Ангел со сломанным крылом

Зиновья Душкова, 2008

Ангел со сломанным крылом – произведение, затрагивающее извечную тему противостояния негативного и позитивного, чёрного и белого, другими словами: нелюбви и Любви. В книге раскрываются явные и тайные стороны жизни; и человек, подобно ангелу, таинственным образом проступает в чёрно-белом цвете со своими тайными страстями и высшими грёзами. В причудливом свете здесь переплетается порочное и божественно чистое во взаимоотношениях между земным и Небесным мирами; между мужчиной и женщиной; человеком-ангелом, проявляющим свою двойственную суть. Любить или не любить, сталкиваясь с предательством тех, кого мы любим? В книге даётся однозначный ответ… Любить! Но как?!

Часть I

Страница Первая

Царь сидел у окна, перебирая изумрудные чётки. Едва заметным кивком головы он подозвал своего советника и указал на окно. Тут же распахнулись створки, впуская ароматное дыхание сада, и советник опустился на колени перед своим мудрым властелином… Это было новое время, когда дух великих перемен, казалось, витал в воздухе. Страна, опоясанная радостным журчанием вешних вод, будто искрилась, весело заигрывая с лучиками яркого Солнца. День был, воистину, прекрасен!.. Царь выпрямился во весь свой могучий рост и, слегка хлопнув по плечу советника, велел ему встать и пройти в глубь садовых аллей. Бросив быстрый взгляд в окно, советник увидел ту, которая служила причиной беспокойных мыслей его властелина. Девушка, довольно хрупкая на вид, задумчиво смотрела вдаль, и, казалось, взор её терялся в недосягаемой синеве небес. Советнику предстояла нелёгкая задача: помочь девушке стать зрячей, ибо от рождения она была слепа. Но, странное дело, глаза, подёрнутые беспросветной пеленой, казалось, пронизывали насквозь взором своим тех, кто попадал в поле их зрения. Девушка могла видеть то, что были не способны разглядеть сотни зрячих людей. Она видела сквозь пространство и время, имея зоркое око духовное, тогда как физические очи не поддавались воздействию даже самых чудодейственных снадобий. Один из лекарей как-то умудрился смешать толчёный порошок алмазов с корнями тысячелистника, приправив всё это соком, добытым из стеблей луговых цветов. Но после нанесения данного состава на веки девушка, как оказалось, стала видеть еще ярче те цвета, к которым прикасалась её ладонь. Все методы воздействия были испробованы к моменту совершеннолетия принцессы, а потому, прячась от глаз людских, она предпочитала скрываться в глубине тенистых аллей.

— Ауроника! — окликнул садовник юную красавицу, — перед тобой сидит птичка, смотри, не задень её подолом платья своего. — Девушка медленно обвела невидящим взором аллейку и произнесла: «Если эта птичка жёлто-оранжевого цвета, — тогда я прозрею». — «О чём ты говоришь, дочь моя, — донеслось со стороны соседней аллеи, — причём здесь цвет?» — «А разве светило небесное не такого цвета?» — «Да, но причём здесь оперение птичье?» — «Я верю в то, что Солнце есть Высший Целитель, — произнесла девушка. — А птичка — просто вестник, присланный светилом для того, чтобы я уверовала в магически-чудодейственную силу Солнечных лучей…» — «Странно как-то…» — пробормотал себе в седую бороду верный советник. Взяв за руку девушку, он повёл её в сторону ограды. Там была маленькая калитка, рядом с которой стоял царь, держа в руке небольшой ключик. Как только подошли те, кого он ожидал, тут же протянул принцессе этот золотистый ключик. «Наверное, он жёлто-оранжевый…» — произнесла она. — «Да, он из чистого золота, — произнёс царь, — и если ты веришь во всемогущество Солнечных огней, ты также можешь поверить в силу этого солнечного металла, что люди называют золотом». — «Тогда я попрошу помощь у этого ключика, и он поможет обнаружить потаённый замок, что искусно вмонтирован в ажурную вязь калитки». И будто какая-то неведомая сила потянула за руку, помогая обнаружить скрытый механизм, прикосновением к которому разжались металлические скобы, высвобождая калитку будто из тисков. Она сложилась особым образом, повернувшись в сторону востока. И здесь же проявился своеобразный тоннель, сплетением живых растений созданный. «Дочь моя, я доверяю тебе быть путеводной звездой нашей, ибо только ты можешь безошибочно находить путь во мраке. Зрячие часто ошибаются, увлекаясь яркими красками, заманчиво сияющими на тропах близлежащих. Нам необходимо пройти в глубь пещерного грота, что где-то здесь замаскирован под неподъёмной толщей увесистых лиан, что не способны пропустить даже маленький Солнечный лучик».

Девушка прошла вперёд и, каким-то особым чутьём руководствуясь, свернула направо, решительно раздвинув преграждавший дорогу куст. «Сегодня — особый день! — произнёс царь, — мы должны исполнить пророчество, оставленное моим прадедом». Он говорил о том, что его слепая правнучка сумеет найти то, что недоступно оку зрячих. «Ты можешь уединиться и, оставшись наедине с собой, подумать, как решить этот вопрос, дочь моя», — тихо сказал царь, наклоняясь к чуткому уху принцессы… «Я не понимаю, где здесь дверь, — произнёс советник, — неужели нам придётся оттаскивать каждый камень, пытаясь обнаружить заваленный вход?!» Но и тут «зрение» слепой девушки не подвело, — она молча указала куда-то в сторону со словами: «Разве вы не видите это жёлто-оранжевое каменное изваяние? Оно указывает прямо на вход, простирая в его сторону свой каменный веер». И тут маленькая птичка, внезапно откуда влетев в этот тенистый тоннель, села на плечо девушке и весело защебетала. Это явно был знак, и, возможно, подан он был самим прадедушкой. Девушка улыбнулась маленькому помощнику, мысленно попросив стать добрым поводырём среди мрачных стен таинственного грота…

Путники продвигались всё глубже, покуда не вышли на своеобразное маленькое плато, под которым слышался шум бурлящих вод, сверху же свисала каменная полусфера. Предстояло делать выбор: куда идти?! Вдруг маленькая птичка, перелетев, села на руку принцессы, и тогда она, заключив в ладони это малое существо, прижала его к груди… А наверху разгорался день, и Солнце, вставшее в зените, уже с любопытством разглядывало то, что происходило под ним. Оно увидело странный сад, где преимущественно преобладали жёлто-оранжевые цветы, — они как будто распустились в мгновенье ока, покрыв тёмную листву… Здесь также преобладали птицы означенной окраски. Солнце пыталось пропустить свои лучики под толщу живых зелёных стен, но ему с трудом удавалось высветить лишь малую часть того, что лежало под поверхностным слоем. И тут светило стало свидетелем странного факта: как все головки цветов склонились в восточном направлении. Конечно, Солнце не раз видело, как целые поля обращали взор в сторону его и тугие головки рыжих подсолнухов двигались вслед светилу. Но здесь была совершенно иная разновидность растений… Солнце уже клонилось к западу, но взор его всё ещё продолжал скользить по жёлто-оранжевым лепесткам, будто прильнувшим к земле в попытке услышать какую-то тайну… Но как бы ни старалось светило небесное, ему не удалось сегодня прояснить для себя ничего существенного, а потому, догорев закатными лучами, оно скрылось в западном направлении, а с ним и день угас, готовый в час утра раннего перелистнуть новую страницу Жизни.

Страница Вторая

«…Ничто так не ранит, как нелюбовь, проявленная в ответ на искреннее чувство любви нежнейшей из нежнейших. Умиляясь масками, увлекаемся на тропы чужие, и уже трудно бывает отыскать свою покинутую дорогу, что с истечением времени зарастает бурной травой…» — Печальный взор царицы скользнул по стеклу, удерживающему россыпь капель дождя весеннего. Начинало светать, и она, не чаявшая дождаться рассвета, стала жадно всматриваться в горизонт, пытаясь увидеть первые лучи нарождающегося светила: «Зачем же свет погружается в пучину тьмы, уступая скипетр власти ночному мраку?.. Но ведь и мгла беспросветная расступается, не смея препятствовать поступи огнедышащего светила, растворяясь без остатка в лучах его, будто дева красная, тающая от нежных прикосновений возлюбленного своего…» Царица точно не знала, зачем день сменяется ночью и ночь перерастает в день. Что менялось в её жизни, вот так же, планомерно, ярко и детально высвечиваясь после долгой беспросветной полосы неведения? Ночью всё сливалось воедино, утрачивая формы и красочные контуры. И лишь залитые светом, они вновь обретали жизнь, проявляясь в ярком многообразии своём… На душе ночь!.. Когда же наступит рассвет и проявит всё то, что накопилось в ней в своих истинных красках?! Как много образов таит в себе душа! Мы кого-то любим, а кого-то — нет, видя в негативном свете, но каков он на самом деле, кто может сказать? И как часто человек сталкивается с чёрной неблагодарностью со стороны того, кого он идеализировал, видя в исключительно выгодном свете! Но кому это было выгодно?! Тому, кто обманывал, или тому, кто был рад обмануться? Мир Майи, мир иллюзий, — здесь каждый видит то, что хочет, называя чёрное — белым, а белое — чёрным. Но похоже, в этом мире были те, кто имел чётко определённые цели: очернить белое или выбелить черноту. И те и другие сходились на поле брани, и в этом гигантском столкновении белого и чёрного иногда рождалась серость… А серости, как известно, нет никакого дела как до белого, так и до чёрного, — на то она и серость!

«А вот и рассвет, — да не он ли принёс с собою сереющие контуры дня нового?! — Царица встала у окна, затем, повернув тугую ручку, распахнула огромные створки, решив впустить в свои покои свежесть туманного утра. — А быть может, так же следовало распахнуть свою душу, покуда ещё пребывающую во мраке неведения? Где-то там, во глубине её, за горизонтом всех несбыточных надежд готовилось к своему восшествию светило жаркое! Как распознать движение огня и прежде времени не испепелить душу свою, погружённую в бездну отчаяния, где правят бал чёрные языки пламени? А быть может, серый сумрак есть предвестник освобождения от ночи и следует всем сердцем устремиться ему навстречу? Быть может, в этой серости и есть спасение от долгой ночи?..» Царица улыбнулась своим мыслям и, взглянув благодарно в сереющие небеса, произнесла: «Свет, во Свете рождённый, да пребудет со мной во все дни и ночи!» Затем, будто стряхнув сонное оцепенение со своего тела, царица бодро шагнула в сторону дверей, имея целью выйти в свой пробуждающийся от сна дивный сад.

Любое прекрасное начинание следует предпринять в час утра. Тогда оно впитает в себя силу пробуждённых лучей, движущихся к своему зениту. Царица прошла в сад и остановилась около белоснежной скульптуры, олицетворяющей собой падшего на землю Ангела. Он упал с небес и сломал крыло… Статуя посерела от времени, впитав в себя пыль и копоть, но всё это было внешним, наносным. Внутри же Ангел был беспредельно чист и непорочен, храня тот же кристально чистый белоснежный замес… Возможно, Ангелу было безмерно тяжело оттого, что он утратил свою первоначальную белизну одежд. И серость ещё больше сковывала крылья, заполоняя уверенностью в том, что он уже лишён права вернуться в кристально чистый Мир. Он не достоин тех Небес, что ликуют в красках радужных в недосягаемой высоте… Ангел со сломанным крылом!.. Это было похоже на легенду, но царица всё же решилась предпринять великий труд и попытаться воскресить былую белизну безмолвной статуи. Она стала собирать росу с бутонов белых роз и, заключив в ладонях бесценную влагу, несла её к статуе, пытаясь напитать верхний слой въевшейся грязи… На мгновение ей показалось, что из глубин Ангельской груди вырвался вздох. Статуя как будто стала более тёплой. Но ведь Солнце ещё не взошло и лучи его покуда ещё не коснулись чела Ангельского! Царица встала на колени и начала молиться, обращаясь к Творцу Миров. Время шло незаметно, и вот уже сияющий полдень напомнил о том, что следует встать с колен и продолжить свой путь, что состоит из множества задач, которые надобно решить во дне нынешнем.

Сокол, покинувший глубину небес, вдруг спустился на плечо безмолвной статуи. Взглянув на всё ещё влажную грудь Ангела, что была покрыта падающей тенью небольшой часовни, сокол перелетел выше и оттуда стал смотреть в сторону статуи. Затем, медленно расправив то одно крыло, то другое, он резко взмыл в небеса. И уже через некоторое время возвратился на прежние позиции, сев на плечо Ангела. Решительным движением птица вонзила клюв в своё сильное крыло и, вытащив перо, уронила его на сломанное крыло Ангела. Но свежий порыв ветра смахнул лёгкое пёрышко. И тогда сокол ещё раз проделал то же самое. Удивительно, но данное перо будто вросло, сохраняя устойчивость от усиливающихся порывов ветра. Сокол будто был доволен проделанной работой, он также медленно расправил крылья, поочерёдно окинув взором одно, затем второе. Казалось, он оценивает количество перьев, которыми можно безбоязненно поделиться с Ангелом. Но здесь было главным сохранить голову на плечах, чтоб не проявить бездумную щедрость, ибо тогда он утратит способность летать. Да и Ангелу навряд ли он поможет возвратиться в Небеса при помощи своих перьев, — ведь у Ангелов крылья состоят из волокон Света, что лишь на первый взгляд видятся оперением подобным птичьему. И всё же сокол решил поделиться ещё одним пером…

Царица вновь выглянула из окна и проводила взглядом прощальный луч Солнца, уже скрывшегося за горизонтом. Серый сумрак вновь окутал землю, и надвигающаяся ночь пыталась растворить очертания отдалённых предметов. Первыми стали поглощаться те, что имели тёмную окраску, и дольше всех удерживали свои очертания те формы, что были светлы… «А как же Ангел?» — подумала царица. Она быстро двинулась к выходу и сама вдруг была поглощена обступившим её мраком. Здесь, под сенью густой листвы, было трудно удерживаться на незримых тропах, и постоянно приходилось оступаться. Но царица всё же двигалась в верном направлении, имея целью увидеть белую статую средь чёрной ночи. Как же велико было её удивление, когда, приблизившись к ней, она увидела не только светлый силуэт, но и тёмные перья, прочно осевшие на сломанном крыле Ангела. «Как ты мог упасть, Ангел мой легкокрылый?! — спросила царица, адресуя вопрос безмолвной статуе. — Люди говорят о том, что с тобой связано множество легенд». Чьи-то предки видели, как разверзлись небеса, и глазам их представилась Великая Битва, что происходила между чёрными и белыми ангелами. И один из них пал на землю, моментально окаменев. Другие же говорили о том, что этот Ангел изначально был чёрным, но, потянувшись к Добру и Свету, стал высветляться. И когда он уже готов был воспарить в небеса, чёрные собратья перебили ему крыло. А как известно, — на одном крыле далеко не улетишь… Никто не знал и не помнил, откуда взялась эта статуя, и, не зная наверняка, каждое поколение слагало свои легенды… «Я не знаю, как тебе помочь… — тихо прошептала царица. — Если бы ты мог разомкнуть свои окаменелые уста, то я бы исполнила слово твоё». Но Ангел безмолвствовал. «Здесь явно что-то не чисто!» — вновь произнесла царица, пытаясь оттереть верхний слой грязи, налипшей на плечи статуи. Это двойственное выражение заставило царицу призадуматься: «Если Ангел принадлежал Стану Чёрных, имеет ли смысл прикасаться к нему, ведь люди не только боятся, но и открыто ненавидят всё, что связано с тёмными силами? Ненависть! Разве это есть свойство светлых людей? Как странно: если они светлы, откуда в них столько негативных качеств?..» Царица погладила сломанное крыло Ангела и, отвернувшись, медленно пошла назад. Но по мере удаления от статуи она всё явственнее ощущала на себе нежный, признательный взгляд, которым провожал её Белый Ангел, погружённый в кромешный мрак.

«А если он чёрен внутри?! — блеснула мысль. — Хватит ли в мире росы, чтоб отмыть мне его добела?!» Царица встала и, подойдя к богато украшенному иконостасу, встала на колени, обратив свой взор в сторону Святых Ликов. «А если мне удастся оживить Ангела, но он окажется чёрен изнутри, — не закроются ли Врата Мира Горнего передо мной?!» — горячо воскликнула царица, и звук собственного голоса, прозвучавшего под гулкими ночными сводами, в какой-то степени испугал её саму. Но Лики хранили молчание… А как же могло быть иначе, — ведь они могли «говорить» только на языке Безмолвия. Царица вновь и вновь стала вопрошать, но вдруг в какой-то момент решительно встала и прошла к окну. Обратившись в сторону звёзд, она произнесла: «Благословите, Силы Небесные, и укрепите дух мой, во имя преумножения Света готовый шагнуть в гущу тьмы!» Затем, постояв ещё некоторое время в раздумьях, царица вновь вернулась на своё ночное ложе. «…Конечно, легче всего светить там, где и без тебя светло, но многие ли отважатся шагнуть в кромешный мрак, под леденящими порывами ветров проделать путь бесконечно долгий, длиною в вечность растянутый, и при этом не угасить светильник духа своего?..» Так, стремительно перелетая от одной мысли к другой, мятущийся разум царицы не заметил, как минуло время, отведённое для ночи, и стал зарождаться день, готовый вскрыть новую страницу Жизни…

Страница Третья

Царь с царицей восседали на престоле. Перед ними, склонившись в глубоком поклоне, стояли придворные и звездочёты. Довольно странные сны приснились сегодня супружеской чете. Они правили своей маленькой планетой Любви неисчислимое количество звёздных лет и сами могли управлять тем состоянием, что сродни погружениям в сновидения. Единый, непрерывный поток жизни из последовательно развивающихся событий ещё ни разу не смог выбить их из «колеи». Царственные супруги были всегда вместе, в единстве и неделимости своей как за гранью «снов», так и средь пророческих видений. А эта «белая ночь», что длится на планете Любви всего лишь несколько мгновений, как будто окунула их в иную жизнь, где они не были едины. Высший придворный Совет пребывал в состоянии глубоких раздумий.

— Вы должны уйти в те сферы, где разворачивались ваши сны! — вдруг произнёс один из придворных.

— О чём говорят звёзды? — обернувшись в сторону звездочётов, произнёс царь. «Звёзды молчат, мой Господин, — произнёс старший из учёных мужей. — Я думаю, они предоставляют вам право решить эту задачу самим…» Да, звёзды руководствуются одним им ведомыми путями в деле водительства не только планет, но и населяющих их звёздных духов. Царь склонил голову в знак того, что своего рода аудиенция подошла к концу. Один за другим, недоумённо пожимая плечами, придворные стали покидать большой тронный зал.

Долго ли, коротко ли сидели царь с царицею, каждый погружённый в мысли о своём, никто не знал о том, ибо Время здесь текло по-особому. И вдруг, будто сговорившись, в один момент они обратились друг к другу и, долгим взглядом будто простившись друг с другом, и сами покинули тронный зал… Вернее было бы сказать, они покинули себя и друг друга, несмотря на то, что они продолжали крепко сжимать руки друг друга. Они погрузились в сон, который тут же разделил их. Конечно, погрузившись в сновидение, они тут же почувствовали, как сферы окружающие поглотили их царственное сознание, лишив воспоминаний того, что было буквально мгновения назад. Конечно, в чужой монастырь со своим уставом не лезут, но никто не сказал о том, что следует напрочь отречься от Положений своей родной обители. Так, до поры до времени, покуда срок не придёт возвращаться назад, следует и своё сберечь, и чужое — отметить почтением душевным. Как бы там ни было, но поступь нашего духа ступенями совершенствования есть великая Мистерия Жизни!.. Сферы, распахнувшие чрево своё самым таинственным образом, захлопнули дверь, ведущую к воспоминаниям. И теперь уже было сложно найти дорогу назад. Ведь за то время, что на Планете Любви исчисляется несколькими мгновениями, в данных сферах могут пройти миллиарды лет. Как не потерять себя и не разменять бесценное на то, что ценности не имеет? Вероятно, это можно назвать путешествием внутрь себя. И каждый из нас есть микрокосм, внутри которого в той или иной мере отражается макрокосм…

Новая заря Мира взошла на горизонте всех многоликих сфер. Они такие разные, как жемчужины, но, нанизанные на одну нить, они призваны «идти в одной связке», покуда она не будет прервана. Разрыв нити не всегда трагедия, когда она символом пуповины представлена. А иначе как можно познать свободное парение?! А дух, как известно, не терпит оков. Величайшая Мистерия Жизни имеет свои спады и подъёмы, в результате которых слагается великая история Сотворения Мира, которому нет конца и нет начала, ибо одно перетекает в другое. Зёрна духа, рассыпанные по Мирозданию будто по свежевспаханному вешнему полю, — прорастают, укрепляясь корнями в сферах Огнедышащих. И затем, отрывая пуповину незримую от Единого Истока Жизни, питавшего их, — подобно младенцу начинают свой путь, врываясь в глубины неведомых Вселенных. Где-то они бывают успешны, — эти звёздные души, а где-то могут застрять надолго, особенно тогда, когда одеянием духа служащая душа отягощается чрезмерной ношей, — плотью заблуждающейся представленной. Но чем хуже — тем лучше! Есть и такая формула, понять смысл которой на первый взгляд бывает очень трудно. Зерно духа, лежащее на поверхности, навряд ли сможет явить устойчивость в противовес тому, что приложило всю силу к прорыву сквозь окаменелую почву да к тому же упрочило корни свои, чтоб иметь устойчивую опору. Что ж, как в великом, так и в малом, — всё произрастает из зерна. Но, чтобы высечь венчальную силу свою, следует принять факт того, что грязь, чёрная и беспросветная, может послужить жизненно важным элементом, ибо корням высохшим — не удержать ствол могучий, а значит — не познать новой страницы Жизни, которая уготована всему сущему от часа Сотворения Мира. Но тот, кому удалось пробиться ввысь, — разумеется, будет иметь вечный доступ к Великой Книге Жизни, страницы которой обновляются с каждым днём и часом. И ни одна из них не может быть утеряна, подобно листьям, срываемым первыми же порывами ветра даже с самых могучих деревьев, если, конечно, они не произрастают на планете Любви!..

Страница Четвёртая

Шёл дождь, и падал снег. Эта планета была изрядно наводнена. Иногда волны с бушующим грохотом наваливались на берега, сметая всё на пути своём. Здесь разворачивалась своя мистерия Жизни, точка отсчёта которой терялась где-то во глубине вод океанических. Плод вызревал в окружении околоплодных вод, что питали и взращивали неведомое чадо с целью узреть в нём достойного гражданина означенной планеты. Сюда слетались Ангелы, и в сторону её обращали свой лучезарный взор Небесные Архангелы. Мистерия строительства Жизни на отдельно взятой планете — это всегда Великий Эксперимент с Космической точки зрения. Эволюция не знает покоя, и поступь её сотрясает сеть гигантских галактик. Но маленькая планета, соединённая нитью Жизни с рядом крошечных светил, мелькнувшая во Времени и в Пространстве микроскопической космической пылинкой, — что она может значить для Вечности?! И какой смысл может быть заключён в жизнедеятельности тех, кто населяет её?! А между тем здесь видятся два момента: одни так ничтожны в «величии» своём, другие же пытаются видеть свою ничтожность там, где уже достигнуто истинное величие…

Полярность правит Миром на определённых ступенях Эволюционного восхождения. И если где-то есть планета Любви, значит существует и планета Нелюбви. Одну омывают потоки Огнедышащие, другую — массы водные. Две стихии, доминирующие на полюсах, задают тон единому Дыханию Жизни… Как называется планета Любви? Возможно, Сириус… А как же именуется планета Нелюбви? Скорее всего Земля!.. Воды, воды и воды, — не явлены ли они символом очищения? Голубая планета с точки зрения Космической видится всего лишь капелькой воды, зависшей в пространстве. А как же воспринимаются Вселенские дали с позиций тех, кто стоит на земной тверди? В основном как гигантское кладбище, ведь некоторые учёные мужи планеты считают, что жизнь на Земле уникальна и больше нигде и ни в каком виде не может существовать. Но есть и те, которые не просто верят, а точно знают о том, что и за пределами этой крошечной Космической пылинки существует Жизнь, но в форме более совершенной, многогранной и непостижимой для умов человеческих. И мёртвые воскреснут!.. И всё Мироздание заговорит на разных наречиях звёздных. И уши имеющие — услышат, и глаза имеющие — узрят Великое Таинство Воскрешения сфер окружающих. Планета Нелюбви вздрогнет и, воспрянув от многовекового сна, познав сеть мощнейших потрясений, двинется в противоположную сторону, стремясь воссоединиться со своим полюсом. Она уже Слышит, она уже Знает, она уже Смещает свои внутренние полюса…

Зверь и птица — лишатся ли опоры в час слияния двух крайностей? О том Одному Богу известно, ни на мгновение не прерывающему труд, называемый Сотворением Мира. Но быть может, Творец имеет великое Космическое право на помощь тех, кто сотворён по Его образу и подобию?! И никто из смертных не должен сидеть сложа руки, если желает видеть себя в противоположном стане, на полюсе, отмеченном Печатью Бессмертия. Труды, труды и труды, — только они могут быть возложены на Алтарь Эволюции, как плата за возможность стать ступенью выше. Человек трудится, и муравей трудится, — от великого до малого и от малого до великого свершается Великий Посев усилиями собственными. И прорастает семя Жизни на всех уровнях, во всех сферах, дабы корни единого Древа Жизни прорастали в немыслимые глубины, чтоб суметь удержать гигантскую крону, разрастающуюся в необъятную ширину и врезающуюся в непостижимые высоты. Здесь каждый обретёт свою нишу для обитания, узаконив правом Космическим своё место под Солнцем — Солнцем Жизни. Друг и недруг утратят нужду в поддерживании распрей; и жертва породнится с хищником, утратившим звериный оскал… И всё это будет на планете Нелюбви, — непременно! А что касается звёзд, павших на Землю, то для них уже слагается новая страница Жизни.

Страница Пятая

Долго ли, коротко ли блуждали по лабиринтам судьбы царь с царицей, — кто мог знать?! Но всему приходит свой час, и в деле разрешения загадок Космических — снимаются все тайные покровы. Планета приняла души светлые, прорвавшиеся к ней из глубин Вселенских далей. Но прежде чем нога ступит на твердь плотную, здесь было необходимо задержаться — в слоях околоземных, что полями незримыми обступали, на которых разворачивались свои страницы Жизни. Сферы Надземные кипели и бурлили, задействуя в водовороте событий мириады видов живых существ. И уже от них, будто пуповинами связующими, расходились во все стороны крепчайшие нити, что на уровне плотных сфер были незримы. Люди, события, факты, обстоятельства и многое другое сплетались едиными клубками «разношёрстных» по окраске и консистенции волокон… Царь с царицей могли бы тут же запутаться, ступив на эту паутину хитросплетений, и уже быть крепко-накрепко связанными узлами чужеродных порождений. Запутаться здесь несложно, но вот распутать узелки, мгновенно спутавшиеся, не так-то легко, на это может уйти не одна жизнь. А она крайне отличалась от той, которой жили царь с царицей на далёкой планете Любви. Там царил «вечный плюс», если можно так выразиться, но у всякого позитива на противоположном конце видится негатив, отмеченный знаком «минус». И в этом также таилась своего рода загадка, которую следовало разгадать царственным супругам.

Резкие порывы ветров гнали путников из одной сферы в другую. Здесь были особые ветра, которые действовали в противовес прохождению магнитных линий планеты. Надземные просторы лихорадило от гигантской силы сотрясений, в результате которых гибли одни сферы и на свет нарождались иные. И всё это, разумеется, отражалось на лоне вод Земных. Прошлое, настоящее и будущее были сплетены воедино на плане Надземном, здесь можно было «прочитать» Хронику, запечатлевшую историю сотворения планеты, узреть её далёкое будущее, находясь в точке «настоящего мгновения»… Здесь можно было сохранять единство и неделимость, но и познать разделение на полюса. Противоречивость сфер, однако, была результатом некой тайной игры, в основе которой виделась великая гармония… Некоторые сферы витали в облаках, в прямом и переносном смысле. И вообще, всё, что касается облаков, — это было уделом особых духов, связанных с царством стихий, преимущественно — водной. Здесь правили свои неведомые законы, предполагающие знание Высшего Кодекса, сложенного первоэлементами, послужившими первоосновой в Деле сотворения околоземных орбит. Космические дали простирались вокруг, пронизывая сетью светоносных волокон Надземные сферы, и, проникая в самую гущу теней, они сохраняли собственную окраску. Конечно, любой здравомыслящий человек знает то, что грязь не пристанет к Солнечным лучам, — и данная истина приложима ко всему, будь то звезда, планета или человек, отмеченные печатью внутренней чистоты. Конечно, сфера сфере рознь; и вязкая масса одних сродни топям болотным, прозрачность иных — как круг спасательный. Но нельзя избежать встречи с тем, что встаёт у тебя на пути, а потому и продвижение царственных духов не может знать поблажки, когда движутся они путями неисповедимыми.

Растёт и ширится околоземный мир. Он подобен чреву материнскому, в котором вызревает плод — планета Земля. Формируется костная система — раздвигаются границы Царства Минералов. Упрочается мышечный каркас — разрастается Царство Растительное. Прорастают нервные волокна — оживают виды Животного Царства. И кровь, струящаяся в венах, превращает животное в человека во славу воскрешения Царства Человеческого… Огнедышит Мир, пробуждая к Жизни всё новые и новые виды, которым предстоит пополнить бесчисленные ниши живой Природы. Вздымается и опускается грудь планеты, единым Вдохом и Выдохом сметающей с тверди одни построения и возводящей иные, ибо ветхость сооружений вступает в противоречие с основными Законами Эволюции… Хоть и долог путь, но всё же дух всегда может найти себе пристанище. Вот и царь с царицей остановились, чтоб перевести дыхание перед тем, как продолжить шествие в глубины непознанного… Это была особая сфера, — здесь жили мечты, порождённые умами человеческими. В этой сфере царили свои правила и установки, пронизанные духом взаимопонимания и взаимоподдержки. Мечты, будто живые существа, трудились, скрещивая во чреве своём мириады светоносных нитей, что выстраивались в особый узор, с которым было связано Будущее. Здесь им следовало оставить мечты о скором возвращении на планету Любви, ибо царю с царицей предстояло шагнуть в глубины распятого во Времени Пространства…

Прошлое тянет вниз, Будущее — вверх, и душа буквально раздирается на части, будучи погружена в настоящее, где перекрещиваются полюсные времена. Она как будто погружается в сумерки, не зная, что же ждёт её впереди: рассвет или закат, и куда она шагнёт, проделав очередной шаг, — в ночь или в день, в Прошлое или в Будущее. Полёт души высок и светел, если она пребывает среди ликующих звёздных просторов. Но в час, когда она погружена в сферы Надземные и уже отягощена одеянием, сотканным волокнами сфер Ментальных, Эмоциональных, а тем более Астральных, — здесь уже притупляется видение ока духовного, покуда душа не освободится от пелены, лишающей остроты видения… Царь с царицей, облачённые в тогу знаний звёздных, конечно же, должны были снять её и возложить у «подножия» мира, представленного чужим «монастырём», и взамен сияющему одеянию, сотканному нитями звёздными, облачиться в платья совершенно иного стиля, кроя и состава. Это уже были тленные нити, способные рассыпаться во прах при первом же дуновении Космических ветров. Но сферы, сложенные мечтаниями и грёзами, как правило, служили местом наибольшей чистоты, что окружает любое живое планетарное тело, и Земля, в данной системе ценностей, не служила исключением.

Итак, Новый Мир, новые Законы, новые правила и мотивы поведения; новый язык — язык чувств, эмоций, разума. В этом мире пока ещё не ведают всей чистоты, глубины и многомудрости языка сердечного. Но тот, кто пытается говорить от сердца, — начинает понимать, как бессильны слова, и вкладывает всю силу недосказанного в ясный любящий взор… Говорить глазами есть удел единиц. Это их мечты, надежды, верования и самые дерзновенные грёзы — запечатлены здесь. И быть может, несбыточность их послужила причиной падения ниже тех, кто разуверился в том, во что попытался свято верить. Безвольно сложив крылья духа, кто-то пал ещё ниже, позволив вражеской руке прервать полёт предутренних грёз. Бездушным существам позволив втоптать себя ещё глубже в грязь, не волею ли собственною кто-то позволил ещё и надругаться над невинною душой своей?! Да не покоились ли здесь мечты тех, кто был сломлен духом и, не сумев взлететь в свой звёздный час, остался на тверди земной, подобно птице с перебитыми крылами?.. Как велики и многогранны сферы, опоясывающие тело планетарное, что и само имеет свои светлые чаяния, кристаллизованные в конкретных образах! Земля — прагматичная и в то же время загадочно романтичная — увиделась взору царя и царицы, но кто бы мог подумать о том, что им выпадет великая честь — послужить мощным толчком в деле продвижения планеты, навстречу её самым дерзновенным планам… А пока Земля, подобно Ангелу со сломанным крылом, пыталась найти в себе силы подняться из праха и тлена, но разве на одном крыле поднимешься, будь оно в тысячи раз крепче от того потенциала, что необходим для полёта!.. И здесь, конечно, требовалась особая помощь, что виделась в протянутой Руке со стороны Небес, обладающей Вселенской мощью. Ей же и было предоставлено великое Космическое право как ставить последнюю точку в Истории эволюции видов, так и одарять новой страницей, что будет навеки запечатлена в Единой Книге Жизни.

Страница Шестая

Прошло восемь лет с того памятного дня, когда царь впервые прикоснулся к тайне, что под спудом времён была упокоена в глубинах таинственного подземелья. Его дочь прозрела, увидев свет в конце тоннеля, что яркой вспышкой озарил лица двигавшихся навстречу решению, казалось бы, неразрешимых задач. Ауроника шла к тому, что было неизбежно, — ей предстояло покинуть этот сказочно прекрасный мир и воистину райский сад своего отца. Впереди ожидалась неизвестность, но известным Законом Мира Высшего ей следовало руководствоваться в деле совершения дальнейших шагов. А как известно, каждое движение затрагивает судьбу не только нашу, но и тех, кто окружает нас, гулким эхом отдаваясь в глубинах Вселенских далей. Именно в тех сферах, откуда пришли наши души, остаются неизгладимые следы… Другие люди, конечно, так же яро могут повлиять на нашу личную судьбу, и всё же львиная доля трудов приходится на нас же, ибо каждый человек есть кузнец своего счастья, равно как и несчастья. Всё зависит от высоты накала Огненного, где куётся клинок духа; но и от степени охлаждённости воды, куда погружается раскалённое естество, зависит конечный результат, а именно — качество! Вот таким образом дух, «распятый» между двумя точками, явленными горнилом огня в виде планеты Любви и сосудом, удерживающим водные массы, именуемым планетой Нелюбви, — призван отточить «остроту» видения своего, будучи объектом воздействия, равно как и тем, кто обладает правом воздействия на самого себя же.

…Качество жизни царя во многом отличалось от особенностей жизни его подданных. И дело было не только в материальных ценностях, полнящих царскую казну, но и в той мере, что исчислялась мерилами иного порядка, — что относится к категории духовности. Да, лишь казна духа может что-то значить для миров иного порядка. И чем весомее она на Весах Эволюции, тем ценнее дух, сумевший стяжать сокровища нетленные… Царь поднялся со ступеней, ведущих во дворец, и, отряхнув частицы почвы, налипшей к корням изумрудной травинки, шагнул в сторону сада. Ночь надвигалась стремительно, и надо было возвращаться во дворец, где его ждали добрая пища, омовение в отварах душистых трав и пышная постель. Но всё это как будто утратило даже те крупицы привлекательности, что испытывал царь прежде, будучи обладателем бессчётных материальных благ… Порывы ветра донесли ночную прохладу далёких полей, лугов и лесов, уже погружённых в полуночный сон. Да, несмотря на то, что этот мир именовался Надземным, он имел в основе своей все качества планетарных тел, что, будучи семеричны, пересекались в единой точке, имея общие грани, что сближали их. Такова Цепь Эволюции, как в великом, так и в малом проявляющая звенья свои. И в этом плане не только планеты, но и духи, обитающие на них, похоже, были представлены многоуровневыми структурами, в зависимости от сферы проявления, — но имеющими единые точки соприкосновения. И одному Богу могло быть известно, где и в какой момент должна проявиться «точка сборки», демонстрирующая ту или иную грань духа звёздного. Он везде! И — нигде?! Если мы не способны увидеть наш дух очами смертного, можем ли мы утверждать отсутствие такового? Подобно испуганной птице отлетел ли он, ужаснувшись деяниям плоти тленной, и, покинув навсегда, приступил к формированию нового сосуда, что станет более достойным вместилищем ему, или подобно незримому стражу оберегает нас от вражеских атак, готовый разделить победоносный путь, — кто знает?! А что же остаётся человеку, торящему путь во тьме неведения? Идти туда, где проявляются хотя бы проблески света, дарящие веру и надежду в то, что там его ожидает Любовь!.. И наш царь был не исключением из правил, а скорее, самим правилом, — ибо путь торил, лишь Законом Любви согласуясь в сердце своём…

Цари, цари и цари, — целые царские династии слагались на различных планах Бытия, как и Небытия, но царей духа не так уж много видел мир подлунный. Именно сюда и предстояло сойти нашему царю, шагнув из сфер Надземных на твердь Земную. Тьма! Она окружала везде, и слои околоземные полнились ею. Царь стоял под куполом звёздного неба, пытаясь постичь непостижимую тайну пути духа бессмертного. Ни начала, ни конца; как это возможно — не знать часа зарождения и сроков, что подводят финальную черту?! Где правит жизнь, а где — смерть, и где они сливаются дыханием единым, выливаясь в такое понятие, как Бессмертие?! Ночной холодок пробежался по спящим деревьям и цветам, обдав неведомыми ароматами, полнящимися токами жизнедательными. И царь подумал о том, что всякая сила имеет свой вкус, позволяя ощутить вкус жизни или вкус смерти… Так, если первое было полно благоуханием, то второе несло в себе запах тлена. Но как же попробовать на вкус то, что не имеет под собой материальной основы, будучи незримой, сверхразрежённой субстанцией?! Как можно проникнуться самому веянием неуловимых потоков и, сумев их вобрать, пронести в иные сферы с целью совершить Великий Посев тех зёрен, что неосязаемы? Вопросов было великое множество, и по мере нахождения ответов на одни — возникали другие, которые, казалось, были нескончаемы, как эта ночь…

В ожидании рассвета царь решил предпринять несколько шагов, направленных в глубь беспробудного мрака. В глубине ночных аллей как будто плясали причудливые тени, и лёгкое перешёптывание листвы, ласковым касанием ветерка, приводило в движение какой-то тайный механизм. И Колесо Жизни производило ещё один оборот, подвигая к неведомой цели всех представителей Природы. Царство стихий особенно чётко проявляло себя в ночные часы, выступая в роли полноправного Властелина… Царственный дух! А не был ли он присущ как самой Природе, так и всем силам, составляющим её? Царственный Дух водных масс, возможно, не уступал в величии своём Царственному Духу воздушных масс. И если провести аналогию по всем сферам проявления Жизни, то, возможно, дух царственности мы сможем узреть в самых неожиданных формах проявления его. Царь, конечно, знал о том, что даже те, кто имеет титул царя, будучи облачён в одеяние царское, не всегда есть цари, ибо ни один скипетр власти, равно как и корона, усыпанная драгоценными каменьями, не может скрыть истинной сути там, где упокоен рабский дух. И, слава Богу, взор ока духовного не может притупляться даже в час погружения в толщу беспросветных сфер, ибо даже глаз человеческий, привыкнув к темноте, проявляет способность уже через несколько мгновений видеть очертания окружающих предметов. И здесь уже причудливый танец теней начинает обретать свой тайный смысл…

Царь уходил всё глубже, погружаясь в пучину мрака. Вот уже его белоснежное одеяние очернило самоё себя, и царственный облик утратил свои контуры, сливаясь со всем окружающим его миром в единую беспросветную массу. Но это был взгляд стороннего наблюдателя, тогда как сам царь обретал возможность более чёткого видения пути продвижения собственного, отчётливо осознавая свои место и роль в этом столь изменчивом мире. Он шёл навстречу чётко очерченной цели, удерживая перед мысленным взором ту непостижимую высоту, что ему следует покорить, и те нечеловеческие задачи, что ему следует решить, будучи во плоти человеческой… Царь двигался с присущей для духа царственного скоростью, что была сродни скорости света. Он нёс свой незримый крест, который следовало водрузить в сферах нижайших, где рождённым ползать — предстояло летать, вопреки всем законам земного притяжения. И здесь уже нельзя было гнушаться самой чёрной работы, утверждая то, что «не царское это дело» мыть ноги простолюдинам… Царь знал всю тяготу предстоящих трудов, но лишь волею собственного духа царственного он предпринял сей путь, который должен был совершить именно он, ибо на то были особые причины у Тех, Кто Взял на Себя труд Водительства над теми, кто является, воистину, носителем царственного духа. Именно им отводится особая страница в деле сложения новых узоров, согласно которым будет проложен путь новорождённых светил, равно как и седых галактических систем. Но страницы их жизней сумеют прочитать лишь те, что, поднявшись с колен, расправив крылья духа царственного, воспарят в неведомую высь Миров, зарождённых токами Бессмертия.

Страница Седьмая

Другое время — другие нравы, но неизменен Закон, правящий едиными устоями Жизни. Строго взыскивает он с тех, кто чинит препятствия на пути продвижения духа своего. Эволюция неизбежно касается тех, кто проявлен на сцене Жизни. Подтолкнув падающих и подав руку тем, кто стремится встать, она слагает неисповедимые узоры для каждой отдельно взятой особи. И насколько продуктивна будет последняя в плане восхождения ступенями Эволюционными, напрямую зависит от степени осознанности проделываемых шагов. Инстинктивное движение — одно, но сознательное — это уже удел тех, кто удержится от падений тяжких. Дорога длиною в жизнь весьма многоступенчата. Конечно, в гору идти значительно тяжелее, чем скатиться с горы. Постоянное напряжённое восхождение забирает последние силы, и кажется, впереди встают неодолимые препятствия, а достигнутая высота предлагает расслабиться. Ведь, обратив взор вспять, можно восхититься пройденным путём и почувствовать себя победителем. Но весь подвох кроется в том, что если ты не закрепился на достигнутых высотах, — одним неосторожным движением можно сорваться в пропасть. И кто же в данном случае подтолкнёт в спину, как не собственная чрезмерная расслабленность в момент, когда победитель «почивает на лаврах»?! Конечно, победителей не судят, ибо они уже сами вправе вершить собственный суд, Законами Жизни соизмеряя свои поступки. Хороши они или плохи — судить не сторонним наблюдателям, но духу, единственно способному узреть, насколько губительно было отклонение от очерченных траекторий, как и то, насколько был сокращён путь благодаря стремительному продвижению к цели. Время растягивается, время сокращается и время схлопывается, даруя шанс, подгоняя и ставя последнюю точку у финальной черты, подводящей итоги жизненного пути…

Власть Времени — сильна, особенно там, где оно ограничено Пространством, не сумевшим прорваться за пределы трёхмерности. Здесь происходит жёсткий контроль времени, что затрачивается на те или иные процессы. Основной инстинкт, направленный на выживание в любых условиях, вырабатывался на протяжении миллиардов лет в различных вариациях и вывел на финишную прямую те виды, которым предстоит сложить новые ступени на Лестнице своего эволюционного роста. Жизнь, как опытный ныряльщик, погружается в беспросветные глубины, в надежде отыскать самые прекрасные жемчужины, лежащие под спудом времени. Грязные илистые створки пытаются насмерть сжать себя, охраняя взращённое внутри сокровище. Упрямый нрав раковины может быть не по душе ныряльщику, но не всегда удаётся извлечь жемчужину, не повредив окружающих её плотных тканей. Окаменелость — тяжкий крест, что возлагается «на плечи» истинных сокровищ, служащих украшением мира сего. Как в великом, так и в малом, и — наоборот! Жизнь выстраивает какую-то неведомую композицию, в которой прослеживается своя Гармония и одной ей известный высший смысл… Любовь движет человеком, Любовь движет планетами, Любовь движет светилами, и Любовь движет самой Жизнью!.. Любовь зарождает саму Жизнь, устанавливая для неё жизненно важные Законы, и с целью испытания их силы отпускает чётко очерченные Сроки, что в конечном итоге выливаются в понятие Время…

Долог путь вечного путника, особенно когда он одинок и пребывает в извечном напряжении, опасаясь сделать неверный шаг, что может привести к падению. Остановиться бы ему и дать заслуженный отдых стопам, истомлённым во многовековом пути, но разве ему дано знать, какой временной отрезок отмерила ему жизнь, и если произойдёт задержка, успеет ли он дойти к финишной черте к означенному ему сроку. Наслаждение жизнью!.. Когда оно наступит? Успеет ли путник ощутить вкус жизни, усладить свой взор цветением её радужных красок? Горечь разлук, радость встреч, доминанта чувств различной окраски, — сумеют ли они, подобно блеску молний и громовым раскатам, потрясти его до глубины души? А может быть, ранящая его песчинка, условно исчисляемая единицей времени, пав во глубину души, не сумеет обрести жемчужные очертания, и одним сокровищем меньше будет в единой Сокровищнице Мира сего? А как же Эволюция?! Неужели её сила не столь всемогуща, чтоб из каждой песчинки взрастить жемчужину? А может быть, она — бесстрастна и ей всё равно, каким количеством исчисляется конечный урожай, главное — качество?! Разумеется, даже с земной точки зрения мелкий жемчуг менее ценен, а вот чем крупнее жемчужина, тем и цена выше. Не таким ли является соотношение, измеряемое на Весах Эволюции?! Об этом, конечно же, стоило бы подумать всякому ныряльщику, отважно погрузившемуся в пучину житейских вод. Каков будет улов духа его, вынырнет ли он на поверхность, сжимая в ладонях крупнейшую из крупнейших жемчужину, или будет погребён под толщей вод, растратив остатки сил в бесцельных поисках своих? Кто знает, каков узор судьбы его, и кто знает, — не своей ли рукой сложен он? Но всё же известно одно: пока путник движется к цели, все попутные ветры подталкивают его в спину, и упадёт ли он под натиском их силы или приумножит свои, благодаря всяк подтолкнувшему сзади, — только от того зависит, кто вышел в путь. Дорогу осилит идущий, ибо помощь даётся только в Пути!

Философия Жизни заключается в самой Жизни. В многогранности её проявлений скрывается высочайший смысл, постичь который видится непостижимой задачей для всякого творения живой Природы. У Жизни много ловушек расставлено на пути умственного продвижения, но силой своей выкарабкавшимся к пикам спасительным — особое внимание со стороны Самих Сил Эволюционных. А не есть ли Жизнь — игра, самая захватывающая из всех, где проигравшего ожидают смерть и забвение, но победивших — жизнь вечная?! Как часто можно видеть тех, кто бездумно играет со своей жизнью, а кто-то затевает игры со смертью, в конечном итоге выигрывая жизнь!.. Слаб ли проигравший и действительно ли силён победитель? Возможно, и сами игроки не догадываются, как часто они служат объектами, задействованными в схемах чужих игр. И, заплатив своей жизнью за чьи-то промахи в нечестной игре, — не выпадет ли он на веки вечные из той Великой Космической Игры, что затеяла сама Вечность?! Разумеется, все мы — игроки, но не слишком ли высоки ставки: Жизнь и Смерть!.. Поле игры слишком велико, и здесь можно затеряться. Но если тебя жизнь поставила на защиту её интересов, лишив права сидеть на скамейке запасных? И если ты откажешься продолжить игру — не будет ли это расценено как отказ от самой жизни?.. Да, труден путь тех, кто оказался на грани жизни и смерти, — им предстоит утвердить собственную философию жизни, которая на первый взгляд может противоречить всем устоям мира сего…

«О чём, вообще, речь?!» — Старец поднялся со скамьи и, развернув могучие плечи, двинулся в глубь тенистых аллей городского парка. Здесь встречались редкие влюблённые парочки, которые, не смущаясь одиноко бредущего старика, продолжали вести свой сердечный диалог посредством прикосновений рук и слов, выражаемых красноречивым взором влюблённых глаз… Старику сегодня исполнилось 85 лет, но в душе он был всё тем же восторженным юношей. Его внутренний диалог, казалось, поддерживался им самим, не предполагая воочию лицезримого собеседника. За долгие годы пути сквозь людские массы старец понял то, что слова чаще всего разделяют, ставя по обе стороны баррикад. Здесь требовался другой язык, но найти его можно было лишь обратившись в глубины сердца собственного. Путь к Себе, — он самый долгий из всех, но лишь тот, кто изрядно продвинулся к цели, способен обрести попутчика верного, что образом подобным торит путь к себе… Старец склонил голову, в знак согласия со своим собеседником, в роли которого выступало его собственное сердце. Кажется, он сегодня понял, «о чём, вообще, шла речь»… О Любви! — как это ни странно! Да и как могло быть иначе, если сам смысл Жизни скрыт именно в Любви! Старец склонил голову ещё ниже, будто пытаясь прислушаться к безмолвному голосу сердца, — но оно, казалось, уже произнесло своё последнее слово, подытожив путь, исчисляемый в восемь с половиной десятков лет. Ему уже нечего было сказать, а потому оно — умолкло, закрыв очередную страницу Жизни.

Страница Восьмая

Кто же правит миром, чьим Законом живёт он?! Кому поклониться за дары несметные и от кого бежать, спасаясь от стрел смертельно ранящих?! Тяжело одному разобраться со всем тем, что обрушивается на голову, и если сам в своём доме — не хозяин, так кто же сможет пройти в святая святых души твоей и внести ясность?! Что может быть страшнее одиночества и что может быть благословеннее его?! Дороги, дороги и дороги, — они, подобно паутине, состоят из каких-то тайных хитросплетений судеб. Одно хорошо, — когда впереди видишь цель, то, подобно змее, разрывая в клочья кожу об острые камни, ползёшь из последних сил туда, где в закатных красках тает горизонт… Достижима ли цель?! Хватит ли одной жизни или необходимо пройти тысячи тысяч перерождений, чтоб, наконец, сомкнуть ладони у себя на груди в знак благодарения всем Высшим Силам, что поддерживали в долгом пути! Крылья надломленные, израненные сотней ядовитых стрел, отягощённые непомерным грузом из фатальных неудач, — кто поможет исцелить и расправить шире широкого? Икар, Икар и ещё раз Икар, — скольких их не досчитается планета, — тех, кто утратил оперенье крыл своих, проявив неспособность приблизиться к светилу огнедышащему? Нет на свете радости тем, кто вынужден сложить крылья в угоду сущностям бескрылым. Атрофия чувства полёта ожидает их, слепо доверившихся ложному чувству стыда за способность смотреть с недосягаемых высот на мрачные низины… Кто может летать — не должен ли он воспарить выше высокого и быть среди тех, кто является равным по положению, предначертанному Силами Эволюции, которые собирают воедино тучные стада на зелёных лугах и легкокрылые стаи птиц в голубых небесах?! Вот и весь Закон, который отводит каждому свою роль в единой Цепи Жизни!..

Крадётся старость, а вместе с нею Смерть. У неё своё поле жатвы, на котором она собирает богатый урожай. И качество его зависит от того, насколько обильно проявляла себя Жизнь, верша посевы вешние… У Смерти свой взгляд на жизнь, а у Жизни — свой взгляд на Смерть. Рука об руку идут они по жизни, не разлучаясь и за гранью смерти. Какова же сила устремления этих полюсов, извечно жаждущих более плотного слияния?.. Они как будто растворяются друг в друге, доверчиво погружаясь в объятия друг друга… Жизнь и Смерть — чьим Законом живут они, будучи столь противоречивы по природе своей? У каждого из них свои каноны или где-то есть единый, писанный для обоих?.. Мир полон вопросов, на которые может ответить только жизнь или только смерть, в зависимости от того, в чью сторону мы обращаем лик свой. Но всегда ли они последовательны? Ведь чаще всего, апеллируя к Жизни, мы встречаемся лицом к лицу со Смертью; но иногда, встречаясь с последней, — смертию смерть поправ, мы обретаем жизнь… Философия Жизни и Смерти на первый взгляд может показаться простой и в чём-то понятной, но под покровом великой тайны сложены чёрно-белые страницы единой Книги… Зов Жизни, равно как и зов Смерти, следует принимать с благодарностью, отзываясь готовностью выйти в новый путь. Днём и ночью торятся дороги, и путники спешат уложиться в срок, продвигаясь к очередной цели. Трогательно прощание со старым, равно как и встреча с новым. Но если не умрёт осенний лист, сорвавшись с кроны могучего древа, как же раскроется новый в час пробуждения светила вешнего?! Так старость уступает место юности, — и в этом кроется ещё один мудрый Закон, пером Жизни и Смерти писанный. Один умер, чтоб родиться другому, иной появился на свет, чтоб умереть и смертью своей помочь сделать ещё один оборот Колеса Вечной Жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.