Знаковые моменты

Группа авторов

Третья книга – сборник статей из рубрики STORY журнала «Коммерсантъ ДЕНЬГИ» – в отличие от первых двух обращается не к судьбам отдельных людей или компаний, а к событиям глобального масштаба, раз и навсегда изменившим уклад, традиции, сами основы существования целых обществ, стран и континентов. Неудивительно, что весьма драматичную роль во всех этих историях играли деньги, причем порой самым неожиданным образом. Кто на самом деле разбогател на золотой лихорадке? Чьим экономическим интересам угрожал Павел I? Как быстро можно уничтожить весь Интернет? Ответы на эти и другие вопросы вы найдете в книге «знаковые моменты». Повседневная жизнь обычно проплывает перед нашими глазами неторопливой чередой малозначимых событий и почти бессмысленной суеты. И мы не можем разглядеть за этой убаюкивающей вереницей банальностей уже тлеющего запала мощнейшего взрыва – революционных перемен. Они не происходят вдруг, процесс развивается подспудно, незаметно – особенно для современников, а затем практически в одночасье меняется парадигма, самая основа существования общества, государства, науки, культуры. Сопровождающие же их (кстати, не всегда) политические потрясения – революции, перевороты, бунты, восстания – лишь верхушка айсберга, зримое воплощение гигантского слома. Третья книга – «знаковые моменты» (основанная, как и две предыдущие, на статьях, в разное время опубликованных в рубрике story журнала «Коммерсантъ деньги») – позволит вам наблюдать за такими глобальными драмами – как реально произошедшими, так и потенциальными – «с безопасного расстояния», не рискуя стать жертвой древнего проклятия «чтоб ты жил в интересное время».

Анастасия Фролова

Первые выстрелы Первой мировой

16 марта 1914 года в редакции парижской газеты «Фигаро» прозвучали один за другим шесть выстрелов. Стреляла Генриетта Кайо — жена известного французского политика, министра финансов Жозефа Кайо. Через несколько часов главный редактор газеты Гастон Кальметт скончался от полученных ран в больнице. Это было одно из трех убийств, проложивших дорогу к первой мировой войне.

— Ты будешь заниматься политикой, мой мальчик. У тебя есть возможность сделать карьеру в Сарте, но будь осторожен, сынок, будь осторожен, опасайся своего взрывного характера.

Эжен Кайо не ошибся. Его сын Жозеф очень рано стал депутатом парламента и, как и отец, министром финансов. Он унаследовал от отца не только способности финансиста и политика, но и весьма значительное состояние и положение в обществе. На этом сходство заканчивалось: если Кайо-отец был католиком, убежденным монархистом и вообще человеком последовательно правых взглядов, то Кайо-сын был переменчив и одно время даже считался общепризнанным лидером левых сил. Жозеф Кайо был крайне высокомерен, не упускал возможности подчеркнуть свое интеллектуальное превосходство и вовсю пользовался преимуществами обладателя крупного состояния, да и вообще умел удивительно легко возбуждать неприязнь. В истории Франции начала ХХ века он трижды сыграл существенную роль. Сначала как финансист, годами добивавшийся и добившийся-таки введения прогрессивного подоходного налога. Затем как премьер-министр, урегулировавший в 1911 году агадирский кризис, когда Германия покушалась на французский протекторат Марокко. И наконец, как муж собственной жены, пошедшей ради него на преступление: в 1914 году дело Генриетты Кайо затмило для французов, да и для многих других европейцев, приближающуюся европейскую катастрофу.

«Я убила его, чтобы научить его жить»

Визит дамы

Утром 16 марта 1914 года Жозеф Кайо предупреждает жену: «Послушай, если Кальметт будет публиковать нашу переписку, я набью ему морду». Но Генриетта Кайо не стала ждать. Проводив мужа, она отправляется в знаменитый магазин оружия Гастин-Ренетта, где ей советуют купить браунинг: женщине легче с ним управляться, чем с револьвером. Генриетта просит разрешения потренироваться в тире, расположенном в подвале магазина. Результат вполне приличный: три пули из пяти достигают цели. Ей объясняют, как заряжается оружие. Выйдя на улицу и сев в экипаж, она досылает патрон в патронник, ставит браунинг на предохранитель и едет в банк, чтобы забрать кое-какие бумаги. Потом возвращается домой и пишет мужу: «Мое терпение кончилось».

Ближе к вечеру Генриетта Кайо в элегантном туалете и меховом манто входит в редакцию газеты «Фигаро» и просит аудиенции у главного редактора. Она терпеливо ждет больше часа, пряча руки в пушистой муфте. Наконец появляется Кальметт и интересуется целью неожиданного визита. «Вы знаете, зачем я здесь», — слышит он в ответ. Почти одновременно с этими словами раздались выстрелы. Генриетта Кайо выпустила шесть пуль в Кальметта с расстояния нескольких метров. Кальметт инстинктивно пригнулся, и первые две пули попали в книжный шкаф за его спиной, но четыре последующие тяжело ранили его в живот. «Не притрагивайтесь ко мне. Я дама!» — решительно останавливает Генриетта сотрудников редакции, вбежавших в кабинет. «Я исполнял свой долг. То, что я сделал, я сделал не из ненависти», — произносит Кальметт, когда его увозят в клинику Нейи. Медики долго не решаются на операцию, а когда она в конце концов сделана, уже слишком поздно. В тот же день Кальметт умер.

Арестованная Генриетта Кайо заявила, что «только револьвер мог остановить травлю», а на суде объяснила свой поступок фразой, которая стала знаменитой: «Я убила его, чтобы научить его жить». Урок по достоинству оценили многие. В письме Инессе Арманд Ленин спрашивал свою подругу: «Какое впечатление произвел на тебя le geste de M-me Caillaux? Признаться, не могу отделаться от чувства некоторой симпатии: я думал, в этой среде одна продажность, трусость и подлость, а тут вдруг бой-баба lecon дала решительный!!!»

Неслыханная травля

Даже по сегодняшним меркам, когда война компроматов стала заурядной частью политической жизни, ожесточенное преследование Кайо в «Фигаро» производит сильное впечатление. С 9 декабря 1913 года, когда Кайо стал в очередной раз министром финансов, до 16 марта 1914 года было опубликовано 110 статей, целью которых было навсегда погубить его репутацию. Среди предъявленных обвинений соединение политических функций с президентством в наблюдательном совете иностранного банка и поддержка финансиста Рошетта, осужденного за мошенничество. Традиционным обвинением было непатриотичное поведение во время агадирского кризиса и лицемерная защита прогрессивного налога. Наконец дело дошло и до личной жизни.

Отчасти Кайо был виноват в этом сам. Дело в том, что его личная жизнь была для того времени весьма необычной. Он был дважды женат, и оба раза его женами становились его любовницы. Первая жена, Берта Гейдан, перехватила письма Кайо к его тогдашней пассии Генриетте Ренуар. В момент развода Кайо получил эти письма обратно, но Берта предусмотрительно оставила себе копии. В начале 1914 года эти письма попали к Кальметту от Берты вместе с ее собственными. Вскоре читатели «Фигаро» были в подробностях осведомлены обо всех перипетиях жизни Кайо между 1900-м и 1906 годом.

Кайо пытается прекратить публикации, обратившись за помощью к президенту Раймону Пуанкаре. Он боится, что кроме личной переписки к Кальметту попали документы, связанные с агадирским кризисом. В момент кризиса германское посольство в Париже и руководство Германии обменялись тремя телеграммами, в которых, в частности, шла речь о секретных переговорах Кайо. Пуанкаре уверяет Кайо, что Кальметт как истинный джентльмен никогда не опустится до публикации интимных подробностей, а о неразглашении дипломатической тайны Пуанкаре берется позаботиться сам. Но Кайо не верит: Кальметт уже обещал читателям опубликовать все письма за подписью «Твой Жо» и «Твоя обожаемая Рири», в которых женатый респектабельный политик и замужняя дама изливают свои чувства, как влюбленные школьники. Понимая, что переходит все границы приличий, Кальметт предваряет публикации обращением к читателям: «Это решительный момент, когда не следует отступать ни перед какими шагами, как бы они ни были болезненны для наших нравов, как бы их ни осуждал наш вкус и наши привычки. Впервые за мои 30 лет в журналистике я публикую частное интимное письмо вопреки желанию его владельца и его автора, и мое чувство собственного достоинства от этого испытывает истинные страдания».

Зачем, собственно, Кальметту было так мучиться, не совсем понятно. Очевидно, что публикация подобной переписки несколько выходит за рамки исполнения долга, о котором говорил умирающий Кальметт. Известно, что он был весьма богат. Ходили слухи о том, что он получал деньги от Венгрии и Германии, что его использовали политические противники Кайо в руководстве Франции, и даже о том, что неутолимая мстительность Кальметта объяснялась глубоко личными мотивами. В любом случае Кальметту удалось, хотя и ценой собственной жизни, погубить политическое будущее Кайо. На следующий день после убийства Кайо подал в отставку.

Финансовый гуру

Жозеф Кайо родился в городе Манс в 1863 году. Он блестяще окончил лицей, но провалился на устном экзамене в престижную Эколь Политекник и поступил на работу в финансовую инспекцию. В течение десяти лет, до 1898 года, он в качестве финансового инспектора ездит по стране, после чего, вспомнив, вероятно, предсказание отца, решает выставить свою кандидатуру на парламентских выборах в Сарте и побеждает с перевесом в 1200 голосов местного кандидата, став в 35 лет едва ли не самым молодым депутатом. С тех пор Кайо не только не проиграл в своей жизни ни одних выборов, но всегда бывал избран в первом туре.

Когда к власти во Франции приходит Вальдек-Руссо, Кайо, поддерживавший его еще в парламенте, попадает в правительство. С 1899-го по 1902 год продолжается его первый министерский срок. Как министр финансов он прославился тем, что добился введения прогрессивного подоходного налога взамен старой системы налогообложения, в основе которой лежали четыре налога, унаследованные от времен Директории. Налогами облагались главным образом внешние признаки богатства, а не денежные доходы населения. Одним из «старых» был, к примеру, весьма экзотический «налог на окна и двери», не слишком благоприятный для архитектурного облика зданий.

Подоходный налог в течение почти 20 лет вызывал во Франции настоящие битвы, особенно в период предвыборных кампаний. Радикалы и социалисты, естественно, считали подобный налог справедливым, а консерваторы рисовали последствия его введения в апокалиптических тонах. При этом экономические взгляды представителей радикальной партии были довольно своеобразными: они недолюбливали деньги, но при этом трепетно относились к собственности. Поэтому радикалы выступали за налог на доходы, но не на капитал.

Хотя Кайо интересовался налоговой системой с самого начала своей политической карьеры и был известен как автор брошюры «Налоги во Франции», его отношение к подоходному налогу менялось. Для начала, в феврале 1901 года он вводит понятие прогрессивного налога на наследство, предложив ставки от 1 до 18,5 %. Летом того же года подоходный налог обсуждает парламент.

С 1902-го по 1906 годы Кайо заседает в парламенте, не слишком интересуясь идущими там дебатами. Он больше занят отношениями с Бертой Гейдан и приумножением фамильного состояния, цинично рассуждая о том, что места в административных советах и посты в коммерческих банках от него, бывшего министра и финансового инспектора, никуда не уйдут.

Второй министерский срок Кайо пришелся на 1906-1909 годы. Кайо в начале 1907 года вносит проект налоговой реформы, в соответствии с которым предлагается упразднить существующие прямые налоги и заменить их фиксированными налоговыми ставками на разные категории доходов: 3% — на трудовые доходы, 3,5 % — на смешанные доходы от труда и капитала (сюда относятся торговля, промышленность и сельское хозяйство) и 4 % — на движимое и недвижимое имущество. В случае если доход превышает 5 тыс. франков, он облагается дополнительным налогом (от 0,2 % — для 5 тыс. до 4 % — для 100 тыс. и более). Кроме того, взимается глобальный подоходный налог, охватывающий все виды доходов. От граждан требуется заполнение налоговых деклараций.

Проект вызвал, естественно, энтузиазм левых и протесты правых; к тому же уровень финансовой грамотности парламентариев оставлял желать лучшего и тонкости новых налогов были им непонятны. Тем не менее в 1909 году предложенный Кайо закон с рядом смягчающих поправок был принят парламентом, правда, до его утверждения сенатом прошло еще несколько лет. Окончательная версия вступила в силу всего за две недели до начала Первой мировой войны, когда Кайо-финансист уже никого не интересовал: на авансцену вышел Кайо-муж и любовник.

Дело Кайо

«Весь Париж, вся Франция, весь мир жадно начали следить за этим процессом, не пропуская ни одного слова. Всех, как самое кровное дело, занимал вопрос: может ли женщина, защищая свое честное имя, убить того, кто хотел ворваться в ее личную жизнь и опозорить через читаемую всеми газету ее и мужа? Героиня она или преступница? Будет ли оправдана она или осуждена? Неужели французский суд пошлет на гильотину ту, которая своим судом расправилась с этим интриганом Кальметтом?» Так описывает общественный резонанс, который получило дело Кайо, русский писатель Сергеев-Ценский в эпопее «Преображение России».

Защищал Генриетту Кайо знаменитый адвокат Фернан Лабори, прославившийся на процессе Дрейфуса и защищавший писателя Эмиля Золя. В основу линии защиты он положил тезис о том, что Генриетта совершила «преступление страсти», или, говоря современным языком, преступление в состоянии аффекта. В то время во Франции подобные преступления, особенно совершенные женщинами, пользовались большой популярностью и присяжные часто оправдывали подсудимых. Основная задача Лабори состояла в том, чтобы убедить присяжных в отсутствии умысла, а заодно воззвать к их патриотизму: вместо того чтобы наказывать его клиентку, следует «приберечь наш гнев для наших врагов». Сама мадам Кайо во всем винила «нервный срыв» и утверждала, что пистолет «просто выстрелил». Показания Генриетты опирались одновременно на романтически-литературные представления о женщине, которая находится во власти страстей, и новые для того времени научные и медицинские данные о функционировании нервной системы и бессознательных поступках. Литературные параллели вызывали сочувствие у публики, криминальная психология делала Кайо неподсудной.

Представитель обвинения Шарль Шеню ставил под сомнение женскую природу мадам Кайо, пытаясь показать, что Генриетта не обыкновенная женщина, а просто-таки железная леди, которая пошла на преступление сознательно и снисхождения не заслуживает. А адвокату мадам Кайо удалось найти статьи покойного Кальметта, в которых тот оправдывал тех, кому приходится силой заставлять молчать клеветников…

Тем временем Кайо в соответствии со своей взрывной натурой вызвал на дуэль человека, нанесшего ему оскорбление; дуэлянты выпустили друг в друга дюжину пуль, но ни один из них даже не был ранен. Остряки не преминули заметить, что Кайо стреляет «хуже своей жены». Зато что он умел делать по-прежнему прекрасно, так это завоевывать голоса избирателей. На выборах в национальную ассамблею Кайо победил, причем, как всегда, в первом туре. По сравнению с выборами 1910 года политик, которого в течение нескольких месяцев мешали с грязью в центральной прессе, да к тому же муж убийцы, потерял всего 700 голосов. В Сарте, видимо, не читали «Фигаро», а те, кто читал, посылали мадам Кайо в тюрьму Сен-Лазар букеты цветов. Журналисты «Фигаро», возмущенные таким пренебрежением их мнением, поспешили раскритиковать «порочный» институт всеобщего избирательного права, допустивший переизбрание «преступного плутократа».

Вообще, дело Кайо стало звездным часом французской прессы. Едва ли не каждый номер каждой газеты открывали сообщения из зала суда. Газеты не только пересказывали ход заседаний, но и активно формировали общественное мнение, разумеется, в соответствии с собственными политическими взглядами. Левые издания симпатизировали мадам Кайо, приводили аргументы в пользу ее страстности и женственности и описывали ее как жертву трагических обстоятельств: «Опустив глаза, с бледным лицом и светлыми волосами мадам Кайо казалась искренне погруженной в свое горе». Правые, прежде всего «Фигаро», выступали за злой умысел и представляли Кальметта в роли страдальца за правду. Мадам Кайо для них — безжалостное, «почти бесполое существо с тонким носом, тонкими губами и тяжелым профилем».

Публикации оказывали колоссальное влияние на присяжных, тем более что не прислушаться к мнению прессы в этом деле нельзя было еще и потому, что в конечном счете именно пресса была прямой виновницей преступления.

Суд продолжался семь дней. Присяжные выбирали между оправдательным приговором и минимальным тюремным сроком — пять лет. 28 июля 1914 года после совещания, длившегося меньше часа, присяжные вынесли вердикт: Генриетта Кайо невиновна в убийстве Гастона Кальметта. Жюри, состоявшее исключительно из мужчин, пришло к выводу, что убийство было совершено неумышленно и без преступного намерения. На пороге здания суда супруги Кайо были встречены бурными аплодисментами и столь же энергичной бранью. Несколькими часами ранее Австро-Венгрия объявила войну Сербии. До вступления Франции в Первую мировую войну оставались считанные дни…

Человек Германии

Впрочем, война Франции и Германии могла бы начаться и раньше, если бы не Жозеф Кайо. Именно он в 1911 году сыграл решающую роль в урегулировании агадирского инцидента. В начале XX века европейские державы боролись за влияние в Северной Африке. В апреле 1911 года французские войска оккупировали столицу Марокко под предлогом защиты от нападения берберов. Германия, хотя и признала еще в 1909 году особые интересы Франции в Марокко, сочла, что введение войск — это уже слишком, и послала к берегам Марокко свой боевой корабль «Пантера» для обеспечения интересов Германии и германских бизнесменов в связи с угрозой вторжения Франции в Марокко. «Пантера» вошла в порт Агадир в Атлантическом океане 1 июля 1911 года.

За пять дней до этого премьер-министром Франции и министром внутренних дел стал Жозеф Кайо. Именно ему предстояло урегулировать агадирский кризис вопреки противодействию французской «партии войны». Министр иностранных дел Франции выступил перед национальной ассамблеей с речью, в которой назвал поступок Германии «недопустимой провокацией». На самом деле война была невыгодна Франции, отстававшей в техническом отношении и к тому моменту еще не принявшей закон о продлении воинской службы до трех лет. В результате засекреченных переговоров с немцами Кайо добился заключения в ноябре 1911 года компромиссного соглашения, по которому Германия признала протекторат Франции в Марокко в обмен на 275 тыс. кв. км территории Конго и Камеруна. Французские патриоты были в бешенстве, но и немцы остались недовольны сделкой, в результате которой им досталось «10 млрд мух цеце».

Дипломатический успех дорого обошелся Кайо. Обиженный министр иностранных дел, с чьим мнением Кайо не посчитался, в январе 1912 года подал в отставку, что в соответствии с законами Третьей республики означало отставку всего кабинета. Так закончился недолгий период пребывания Кайо на вершине власти, добавивший к его репутации блестящего финансиста сомнительные лавры пацифиста и сторонника сделок с врагом. Подозрения в том, что Кайо — человек Германии, вновь всплыли в 1913 году, когда Кайо выступил против продления срока военной службы до трех лет. Он не скрывал, что, объединившись с лидером социалистов Жаном Жоресом и придя к власти, он бы попытался предотвратить надвигающуюся мировую войну или по крайней мере избежать участия в ней Франции.

Но все сложилось иначе. Президентом становится Раймон Пуанкаре, прозванный Пуанкаре-война. В июне 1914 года в Сараево убит эрцгерцог Франц Фердинанд. Дело Кайо лишило Жозефа Кайо шансов стать премьером и обратиться к Жоресу, к тому же спустя три дня после вынесения оправдательного приговора Генриетте Кайо Жан Жорес был застрелен. Во время допроса его убийца сообщил, что готовил покушение на Кайо, но после выстрела мадам Кайо необходимость в этом отпала: Кайо и так был уже политическим трупом.

Тефлоновый политик

Однако ультраправые рано радовались. Жозеф и Генриетта Кайо покидают Францию, но Кайо и во время войны ведет себя крайне рискованно и не оставляет попыток инициировать мирные переговоры. Путешествуя по Латинской Америке, Кайо встречается с графом Жаком Минотто. Минотто, чей отец был австрийцем из итальянского дворянского рода, а мать немкой, родился и вырос в Берлине, перед войной работал в представительствах Дойче-банка в Нью-Йорке и Лондоне. После начала Первой мировой войны Минотто направляется в Нью-Йорк, где встречается с немецким послом, а затем устраивается на работу в американскую Guaranty Trust Company. В октябре 1914 года компания направляет Минотто в Латинскую Америку для выяснения экономической и политической обстановки. Считается, что на самом деле Минотто, будучи германским агентом, должен был выяснить возможные механизмы финансирования германской военной кампании, после того как лондонский финансовый рынок оказался закрыт для немцев. Граф Минотто публично появлялся вместе с четой Кайо в Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу, в Уругвае и Буэнос-Айресе. По возвращении во Францию Кайо и его жена жили в Биаррице в качестве гостей Поля Боло-Паши, который также был если не шпионом, то, во всяком случае, агентом влияния Германии в США и Франции. Позже, в 1915 году, Минотто и Боло-Паша также встречались с четой Кайо. После возвращения в США Минотто в 1916 году попытался поступить на работу в американскую морскую разведку и был арестован по обвинению в прогерманской деятельности, а Поля Боло-Пашу французские власти арестовали в Париже в сентябре 1917 года, признали виновным в сборе средств для врага нации с целью организации антивоенного движения во Франции и приговорили к смерти. Он был расстрелян в апреле 1918 года.

Судьба Кайо сложилась не так печально. После того как премьером в 1917 году стал Жорж Клемансо, он инициировал процессы против французских пацифистов. Кайо был обвинен в измене родине, лишен депутатской неприкосновенности, а в январе 1918 года арестован. Клемансо хотел дождаться победы союзников, прежде чем начинать суд над Кайо, поэтому процесс состоялся только через два года. В 1920 году Верховный суд приговорил его к трем годам тюрьмы и десяти годам лишения гражданских прав за «нанесение ущерба внешней безопасности государства»; обвинение в измене родине было снято. Затем приговор был смягчен, и Кайо вместе с женой покинул страну. В 1924 году к власти во Франции пришли левые и объявили амнистию, так что Кайо смог вернуться в Париж, а в 1925 году — и в политическую жизнь. Сначала он был избран в сенат, затем временно занял привычное место министра финансов во французском правительстве, после чего многие годы возглавлял сенатскую комиссию по финансам.

Последний раз Жозеф Кайо активно вмешивался в политику перед Второй мировой войной. Он поддерживал идею заключения мирного соглашения с Гитлером, а позже одобрил мюнхенский сговор, но когда возникло коллаборационистское правительство в Виши, участвовать в нем не стал. Кайо умер 22 ноября 1944 года в Мамере. Мало кто заметил уход из жизни одного из самых ярких французских политических деятелей первой половины ХХ века, человека, чьей биографии вполне хватило бы на несколько жизней.

Сейчас Жозефа Кайо назвали бы тефлоновым политиком. Никакой Билл Клинтон не идет с ним в сравнение. Такое количество скандалов, которые выпали на долю Кайо, пожалуй, трудно припомнить в связи с какой-нибудь другой личностью. Обвинения в измене и предательстве, в финансовой недобросовестности и аморальной личной жизни, в политической беспринципности и в том, что он заставил жену пойти на убийство, чтобы спасти свою репутацию… Любого из них было бы достаточно, чтобы навсегда сделать обвиняемого персоной нон грата в политике. Публикации в прессе, которая едва ли не впервые преступила все законы профессиональной этики, погубили-таки репутацию Кайо, спровоцировав убийство и помешав ему прийти к власти, но пресса же оказала решающее влияние на исход судебного процесса и спасла мадам Кайо от приговора. Кайо был, несомненно, идеальным персонажем газетной хроники, который никого не оставлял равнодушным. Одних он раздражал и возмущал, другие им восхищались и завидовали. Многочисленные скандалы позволяли газетам бесконечно обсуждать «кровавого Кайо», «богача Кайо», «зазнайку Кайо», «коррупционера Кайо», «предателя Кайо», а его невозмутимое высокомерие только подогревало интерес публики.

За громкими делами и первополосными заголовками так и остался без ответа вопрос о том, каков был на самом деле этот человек. Был ли это несостоявшийся французский Ленин, который, по мнению некоторых конспирологов, мог совершить большевистский переворот во Франции, или просто политик, считавший за благо для своей родины неучастие в мировой войне? Был ли это министр, сумевший за короткий срок перестроить налоговую систему Франции в соответствии с требованиями времени, или ловкий финансист, использовавший служебное положение для собственного обогащения? Были ли его отношения с женой столь идиллическими, как он демонстрировал во время суда, или это был пиар, рассчитанный на присяжных? Одно несомненно: супруги Кайо сыграли в истории роль, достойную романа.