Девушка Online

Зои Сагг, 2014

Дебютный роман сенсации YouTube Зои Сагг побил все рекорды уже в первую неделю продаж. Было распродано более 78 000 экземпляров. Зои, или Zoella, – популярный блогер и влогер из Великобритании. Ее канал на YouTube насчитывает более 7 млн человек. «Девушка Online» – это анонимный блог пятнадцатилетней Пенни Портер, в котором она делится со своими подписчиками самыми сокровенными мыслями и тайнами своей жизни.

Глава первая

Нынешние дни…

Привет, Пенни. Ты знала, что Уильям Шекспир — анаграмма к «В орфографии слаб^[1]»?

Я читаю эсэмэс от Эллиота и глубоко вздыхаю. За всё время, что я сижу на генеральной репетиции Ромео и Джульетты (три часа жизни, потраченные впустую), Эллиот прислал мне сотню несвязанных между собой фактов об авторе пьесы. Конечно, это он из лучших побуждений, чтобы я не умерла со скуки, но неужели кому-то и впрямь интересно будет узнать, что Шекспир перешел в баптизм в 1564 году, или что у него было семь братьев и сестер?

— Пенни, сфотографируй, как Джульетта наклоняется из окна трейлера.

— Хорошо, — киваю я мистеру Биконсфилду и хватаю камеру.

Мистер Биконсфилд ведет актерское мастерство у старших классов. Он — один из тех учителей, что пытаются быть на короткой ноге с учениками. Просит называть его «просто Джеф» и изводит тонны геля для волос на модную укладку. Это с его легкой руки действие Ромео и Джульетты перенеслось в бруклинское гетто, так что наша Джульетта не стоит на балконе, а выглядывает из окна трейлера.

Моя лучшая школьная подруга Меган без ума от мистера Биконсфилда. Но иначе и быть не может: во всех спектаклях он отдает ей главную роль. Мне кажется, он слегка чокнутый. Учителя не должны тусоваться с подростками. Они должны волноваться о школьных проверках и помечать что-то в учебниках — ну, или чем они там еще в учительской занимаются?

Я поднимаюсь на сцену, приседаю и направляю объектив на Меган. На ней рэперская кепка и толстая фальшивая золотая цепь с крупным, тоже золотым знаком доллара — конечно, фальшивым. В настоящей жизни она такое под страхом смерти бы не надела, что еще раз доказывает, как сильно ей нравится мистер Биконсфилд. Я уже подобрала хороший ракурс, но тут раздается шепот Меган:

— Смотри, чтобы прыщ в кадр не попал.

— Что? — тихо переспрашиваю я.

— Прыщ, сбоку на носу. Снимай так, чтобы его не было видно.

— А… Хорошо!

Я подаюсь в сторону и ставлю крупный план. Освещение в этой точке не очень, но зато кожа кажется ровной. Я делаю фото и поворачиваюсь, чтобы спуститься в зал. Мой взгляд скользит по пустым креслам. Кроме меня, на репетицию пришли только мистер Биконсфилд и двое помощников режиссера. Я с облегчением выдыхаю. Сказать, что я хорошо переношу толпу — это все равно что заявить, будто Джастин Бибер ладит с папарацци. Не представляю, как люди вообще могут выступать перед публикой. Я постояла на сцене всего пару секунд, чтобы сделать фото, но уже успела почувствовать себя не в своей тарелке.

— Спасибо, Пен, — раздается голос мистера Биконсфилда, и я тут же спускаюсь в зал.

Вот что еще меня раздражает в этом учителе: привычка фамильярничать с учениками. Он со всеми на ты. Нет, правда, когда родственники зовут меня Пен — это одно, но когда учитель…

Я возвращаюсь на свое укромное место с краю от сцены. Телефон снова вибрирует.

Ты не поверишь! Во времена Шекспира Джульетту играли мужчины! Скажи Олли, вот лицо у него будет ☺

Я поднимаю глаза на Олли. Он смотрит на Меган.

— Но, тише, что за свет в ее окне, — произносит Олли с неубедительным американским акцентом.

Я только вздыхаю. Его не портит даже костюм современного Ромео, хотя он намного хуже, чем у Меган (что-то среднее между Снуп Доггом и типичным неудачником из шоу Джереми Кайла).

Эллиот терпеть не может Олли. Считает его напыщенным эгоистом и называет «Ходячий Селфи». Но он совсем его не знает. Эллиот учится в частной школе в Хове и судит об Олли всего по нескольким случайным встречам на пляже и в городе.

— А меня Пенни будет фотографировать? — уточняет Олли, произнося слова на американский манер. Говорить с акцентом он начал сразу, как только его утвердили на роль. Наверное, все именитые актеры так делают, чтобы «вжиться в образ».

— Сейчас щелкнет, — отвечает «просто Джеф».

Я убираю телефон и снова взбегаю на сцену.

— Только снимай меня с лучшей стороны, — тихо просит Олли, чье лицо едва видно под огромным козырьком украшенной черными стразами бейсболки.

— Напомни, какая сторона — лучшая?

Олли смотрит на меня как на дурочку.

— Просто сложно выбрать, — шепчу я в ответ, заливаясь краской.

Олли только хмурит брови.

— У тебя обе стороны симпатичные, — в отчаянье выпаливаю я. Боже, да что это такое со мной творится?! Услышь этот разговор Эллиот, он бы в истерике забился. В эту секунду Олли расплывается в улыбке, и его лицо сразу становится мальчишески-простодушным.

— Правая лучше, — отвечает он и снова поворачивается к Джульетте.

— С моей стороны правая или с твоей? — решаю уточнить я.

— Пен, фотографируй уже, у нас мало времени, — раздается голос мистера Биконсфилда.

— С моей, естественно, — шипит в ответ Олли, опять глядя на меня как на слабоумную.

Даже Меган смотрит на меня осуждающе. Покраснев от стыда, я делаю кадр не проверив, правильно ли падает свет и как подобран угол. Просто нажимаю на кнопку и поспешно ретируюсь.

Я дожидаюсь окончания репетиции (успевая за это время узнать от Эллиота, что Шекспир женился в восемнадцать и написал тридцать восемь пьес), и мы всей компанией идем в кафе «Джи Би», где готовят отличные молочные коктейли и картошку фри.

Мы выходим на пляж и тут со мной ровняется Олли.

— Как делииишки? — заговаривает он, растягивая гласные на нью-йоркский манер.

— Ээээ… Хорошо, спасибо. — Рядом с ним я теряю дар речи. В обычной одежде Олли еще красивее, чем на сцене. У него светлые, небрежно уложенные волосы и голубые глаза, которые в свете зимнего солнца кажутся бездонными как море. Честно сказать, я не уверена, что Олли — мой тип, слишком уж он идеален: лицо звезды бой-бэнда и тело атлета. И все же я очень стесняюсь, ведь все внимание главного красавчика школы обращено сейчас ко мне одной.

— Хотел спросить… — начинает он, улыбаясь от уха до уха.

И тут же мой внутренний голос заканчивает за него вопрос: «Что ты делаешь в свободное время? И почему я раньше тебя не замечал? Может, согласишься на свидание со мной?»

–…можно посмотреть, как я на фото получился? Я должен быть уверен, что выгляжу супер.

— А, да. Конечно. Покажу, когда в «Джи Би» придем.

И с этими словами я проваливаюсь в яму. Конечно, не в настоящую глубокую яму, и проваливаюсь не с головой, разумеется. Но я спотыкаюсь, и меня заносит в сторону, как заядлого алкаша. Вот именно за это я и ненавижу Брайтон — здесь полно ям, и все они словно специально созданы и расположены так, чтобы я обязательно в них угодила! Я делаю вид, что это был такой специальный маневр, а Олли притворяется, что ничего не случилось.

Мы заходим в кафе, и Олли садится на диванчик рядом со мной. Меган вскидывает брови, и мне сразу становится неловко. Вообще, Меган умеет смотреть на меня так, что я сразу чувствую себя провинившимся ребенком. Я отвожу взгляд и начинаю изучать рождественское оформление зала: красную и зеленую мишуру и механического Санта Клауса, смеющегося «Хо-хо-хо» каждый раз, когда кто-то проходит мимо. Рождество — мое самое любимое время года. Есть в новогодней поре что-то успокаивающее. Когда я снова поворачиваюсь к столу, то с облегчением замечаю, что Меган уткнулась в свой телефон.

В голову приходит идея для нового поста в блоге, и кончики пальцев начинают едва заметно барабанить по столу. Иногда мне кажется, что школа — это большая театральная постановка, в которой каждому отведена своя роль. По сценарию Олли должен сейчас сидеть не рядом со мной, а с Меган. Они не встречаются, ничего подобного, просто стоят на одной ступени школьной социальной лестницы. И Меган никогда не проваливается в ямы. Она словно скользит по жизни, и ее блестящие каштановые волосы плавно покачиваются от легких дуновений. Вот к Меган подсели двойняшки Кира и Амара. У них в этом воображаемом сценарии нет ни одной реплики. Но и в реальной жизни Меган относится к ним так, будто они всего лишь девочки из массовки.

— Принести вам какие-нибудь напитки? — улыбаясь, обращается к нам официантка с блокнотом в руках.

— Да, сууупер, — громко отвечает Олли, так старательно изображая американца, что хочется сказать: «Я не с ним».

Мы все заказываем молочные коктейли, а Меган берет минералку.

— Ну что, я посмотрю? — поворачивается ко мне Оли.

— Что? Ах, да. — Я выуживаю из сумки фотоаппарат и начинаю пролистывать фотографии. Найдя нужный снимок, я протягиваю Олли камеру и замираю, ожидая его оценки.

— Здорово получилось, молодец.

— О, я тоже хочу на себя посмотреть! — Меган выхватывает фотоаппарат и начинает рьяно давить на кнопки. Я замираю.

Вообще я человек не жадный, могу даже отдать брату половину шоколадок из рождественского календаря, но моя камера — это совсем другое. Она — моя самая ценная вещь, моя отдушина.

— О. Бо. Же! Пенни! — возмущается Меган. — Надо же так сфоткать! Я тут как будто с усами. — Она швыряет фотоаппарат на стол.

— Осторожно! — вскрикиваю я.

Меган едва поднимает на меня глаза, потом снова берет камеру и жмет на все кнопки подряд, пытаясь удалить фотографию.

Я с силой вырываю у нее фотоаппарат, и один из нарощенных ногтей Меган цепляется за шнурок.

— Ай! Ты мне ноготь сломала!

— А ты чуть не сломала камеру.

— Ты только о своей камере и думаешь, — язвительно отвечает Меган. — Я не виновата, что ты сделала такое жуткое фото.

В моей голове тут же рождается достойный ответ: «Я не виновата, что ты заставила себя так сфотографировать из-за прыща на носу». Но вслух я этого, конечно, не говорю.

— Дай-ка посмотрю. — Олли забирает у меня фотоаппарат и начинает истерически хохотать, а Меган бросает на меня яростный взгляд.

К горлу подступает ком. Я молюсь, чтобы недавний кошмар не повторился, и тут мне становится невыносимо жарко. Я не могу дышать. Кажется, будто все знаменитости, чьи фото развешаны на стенах кафе, пристально смотрят на меня. Песня из музыкального автомата вдруг звучит слишком громко. Красная обивка стульев режет глаз. Я не могу контролировать свои ощущения. Ладони покрываются испариной, а сердце стучит как бешеное.

«Хо-хо-хо» — приветствует посетителей механический Санта Клаус, но теперь его смех кажется зловещим, а не веселым.

— Мне нужно идти, — шепчу я.

— А что с фото? — капризно спрашивает Меган, поправляя свои длинные темные волосы.

— Сотру.

— А твой коктейль? — спрашивает Кира.

Достаю из кошелька деньги и кладу на стол, надеясь, что никто не заметит, как сильно трясутся руки.

— Пусть кто-нибудь выпьет. Я вспомнила, что обещала кое с чем маме помочь, мне надо идти домой.

На секунду мне кажется, что Олли искренне расстроен.

— Ты завтра будешь в городе? — спрашивает он.

Меган недоуменно смотрит на Олли.

— Думаю, да. — От сильного жара у меня начинает все плыть перед глазами. Если мне не дадут выйти на свежий воздух, я потеряю сознание. Я едва сдерживаюсь, чтобы не заорать Олли: «Выпусти меня!»

— Класс, — Олли встает с дивана и возвращает мне фотоаппарат. — Может, увидимся.

— Может.

Одна из двойняшек (я их уже не различаю) спрашивает, все ли в порядке, но я молчу. С трудом добираюсь до двери и выхожу на пляж. Громко кричит чайка, громко смеются люди. В мою сторону движется компания девушек. На них веселенькие розовые футболки и туфли на каблуках, хотя на дворе декабрь. У одной из девушек на голове фата. Я закатываю глаза. Вот что еще меня раздражает в Брайтоне, кроме ям: каждую пятницу к нам приезжает толпа народа, чтобы погулять на девичнике или мальчишнике. Я быстро ухожу с дороги и направляюсь к воде. Дует холодный ветер, я подставляю ему лицо. Стоя на мокрой гальке, я смотрю, как волны накатывают на берег, и постепенно успокаиваюсь.

Примечания

1

William Shakespeare — weakish speller. — Здесь и далее примеч. ред.