадия клацали друг о друга. Ему все больше становилось дурно, еще немного и его точно укачает.

Руки Елены немедленно вернулись к рулю. Она выровняла автомобиль и выехала на асфальт, пытаясь спасти их с Аркадием жизни.

Встречная машина трусливо объехала убитые «Жигули» на предельно минимальной скорости, чтобы наверняка избежать столкновения. Елена в роли водителя никого не вдохновляла на разрешенную высокую скорость за пределами населенного пункта.

— Я потому и заладил, что знаю, каким именно был человеком Борис! Он мог пойти на убийство. Где есть место трем судимостям — там будет и четвертая, — заверил ее Аркадий, на всякий пожарный случай крепче ухватившись за ручку на двери. — Между прочим, он пришел бы убивать меня! Так что, спасибо, ты меня спасла от верной смерти!

Елена недоверчиво прищурилась.

— Ты мне зубы заговариваешь, или действительно видел свою смерть?

Аркадий неопределенно пожал плечами. Ему не хотелось обманывать Елену, но и рассказывать он не хотел то, что ни одно видение никогда не показывает его. Предвидение будущего работает в другом режиме — Аркадий видит только те события или тех людей, что косвенно связаны с ним или с происходящим. Например, он предвидел некоторые детали вчерашней игры, видел Вадима Сергеевича и Бориса, видел их ставки, однако победителя видение не показало, потому что колода карт — вещь непредсказуемая.

— Надо будет как-нибудь отблагодарить Федора, который тренировал меня, готовил к игре. Ты бы видела, как он мастерски перебирает пальцами карты — самому захотелось стать фокусником!

— Спустись с небес на землю! А насчет отблагодарить — он уже знает.

— Откуда? Как он смог догадаться, что я ему благодарен? — заинтересовался Аркадий, не припоминая того, что бы вчера навещал фокусника.

Елена погладила себя по голове.

— У тебя же есть я! И дара предвидения мне не нужно, чтобы знать, кого ты хочешь отблагодарить!

— Учту, что тебе можно доверять ответственные задания, помимо убийства уголовника, — усмехнулся Аркадий. — Тут, кстати, на развилке направо — не пропусти!

Елена выкрутила руль, чтобы вписаться в крутой поворот.

— Если не секрет, как ты его отблагодарила? Его не постигла участь Бориса?

— Отправила курьером огромный букет цветов и коробку конфет от твоего имени.

Брови Аркадия поползли вверх.

— Когда это он успел пристраститься к конфетам и цветам? Мы не виделись с ним всего два дня! И при последней нашей встрече Федор упомянул, что не прочь бы выпить хорошего коньяка!

Елена вздернула подбородок кверху.

— Может, я и хорошенькая блондинка, только не настолько глупая, чтобы действительно отправить мужику зрелого возраста цветы и конфеты!

— Не принимай на свой счет, Елена. Я всего лишь дурачусь! Должен же я хоть иногда расслабляться? — Аркадий снял очки и протер ладонью уставшие глаза. — И если я тебя обидел, то извини. И за вчерашнее — извини. Я должен был предупредить тебя о плане действий, но в последний момент решил, что твоя импровизация лучше.

— Тебе тридцать пять лет, а ты все дурачишься, — проворчала Елена. — Извинения пока принимаются, но я тебе это обязательно припомню, чертов любитель импровизаций!

Старенький автомобиль скрипнул. Потертая покрышка вяло спрыгнула с асфальта на грунтовку.

Впереди ухабистая дорога. Аркадий сомневался, что даже такой лихой водитель со стажем как Елена смог бы проехать по такой дороге на старых «Жигулях», колеса которых — того и глядишь — вот-вот отвалятся. Скрип покрышек пугающе предупреждал об этом.

— Ты уверен, что Борис проиграл тебе особняк, а не чистое поле? — ударив по тормозам, Елена заставила машину остановиться, едва не въехав передними колесами в колею.

Аркадий осмотрелся по сторонам. Их машина была окружена черным вспаханным полем, через которое тянулись два следа, накатанных автомобилями. Если бы было лето, то Аркадий, не раздумывая, воспользовался бы полем, как дорогой. Но сейчас осень. Середина ноября. Почву припорошил первый снег, выпавший сегодня утром. Земля приобрела тягучесть, превратившись в липкую грязь. Вероятность того, что старенький автомобиль увязнет в первой же колее, равна ста процентам.

— Пойдем пешком, — пришел к заключению Аркадий.

Елена поставила «Жигули» на ручной тормоз и заглушила двигатель.

— Я знала, что ты выдумаешь очередную чепуху, и запаслась теплыми вещами, — порадовалась она своей сообразительности.

— И среди твоих запасов есть резиновые сапоги?

— Нет.

— Ну, вот! Из тебя вышел бы очень плохой прорицатель! Если ты не видишь очевидного, то, что тогда говорить о незримом?

Аркадий вынул из кармана теплой куртки припасенную шапку крупной вязки и натянул ее на уши. Он, как всегда, стратегически подготовился к поездке, поинтересовавшись прогнозом погоды на сегодня. Прогулка обещала быть «очень приятной» — морозный ветер в лицо и слякоть под ногами.

Елена порылась на заднем сидении машины и из небольшой кучи вещей вынула свой походный рюкзак ярко-зеленого цвета. Аркадий не первый год был знаком с Еленой и мог с уверенностью сказать, что если его спутница взяла именно этот вместительный рюкзак, значит, она подготовилась к самым худшим условиям похода.

Аркадий расплылся в улыбке. Он, как обычно, поторопился с поспешными выводами насчет Елены. Как и он, она готовится ко всем непредвиденным обстоятельствам и учитывает все непредвиденные детали непредвиденных обстоятельств.

Елена надела шапку и забрала ключи из зажигания.

Аркадий выбрался наружу и его тут же хлестнул по лицу холодный ветер.

— Особняк за полем? — спросила она, наматывая на шею теплый шарф.

— Я не знаю, — покачал головой он, осматриваясь вокруг. По трассе, с которой съехала их машина, с шумом мчались автомобили, радуясь, что таких водителей, как Елена, только что уменьшилось ровно на одного.

Аркадий обошел вокруг машины два круга, проверяя свою обувь. На подошву уже налипла грязь. И это явление его мало порадовало — времени на дорогу они затратят гораздо больше, чем Аркадий рассчитывал.

— Готова? Тогда идем! Прогулка обещает быть веселой и быстрой!

* * *

По приблизительным подсчетам Аркадия, они прошли больше трех километров. Елене порядком уже тошнило от однообразного пейзажа вокруг и она «стоически» переносила поднадоевший вид поля.

— Хоть бы дерево встретилось — верный признак того, что мы не стоим на месте, а двигаемся! — с мольбой в голосе воскликнула Елена.

— Ноги уже устали, — заметил Аркадий, чувствуя, как мышцы в ногах начинают слабо гудеть. — Это верный признак того, что мы точно не стоим на месте.

Елена остановилась и оглянулась назад. Аркадий встал рядом с ней. Вид бледной бордовой точки на горизонте внушал надежду на то, что бесконечному полю есть предел.

— Надеюсь, что все приложенные силы будут вознаграждены, и я наконец-то увижу обещанный тебе особняк, — устало пробубнила Елена, сняв с плеча рюкзак. Она вскрыла «молнию», вынула из широкого кармана термос и, отвинтив крышку-чашку, предложила Аркадию выпить чая.

— Спасибо, — не отказался он. — Обожаю моменты, когда ты причиняешь боль только словами, а сама при этом заботишься о людях.

— Когда это я успела причинить тебе боль? — встрепенулась Елена. Ее не слишком радовало то известие, что она успела кому-то причинить боль, когда вовсе не собиралась этого делать.

Аркадий отпил из чашки, отворачиваясь от морозного ветра.

— За сегодня — сто раз. Например, «чертов любитель импровизаций» — меня даже немного позабавило. Это можно считать высшей степенью мастерства по самоконтролю. Ты научилась сдерживать свою силу.

— Ага, а слова, как известно, хуже острого ножа, — фыркнула Елена, отобрав у Аркадия чашку с чаем. Ей вдруг дико расхотелось проявлять заботу. — Я начинаю понимать суть выражений: «вырвавшееся слово — выпущенная пуля», «бритва скребет, а слова режут», — все это обо мне! Может, я и контролирую силу, но однажды я смогу убить словом! И это отвратительно!

Аркадий топтался, стараясь подолгу не стоять на одном месте, чтобы не дать ступням околеть. Он сочувственно посмотрел на свою спутницу, видя, что ее гложет.

— Нет, ты больше не будешь никого убивать, — пообещал он ей.

— Да, а как же Борис?

— Он был последним в твоем длинном списке убийств, — заверил ее Аркадий. — Как только мы доберемся до особняка, у тебя в жизни начнутся кардинальные перемены.

Елена поджала губы.

— С трудом верится.

Она допила чай, закрыла термос и убрала его в рюкзак. Аркадий понял, что Елена больше не желает говорить на болезненную для нее тему, намекая своими активными действиями, что им пора двигаться дальше.

Поле закончилось внезапно для Аркадия, привыкшего к черному виду вокруг. Когда же под ногами вдруг возникла заиндевевшая желтая трава, Аркадий немало удивился тому, что они с Еленой наконец-то вышли с поля и оказались на пустом выгоне, за которым тремя дымящимися грибами стояли низенькие домишки. Аркадий предположил, что они с Еленой забрели в вымирающую деревушку, где осталось три жилых дома.

— Вид пугающий, — хмуро оценила Елена открывающийся вид на деревню с выгона. — Не хотелось бы мне здесь встретить Аристарха и его отряд охотников.

— Он сюда во веке веков не доберется — я ему не дам, — пообещал Аркадий, сдвинувшись с места. — Как только мы найдем особняк, я сделаю отпугивающий завес из тех шаманских штук, которыми охотно поделился тот таежный шаман по имени Атай, помнишь?

— Я такого не помню, — отмахнулась Елена, не поясняя, чего именно не помнит: шаманские штуки или самого Атая.

— Как-то ты быстро забыла Атая. Он ведь пытался за тобой ухаживать, а женщины всегда помнят своих ухажеров.

Елена хмыкнула:

— Тебе определенно пора менять профессию! Ты никогда не мечтал стать психологом? Вон как в женщинах разбираешься!

Аркадий задумался.

— Я о многом мечтал, но история — это мое призвание. Мне нравиться копаться в прошлом и изучать его, чтобы лучше понимать будущее. А про женщин… это я так — чистое наблюдение. Ты не первая женщина, что не может вспомнить симпатичного парня, который оказывал тебе знаки внимания.

Елена аккуратно переступила через сухой сук, чтобы не зацепиться шнурками за его сухие ветки.

— Для справки, он не был симпатичным.

— Да, — охотно согласился Аркадий, — если тебе не нравятся узкоглазые.

— Верно, он не в моем вкусе!

Они вошли в деревню. Вокруг витал дух пустынности и заброшенности. Аркадий нутром ощущал, как в трех домах оставшихся целыми что-то недоброе притаилось. Елена хотела было заглянуть в первый дом, но Аркадий схватил ее за рукав куртки и потянул на себя, не позволив ей даже на шаг приблизиться к обветшалому дому.

— Мы идем дальше.

Они прошли через деревню по одной единственной улице и в конце деревушки их встретил сосновый бор. Сосны не были достаточно высокими, чтобы верхушками подпирать небо. Это был молодой бор, где уже умудрился побывать человек, судя по паре свежих следов ботинок в пролеске, на которые наткнулся Аркадий.

«Следам не больше суток. Возможно, что вчера до игры здесь бывал Борис», — пришел к умозаключению он, взглядом изучая ровный рисунок подошв мужских ботинок.

В бору намного теплее, чем в поле. Вытянувшиеся только на десяток метров сосны спасали от морозного ветра, который терялся в их пушистых широких лапах и затихал.

Первым шел Аркадий, Елена следовала за ним. Среди сосен они соблюдали тишину, не нарушая ее ни единым словом, или звуком. И в соблюденной тишине бор их скорее выплюнул на полянку, поросшую полуницей. Ее побагровевшие осенью листья Аркадий старательно обходил. Ему не хотелось портить плодоносное растение, которое сможет будущим летом порадовать сладкими ягодами.

На полянке среди бора возвышался ветхий двухэтажный дом. Его когда-то выкрашенные в желтый цвет стены потеряли свой первозданный цвет новизны. Местами краска покрылась сетью трещин и обвисла некрасивыми черепками. К таким стенам опасно подходить — на голову может свалиться неприятный сюрприз.

— Если этот дом в понимании Бориса особняк, то мне страшно представить, что он подразумевал под емким словом «иномарки», — разочаровано выдохнула Елена. — Три убитых корыта на колесах?.. Брр! — вздрогнула она то ли от холода, то ли от живой картины, нарисованной воображением.

Аркадий неспешно направился к дому. Правда представшая перед глазами заброшенным домом неприятно уколола его, но он не подал вида, что расстроен увиденным.

Вблизи стены выглядели еще ужаснее, а деревянное крыльцо совсем сгнило и покосилось. Аркадий не решался взойти на него, боясь на первой же ступеньке распрощаться со своим здоровьем.

— Борис указал в договоре именно это место…

— Может, он специально подарил тебе заброшенный дом, назвав его красивым словом «особняк»? Это смахивает на правду, учитывая то, что Борис был из числа откинувшихся. Ему солгать — раз плюнуть!

— Это уже не важно, — отмахнулся Аркадий. — Этот дом теперь мой и нам придется потрудиться, чтобы придать ему пригодный для жилья вид.

Елена фыркнула:

— Извечный твой подход к таким вещам — дареному коню в зубы не смотрят?!

— Именно! Без криков восторга и радости, я приступлю к ремонту, — кивнул он. — Хорошо, что дом далеко от города и трассы — это единственный плюс моего выигрыша.

Елена сбросила с плеча рюкзак у покосившегося крыльца и подошла к Аркадию, печальным взглядом созерцавшего разбитые стекла окон на первом этаже.

— Ну, и на какие деньги мы будем делать из этого Богом забытого места конфетку? — задумчиво осмотрев каждую трещину в фасаде, заинтересовалась она. — Я безработная, а ты всего лишь учитель истории, а не мультимиллиардер.

Аркадий обернулся к Елене. Сегодня на ней были надеты сапоги на плоской подошве и ее голова едва доставала до его плеча. Но даже с такой разницей в росте он легко видел, с какой одержимостью помочь ему сверкают глаза Елены.

— Может, еще раз сыграть? — предложил он.

— А, может, проще сразу кого-нибудь ограбить?

Аркадий скрестил руки на груди, обдумывая предложение Елены. Оно показалось ему не лишенным смысла. И в его голове уже начинал зреть грандиозный план действий.

— Да, ограбим! — согласился он. — И у меня есть один человек на примете! Я достаточно на него нарыл, чтобы быть уверенным…

— Боже, зачем я только сказала это? — закатила глаза Елена. — Я еще не слышала твой план, но интуиция подсказывает, что он мне не понравится.

Осторожно переступая через ветхие половицы, которые в любую секунду могут без угрызений совести отправить их в путешествие по пыльному подвалу, Аркадий проверил состояние каждой комнаты первого этажа. Второй этаж исследовала Елена, вес которой шаткая деревянная лестница со скрипом обещала выдержать.

В доме не жили больше двадцати лет. Аркадий определил это по плачевному виду всего, что его окружало в огромной столовой: половицы прогнили, краска облупилась, обои потеряли цвет и местами оборваны безжалостным временем. О шаткой лестнице, ведущей на второй этаж, Аркадий предпочитал не вспоминать, потому что она — верхушка ветхости.

Обойдя этаж по периметру, мужчина в целом остался доволен только тем, что в доме когда-то были все удобства, а значит, полработы уже сделано — не нужно лишний раз заботиться о проводке света, газа и воды.

Из столовой двери вели в кухоньку с широким окном, смотрящим в сторону леса, откуда пришли Аркадий и Елена.

Мужчина довольно улыбнулся треснутому стеклу. Из окна удобно видеть гостей и если они нежелательные, то времени будет предостаточно для того, чтобы от них укрыться. Осталось только найти вход в подвал, чтобы иметь место для «пряток».

Рядом с кухней располагалась дверь в ванную, где всю сантехнику придется поменять. Ванна являла собой не самое приятное зрелище. Особенно ее ржавые смесители и водосток.

— Да уж, — наморщив нос, ужаснулась Елена, встав на пороге ванной.

— Знаю, — кивнул Аркадий, подсчитывая уцелевшую плитку, надежно прикрепленную к стене. — Тот еще видок…

— Это мягко сказано, — согласилась она, осторожно переступив через порог. — Нам достался двухэтажный сарай. Единственная хорошая новость: мы чудом не обронили здоровье на сгнившем крыльце и потолок еще не обрушился нам на головы.

— Это целых две хороших новости.

Аркадий вышел в столовую. Напротив кухни узенькая дверь вела в кладовую, где пахло мышиными фекалиями и вонючими ботинками, которым, по меньшей мере, двадцать с лишним лет.

Глаза заслезились. Брезгливо зажав нос пальцами, Аркадий подошел к парадной двери и приоткрыл ее, впуская в дом свежий морозный воздух.

— Что на втором этаже?

— Гостиная с камином, семь небольших спаленок. Предыдущие владельцы, очевидно, любили гостей, с которыми можно неделями не прощаться. И, кстати, на втором этаже есть веревочная лестница на чердак. Я не решилась подняться, но, думаю, он ничем не лучше всего остального, — доложила обстановку Елена, хмурым взглядом оценивая кладовую.

Аркадий оглянулся через плечо на свою спутницу.

— Как считаешь, здесь сможет разместиться большая дружная семья?

Она поджала губы.

— Может и разместится, если Аристарх не добрался до хранилища.

— Ты, как обычно, оптимистична, — невесело усмехнулся он, окидывая столовую придирчивым взглядом. Пожалуй, из всего, что не тронуто временем, остались четыре колонны, держащие на себе второй этаж.

Елена опустилась на корточки возле одной из прогнивших половиц. Она тронула доску рукой и та провалилась вниз. Глухой звук подсказал Аркадию, что подвал неглубок.

— Хотелось бы иметь надежду, что в подвал есть вход.

— Вход не в гостиной, — догадался мужчина. — Думаю, люк вниз расположен в кладовой, куда без противогаза лучше не соваться… Согласись, у нас впервые за несколько долгих лет появилось место, где можно спрятаться от Аристарха.

— Да, — кивнула Елена, — соглашусь, но… ты же понимаешь, что Аристарх — опытный охотник. Если он как-то находил нас до этого времени, то вряд ли дом и подвал остановят его. Охотники продолжат убивать нас. Мы — их цель.

— Понимаю, — заверил ее Аркадий. — Все понимаю, но я потратил слишком много времени на все это и не собираюсь так легко сдаваться. У меня появилась реальная возможность спасти от охотников подобных нам. Аристарх пока не нашел хранилища, а значит, в этот дом будут приходить камнерожденные.