77 Жемчужин, сияющих на чётках Времени

Зиновья Душкова, 1994

Книга содержит Уроки Жизни, где предлагаются варианты выхода из разных ситуаций: как прервать цепь неудач, как обрести радость, как сохранить связь между родителями и детьми, мужчиной и женщиной, человеком и природой, а также с Мирозданием в целом. На примере героев предлагается проделать конкретные шаги к обретению гармоничного состояния души и тела.

Часть I

1. Урок Любви

Как много стало в этом мире боли! Едва ли не каждого коснулись несчастье, скорбь утрат и боль разлук с самыми любимыми нами существами: будь то любимый человек, мать, отец, брат, сын или вовсе невинное создание — грудной младенец. Душа разрывается от боли преждевременных потерь тех, кого мы любили.

Бескрайнее море огней большого города… Но человек одинок, и ему кажется, что весь этот огромный мир покинул его… Да и принимал ли он его прежде? Чувство невыразимого одиночества сковывает сердце, и оно, будто беспомощный птенец, бьётся о клетку, из которой не может найти выхода. Боль и скорбь наводняют душу, и возникает странное ощущение одиночества среди тысяч людей и моря огней. Кому ты нужен в этом мире?! Да и есть ли на свете та душа, которая поймёт другую?.. Не осудит, не ранит грубым словом, не выплюнет в ответ: «Ты сам виноват!», — а нежно посмотрит глазами, полными сострадания, и всем сердцем разделит страшный груз души. Нелегко жить в этом мире! Ох, как нелегко! Но, быть может, есть тот друг, невидимый и терпеливый, неслышимый и безгласный и в то же время говорящий? Возможно! Взор останавливается на книжных полках, медленно пробегает по разноцветным рядам книг. И вот человек выбирает ту, которую попросила его душа.

«Бхагавадгиту», конечно, выберет тот, перед которым возникнет невидимый лучезарный образ сияющего Кришны. И он найдёт утешение в прекрасных строках этого религиозно-философского памятника мысли Древней Индии. И услышит сердцем безмолвный тихий голос, дарящий покой и светлое слово любви.

Кто-то, конечно же, возьмет «Библию» и найдёт в ней то, что искал: слово любви, утешения и сострадания. И поймёт, что когда-то жил этот великий человек, который нёс миру свою безграничную любовь, познал «дар» человеческой неблагодарности и ненависти, но сохранил прекраснейшее чувство доброты в ответ на злобу людскую. Быть может, испытал почти вселенское глубокое одиночество, гонимый к Голгофе бесчувственным и безжалостным миром… Но он нашёл в себе силы до последнего мгновения излучать великую любовь.

Возможно, чей-то взгляд остановится на книге, раскрывающей причины наших страданий. И кто-то между строк услышит голос Будды, звучащий из глубин веков так же нежно и чисто. Как любящий отец назидает несмышлёное дитя, так и он, этот воистину сияющий гигант, открывает человечеству законы жизни, в которую оно должно войти, жизни светлой, чистой, где не будет страданий и мучительной боли! Земля Древней Индии подарила этому огромному скорбящему миру прекраснейшее Сердце, которое всю свою жизнь служило светлому чувству любви.

Кто-то остановится на иных книгах, дарящих покой, свет и тепло, и как-то уютно станет в этом мире оттого, что кто-то испытал в жизни и чувство одиночества, и отверженность мира, но сохранил тепло и свет души… Быть может, кто-то посмеётся над религиозными чувствами другого.

Но что такое религия? Это — связь! Связь одной души с другой, которая более мудра, высока и чиста. Которая сможет понять, и простить, и на краю бездны протянуть руку спасения. Та душа, которая не побрезгует прижать к сердцу человека в отвратительных язвах греховности и утрёт чистые слёзы раскаяния своей всепрощающей рукой, — воистину, божественна!

Гиганты духа прощают всё. Но законы жизни суровы и призывают к ответу за всё содеянное нами на земле. А мы? Умеем ли прощать или хотя бы не смеяться над другими? Многие из нас неоднократно видели на улицах шествующих кришнаитов, которые, невзирая на зевак или открыто смеющихся над ними людей, продолжают свой путь с песнопением. Всё это, конечно, выглядит весьма экзотично: яркие сари, светлые пенжаби. Но даже в этом внешнем они выражают внутреннее почтение к избранному их душами Учителю — Кришне, в учении которого нашли утешение своим сердцам. Неужели нам привычнее слышать нецензурную брань на улицах? И это не удивляет. Но поражает горстка людей, идущих по городу и несущих в груди частичку древнеиндийского Гуру, давшего им свет надежды и любви!

«Не судите да не судимы будете!» — когда-то произнёс Христос. И почему-то именно эта фраза так часто забывается. Что ни говори, а осуждать друг друга мы горазды! Но, к счастью, осознаём, что делать это всё-таки нельзя. Бесспорно, русскому народу ближе православие. И многие стремятся в храм: вдохнуть, как целительный бальзам для души, запах ладана, услышать густой голос батюшки, вершащего службу, забыть о своём одиночестве, горестях и почувствовать единение с бескрайним миром святых душ, которые смотрят на нас с Небес глазами икон. И человек может почувствовать, что он принят этим Божественно-чистым миром и любим.

А кто-то, находясь дома в глубоком одиночестве, листая страницы древних текстов, постигнет мудрость законов жизни, открытых просветлённым Гаутамой Сиддхартхой, известным больше под именем Будда. И возликует душа от постигнутых тайн, озаряя серые будни прекрасным светом истины! Человек посмотрит на мир совсем другими глазами. И увидит, что весь мир страдает, не ведая тех тайных причин, которые приводят к ним. Увидит, что всё живое вокруг нуждается и молит о любви и сострадании, начиная от человека и заканчивая скитающимся по улицам бездомным животным. И может быть, не станет в отчаянье ждать, когда полюбят его, а сам понесёт в этот бескрайний страждущий мир свою любовь!

Безграничны возможности любящего человека! Он всегда найдёт возможность помочь другому, даже ценой своей жизни, как это делали истинные светочи человечества. Оглянитесь вокруг! Как много стало добрых лиц, и как ярко они сияют на фоне злобных! И неважно, кто зажёг свет в их душе, главное то, что они поддерживают этот огонь. Кругом темно, и жизнь для многих кажется беспросветной. Но так ли это? Да! Слишком много боли и страданий вокруг, и кажется, что зло опутало весь мир. Но, быть может, в этом тоже есть какой-то смысл? Как гласит персидская пословица: «Чем гуще тьма, тем ярче звёзды». И быть может, на фоне нашей жизни и сумеют ярко взойти сердца, полные сострадательной любви?!

И мы поймём и не осудим никого: будь то буддист или кришнаит, христианин или мусульманин. Сердцу не прикажешь! Оно любит того, кого избрало в час своего отчаяния и одиночества. Оно любит того, кто подарил новый мир счастья и покоя. И можно ли упрекать сердце за то, что оно избрало того, кто на краю бездны протянул руку и дал страдающей душе первый Урок Любви?!

2. Урок Терпения

Перед взором открывается картина: в руинах города, селения, людские души, тихо блуждающие между былыми постройками. Что же случилось? Почему не прекращаются войны, скорби? Исподлобья глядят на небо: что оно там — неужели нас забыло?! Кто мы? Дети Бога, дети солнца или дети войны? Что ждёт впереди? Все устали. Устали верить, устали надеяться и устали жить… Усталость сковала Землю, она устала рожать детей, которые превращаются в подонков и убийц. Она устала видеть смерть своих любимых сыновей и дочерей. Она устала бессмысленно вращаться среди ядовитых испарений злобных мыслей человечества. Кто спасёт мир? Кто протянет сильную, добрую руку на помощь тем, кто из последних сил старается свято сохранить веру и надежду на лучшее будущее? Кто они, эти люди, удерживающие силой светлых мыслей несчастную, изнемогающую планету на орбите, предназначенной ей Вселенной? Они невидимы. Они в тени. Они не нуждаются в людской славе. А мы не видим свет, мы видим руины…

Быть может, стоит почутче прислушаться к тому, что нас окружает? О чём говорит нам природа? Она уже устала говорить и тихо молит небеса каждой своей травинкой, заклиная продлить жизнь этой маленькой планеты и несмышлёного человечества, которое её безумно терзает, ранит и убивает. Прислушаемся к небу. Нет! Оно не молчит! Оно не устало говорить людям о Любви. Оно по-прежнему ласково смотрит на земных детей, как и миллионы лет назад. чёрная неблагодарность ядовитыми всплесками выбрасывается в небеса и застилает свет Солнца… Люди устали. Они озлоблены. Но почему? Почему небо прощает зло? И, видя то, как в протянутую с добром руку, скорее, готовы плюнуть, чем признательно сжать её и никогда не отпускать, всё же Свет прощает… Непостижимо! Каким же бесценным сокровищем обладают небеса, что их любовь не способна оскудеть и нежность их не только не иссякает, но и прибывает безмерно! Что даёт им неистребимые силы верить в людей? Какой бесценный дар, дающий им право на бессмертие, хранят они в груди? Знаком ли он людям, сей священный алмаз, горящий ярким пламенем в их сердцах? Да! Это — Терпение! Оно знакомо каждому, но, к сожалению, редко достижимо…

Терпение правит небесными сердцами. Но люди… Вот кто-то потерял терпение и схватился за оружие… И полилась кровь! Вот кто-то забыл о терпении — и ударил ребёнка… Продолжать можно бесконечно. Но стоит ли говорить о тех, у которых «лопнуло» терпение? Не лучше ли остановить свой взор на тех, кто терпеливо взращивает свой алмаз в груди, проявляя нечеловеческое терпение? Трудно! Неимоверно трудно растить в себе это сокровище! Но разве есть иной путь у человека, обращённого сердцем навстречу людям? Разве нетерпеливый сможет выслушать боль чужой души и разделить горе ближнего? И возможно ли открыться человеку, допускающему нетерпеливые злобные выпады типа «ты сам виноват!». Ведь человеку достаточно, чтоб его терпеливо выслушали, и будто тяжкий груз спадает с его плеч!.. К чему ведёт нетерпение? К смерти! И что нам дарит терпение? Жизнь!

Невозможно прожить свою жизнь, не столкнувшись с этим таинственным чувством. Терпение… Что таит оно в себе? Что выражает? И почему оно так ценно и магически притягательно в других? Христос… Не является ли он живым символом и великим примером — терпения? несущий свою безграничную Любовь людям, которые черствы; несущий крест на Голгофу среди тех, кто мертвы… Возвращающийся к тем, кто убил! Но как же прожить свою жизнь, чтобы хоть капельку приблизиться к небесным существам и быть достойными принять их великий дар любви, который мы должны заслужить? Ответ один — только терпением мы станем ближе к Небу!

Оглянитесь вокруг! Возможно, миром правит терпение? Как терпеливо облачается природа раннею весной, несмотря на холод и сопротивление зимы! несмотря на то, что будут рвать её цветы и нести на базар; несмотря на то, что будут истреблять её леса и бесконечно продавать и продавать то, что она щедро дарит людям. Но она знает, что у неё хватит терпения покрывать свои раны новыми цветами — на радость небу и в усладу человеку… Всё также терпеливо исполняют свою роль облака, принося живительную влагу полям, лугам, садам; терпеливо очищая потоками пыль и грязь, воды вновь возвращаются на небо, чтобы исполнять свой бесконечный труд. Как терпеливо вновь и вновь вьют птицы свои гнёзда, разорённые людьми!.. Как терпеливо взирает Солнце с утра до вечера, пытаясь заглянуть людям в глаза и спросить: хватит ли у тебя терпения, чтоб превратиться из смертного червя в бессмертную звезду?!

Кто станет отрицать, что ему лучше рядом с тем существом, кто полон терпения, и как быстрее хочется освободиться от общества нетерпеливого, истеричного человека?! Кто может постичь и открыть нам тайну магии терпения? несомненно — только Небо! Как можем мы постичь то, чем не владеем в полной мере? Человеку немедленно хочется получить всё, не размышляя о том, заплатил ли он сполна за то, что желает приобрести, да и нужна ли ему, в конечном итоге, эта вещь. Долго думать не хочется, когда телом полностью правит желание. Вот и срываем недозрелые плоды, которыми можно отравиться… Они горьки… Почти мгновенно разочаровывают и главное — бесполезны. А если проявить чуточку терпения, то могли бы дать созреть и изведали бы зрелый аромат сочного плода! И посадили бы зёрнышко, чтоб оно дало новую жизнь. Не в этом ли мудрость терпения?!

Терпение… Что принесёшь ты людям? Радость общения сердцами! Проникновение в тайны природы, неба, наконец — всей Вселенной! А что же там? Неужели и там необходимо терпение?! Возможно, ответ дадут звёзды, которые миллиарды лет терпеливо зажигают свои огни и каждую ночь светят людям… А может быть, ответит сам Бог Вечности, с огромным терпением вечно ожидающий на конце всех дорог своих любимых детей, которые облачатся среди боли и мрака бесценным даром и дойдут к своему Отцу! Благословенно вечное терпение небес! Этот неразгаданный сфинкс, живущий в груди каждого человека… Будет ли он лениво спать всю жизнь или оживёт, засияет, расправит крылья и вознесёт над жизнью?! И если нам посчастливится больше не увидеть того, кто взялся за оружие, того, кто ударил ребёнка, — мы все сможем называться людьми. Тогда мы сможем снять наш огромный крест с плеч Христа, идущего веками на Голгофу, и терпеливо возложить его на свои плечи, ибо ноша эта соткана из наших грехов! И, облачившись великим терпением, мы увидим прозревшими глазами страшные раны, нанесённые Матери-Земле безумным человечеством. И терпеливо, клеточку за клеточкой, начнём её исцеление огромной силой Любви, которое взрастит в нас чувство терпимости ко всему живому.

Да исчезнут руины, пребывающие в людских душах! И да восславят они великую Вселенную, дающую им вечно — беспримерный Урок Терпения!

3. Урок Сострадания

Горем земля полнится… Как широко оно разлилось в мире и пустило свои глубокие корни в сердца людские! Неимоверно трудно описать состояние человека, который погружён в горе. Его, возможно, поймёт только тот, кто сам испытал это чувство. Но насколько глубоко можно проникнуться болью другого, остаётся загадкой. Как и чем можно измерить боль и страдания другого человека и сделать вывод, кто испытал более глубину отчаяния, в которую погружён был, а кто — менее… Да и надо ли? К чему ведут пустые разговоры, затрагивающие бесконечно тему страдания? А может быть, они вовсе не окажутся пустыми, и это слово вызовет глубокий отклик в груди человека, познавшего мучительную боль? Возможно ли найти в этом мире человека, который не изведал бы горечь страдания в той или иной мере? Навряд ли! Мир погружён в боль…

Таинственна судьба человека, живущего на Земле. Он появляется из мрака небытия, живёт удивительно короткую жизнь, преимущественно заполненную горечью страданий, и уходит… Зачем он приходил? Страдать?! Кто может ответить, почему на долю одного приходится мучений более, другого — менее? Не знают люди… И идут, как слепцы, неся в руках огромную чашу горечи, которую надо испить до дна. Согнувшись под тяжестью горя, они ищут того, кто мог бы дать им ответ на вечно мучающие вопросы, и втайне мечтают о том человеке, который мог бы понять, принять и разделить тяжкий груз, проявив великое чувство сострадания. Одни — находят, другие — уходят, не отыскав… Как больно и скорбно жилось им, тем, кто не изведал частичку, хотя бы малую, людского тепла и участия! А ведь они были рядом с нами, безмолвно молили сердцем о помощи, не смея требовать то, на что каждый человек имеет право — право сострадания. Неужели больной не достоин жалости? Неужели пребывающему в горе человеку можно отказать в участии, погрузившись в извечный круг своих забот?!

Откройте глаза, люди! Смотрите! Сломано молодое деревце: ветви-руки, безмолвно протянутые к людям, безжизненно повисли; зияя ранами, лежит раздавленный голубь. Он нёс мир… Ослеплённый своим горем, способен ли человек видеть и слышать боль этого страждущего мира? Разве можно легко, светло и радостно жить среди стонов страждущего человечества? Разве можно остаться глухим, когда сердце раздирают крики о помощи? Быть может, нам стоит, хотя бы на мгновение, забыть о собственных болях и несчастьях и поспешить на помощь к другому и, пробившись через толщу мрака, сдавившего грудь, зажечь в его сердце огонёк, хоть искорку надежды, чтоб стало ему в этом мире светлей?!

Будто полчища тьмы обступают человека, плотно окружая его кольцом бед и несчастий. Стараются набросить удавку и потуже сжать, чтобы не вырвался невольный крик о помощи и человек тихо погибал один в этом злобном мире. Поможем ли стараниям тьмы?! Оставим ли друг друга на страшную погибель в одиночестве среди бескрайнего моря человечества? Когда имеем в руках мощнейшее оружие — сострадание, дадим ли на растерзание своих близких?! Они рядом — те, кто нуждается в защите… И слово, идущее из сердца, способно воскресить всех на свете! Влить в душу светлую веру и надежду, которые изгонят свившуюся чёрным клубком змею и разольют в груди свой свет, — не будет ли прямым долгом любого человека! И не является ли преступлением погрузиться в собственное горе, озлобившись на весь мир, взращивать в груди гремучую змею неблагодарности, питая её злобой, которая станет затем источать свой яд на всех, кто её окружает?! Во что же превратится тогда человечество?! В клубок ядовитых змей, скорпионов, убивающих друг друга?! В том ли смысл и путь земных странников, приходящих из Небытия?!.. Не является ли страдание своего рода лакмусовой бумажкой, которой Добро и Зло проверяют людей на право быть ими? Если потемнел, покрылся злобой, почернел — значит быть ему с тьмою. А если не растратил свою ясность и свет, но, испытав огромную, сверхчеловеческую боль страданий, стал чутче к людям и наполнился состраданием ко всему живому — знать быть ему в стане Добра!

Возможно, кто-то возразит или тихо вздохнёт с сожалением, что не обладает даром красноречия, чтобы вселить силу жизни в другого. Но сострадание так ли нуждается в словах? Человеку достаточно видеть кого-то рядом с собой, и если он встретит глаза, полные понимания и сочувствия, то уже ему станет легче. Главное — желание помочь другому! И сердце сострадающее окутает своими безмолвными нежными речами того, кто нуждается в свете, и зажжёт невидимый светильник в груди поникшего. Доверьтесь брату! Слова, сказанные неумело и не к месту, способны больше навредить, чем помочь. Сострадание живёт не в словах, а в сердце. Оно способно преобразить весь мир! Зажгите в себе это прекрасное чувство, дарованное небом! И пусть оно служит костылём для хромого, пищей для голодного и крыльями для способного летать! Щедро несите в мир это Божественное чувство, даря людям кусочек неба, который будет вечно жить в груди!

Сострадание! Какой прекрасный мир оно открывает несущему это сокровище! Богатство красок рождает целый мир, таинствами которого хочется поделиться со всеми. Человек сострадающий, будто птица, вырывается ввысь, сбросив с себя тяжкие оковы личных горестей, приковывавших его прочно к земле. Он видит, как опутывают человека цепи бед и страданий, заламывая крылья и низко склоняя к земле. взлетит ли он без помощи? Справится ли? Да тьма ли приковала его? Быть может, сам? Не возникают ли перед взором огненные всполохи слов, произнесённых Буддой: «Желанья приводят к страданьям!». Уж много веков прошло с тех пор, как он советовал сократить свои желания, дабы уменьшить страдания людские, однако мало кто прислушался к мудрому совету. Но вечная память тем, кто им воспользовался и, укротив себя — земного, взрастил внутри себя человека небесного! Так сказать, из чёрного уголька превратился в сияющий алмаз. Эти люди постигли животворящую тайну сострадания и бросили Божественные зёрнышки в сердца людские. У кого-то они ярко зацвели прекрасным цветом, у кого-то показался упругий бутон, а у кого-то семя ещё борется, среди злобных терний пытаясь пустить корни. Дай, Бог, ему сил!

Многоголовой гидрой страдание опутало весь мир и питается низкими человеческими желаниями, которыми так щедро кормит её человек, и в ответ изрыгает ядовитую злобу на голову взрастившего её, плотно обвивая щупальцем, чтоб не вырвался из-под её влияния. Но зреет внутри животного человека звёздный человек, который прозревает с каждым мгновением злобного удара тьмы. Уж не осталось времени раздумывать, кто прав, кто виноват, — пора взлетать! И всем нам поможет в этом прекрасное чувство сострадания, меч которого рассечёт все удавки тьмы и оковы мрака. Пусть взлетает птицей, сбрасывая прежние лохмотья сковывавших его бед! И, возможно, мы когда-нибудь увидим новую звёздочку, которая зажглась из чьей-то души, прошедшей бесконечную цепь земных страданий. Великую любовь и нежность будет излучать она в вечности и вечно благодарить того, кто впервые подал ей Урок Сострадания!

4. Урок Милосердия

Святой дар, завещанный людям всех эпох и времён, — это дар милосердия! Долго и надёжно скрывался он внутри каждого человека, о чём владелец его даже не подозревал. Впрочем, о нём судили как о какой-то странности, если кто-то пытался проявить сей дар. «Каждый сам за себя!» — таков закон первобытного стада, давший глубокие корни в веках. Но нет такого семени, которое рано или поздно не могло бы прорасти, если оно, конечно, вовсе не погибло. И слава Богу, что пришла пора, когда набухшее зёрнышко даёт росток! Жизнь демонстрирует нам обильные всходы, которые обещают взойти пышным цветом милосердия. Сейчас уже, пожалуй, не удивишь никого желанием помочь другому, прощением того, кто даже не заслужил его… Бог с ним!

Милосердие к врагу — прекраснейшее из качеств, дарованное человеку. Давно ли оно стало знакомо людям? Мы помним тысячи войн и жестокие издевательства над побеждёнными, не говоря уже о средневековой резне, где погибали целые семьи вплоть до грудных детей. Вспомним войны двадцатого века. Не превосходят ли они в жестокости? Возможно, пытки стали более изощрёнными, и атомный век перещеголял каменный или все другие эпохи вместе взятые. Удивляли ли современников башни, сооружённые победителями из отрубленных голов побеждённых? Какие чувства рождали они у зрителей? Желание отплатить тем же?! А быть может, внутри рождался протест насилию, и зёрнышко милосердия начинало отчаянно пульсировать в борьбе за своё существование в человеческом сердце. Быть может, убийцу всю жизнь преследовали глаза убитого им в колыбели младенца? Возможно, внутри зверя рождался человек, прозревший ценой чужой загубленной жизни. Становление внутреннего человека есть тайна, не разгаданная в веках. Как постичь его мир? Как пробудить в нём жизнь? Каким он должен стать, чтобы иметь право называться человеком? Быть может, для этого «человек разумный» должен стать «человеком милосердным»!

Войны, концентрационные лагеря, печи, в которых неустанно жгли невинных людей, — это, как будто, было ещё вчера. Что такое милосердие? Неужели для него нет места среди войн, и наша история не знала великого примера, поданного поверженному врагу? Является ли сей дар только достоянием отдельного человека, нации или государства — трудно сказать. Заглянем в историю войны 1812 года… Император Александр I, преследуя войска Наполеона, опустошившего пол-России, входит в г. Вильно. Город полон ранеными и больными. По словам русского историка Н. К. Шильдера, в одном из госпиталей царь видит наиболее ужасающую картину: 7500 трупов навалены друг на друга, подобно грудам свинца; разбросанные трупы валялись всюду, все отверстия разбитых окон или стен были заткнуты руками, ногами, туловищами и головами мёртвых, чтобы предохранить живых от доступа холодного воздуха. И в этих помещениях, наполненных зловредными испарениями, лежали несчастные больные и раненые, обречённые на гибель. Приезд Александра был истинным благодеянием Провидения для оставшихся в живых неприятелей, которым немедленно была оказана всевозможная помощь, под его личным надзором. Государь не побоялся явиться среди гнездилища смерти и, не думая о заразе, утешал своим присутствием тех, кого долг и несчастие собрали в эти скорбные помещения. Никто не прославил тогда трогательных проявлений человеколюбия и милосердия Александра к падшим врагам, но они не должны быть забыты потомками.… Как признался затем император: «…Я не обладаю счастливой философией Наполеона, и эта несчастная кампания стоит мне десяти лет жизни». Александр остался не понят ни врагами, ни друзьями, как, впрочем, и не понят до сих пор. Но прекрасный акт милосердия был посеян в души и, несомненно, дал прекрасные всходы в будущем. Достояние одного человека может стать достоянием и близких, и нации, и государства. Только на всё нужно время: зёрнышко даст колос, от которого, в свою очередь, родится переливающее золотом русское поле или французское, или английское. Разве это важно? Важно, чтоб милосердие проросло! Важно, чтобы в каждом сердце поселился сей дар. Трудно сердцу милосердному в этом мире! Оно звучит как натянутая струна, отзывающаяся болью на боль другого; состраданием на страдание другого, наполняясь невыразимой скорбью в ответ на чужую беду. Желание помочь страждущему звучит призывным колоколом в душе. Иногда рвутся струны от чрезмерного напряжения, и сердце сгорает, поражённое мировой скорбью. Но его гибель не напрасна! Взрываясь тысячами искр, оно расходится в мире, роняя в души семя милосердия. Пусть растёт на радость людям!

Если внимательней присмотреться, мы сможем увидеть тысячи примеров милосердия, которые живут вокруг нас. Это милосердие природы, которая прощает нам грубое и жестокое обращение с ней, которая дарит нам сады полные ароматных плодов, поля золотой пшеницы… Да и возможно ли перечислить все её дары! Бери, человек! Быть может, в груди земли болью отдаётся твой каждый шаг, и она должна бы скорее разверзнуться и поглотить во чреве кипящего огня алчное животное тело, но она — милосердна! Все прощены… Но сможешь ли простить себя?! Пронизанному лучами милосердия неба и земли, звёзд и солнца, непознанных планет и неведомых миров Вселенной, как можно оставаться с камнем вместо сердца! Только милосердие есть Великий Мастер-Алхимик, создающий истинное трепетное человеческое солнце в груди. Наполнив его прекрасными лучами светил, натянет их, будто сладкозвучные струны златой лиры Орфея, которыми оживит мир. Каждый стон и крик страждущего человечества будет мгновенно касаться этих струн, и в ответ будет звучать прекрасная неслышимая мелодия милосердного сердца, дарящая покой и исцеление. Мотив любви и светлой жизни будет звучать в огромном мире. Воистину, могущественно сердце, полное милосердием! Нужна ли война, чтобы его продемонстрировать, нужна ли смерть, чтоб дар сей смог ожить? Ведь вокруг нас тысячи и больных, и раненых, несмотря на отсутствие глобальных войн. Всё живое нуждается в милосердном отношении. Нельзя проявить его ни умом, ни словом, оно проявляется только сердцем! Вдумайтесь в смысл самого сочетания Милосердие — оно откроется многими гранями, даря своё истинное значение… Продолжим свой путь в поисках примеров милосердия или, может быть, сами станем его ярким примером? Всё зависит от нас… «Заполни свои ладони Светом и отдай врагам!» — вот мудрый наказ Вечности.

Долог путь земной человека, с точки зрения Земли, и почти не ощутим, как краткая вспышка мгновения, с точки зрения Вечности. Что должен оставить человек после себя, какой след, чтобы иметь право вернуться вновь на Землю или остаться в том мире, где правит Бессмертие? Только — свет! Лишь светлый след пройденной тропы даёт право на жизнь вечную. Оставшийся милым сердцам людей целого поколения будет вновь позван ими, чтобы вновь подать беспримерный Урок Милосердия!

5. Урок Благодарения

Благодарение — ярчайший добрый свет, живущий в каждом благородном сердце. Чувство благодарности подобно крыльям, поднимающим в полёт птицу. Оно рождается в груди каким-то удивительным всплеском, состоящим из сотен искр радости, счастья, любви и ещё чего-то, невыразимого словами. Подобно огромной волне, захлёстывает всё существо человеческое и выносит на неведомый берег, где открывается таинственный мир света, совершенно незнакомый со сферами злобного мрака. И этот мир Добра принадлежит вам! Здесь ярко сияет Солнце, направляющее свои лучи прямо из огнедышащего сердца, которое приветствует вас в мире духа. Но почему же мы не знали этот чарующий берег света прежде? Возможно, потому, что не знали чувства благодарения!

Ласковое Солнце простирает благодарные лучи над нашей маленькой землёй. За что оно благодарит планету? Это тайна! Мы все привыкли, что благодарить надо обязательно за что-то, притом, сделанное лично для нас и, как правило, в материальном плане. А может, стоит однажды просто благодарно взглянуть вокруг себя. Разве мы когда-нибудь благодарили это небо, несущее нам свет и прекрасные всеочищающие дожди, эти облака, дарящие хлопья белых снежинок?! Испытали ли чувство признательности к земле, дарящей нам жизнь, родной дом, и к тем, кто находится рядом с нами? Навряд ли! Человек, как правило, более агрессивно настроен к своим близким, допуская требовательный тон и пренебрежительное отношение. Кто-то не сделал то, что, по его мнению, должен был сделать. Вот уже разгорается скандал, уже полились в мир ядовитые излучения, состоящие из грубых всплесков обвинений и оправданий. Его не волнует, куда уйдут эти потоки яда, и кто, в конечном итоге, пострадает, быть может, это будет одинокий больной человек, быть может, малое дитя в колыбели… Человеку в голову не придёт подумать о последствиях своего гнева, и даже если сказать ему о том, что в таком состоянии его организм, поражённый злом, начинает источать зловоние, несущее в мир разрушение и, может быть, ту последнюю каплю яда, которая послужит чьей-то смерти, — он примет это за вымысел. Так это или не так, пока никто доказывать не пытался. Но тот, в ком есть человеколюбие и дар добра, всё-таки призадумается и укротит свой гнев, может, впервые поняв, что не следует собственные неудачи вымещать на головы близких. Быть может, просто, как Солнышко, заглянуть в свой дом и окутать его лучами благодарности за то, что есть этот островок, где можно приклонить голову. Испытать чувство благодарения к матери, отцу за то, что они пока есть, ведь когда-то их не будет… Взглянуть другими глазами на ребёнка, хотя бы у вас были десятки причин быть недовольным за беспорядок или за двойку. Он просто есть — ваш ребёнок, который нуждается в вас, как земля нуждается в Солнце. Хотя бы несколько мгновений посмотреть на любого человека через призму благодарности, не перебирая списков тех ран, которые он вам когда-то нанёс; быть может, мир обретёт краски и станет ближе вашему сердцу тот, кто чуть было не превратился во врага. И чувство благодарения раскроет свои прекрасные лепестки, излучая аромат, который обязательно достигнет того, кому вы дарите своё благоуханное благо.

Чувство благодарения — прекраснейшее из качеств человеческой души. Оно, как ключ, открывает таинственную белую дверь, за которой скрыто целое царство несметных сокровищ. Это сокровища Духа! Несносной будет судьба человека, не открывшего эту дверь. Погружённый в порождаемые им зловонные излучения, он будет отталкивать других, тщетно мечтая о счастье, ибо тление в мрачных и злобных слоях привлечёт лишь могильных червей. Им неведомо чувство благодарности, и уж они-то ускорят гниение и распад человеческого существа. Добрый дар небес — эликсир жизни, скрытый в этом сокровище под именем Благодарение. Как вы думаете, чем живёт небо, ведь там не пашут, не сеют, и целые сонмы лучистых ангелов витают выше облаков?! Быть может, их пищей служит благодарение людское?! И человек, испытавший чувство признательности небу, посылает своё невидимое благоуханное излучение вверх, пронзая плотные корки невежества, захватившие землю. И небеса охватывает ликование оттого, что чья-то душа Божественно заговорила, и по этому установленному проводу прольют живительный нектар, усилив мощь друг друга. И, в свою очередь, мрачные зловонные токи, излучаемые неблагодарным существом в небо, не достигнут его ворот, падут на голову проклинающего, увлекая его в бездну. Подобное притягивается к подобному, таков закон.

Не спешите с выводами, не познав всей животворящей силы благодарения. Оно растёт медленно, как жемчужина, невидимая глазу. Каждый должен взрастить её, начиная с малого, и хотя бы что-нибудь отдать в своей жизни… Благословен дающий! Пусть это будет корка хлеба нищему или скромный подарок ближнему. Доброе слово страдающему и прекрасная огненная мысль света, пульсирующая в Вечности… Пусть каждый даст по мере своих сил. Не мешайте дающему, пусть делает он дар свой неумело — это первый шаг, он учится быть благодарным. Росточек только начал пробиваться из семени, не оборвите его грубым прикосновением, когда-то он станет прекрасным благоухающим цветком, который будет излучать в мир радость жизни. А лучше щедро полейте этот неуклюжий хрупкий росток живым потоком благодарения. Посмотрите, как засияет ваш ребёнок, подаривший ко дню рождения измазанную клеем бумажку с непонятным рисунком, который только ему понятен: он долго готовил его, обдумывал и хотел обрадовать… Он весь преобразится от вашей благодарности, и росточек нальётся новой силой, готовый вновь принести свой посильный дар. У кого-то, может быть, наступит прозрение лишь в последние дни перед кончиной, и он попытается исправить свои ошибки, впервые подумав об остающихся… И если даже не прозреет, не судите его. Будьте благодарны понявшим и не понявшим, друзьям и врагам, ибо враги иногда дают больше уроков, чем друзья. Будьте благодарны счастью и несчастью, горю, бедствиям, ибо во всём можно найти здравое зерно. Чему может научить сытая, благополучная жизнь, прошедшая в серой однообразности? Не казните себя за прошлые ошибки, будьте признательны им за то, что они дали вам неповторимый урок на всю жизнь. Только пребывая в крайностях, порой, познаём наше высшее Я и то, что мы представляем из себя на самом деле. И увидев, что являем собой полное ничтожество, поблагодарим жизнь за то, что она нам показала это. И чувство благодарения даст нам шанс превратиться из этого зловонного куска плоти в прекрасный огненный бутон, раскрывающийся аленьким цветочком, которым залюбуется даже чудовище, не говоря уже о людях.

Превратим свою жизнь в сказку под названием Благодарение и, вооружившись им, пройдём до самого конца в поисках истинного тайного смысла и значения этого слова. Ведь у сказок всегда счастливый конец, и он в наших руках. И начнём эту сказку сегодня же, в сей миг! Взглянем благодарно на тысячи вещей, окружающих нас: одушевлённых и неодушевлённых. И напитаем их лучами благодарности, как Солнышко, просто за то, что они есть. И низко поклонимся его невидимому огнедышащему сердцу, вечно дарящему свой свет земле. И щедро поблагодарим Вечность за то, что она благодарно смотрит на неблагодарных людей, опять «за то»… Ох, уж это человечество! Давайте благодарить всё, что есть во Вселенной, от песчинки до звезды, за то, что они есть, и с этого начнём усваивать наш священный Урок Благодарения!

6. Урок Бессмертия

Прекрасный, чудный перезвон роняют колокола… Солнце церквушек главы золотит. Мир радостно щебечет и переливается разнообразными звуками, звуками жизни. Но имеет ли смерть свой звук? Каков он? Быть может, это колокольный звон, рождающий погребальную песнь в душе? Кого он зовёт? Живых, чтоб проститься с усопшим, или ангелов, чтоб они приняли в свой мир новорождённого — светлую душу человека. Который из миров является более реальным? Земной житель, конечно, назовёт земной, т. е. Бытие, а небесный — небесный мир, т. е. Небытие. Но стоит ли резко разграничивать эти два мира, один из них принимая за жизнь, другой за смерть? Бытие и Небытие — неразделимы: Бытие — жизнь реальная, Небытие — жизнь вечная, не каждому видимая. Приходя в мир Реальности, оставляем право на мир Горний. И познавший путь страданий достоин его. Не по нему ли звучат эти колокола, призывая людей в храм?..

Возможно ли перечислить всех святых, живших на одной Руси? Невозможно! Многие из них смотрят на нас с икон, безмолвно вопрошая: «Что ищешь ты в храме: крупицы истины, чтобы пойти тропой бессмертия, или тебя мучает тленный земной вопрос?» И в груди истинно верующего человека не может даже появиться чувство, что между ним и этим высоким образом пролегли века… Нет! Он жив! Он отвечает тут же, охватывая сердце приятным животворным теплом. Разве он может быть мёртв, разве такие люди умирают? Они всегда рядом… Рядом с тем, кто призвал их в трудный час своей жизни. Как правило, люди зовут их в бедах и горестях, но в благополучии редко вспоминают. Неважно! Важно, что вспомнили, важно, что поняли: можно обратиться к ним как к живым! Важно, что в сердцах людей живёт подспудное знание о том, что, умирая, человек не умирает! Он продолжает жить, но жить в Вечности! Мудрое зерно брошено… Кем? Когда? Оно таит в себе истину — человек бессмертен! Чем же заслужил он это право, позволяющее ему подняться на ступень Богоподобия? Долог и тяжек путь человечества: преграды, выстроенные мраком, заставляют отчаянно бороться за жизнь. Каждый миг ему грозит смерть, которая отчаянно хватается за все возможности, чтобы получить шанс вонзить своё смертоносное копьё в сердце человека. Она желает сделать его подобным себе… Иногда ей удаётся это. Человек, несущий смерть, сеющий её повсюду, и сам становится смертным. Разве нуждается в нём вечность?! Кто может указать путь к истинному счастью человека, путь к знаниям и, в конечном итоге, тропу, пролегающую через бескрайние миры Вселенной, которая ведёт к Бессмертию? Только бессмертный! И выбрать эту тропу дано право каждому из нас.

Вечная жизнь! Какая она? Таинственна и загадочна эта страна, раскинувшаяся за порогом, который называется Смерть. И этот порог надо будет перешагнуть каждому. Как он сделает этот шаг, с какой ношей войдёт в тот мир, кто его встретит там? Тысячи вопросов возникают в уме человека, пытающегося смертными категориями ответить на бессмертное… Что ждёт в будущем — извечная загадка для каждого! В попытках постичь её люди обращаются ко всему: от всевозможных гадалок и астрологов, порой в знаниях не далеко продвинутых, и, в конечном итоге, до звёзд, пытаясь научно ли, интуитивно ли понять своё истинное назначение в этом мире. И, свято поверив в слова какого-либо «прозорливца» или гороскопу, смиренно склоняются перед неизбежными бедами, забыв о том, что всё находится в их собственных руках. Забыв о том, что человек обладает звёздной, Божественной силой, ставящей его творцом собственного мира, он не прислушивается к голосу своего духовного «Я» и прибегает к советам смертных, невольно увлекаясь на путь, вымощенный смертью. Вспомнят ли ныне тех, кто рухнул в бездну, и забудут ли тех, кто ввысь поднялся к звёздам?! Как обрести её — жизнь вечную? Видимо, это возможно, только следуя законам неба, где правит вечно лишь Любовь! И проживающий законом смерти, скорее, встретит за порогом бездну, чем ангела, зовущего крылами взмахнуть и в царство духа улететь.

Мы каждое мгновение выстилаем деяньями своими этот путь, который предназначен нам Всевышним. И надобно сверяться сотни раз, чтоб видеть, не свернули ли с тропы, что светится пред нами нитью звёздной. Не стоит нам задерживаться долго, казня себя за прежние грехи; не лучше ли исправить ход движения и устремляться выше и выше, постоянно оглядываясь, — всё ли было сделано правильно, чтобы искупить собственные ошибки, дабы не оставить свой тяжкий груз другим. Необходимо выиграть тысячи невидимых сражений, на которые будет постоянно вызывать смерть, насылая свои тленные рати из бед и несчастий. И если мы не дадим им опутать себя смертным саваном горестей и восславим жизнь, значит твёрдо продолжим путь тропою бессмертных. Сколько их впереди, поправших прах! А сколько последуют вослед идущим ввысь!

Глаза икон… Пытливые вопросы, заглядывая в сердца глубину, задают они нам… Быть может, ты когда-то пополнишь их ряд и вот так же, как и они, будешь пытливо смотреть в очи следующих поколений. Почему бы и нет! Возможно, твой образ не украсит стены храма, и плоть тихо угаснет, не познав славы людской, но будет уготована слава небесная тому, кто вынес столько страданий, оставшись чист и светел сердцем… Неисповедимы пути Господа! Не дал ли Он нам последний шанс, подняв из бездны мрака и указав единственно священную тропу, ведущую в Небытие? Неужто станем роптать на небо и проклинать жизнь за выпавшие нам трудности, дойдём ли богохульствуя к порогу, где ждёт, надежду затаив, Любви Творец?! Встретим ли когда-либо души, облачённые в сияние вечности, тех, которые смотрели на нас с икон, смотрели с небес, смотрели глазами наших близких!..

Вечность! Что таишь ты для сердец, и почему мы не помним о том, что скрыто за порогом нашей земной жизни?! И почему мы начинаем её точку отсчёта со дня появления в этом мире? Откуда мы перешагнули порог жизни, не из Небытия ли?! Душа сошла на Землю — и в небесах зажглась звезда… Не является ли она храмом духа нашего, сияющего в вечности, вернёмся ли Домой, не заплутаемся ли средь дорог смертных… Мы — дети Вечного Безмолвия, услышим ли голос нашей истинной Родины, звучащий в сердцах? Обратимся ли к звезде за светлой помощью и за советом или пойдём к гадалке, которая раскинет карты и за весьма умеренную плату нам напророчит смерть?.. Нет! Пусть те, кто тленом порождён, последуют её советам. А дети, сотканные светом великого Молчания, последуют советам Сердца. У них разные дороги, не окликайте их, не мешайте прислушиваться к голосу души, пусть каждый выберет свой путь сам. Не спугните резким окриком того, кто идёт по хрупкой нити, протянутой над пропастью. Каждому дано пройти свой собственный путь, уготованный судьбою лишь ему, и никто за него не сможет переступить порог Бытия, а затем и Небытия, и продолжить путь в Вечности.

Страх уходит, он покидает навсегда сердца тех, кто идёт тропою бессмертия. Над ними уж бессильна смерть — они сыны и дочери Вечности, идущие по звёздным тропам дальше и дальше в глубины Вселенной, познавая свой бесконечный Урок Бессмертия!

7. Урок Знания

Старые, жёлтые листья слетают с деревьев… Они познали жизнь, они познают смерть, чтобы вновь познать воскресение к жизни. Как пожелтевшие страницы книг, они таят в себе знание — знание о свете и тьме, которые называются день и ночь. Знание о пыли, покрывающей их трепетные тела, о дожде, который смывает с них грязь, о земле, питающей их жизнью, о Солнце, дарящем им тепло, и многом, многом другом, что невозможно перечесть. Маленький безмолвный листок безжалостно сорван и брошен тем же самым ветром, который некогда нежно трепал его, весело играя… Ну что ж, листок не в обиде, пусть он с грозным рёвом гонит его теперь, не давая даже мгновения отдыха, может быть, он желает дать ему последние знания, перед тем как окончательно втопчут его в грязь чьи-то ноги… Он захлебнётся в воде, которая когда-то бережно омывала его, как младенца. Он задохнётся в земле, которая когда-то дарила ему жизнь. Мир показался ужасно жестоким! И, сорванный новым порывом ветра, он вновь полетел в неведомое.

Город бурлил в потоке своей повседневной жизни, бестолково сновали люди, не замечая предсмертного прощального полёта листьев над их низко опущенными головами. И вдруг один человек остановился, он нечаянно наступил на ещё живой листок, который медленно опустился прямо ему под ноги. Что-то кольнуло в сердце человека, — быть может, этот лист подарил ему ценой своей жизни знание. Знание о том, что человек носится по жизни как этот листок, гонимый ветром, и эту жизнь он называет словом Судьба. Быть может, они одинаково равны для природы: лист и человек? Содрогнулось сердце человеческое от жалости к этому беззащитному существу… Он оглянулся вокруг и увидел втоптанные в грязь и покрытые коркою льда живые пока ещё листья. Он вдруг стал свидетелем того, как умирает целое царство живых существ, и почему-то подумал о человечестве: в голову пришла нелепая мысль: «А что если и оно так же?» Почему, собственно, нелепая? Человек наклонился и поднял этот раздавленный лист, вглядываясь в тот затейливый узор, которым его украсила природа. Удивительная гармония жила в этом крохотном существе. Он подумал о том, что скоро этот листок превратится в прах и, распавшись на тысячи микроскопических частиц, вновь будет поднят мощным призывом жизни через ствол в крону дерева, чтоб, вновь одевшись в изумрудное платьице, украсить ветви. Он вновь будет перешёптываться со своими друзьями, весело играть с ветерком и смело подставлять себя солнечным лучам, дарящим тепло жизни… «О, как прекрасен мир!» — вспышкой пронеслось по жилкам, мир показался удивительно добрым! И листок тихо угас в руках этого человека, невольно подарившего ему последнее знание, что он тоже бессмертен. В нём успела мелькнуть благодарность холодному ветру и льду, и даже грязи, которые ускорят его распад и приблизят новое рождение. Человек наклонился и бережно положил листок на землю подальше от ног людских, благодаря его за то, что он дал ему сегодня знание о том, что они подобны…

Всё бурлил и гудел город, погружённый в свои заботы, всё ещё напористо галдел базар, пытаясь сорвать куш… И вдруг человек представил картину, поразившую его воображение: люди-листья валялись под прилавками, заваленными грудой вещей, превратившихся в прах. Что за наваждение! Ему очень захотелось, чтобы кто-то сильный и мудрый прикоснулся к нему тёплой рукой, как это недавно сделал он с тем листком… О, как жадно впитал бы он то знание, которое скрыто пока от него! Он с надеждой взглянул вверх, в небо, как тот лист, чувствуя себя скованным льдом, — это был леденящий холод незнания! Где он, тот, который знает, что будет с человеком, как человек знает то, что будет с опавшим листом?! Где тот, который сможет истинным ответом подарить мудрость человеческому сердцу, и всё станет ясным и понятным?! Как обрести знание?! Незнание рождает сомнение, а «в сомнении — воздержись!» — гласит мудрец. Что ждёт человека? Он никогда не знает своего будущего, думает одно, получается другое, строит планы, а кто-то невидимый будто только тем и занят, чтобы разрушать их… Как постичь жизнь, как познать себя? Буря негодования и протеста рождается в груди против смерти, охватившей ледяной коркой грязи тот лист… Быть может, это он сейчас там и кто-то невидимый даёт ответ, так красноречиво выражающий его состояние. Бунт! Бунт рождается в душе, человек не желает быть смешанным с грязью и скованным льдом. Из подсознания выплывает брошенная кем-то фраза: «Знание делает человека свободным»… Знание — вот что способно подарить крылья тому, кто хочет взлететь над серым рокотом будничной жизни.

Базар пока ещё гудит, не зная о том, что будет сметён, как опавшие листья, но этот человек уже знает! Ему подсказал лист, а может быть, и не он, кто-то другой, огромный и мудрый, держащий его, как на ладони, и видящий его насквозь. Так ли гармоничен он, как тот листок? Человек подумал о том, что лист не понимает мысли и речь, ведь у него нет мозгов, он не разумен. Но «человек разумный» не подумал о том, что для понимания, может, мозги вовсе не годятся. Ведь все люди разумны, но почему-то не понимают друг друга, даже те, кто живёт рядом годами, — среди них и вовсе трудно найти взаимопонимание. Но чем же тогда можно понимать, каким органом? Вон и учёные проделали массу экспериментов и доказали, что, если с растением разговаривать, оно быстрее и краше растёт. Так, значит, они понимают! Листик понял человека! А как же человеку понять того, кто держит его сейчас так бережно в своих руках?.. Ведь он умом его не понимает! Быть может, попытаться, как тот листик, не разумом понять, а чем-то иным, невыразимым словами! Возможно, он выглядит так же примитивно в его руках, как лист перед человеком? Непостижимо! Но зачем он ему нужен? С необъятных высот вечности наклониться к жалкому человеку и поднять его, чтоб согреть своим теплом… Кому это необходимо?! А зачем человеку нужен лист? Для того, чтоб питал кислородом, дарил ему жизнь. А для чего человек нужен этому Высшему Существу? Может, для того же? Но что может производить человеческое существо? Возможно, как лист, питающийся выбросами пыли и грязи, вырабатывает кислород, необходимый для жизни более высоких существ, так и человек, питаясь выбросами злобы, должен вырабатывать Добро и питать им более высокие миры, и так до бесконечности. А если кто-то нарушит эту цепь, и вместо кислорода растения будут выдыхать ядовитый газ — погибнет человечество! А если человек, питаясь чужим добром, будет излучать несущую смерть злобу — тогда погибнет Вселенная?! Боже, как много вокруг зла! Неужели человек поставил на карту жизнь высоких, неизведанных миров?! И вся эта Цепь Эволюции стоит под угрозой только из-за человечества! Призадумался человек… Есть над чем подумать!

Тихо шелестит опавшая листва, она что-то говорит нам, возможно веками пытаясь передать то, что хотят сказать давшие ей жизнь и вскормившие её миры. Что это за миры, которые стоят ниже нас, но стремятся идти вверх, и камнем преткновения лежит у них на пути человек?.. Загадка! «Я знаю, что я ничего не знаю», — когда-то произнёс величайший мудрец по имени Сократ. Возымеем же мужество вослед за ним повторить эту истину и, наконец-то, поднимем глаза на Того, кто Знает и хранит мудрые Знания о Человечестве, накапливая их в веках. Чистосердечно признавшись самим себе в собственном невежестве, попытаемся понять и принять даруемый нам вечно Урок Знания.

8. Урок Мудрости

Течение времени, как бурная река, уходит в океан, что называем Вечностью. Сметая всё живое на пути, поток порой выходит из берегов, чтоб захватить с собою то, что пребывало в смертном покое. И поплывёт щепка под хлёст безжалостных волн, и будет биться она о неведомые подводные камни и с болью терять свои подверженные тлену частицы. Но что-то сильное и неподвластное будет гнать и гнать вперёд, в неизвестность. Так и людей порой в поток бросает невидимая сила, что ими названа судьбой. И хлещут волны горя и отчаяния одна за другой, не давая опомниться и прийти в себя от предыдущей волны бед. Порой, как щепка, человек поднимается ввысь, чтоб затем быть брошенным на внезапно выступивший подводный камень. «Как ты? Выживешь?» — как будто спрашивает следующая волна, с лёгкостью сбрасывая с камня распластанное тело и поднимая на свой гребень, чтоб бросить его с новой силой. Человек пытается бороться, но он бессилен перед этим бушующим, ревущим потоком, который захватил его безвольное тело и понёс, играя с ним, как с щепкой, в неведомый океан.

На берегу реки сидит убелённый сединами старец, он молча наблюдает за бурным потоком реки времени под названием Жизнь. Она начинает свой исток в вечности, чтоб, сделав круг, вновь вернуться… Бесконечен поток, бесконечен… Но мудрый старец знает, для чего несутся эти воды и Кто управляет их течением. Но кому он может открыть эти истины и передать тайные знания о жизни, сделав воистину мудрым?.. Но кого? Тысячи лет наблюдает он за поверхностью вод и видит, как отчаянно цепляются за скользкие щепки и камни одни люди и как бездумно предоставляют воле волн свои тела другие, не оказывая никакого сопротивления. Они не борются за своё существование и умножают бесчисленные раны, приближающие их смерть. О, сколько их пронеслось перед глазами! Но старец сидит и наблюдает, как и тысячи лет назад, не видя ощутимых перемен… И вдруг на глади вод блеснула светлая струя огней, которые, рассыпавшись на искры, упали вглубь. Старец поднялся, увидев данное знаменье. Начинается новый прилив вод, и Река Времени начинает иной круг. Ныне пришло его время! Он тысячи лет наблюдал, ожидая этого момента.

Сотни рук стали показываться над водами, которые жадно искали в этом мире что-то устойчивое, за что можно было бы ухватиться. Какой-то неведомый доселе прилив сил ощутили пловцы. Они отчаянно хватались за всё, что попадалось им в руки, но чаще это были мертвецы, проплывающие мимо. Трупный яд уж начал разлагать тела, и, чтобы не отравиться и не погибнуть рядом, люди устремлялись на поиски того, что даст им опору. В груди неведомо откуда стало появляться страстное желание одолеть ток волн, несущих человека в неизвестность. Он вдруг пожелал быть хозяином собственного положения. Откуда это? Человек зацепился за какой-то подводный камень, впервые не дав ему изранить своё тело, и постарался вскарабкаться на него, чувствуя, что он должен вынести его вверх. Отчаянно цепляясь, разрывая одежды об острые углы и не обращая внимание на получаемые раны и новые удары волн, он устремился ввысь.

Седовласый, величественный старец стоял на берегу, зорко всматриваясь в гладь вод. Поверхность была чиста и прозрачна, но под слоем чистоты он всё ещё видел мутное подводное теченье и чернеющее дно. Он вдруг заметил, что кто-то пытается отчаянно пробиться вверх, вокруг него как бы образовалась тёмная воронка, тянущая его вниз. Он ждал этого человека! И, наконец-то, дождался! «Познай себя!» — вдруг эхом разнеслось в уме карабкающегося ввысь. Он вздрогнул от неожиданности: «Какая странная мысль!» Она, как молния, ворвалась в сознание и впервые заставила его подумать о себе. Действительно, разве он знает себя! Кто он, какая сила его бросила в сей поток, и почему он должен не погибнуть, но непременно выйти победителем в этой схватке, которая достигла высшего накала? Будто сотни невидимых цепких рук тащат его вниз, пытаясь поглотить в мутном водовороте. Но сердце рвётся ввысь! Он впервые подумал о сердце, как о чём-то одушевлённом, с кем можно посоветоваться. Шаг за шагом он начал познавать себя, ни на миг не прекращая движения вверх; бурное течение временами срывало его, бросая ниже, но он вновь поднимался ввысь.

Улыбка блеснула на губах старца, глаза его вспыхнули радостью, он знал: человек взойдёт! Он не упускал его из виду ни на мгновение, наблюдая отчаянную схватку. Его взгляд будто излучал невидимую силу, которая вливалась в карабкающегося. Наконец, человек высунул голову над мутным потоком, где всё ещё оставалось тело, и увидел слой чистых вод, в которых весело играли искринки света. И каждая из них представляла из себя мысль. Он очень удивился, когда понял, что мысль — живое существо, которое способно и убивать, и возрождать, разрастаясь, охватывать пространства, да мало ли что может сотворить, вернее — мысль может всё! «Мысли управляют миром, и мы даём им жизнь…» — подумал человек, вдруг увидев форму и окраску мыслей. Светлые, как солнечные зайчики, выскакивали они из глубин мутных вод, но их было крайне мало. В основном они падали сверху, стайкой искр рассыпаясь в чистых водах и пытаясь прорваться вглубь мутных… Но мало кто воспринимал их, мертвяки проплывали мимо. Он увидел, как галдящими стаями чёрного воронья носились внизу злобные мысли и как вокруг живых трупов кишели, как черви, сгустки мрачных мыслей, ядовитыми змеями расползаясь вокруг и пуская свой яд в тех, кто живы. Он увидел, как светлая искорка отчаянно врывается в клубок змей, чтобы вырвать ядовитый зуб злобы. Человеку вдруг стало жалко этих маленьких крошек, которые борются за тех, кто безразлично взирает на них. И с удивлением заметил, что поток его тепла как бы передался искорке-мысли, она стала больше и своим сиянием растворила ядовитый клубок. Человек подумал о тех невидимых существах, которые рассеивают эти светлые искры с высот, и отчаянно устремился к поверхности, с силой вытягивая свою плоть в чистый поток.

Старец видел, как один человек сумел выбраться из глубин болотистого ила и сейчас жадно впитывал открывающиеся перед ним знания. Но мудрец ещё чего-то ждал… Он видел, как много образовалось воронок, в которых борются, вот-вот готовые вынырнуть, люди. И наконец заметил, что человек, поглощённый получением знаний, вдруг бросился на помощь тем, кто отчаянно сопротивлялся смерти, и, рискуя собственной жизнью, стал вытягивать их в чистый слой вод. Из недр его груди, рождаясь, высыпали светлые искры, стайкой разлетаясь в разные сферы, окутанные мраком, и мужественно бились в двери разума людей, всё ещё безвольно гонимых волнами… «Заговорило сердце! Пора!» — засветилось в глазах старца. Человек, увлекаемый зовом сердца, устремился в гущу болотистых вод, пытаясь вырвать из цепких рук смерти тех, кто боролся за жизнь. С новой силой его стали бить разъярённые потоки, выпустившие когда-то из рук добычу. Но человек уже не чувствовал этих ударов, поглощённый спасением других. Он чувствовал, что кто-то незримый помогает ему, и испытывал в сердце огромную любовь к этому невидимому другу, который в самый тяжкий миг вливал в него силы. Человек знал, что когда-то обязательно встретится с ним, — вот только поможет этим людям… А Река Времени, между тем, всё катила и катила свои воды…

Мудрец, ожидавший на берегу, с великой любовью и нежностью смотрел на человека, вернувшегося в глубь вод. Он был за него спокоен, ибо был мудр и знал великую истину: Знания, основанные на Любви, помогут усвоить великий Урок Мудрости.

9. Урок Бесстрашия

Горит зарёй пурпурной небосклон, сегодня начат новый день. Как проведём его, останется ли в памяти навеки или так же незаметно ускользнёт из виду, как и тысячи других, что были до него? Мерно отстукивают часы уходящие мгновения, бесстрастно передвигая свои стрелки вперёд и вперёд — в неизбежность. Ведь что-то должен был этот день приготовить для человека. Возможно, это испытание, к которому он долго шёл в веках, и оно решит его участь, сделав бессмертным, а может быть, и наоборот… впереди — неизвестность! После долгих скитаний человеческий дух находит себе пристанище в теле, полном страстей и пороков, не способном прислушаться к голосу высшего разума. Начинается отчаянная борьба за власть: тело желает господствовать над духом, а дух стремится усмирить плоть, дабы преобразовать её в чистый сосуд, способный хранить Божественные огни. Тело в данном случае выступает как ночь, а дух — это Божественная заря, которая должна взойти сияющим Солнцем, объявляя наступление светлого дня.

В чёрном, как уголёк, человеческом теле занимается заря… её пока не видно, но всё существо уже пребывает в предрассветном ожидании. Человек ночи ещё не знает, что должно произойти, он чего-то ждёт и называет это счастьем. Он чувствует, как первый луч света, брошенный Божественной искрой, будто осветил небосклон его души. Осветив все закоулки, скрытые от самого человека, луч исчез, чтобы принести искре весть о том, что натолкнулся на беспросветный мрак… Искорка заволновалась: справится ли она с тем заданием, которое даровано ей Всевышним?! Ведь ей начертано взойти зарёй в груди простого человека и, дав вселенские огни его земному сердцу, помочь взойти ему звездой, что впредь украсит вечность! Но пока она только искра, заточённая внутри чёрного уголька… Кругом темно, и тьма, известно, навевает страх. Причудливые, уродливые тени будто начинают свой дьявольский танец, всё плотнее и плотнее смыкая кольцо вокруг искринки. Ей становится жутко оттого, что сотни щупалец вдруг потянулись к ней, пытаясь задушить её во чреве. Как быть?! Если она погаснет — погибнет человек! Вот он уже затих, забыв о счастье, он весь осунулся… Им управляет страх, ведущий свои смертоносные легионы прямо к сердцу, где теплится пока ещё надежда. Безжалостная поступь страха уже сковала дыханием смерти всё человеческое тело. О, неужели погибнет эта Вселенная под именем Человек, где назначалось быть искре Зарёю?! Нет!!! Но человек ещё в глухом оцепенении, не слышит он безмолвный зов искринки, зовущей к свету этот уголёк.

День начался, как начинались тысячи других, и человек проснулся в ожидании счастья… Светло сияло Солнце, и будто не было причин к тому, чтоб сомневаться в благополучном исходе дня. Но что-то вдруг встревожило его, внутри творилось что-то непонятное: он будто сам себе не принадлежал. Он когда-то слышал о раздвоении личности, но посмеялся над этим и забыл. А теперь он вдруг почувствовал, что внутри, в его недрах, гибнет кто-то, молящий его безмолвными губами прийти на помощь. Он испугался, что сошёл с ума. Но, испугавшись, понял, что в «здравом рассудке», ибо страх был его «естественным» повседневным попутчиком: он боялся проспать, боялся опоздать на работу, боялся попасть под трамвай, боялся, что его не оценят на работе, боялся заболеть, боялся потерять любимое существо, боялся умереть. Боялся, боялся, боялся… Он понял, что всю жизнь им управлял лишь страх. И теперь вот он боялся того, неведомого, что вдруг родилось в нём. «О, Боже!» — воскликнул он в припадке отчаянного страха и вдруг заметил, что страх его заметно ослабел. Он более уверенно произнёс слово «Боже» и обнаружил, что оцепенение сошло, вновь проявилось трепетное чувство ожидания чего-то прекрасного, что называл он словом Счастье. Он впервые задумался о том, что же это такое — счастье. В мгновение ока пронеслась перед ним картина всей его жизни, высветив минуты удовольствий и наслаждений, которые принесли ему затем горькие разочарования, и он понял, что никогда не был счастлив, но он упорно желал счастья и ждал его. Он впервые в жизни отбросил страх и стал сосредоточенно о чём-то думать, погружаясь в глубь себя.

Искорка всё ещё боролась за свою жизнь, окружённая беспросветным мраком, она отчаянно сопротивлялась, напрочь отбросив мысль о гибели. Она твёрдо верила в своё бессмертие, и если б хоть на мгновение она усомнилась в этом, то была бы уже поглощена тьмой. Вдруг молнией блеснуло во мраке слово, произнесённое человеком, и слово это было «Бог»! Искринка почувствовала, как ослабело плотно сжимавшее её кольцо тьмы, и чернота постепенно стала рассеиваться. Наступил предрассветный час. Искринка поняла, что её Вселенная — Человек, наконец-то, сбросил с трона своего главного врага по имени Страх, и сейчас судит его, безжалостно срывая все маски, за которыми тот скрывался, жестоко властвуя над ним. Он вспомнил, что всегда свершалось именно то, чего он боялся больше всего в жизни. Он терял самое дорогое, что было смыслом всех его дней. Он понял, что страх отнял у него всё, предварительно погрузив его в свой омут, леденящий душу боязнью потерь. Как хладнокровный убийца, страх легко выявлял то, что было для человека дороже всего, и метил свою жертву, настигая её единым прыжком. Человек, поднявшийся от потрясения утраты, вновь пытался найти отраду для сердца своего, но злой властелин его мира вновь хладнокровно забирал жертву. Он вспомнил, сколько раз пыталась прорваться к нему надежда, охватывая его светлым дуновением предощущения счастья. Где растерял он её и отчего же не доверился сердцем живительному свету? Он вспомнил, как вставал по утрам с новой верой в счастье, но день угасал, отняв её… О, только теперь ему ясно, что веру у него тоже отнял страх — злой властелин, окутавший цепями. Человек был его рабом, поставляющим на кровавый жертвенник всё то, что было свято и дорого нежному любящему сердцу. О, как он наказан за свой животный страх! Всё глубже и глубже разоблачая ужасные преступления былого правителя, человек начал ощущать мощный протест, который заполнял неведомым доселе чувством, — в его груди пробуждалось бесстрашие, несущее с собой неведомый свет. Рождалась Вселенная!

Мир погружён в предрассветный туман… Искорка Божественного огня вдруг почуяла всем своим существом, что вокруг неё витает жажда света. И испытывает эту жажду человек! Она послала свои первые робкие лучи, как бы едва касаясь струн души его. О чудо! Они зазвучали нежнейшей мелодией благодарности. Значит, настал её час — час рассвета! Встреченная благодарным импульсом со стороны зарождающейся Вселенной, она стала оживать в новых красках неведомой доселе красоты: искорка-младенец превращалась в прекрасную пурпурную зарю, обещающую взойти в зените Божественной славы, чтобы подарить ожидающему её миру тепло жизни и свет Любви.

Человек замер — внутри происходило какое-то таинство: он был счастлив! Он не мог объяснить этого чувства, но твёрдо был уверен, что это именно то состояние, которое называется Счастьем. Сброшен тиран! Человек смог прозреть и увидеть свой внутренний Божественный мир славы. Он вдруг стал свидетелем зарождавшегося дня — первого дня начала сотворения новой Вселенной, которой он был сам — Человек! Он увидел первые пурпурные лучи, бесстрашно осветившие все уголки его души. Он увидел, как смело огни высветили всё ещё блуждающие остатки поверженных ратей врага. Они ещё были достаточно сильны и страстно искали то, что может человека ввергнуть в страх. Но сегодня был особенный день: человек увидел победоносную искринку, восходящую зарёй в огромном, пока ещё сумрачном его мире и дарящую ему свой Урок Бесстрашия!

10. Урок Добра

Неуловимый слухом шорох листопада сопровождал идущего тропой. Он поглощён был одной-единственной мыслью, мучившей его на протяжении уже нескольких дней, может быть, лет. Периодически всплывая на поверхность сознания, она мучила его своим вопросом, пытаясь получить исчерпывающий ответ. То была мысль о Добре, вернее, вопрос: «Что такое Добро?» Он находил сотни ответов, которые казались ему вполне приемлемыми, но вопрос вновь и вновь настойчиво поднимался, требуя окончательного ответа, который, наконец-то, всё поставит на свои места. Неподалёку от идущего хрустнула ветка, и он подумал, что в этой чаще лесной, возможно, водятся хищные звери. Он поёжился от этой мысли, внезапно прервавшей ход его размышлений. Да! С голодным тигром или волком не пофилософствуешь на тему Добра… Увы! Он прибавил ходу, подхлёстываемый зарождавшимся внутри чувством страха.

Едва приметная тропинка вилась среди ещё одетого в зелень леса, но осень уже начала свою жатву, безмолвно срывая листья, слегка подёрнутые желтизной, которые, плавно кружась, падали под ноги путнику. Щебет птиц и плавное кружение листьев вновь вернули его к прерванной было цепочке рассуждений. Он вновь погрузился в свои мысли, но вдруг явственно услышал хруст ветки почти рядом с собой и вздрогнул от неожиданности. Мгновенно пронеслись перед ним картины одна ужасней другой — страх не жалел своих мрачных красок. Но что-то жалобно застонало или какой-то странный подвывающий звук заставил его остановиться и прислушаться повнимательнее. Вспышкой пронеслась мысль о том, что надо бежать отсюда как можно скорее, но простое любопытство отбросило сковавший его страх. Он подошёл поближе к тому месту, откуда доносились странные звуки. С великой осторожностью прикоснулся к веткам, пытаясь бесшумно раздвинуть их и посмотреть, что же привлекло его внимание. И тихо попятился от вдруг представшей перед ним картины: в кустах лежал ребёнок! Откуда он здесь взялся?! Среди чащи леса один-одинёшенек. Внезапно пришла мысль о Маугли, но ведь то было сказкой. Уж не бредит ли он?.. В наше время найти ребёнка в лесу — ну, это уж чересчур! Но как бы там ни было, всё это странно, не оставлять же младенца здесь одного. Он подошёл и наклонился к маленькой крошке, чтоб взять её на руки. Но тут вновь услышал хруст веток, будто кто-то удалялся. Он вдруг понял, что кто-то следовал за ним и теперь, добившись своего, спешно удалялся прочь. Он окликнул этого невидимку, но ответа не последовало, лишь усилился хруст веток, видимо, тот бросился бежать, подхлёстнутый окриком. Делать нечего… Путник поднял ребёнка. Сняв с себя верхнюю одежду, неумело замотал в неё младенца и продолжил свой путь.

Тропа постепенно вывела из лесной чащи и упёрлась в подножие горы, еле заметной змейкой уползая вверх, как бы приглашая последовать по горной круче. Идущий поправил свою странную ношу, закрыл краешком одежды личико мирно заснувшего ребёнка, пригретого человеческим теплом, и устремился ввысь. Он твёрдо знал, куда ведёт эта тропа. Когда-то он был там, но ещё младенцем… Ныне предстояло вернуться уже зрелым мужчиной, чтобы решить наконец-то давно мучавший его вопрос. Он как-то забыл о ребёнке и не чувствовал ноши, отягчающей его руки, — они как будто приросли к младенцу. И даже когда требовалось усилием рук удержаться на опасных участках тропинки, вьющейся на краю бездны, он не обращал внимания на спасительные выступы скал. Он шёл, погружённый в свои мысли. Но вот наконец показалась конечная цель его пути. Он увидел крышу хижины в небольшой долине, искусно скрытой среди невысоких гор. Путник остановился ненадолго, чтобы перевести дыхание и посмотреть, как же чувствует себя его непредвиденная ноша. Мирно сопел маленький носик ребёнка, губы временами причмокивали, видимо, ему снился сон, как он припал к материнской груди. Полюбовавшись ещё несколько мгновений нежным личиком, путник продолжил последний отрезок своего пути, приближаясь к маленькому уютному домику.

Тихо постучавшись, гость толкнул незапертую дверь и вошёл. Внутри никого не было. Он положил свою ношу на широкую скамью, заменявшую здесь постель, и присел рядом отдохнуть после длительного пути. Скованный усталостью, он задремал и не заметил, как отворилась дверь и тихо вошёл убелённый сединами старец. Хозяин вдруг увидел, что ворох одежды как-то странно зашевелился и стал издавать нечленораздельные звуки. Он осторожно отогнул край одежд и увидел широко раскрытые глаза ребёнка. Он узнал его! Это был тот младенец, на поиски которого ушли дни… Гость мирно спал и не мог видеть, как озарились невыразимой радостью глаза величественного старца. Он не увидел, как тот бережно поднял младенца и поднёс его к окну, развернув навстречу солнечным лучам. Да! Это бесспорно был Он… Его ждали! Но Он был потерян… И вот нашёлся. Его даже принесли в дом. Чудесно! Гость, мирно дремавший, сидя на лавке, вдруг встрепенулся, резко повернулся туда, где должен был лежать ребёнок, и побледнел, не увидя его. Но, повернувшись к окну, увидел младенца на руках старца. Вздох облегчения вырвался из его груди. Какое странное видение посетило его, когда он дремал! Он почему-то был уверен, что это было не сном, а именно видением. Он видел этого младенца в каком-то странном ореоле света, излучения которого касались, будто солнечными лучами, всех людей земли, и по ним струилось Добро… именно — Добро! Он видел, как оно преображало их сердца; они загорались, будто маячки, сияя в океане мрака. Эти сердца с жадностью впитывали идущий к ним поток света и от этого становились ярче и ярче! И по мере того, как огни уходили к людям, сияние вокруг младенца разрасталось с молниеносной быстротой… Это — росло Добро! Он увидел, как щедро раздаёт своё сокровище этот младенец, и даже крупица света, нашедшая приют в человеческом сердце, рассыпается искрами огней в этом мире. Он вдруг представил его Солнцем, которое миллиарды лет дарит своё нежное доброе тепло и не иссякает в своей мощи и так же жарко день за днём обнимает лучами и добрых, и злых, и нищих, и богатых, и здоровых, и прокажённых… Малыш — на фоне Солнца… «Сын Солнца!» — мелькнуло в голове. И эта внезапная мысль столь потрясла его, что заставила очнуться.

Мирно горел очаг. Солнце бросало свои прощальные лучи, расставаясь до рассвета. И постепенно в мире растворялась вечерняя прохлада. Весело потрескивали ветки, отдавая своё тепло тихо беседовавшим людям, рядом с которыми сонно посапывал ребёнок. Блики огня ясно освещали личико младенца и глаза этих двоих, которые с великой нежностью смотрели на него… Долго, должно быть, ждал путник этого часа, ибо чувствовалось, как он всем сердцем жадно впитывал каждое слово старца. Видимо, тот отвечал на его самый сокровенный вопрос: «Что такое Добро». «Добро, сын мой, есть дар небес, посланный людям вместе с этим Солнцем, которое является отражением высшего Космического Добра, которое царствует в Вечности. Истинную природу Добра может понять только человек добрый, открытый сердцем навстречу свету. Посмотри на этого младенца, мирно спящего у очага, на нём печать Огня. Он послан был нести Свет, но злые люди выкрали его у родителей и отнесли в чащу леса на растерзание диким зверям. Напрасно понадеялись они на хищников… Волчица принесла его тебе. Да, он — своего рода Маугли. Живший среди Высших Существ, он должен жить в людской стае, где властвует зло и господствует инстинкт самосохранения… Он увидит «хищников», подстерегающих жертву, и узрит борьбу за власть. Окружённый злом и непониманием, тоскуя по Божественной речи, он будет украдкой прислушиваться к сердцу, где услышит голоса Высших Богоподобных Существ, зовущих творить Добро. И он начнёт поиск, бесконечно вопрошая себя: «Что такое Добро?!» И пройдёт сквозь чащу злобы людской с прекрасным сокровищем, обретённым в пути. И выйдет на Горнюю тропу с драгоценной ношей в руках…

Ярко поблёскивали языки пламени, а старик всё говорил и говорил… И человек вдруг узнал себя в том Маугли, о котором шла речь, и, озарённый внезапной вспышкой прозрения, понял, что он и есть — сын Солнца, пришедший дать Урок Добра.

11. Урок Мужества

В межзвёздных просторах Вселенной затерялась маленькая одинокая Луна… Она печально смотрит на свою близкую соседку по имени Земля. Пытливым оком пытаясь проникнуть в её тайну, она неимоверно напрягается, увеличивая свет, который позволит заглянуть в скрытые от неё уголки. И вот однажды, набравшись полной мощи, она тихо поплыла над планетой, ярко освещая все бока своей соседки. Кругом все спали, и Луну это не удивляло, она знала, что люди почему-то всегда спят. Ей казалось странным, когда она встречала свет в чьём-то окне и, заглядывая туда, видела человека, который трудился. «Неужели ему было мало дня?» — думала она, впрочем, смутно понимая, что такое день, ибо никогда его не видела. «С добрым утром!» — начинали звучать откуда-то вырывающиеся слова, и она уже знала, что ей пора покидать эти места. А что там происходило дальше, ей неизвестно.

Шаг за шагом, обходя объект своей заинтересованности, Луна вдруг остановилась и зависла над обыкновенным домиком. Что-то привлекло её внимание. Она попыталась повернуться более светлым краем, чтобы поярче осветить то, что её заинтересовало. Будто мощный прожектор, она направила свои лучи в окно и увидела, что там сидит маленькая девочка. Она рисовала, усиленно сморщив лобик, будто пытаясь что-то припомнить. Луна стала подкрадываться ближе, чтобы получше рассмотреть рисунок. И, заглянув в него, была крайне удивлена, увидев, что девочка рисует Луну. «Как странно…» — растерялась она, увидев свой серебристый образ на фоне тёмного неба, испещрённого яркими звёздочками. Странница ночи вдруг позабыла о том, что сегодня она хотела узнать какую-то тайну, в поисках которой и отправилась в свой исследовательский поход. Что же заставило остановиться близ окна этой маленькой девочки, не спящей в ночи?! Детское личико внезапно поднялось прямо навстречу серебристому, низко повисшему шару. её глаза широко распахнулись, восхищённо всматриваясь в этот безмолвно переливающийся круг. В это мгновение происходило какое-то неуловимое таинство для двух живых существ. Луна впервые всматривалась в бездонные глаза человека, в которых отражалась Вселенная с ярко мерцающими звёздочками, в двух ярких серебристых сгустках ослепительного света она с удивлением обнаружила себя… Ночная гостья крайне смутилась оттого, что так непрошенно и незванно ворвалась в этот тихий уголок и исподтишка подсмотрела за тем, что творит человеческое существо. А девочка, между тем, всё смотрела и смотрела в это сияющее ночное око.

Звёзды, горящие в ночи, весело перемигивались друг с другом, между ними царил великий покой и вселенская радость. Они взглянули на маленькую, где-то там в недрах мрака затерянную Луну, и вдруг заметили, что она сегодня необычайно красива. «Что же такое произошло с ней?» — подумали они, внимательно присматриваясь к её краскам. Луна ещё больше смутилась оттого, что на неё обратили внимание ещё и звёзды. Какая странная ночь! Луна уже привыкла к тому, что на неё мало кто обращает внимание. Люди почему-то недолюбливают её и стараются как можно реже встречаться с ней, особенно в дни, когда она сияет, налившись светом. Они видят в ней что-то демоническое, отпугивающее их взоры. Луна безмолвно наблюдает за ними тысячи лет и видела многих людей, приносящих ей кровавые жертвы, в которых она никогда не нуждалась; видела их, ползающих на коленях, скованных страхом, видела их, готовящих какие-то колдовские зелья, и всегда они призывали свет луны быть сообщником их мерзких преступлений. Но почему?! Почему они призывают быть подручными не Солнце, не звёзды, а именно её — Луну?! Ведь она просто впитывает свет всех этих светил и отражает его людям. За что же ей выпало быть свидетельницей самых отвратительных моментов жизни человеческой? О, эти трусливые людишки, копошащиеся в ночи в поисках бесовских сил! О, эти жалкие воришки вселенских токов! Как они не понимают, какую страшную участь готовят сами себе!.. Печально вздохнула Луна, представив жуткие картины, сотворённые людьми. Но тут же вспомнила тех, кто всегда был особенно дорог ей, — это влюблённые, всегда с благодарностью смотревшие на неё; они её не боялись, ибо истинная любовь не ведает страха. Она подумала, что это чувство должно таить в себе что-то сильное и таинственное, что даёт им силы отбросить страх. Но встречала ли она это качество, в веках отслеживая вверенное ей царство ночи?! Луна задумалась, втайне прозревая что-то.

Густая синева неба всё так же вспыхивала мириадами искр света. Всё так же горело одно окошко, сверкая светлячком на фоне охваченного чёрным покровом городка, который был сегодня осветлён серебристым сиянием. Луна всё ещё продолжала отражаться в бездонных колодцах этих прекрасных глаз, которые открыто взирали на неё. Что-то поразило в этом хрупком существе… Взгляд! Но что же в нём особенного, неповторимого и не встреченного прежде?.. «Это мужество!» — молнией блеснуло слово. Да, это действительно мужество, но почему оно встречено именно здесь — в этой маленькой девочке?! Ведь мужество, первым делом, должно подразумевать в себе мужчину, притом большого и сильного. Но здесь — дитя… Царица ночи была явно шокирована сделанным ею открытием. Она видела много сильных мужчин, трусливо крадущихся в ночи после совершённых ими «делишек». Подгоняемые страхом, они старались скрыться от людей, которые могли бы их видеть. Уж тут-то они смотрели на Луну, не как на союзника, а больше как на врага. Эти люди не имели мужества любить тех, к кому они прокрадывались как воры, впрочем, они не умели любить, ибо любовь не ведает страха! Брезгливо отбросив мысль о сильных и бравых существах, называемых «сильным полом», она сосредоточила внимание на слабом… И это был слабейший пол, ибо это был ребёнок.

Смутно угадывая рождающееся внутри чувство, Луна будто стала проникать в мысли и душу этой девочки, которая была дома одна, и никто не мог помешать ей сидеть до глубокой ночи над своими рисунками. В душе она была не одна, с ней вместе был целый мир ярчайших красок, которые рождали бескрайнее синее небо со спящими звёздами. Она имела мужество заглянуть в глубь Вселенной и почувствовать себя творцом этого бескрайнего мира. Она жила там, витая среди звёзд и разговаривая с ними, как с сёстрами, ибо своих у неё не было. Она искала след своего отца, потерянного ею, и знала, что он, невидимый, живёт среди этих звёзд. Она не знала настоящей нежной материнской любви и искала её там — во Вселенной. Она имела мужество постучаться в этот огромный таинственный мир в поисках тех, кого она любит. И была готова выпорхнуть маленькой бесстрашной птичкой и ворваться в глухую неизвестность тьмы, чтобы спасти тех, кого любит её сердечко… Сегодня девочка впервые нарисовала Луну… Она много раз слышала о том, что какие-то колдуны и ведьмы обращаются к Луне, чтобы она дала им силы для злых дел, и поэтому люди не любили Луну, боялись её, считая, что та приносит беды. Впрочем, некоторые боялись и Солнца, предпочитая совершать свои делишки под покровом ночи, избегая даже света Луны. Многое в этом мире было ей непонятно… Но она почему-то никогда не боялась луны и даже была рада, когда та своим светом рассеивала ночную тьму. И сегодня она решила нарисовать её, чтоб звёздочкам и людям было ещё светлей, и вдруг увидела её в своём окошке. Луна внимательно смотрела на неё, как будто о чём-то спрашивая или пытаясь понять что-то. Девочка нисколько не испугалась, когда увидела «солнце колдунов» прямо напротив себя. Они обе были одиноки, обе обделены людской любовью, обе не поняты, обе слабы… Но они были сильны, черпая силы в своей слабости, ибо имели мужество любить тогда, когда их никто в этом мире не любил!..

С чувством нежной признательности друг другу смотрели два одиноких существа среди погружённого в сон земного царства и никогда не смыкающих глаз светил небесного царства. Они вдруг обнаружили, что окутаны ласковым светом, струящимся свыше. Это звёзды дарили им свою бесконечную, нежную любовь… В этот миг девочка поняла, что Луна — это Солнце для тех, кому нужен свет в ночи. А Луна — одинокая странница ночи, решившая заглянуть в дом своей соседки Земли, — поняла, что теперь уже не одинока и у неё здесь есть любящий друг, готовый дать людям Урок Мужества.

12. Урок Верности

Берег реки, изгибаясь причудливой змейкой, терялся где-то за горизонтом, блещущим синевой. Вдоль берега вилась едва заметная тропинка, не успевшая зарасти травой, хотя было заметно, что ею давно уже никто не пользовался. Случайно натолкнувшийся на неё деревенский мальчишка подумал о том, что часто бывал в этих местах и никогда не обращал внимания на эту тропку. Его охватило внезапное любопытство, и он решил пробежаться по ней. Он знал, что люди всегда протаптывают себе тропинки, чтобы сократить путь, и делают это в самых невероятных местах, далеко удаляясь от наезженных дорог. Гонимый чувством следопыта, мальчонка побежал вперёд, внимательно всматриваясь под ноги, дабы не отклониться от едва заметных ориентиров, говорящих о том, что он всё ещё бежит по тропе.

Невдалеке послышался призывный звон колоколов, это звонили в церквушке, расположенной на том берегу. Туда частенько ходили родители, но мальчуган этим не интересовался и всегда избегал разговоров на эту тему. И отец с матерью как бы махнули на него рукой, сказав: «…Ну и пусть растёт нехристь!» Он не понимал смысла этого слова, но безропотно принял его как взрослую «обзывалку». Сейчас колокольный звон напомнил ему это слово, и каждый удар как бы в такт произносил: «Нехристь, нехристь…» — «Вот ещё чего! — подумал он. — Туда же, обзываться!» Его вдруг неприятно поразило это слово: как будто его в чём-то обвиняют, но он не мог понять, что же такого плохого он совершил и в чём виноват! Обидно как-то стало за себя: «Ребёнок как ребёнок, — подумал он, — как и все другие дети… Чего им всем от меня надо?!» Подхлёстнутый чувством обиды, он побежал дальше, перебирая в голове проступки взрослых, которые, с его точки зрения, вполне заслуживали наказания. «Интересно, — мелькнуло в голове, — как себя называют те, которые ходят в церковь, «Христи» что ли, если всех остальных они зовут «нехристи»? Он подумал, что некоторые из «христей» говорят одно, а делают другое, ругаются между собой и даже дерутся, а потом идут туда, в церковь, чтобы им простили их нехорошие дела, которые они называют «грех». А некоторые из тех людей, которых зовут «нехристи», вполне хорошие и есть даже такие, которые не бьют своих детей. Он тяжело вздохнул при этой мысли, вспомнив о том, как отец или мать надают тумаков, а потом ходят и шепчут себе под нос: «Прости, Господи, прости, Господи…» — и так всегда. Учат что ли их так делать, если каждый раз повторяется одно и то же?! Детская головка не смогла распутать этот удивительно спутанный клубок мыслей относительно взрослых людей, сделав мудрый вывод о том, что большим нельзя бить маленьких, и что он никогда не будет бить своих детей, что бы они ни сделали. Мальчуган бежал дальше, сопровождаемый колокольным перезвоном, доносившимся всё явственней и шире.

Тропинка, вьющаяся вдоль берега реки, внезапно, круто изгибаясь, повернула в сторону леса и вывела мальчонку на крошечную полянку, где стояла полуразвалившаяся часовенка. Он догадался, что о ней слышал когда-то от своей бабушки. Она говорила о том, что раньше сюда ходили люди, а потом, когда построили церковь в соседнем селении, они стали посещать её и совсем забросили это место. Но бабушка до последних дней своих приходила сюда и всегда возвращалась с радостным, светлым лицом. Она вообще была ласкова со всеми, старалась заступаться за тех, кого обижали, всегда говорила: «Господь учит прощать врагов своих…» И это было странно слышать, ведь мальчик видел, что не прощают даже близких. Но он любил слушать бабушку, считая, что она всегда говорит правильно и поступает так же. И даже был согласен с фразой «Любите врагов своих», хотя не очень понимал её смысл. Он подумал о том, что у бабушки не было врагов, подразумевая под ними злых людей, даже они её уважали, потому что она жалела всех. Она всегда повторяла, что Господь учит милосердию и любви. Мальчонка вдруг захотел увидеть того, кто давал здесь такие мудрые советы бабушке, которые она смиренно исполняла, как само собой разумеющееся… И тогда, когда умирала, она совсем не плакала, но была радостной и счастливой; с нежной улыбкой произнесла последние слова о том, что Господь призвал её душу, и она уходит к Нему… Что же такое было в бабушке, что не может он сейчас встретить в других? И он нашёл это слово, которое показалось ему самым верным из всех, — это была верность! Да, бабушка всегда хранила верность тому, кого она называла словом Господь. И эта верность выражалась в том, что она всегда старалась исполнить на деле то, что говорил ей этот таинственный Господь. И советы его были всегда замечательные, в этом мальчик уже успел убедиться. А вдруг он здесь встретит бабушку, ведь позвал же Он её к себе, этот незнакомый Господь, может быть, даже встретит Самого и, наконец-то, увидит, Кто Он есть на самом деле. Затаив какое-то щемящее внутри неведомое чувство, он смело шагнул через порог, отделявший его от неизвестности.

Луч солнечного света беспрепятственно проходил через проём окна с ещё сохранившимися осколками цветных стёкол. Другой падал с потолка, через образовавшуюся там дыру, и целый сноп лучей проникал через полуразвалившуюся стену. Сплетаясь все вместе, они рождали какой-то причудливый танец света. И вдруг за этими лучами он увидел чьи-то глаза, в упор смотревшие на него. От неожиданности он присел. Дверь, жалобно скрипнув ещё раз, безмолвно захлопнулась за ним. Путь к отступлению был отрезан. И сейчас он остался в лесу в покинутой развалине, к тому же ещё один на один с незнакомцем. Но, быстро оправившись от страха, заметил, что во взгляде того человека нет никакой угрозы. И, мгновенно освоившись со светом, к удивлению обнаружил, что это вовсе не человек, а какая-то картина, на которой тот изображён во весь рост. Мальчонка невольно залюбовался его лицом, полным величия и спокойствия. Незнакомец как бы говорил: «Не бойся! Я с тобой». Мальчик подумал о том, что почему-то рассматривает его как живого человека, а не как картину. Он где-то внутри себя ощутил невыразимое спокойствие и блаженство, как это обычно бывает при встрече с самым дорогим тебе существом. Да! Перед ним стоял именно живой человек. «Господь!» — промелькнуло в любознательной головке, и тёплым, нежным трепетом разнеслось по всему телу. «Господь…» — медленно прошептали его губы. Он узнал его! Но почему «узнал», разве он когда-либо его видел?! Конечно же, он видел рисунки на дощечках, которые называли иконами, они висели в углу и родители иногда крестились, глядя на них. Но они почему-то никогда его особенно не привлекали. А эта картина была нарисована прямо на стене, но он не видел эту полуосыпавшуюся стену с облупленными местами красками… Он видел перед собою живое существо, имя которому было — Господь!

Солнце медленно продолжало свой путь, постепенно меняя фокус и направление своих лучей. Движение света как бы оживило всё вокруг. Мальчик вдруг увидел в стороне свою бабушку, тихую и счастливую. Да! Она была с Ним! Разве она могла не прийти к Тому, Кто её звал? Разве она могла остаться там, на кладбище, куда её отнесли, и где навещали иногда её близкие?! Где же ей быть, как не здесь, рядом со своим Господом?!. Впрочем, все эти мысли мелькнули в голове мгновенно. Он не мог оторвать взгляда от этих глаз, которые были полны любви и невыразимой печали. Мальчик подумал, что Его, должно быть, очень печалят люди, которые совершают плохие дела, а потом идут к нему за прощением, уверенные, что он им простит всё, и опять повторяют свои ошибки. Мальчик подумал о том, что Господу очень больно и печально видеть всё это. «Они изменяют ему, — подумал мальчик. — Если знают, что делают плохо, и продолжают это делать, значит они предают его… В них нет верности», — заключил он. В каком-то немом благоговении замерло шустрое тельце озорного мальчугана, всего несколько минут назад вприпрыжку несшегося по тропе. Он стоял не шевелясь, минуты сливались в часы, и постепенно Солнце вытаскивало одно за другим свои светоносные лучи из чрева маленькой часовенки. Стало темнеть, но мальчик всё слушал и слушал слова Господа, неслышно говорящего ему о Любви и Добре. Каждое Его слово падало, будто капелька живой воды, наполняя неведомой силой. С нежной любовью смотрела на него бабушка и много других людей, которых он как-то не заметил сразу, у которых за спиной были крылья, и почему-то все они были в белом…

Прощальные лучи Солнца блеснули и угасли, теряясь где-то за горизонтом. По тропе, вьющейся вдоль берега, шёл мальчик, погружённый в раздумья. Вдруг раздался колокольный звон и вернул его к действительности. Он подумал, что уже поздно и ему, «нехристю», опять достанется от родителей за то, что он загулялся. Но даже чувства обиды не возникло к ним, он прощал им всё, потому что решил в ответ на причинённую боль дарить свою любовь, как это делает Господь. Мальчик твёрдо был уверен, что опять встретится с Ним и так же, как бабушка, уйдёт к нему и будет в белом стоять рядом с теми, кто исполнил данный Господом Урок Верности!

13. Урок Победы

Багровые лучи солнечного заката медленно и плавно исчезали за горизонтом. И вместе с этими лучами как будто уходила последняя надежда, которая так ярко зажглась с утра вместе с ними. День не принёс ожидаемого от него дара, и вот теперь надежда гаснет подобно этим лучам… Неужели всё утеряно? впереди опять долгая, одинокая ночь. Как пересечь её пловцу, потерявшему свой единственно верный компас — надежду? Туман, сырой и холодный, постепенно стал наступать на владения, ещё совсем недавно охваченные лучами Солнца. Он как бы желал быстрее скрыть под густой пеленой последние росточки надежды и уничтожить их своим леденящим холодом. Человек невольно поёжился и в последний раз умоляюще взглянул на исчезающий багровый шар…

Пришла долгая, томительная ночь. Тьма чёрным покрывалом укрыла город, и густой туман встал стеной между человеком и звёздами, скрыв нежное сияние светил, способных возродить надежду. Чувство глубокого одиночества и отчаяния захватило человека. Да, рядом с ним были люди, но, тем не менее, он был одинок. Они, как туман, пытались окружить его и разлучить с далёким, неприступным миром звёзд. Эти люди пытались доказать, что больше нет ничего, кроме этого мрачного тумана, в который они были погружены. Это были слепцы! Они пытались ослепить зрячих, которые способны были видеть свет, несмотря на окружающий их беспросветный мрак. Ночь! Она окутала покровом спящих, собрав их под своим чёрным крылом, сладко усыпляя в неведении. Им было всё равно, видны иль не видны кому-то звёзды… Мир должен спать: на то она и ночь. Человеку не спалось, он смотрел на этот мир, погружённый во тьму, и удивлялся самому себе. Как же он легко смирился с поражением, что нанесла ему жизнь! Кто-то невидимый, по имени Рок, заставил так легко утерять веру и так просто расстаться с надеждой. Он стал рабом! Он подавлен тяжким роком… Но что же есть человеческая судьба — тот рок, что управляет жизнью?! Печальна участь поверженного в прах и скованного цепями рабства. Быть рабом тумана, рабом холодной тьмы и безысходности достойно ли человека Света? Мечтающему о свободном парении среди мира звёзд возможно ли смириться с кандалами? Растратить россыпь Божественных искр в холодном и бездушном тумане не будет ли преступлением перед беспредельным светом вечности? Мир скован ночью… Но человек не спит, он думает о том, что будет завтра.

Ночь сбросила покров чернильной мглы и начала отступать перед зарождающимся светом дня. Холодный промозглый туман всё ещё цепко держал в своих объятиях этот уголок мира, где провёл бессонную ночь человек Света. Он позволил себе на некоторое время слиться с мраком, утерял надежду и веру в день. Но сейчас с новой силой в нём начали пробуждаться не успевшие погибнуть чувства. Зарождающийся день будто вновь обещал ему исполнение мечтаний. Он подумал о том, что последний солнечный луч, унёсший с собой его надежду, с первым же лучом возвращает ему сокровище, свято сохраняя его. Человек понял, что всё, что было доверено свету, не погибает, но только ждёт своего часа, чтобы взойти в огне. Как Солнце, мечта рождается в недрах души и идёт к своему светоносному зениту. Разве что-то способно остановить ход солнца? Нет! Пусть кругом туман сгущает краски и люди тьмы говорят о том, что Солнца нет… Это неправда! Солнце есть! И пусть тысячи слепых подтвердят, что его нет, — оно будет сиять! Пусть люди тумана сегодня так же, как и вчера, встанут стеной между человеком и его мечтой, отрицая Свет, — он не станет их слушать. Он не желает быть слепым рабом. Сегодня он вручит бразды правления свету и, слившись воедино со своей мечтой, отправится к зениту. Пусть этот день станет днём рождения свободной птицы, парящей в вышине. И пусть останется в прошлом день вчерашний, когда он, скованный тяжкими цепями рабства, ползал по кругу от рассвета до заката, обретая жалкую веру и вновь теряя её. Солнце поведёт его! Но как же быть, — его не видно?! Ну и что ж, ведь он знает, что светило есть! Итак, сегодня назначено сраженье!

Медленно и неохотно рассеивался туман. Тысячи солнечных искр, погружённых в толщу вод, согревая своим теплом, превращали воды в пар и поднимали в небо, собирая в мелкие, седые облака. Те, что не могли подняться вверх, падали тяжёлыми каплями, орошая землю. «Я должен сделать то же!» — решил человек, подумав о том, что и сам окружён густым туманом. Его туман был соткан из страха и сомнений, из цепи неудач и горьких разочарований. Он принял дар надежды, поданый предрассветным лучом, и, рассыпав его на тысячи искр, начал атаковать своих врагов, опутавших его цепями. Искры света смело ворвались в чёрное гнездо, где годами взращивались сомнения. Пламя надежды ярко воссияло, поглотив во чреве жалкие остатки. Одержав первую победу, рать светоносных искр ворвалась в гнездилище страха. Завязалось упорное сражение, враг не сдавал своих позиций, желая сохранить раба. Предвкушая и далее питаться горечью поражений, страх призывал на помощь аргументы, черпая их из прошлых дней. Они ясно свидетельствовали о том, что сопротивление бессмысленно и он опять потерпит поражение. Но человек не слушал тьму, сегодня он отдался власти Солнца и смело рассеивал окутавший его туман. Звенья сковывавших цепей разлетались одно за другим. Поглощённый своим сраженьем, он не заметил, как вокруг развеялся туман и Солнце воссияло в зените. Победа!!! Охваченный яркими, тёплыми лучами, вмиг озарившими всё вокруг, человек сразу не понял, что произошло. «Победа!!!» — звучало в каждом огнедышащем луче. Человек поднял голову в небо и увидел, как в ореоле славы сиял его полководец, тот, кому он сегодня доверил вести себя в бой: «Мы победили!» — возликовало сердце человека. «Мы победили», — улыбнулось Солнце, пополнившее сегодня свои ряды ещё одним победоносным воином.

День начался удачно и, развернувшись неожиданным образом, повёл вчерашнего раба в нелёгкий путь. И каждый камень на своём пути он должен был мостить сам и на каждом из них начертать слово «Победа». Он сбросил цепи, но психология раба так едко въелась в плоть, что делает его ещё весьма тяжёлым для полёта ввысь. Он только начал возводить свою взлётную полосу. И был положен в основанье лишь первый камень и знак, указывающий направление движения. Человек не желал осрамиться перед своим полководцем, зорко наблюдавшим за ним. Тот был высок и не досягаем в лучах своей яркой славы, но был тёпл и ласков со своим новобранцем, успешно победившим в первом бою. Полководец, конечно, знал, что сохранить победу порой бывает труднее, чем одержать её. И поэтому всячески желал помочь воину, когда-то обещающему стать таким же блестящим полководцем, который, возможно, поведёт в победоносный путь других. Но сейчас предстояло выдержать жаркую схватку с серым удавом ежедневности, подстерегающим добычу. Он находился в услужении тьме и с каждым промахом человека всё плотнее сжимал свои кольца вокруг него, ожидая, когда человек задохнётся от собственной безысходности. И вот он увидел, как человека окружили люди, он влился в поток повседневных забот. Удав приготовился заглотить обильную пищу. Но первые же действия человеческие поставили в тупик прислужника бездны. В ответ на крики и оскорбления других остался спокоен и не ответил тем же, победив в себе чувство раздражения и рождающейся злобы на них. Это были люди тумана, которые атаковали его целый день, пытаясь вызвать злобные эмоции. Но победитель не желал сойти со своего пьедестала и смешаться с этой серой массой тумана. Он сиял! «Как быть?! — смешалась тьма. — Утерян раб!» Она попробовала протолкнуть змеёнышей сомнения, столь юрко проникавших прежде в его мысли. Но человек почувствовал опасность и мгновенно отбросил неприятеля, опять одержав победу. Он складывал свой день из цепи крошечных побед. Стоило ему подумать о том, что он не сможет сделать, как тут же произносил: «Превозмогу!» — и победа незамедлительно расправляла свои крылья над каждым человеческим поступком. Победа! Победа! Победа! Я никогда не одерживал столько побед, как сегодня, подумал человек, с удивлением обнаружив, что идёт вверх, перепрыгивая через две и три ступени, по которым буквально полз ещё вчера. И думал, что умрёт, если не остановится и не переведёт дыхание: так тяжело было ему. А сегодня он понял, что действительно умер. Да! Тот, вчерашний, человек был мёртв, раб был повержен, испытав всю горечь поражений. Ночью произошел таинственный процесс: из куколки родилась бабочка. Сегодня он был крылат!

Тихо таяли лучи уходящего Солнца. Полководец уходил, чтоб повести за собой других. Он знал, что оставил достойную себе замену, ибо видел, как сияло в зените высшей славы простое человеческое сердце, постигшее сегодня Урок Победы!

14. Урок Свободы

Сиянье высших гор хранила память сердца… Но взор тщетно старался отыскать среди картин тот пламенный пейзаж. Откуда ж сердце знало, что не встретит в низинах тех вершин, которые оно бережно хранило в своей памяти?! Свобода!!! Вот что окружало их в веках и царствовало над гордыми пиками. Они были свободны! Свободны от страха, свободны от суетливости, свободны от тысячи вещей, которые сковывают в этом мире, лишая всё живое истинной свободы. Величественный покой царил в горах, и дух свободы парил, как горный орёл, среди гордых вершин… Крошечный эдельвейс устроился прямо над скалистым обрывом, любопытно склоняя свою прелестную головку в сторону бездонной пропасти. Его не волновало, что кусок скалы может отломиться и улететь вместе с ним в эту зияющую чернотой пасть бездны. Он был свободен от страха, ибо его взрастил дух свободы. Всё было как-то по-особенному в горах: торжественно и чисто. Величественные пики врезались прямо в облака, свободно выводя свои вершины навстречу солнечным лучам. Они не знали страха! Но знали о том, что сами вызывают страх… Их почему-то боялись люди. Простояв сотни тысяч лет, они поняли много великих истин о человеке. Но человек до сих пор так и не понял их! Горы молчаливо продолжали наблюдать за этими странными людьми, которые приходили сюда, услышав зов своих сердец.

Смело прорезая звенящую тишину небес, взметнулся ввысь горный орёл, распластав два мощных крыла. Очертив круг, он сел, но, услышав неведомый доселе шорох, поднялся, чтобы взглянуть на того, кто нарушил его спокойствие, и увидел, что по горным склонам карабкается человек! Он, конечно, видел людей в горах, подальше от этих мест, но так высоко ещё никто не забирался. «Вот это орёл! — мелькнуло в голове птицы, с восхищением смотревшей на смельчака. — Идти одному в неизвестность, полную опасностей, — это действительно героический поступок». Орёл частенько наблюдал людей, которые брели группой, опутав друг друга верёвками. Одни падали, другие тащили их вверх, некоторые, раскиснув, ныли и сопротивлялись, задерживая и истощая силы тех, кто устремлялся ввысь. Он почему-то представил эту группу людей, как орлов и червей, спутанных одной верёвкой, где птицы не имели права расправить связанные крылья — они не были свободны! А черви диктовали свои условия… Они упрекали птиц в бессердечности!!! Связав им крылья и, повиснув на их шее камнем, черви говорили о том, что птицы свободны и, если так уж им хочется, пусть летят себе… Орёл, наблюдавший за человеком, внезапно прервал свои размышления и замер от напряжения: человек повис над бездной! А рядом нет никого, кто мог бы ему помочь! Как быть?! Он не желал гибели этому человеку, который успел ему полюбиться, ибо в нём он разглядел настоящего орла. И он вдруг подумал о том, что если б рядом оказались черви, тот непременно погиб бы, и вздохнул с чувством облегчения, оттого что рядом никого не было. Но ведь рядом был он — орёл! И он должен был помочь бескрылой птице по имени Человек.

Полуденное Солнце нещадно палило своими огненными лучами, пронизывая жаром всё, что попадалось на пути. Губы высохли и потрескались от жары, в голове гудело от напряжения во всём теле. И перед воспалённым взором человека уже начали дробиться тысячи солнц, ослепляя своим сиянием. Силы покидали, растворяясь, будто снежный ком, от жарких солнечных лучей. Вот-вот разожмутся пальцы, цепко державшие до сих пор крошечный выступ скалы. Человек собрал последние силы и обвёл взором великолепные горные вершины, как бы прощаясь с ними и моля о прощении за то, что не дошёл, за то, что оступился, за то, что, услышав зов, поторопился и утратил зоркость… И тут он увидел горного орла! «Брат!» — воскликнул человек и удивился собственному голосу, эхом прозвучавшему среди гор. Человек подумал о том, что птица не просто парит, равнодушно взирая на него, она будто пытается сказать ему о чём-то. Он горько улыбнулся, глядя на два прекрасных крыла… О, если б они у него были! «Они есть!» — прозвучал в ответ чей-то тихий голос, поразивший его, он оглянулся, но никого вокруг себя не увидел. «Началось…» — подумал он. И тут увидел, как орёл приближается и отдаляется, словно призывая его взлететь. Будто проникнув в мысли человека, птица вновь и вновь стала настойчиво звать ввысь, красноречиво демонстрируя ему то одно, то другое крыло. «Да! Крылья способны подарить свободу!» — подумал человек, отдавшись в плен неизбежности. Но почему он, собственно говоря, решил расстаться со свободой и провалиться, как безмозглый червяк, в пасть этой гулкой бездны?! Он вдруг почувствовал неведомый прилив сил и понял, что подарила их мысль о свободе. И он жадно ухватился за неё. Свобода! Она царила всюду, она пропитала собой всё. Человек поднял голову и прямо над собой увидел цветок, склонившийся к нему: он свободно покачивал своей головкой, как бы говоря: «Ну сколько можно так висеть, карабкайся наверх!» Он удивился бесстрашию цветка, повисшего над бездной, и понял, что в горах не проживает страх — он тянется из бездны. В конце концов, не к ней же шёл он, а устремлялся в горы, пронизанные силой могущества. Отбросив страх, всё более охватывавший его существо, он почувствовал, что оцепеневшие ноги нащупали точку опоры. Внутри блеснул луч надежды. И здесь он вспомнил о крыльях! Но почему же он забыл о них? Ведь собираясь в горы, он неоднократно говорил друзьям о том, что у него есть два крыла: вера и надежда, которые вытащат его из любой бездны. Человек с благодарностью взглянул на орла, парящего рядом.

Солнце клонилось к закату, унося с собой жаркие лучи, которые сейчас весело пробегали по ослепительным вершинам гор, убелённых седыми снегами. Горный орёл всё ещё парил над глубоким ущельем. Внизу всё ещё боролся человек, временами бросая признательный взгляд на птицу. Между ними царило полное взаимопонимание. Человек знал, что орёл не оставит его и будет парить до последнего мгновения, пока тот не выберется. А мудрая птица гор видела, как у человека прорезаются, постепенно раскрываясь, два белоснежных крыла. «Я же говорил, что это орёл!» — возликовало птичье сердце. Ведь только орлы могут устремляться в горы, только они могут жадно искать те пространства, где царит дух свободы. И только крылья могут привести на сияющие вершины. Вот они! Ясно на фоне мрачной бездны проступили два крыла, на которых начертано: вера и надежда. Сейчас их силу воскресит любовь, живущая в глубинах сердца. Любовь к тому, кто в горы, ввысь позвал и дал вкусить у бездны на краю тот царственный, великий дух свободы.

«Жаркий, однако, выдался денёк, — тихо произнёс человек, сидящий на краю бездны рядом с маленьким цветком. Он вытер пот со лба и нежно погладил избитыми в кровь пальцами нежные лепесточки друга. — Ну что, брат, — сказал он орлу, поднимая глаза в небо, — научил ты меня сегодня летать! Век не забуду! — И помахал вслед удаляющейся птице, подарившей ему бесценный дар свободы. — Да… — тихо протянул он, вспомнив тех, кто остался там, внизу, — что мог сказать бы я им о свободе?! Слепым и жалким узникам земли, как мог бы я поведать, что есть страх, царящий в тех низинах, и что есть дух свободы, парящий в вышине…» И понял человек, что невозможно словами объяснить тот путь, что горним называется, и только тот, кто выйдет на тропу, ведущую в высоты, способен будет обрести великую свободу. Ему стало смешно и больно оттого, что он в низинах мог подразумевать под этим словом, принимая за свободу возможность «выкидывать» самые нелепые поступки… И увидел тысячи таких же червей, каким он когда-то был сам… Они ползали, не имея ни желания, ни возможности взглянуть на небо, и очень много говорили о свободе. Среди них были большие «теоретики», выдававшие себя за «практиков». И больше всего они не любили птиц, которые парят высоко над землёй, для них это были жалкие точки, мелькающие в небе; впрочем, они мало понимали, что такое Небо!.. Печально вздохнув, путник поблагодарил этот прекрасный росток жизни, проросший на краю бездны, и пошёл ввысь, ибо до вершины было ещё очень далеко.

Блеснули яркие макушки гор, на фоне расступившихся облаков воссияли призывным зовом вершины, позолочённые лучами уходящего Солнца. Где-то вдалеке парил орёл… Человек шёл вперёд, восхищённый первой картиной, которую хранила память сердца, он будет идти дальше и узнавать их одну за другой. Но кто вложил их в сердца тайники?! Ответ придёт обязательно, но там, на вершине… Да! Только там хранятся великие истины для Птиц, поднявшихся получить величественный Урок Свободы!

15. Урок Надежды

Великий, мудрый полдень разливал по миру свои ликующие, яркие огни. Победно восторжествовав, светило восседало на своём троне вечной славы. Закончив свой путь восхождения вверх, сейчас оно могло спокойно отдохнуть несколько мгновений и оглядеться вокруг себя. Внизу копошились люди, они, как всегда, были заняты своими спешными делами и крайне редко поднимали головы вверх, чтобы обратить внимание на свет. Солнце не обижалось. Оно знало, что люди порой смотрят на него, как на часы, но, несмотря на это, светило не утратило чувства тепла к людям. Они вообще, как успело заметить Солнце, находили странное применение вещам, не учитывая их прямого назначения. Когда светило вступало в зенит своей славы, они, поглядывая на него, произносили: «Полдень…» Но что же они подразумевали под словом полдень, оставалось загадкой, впрочем, «Небесные часы» догадывались, что люди, глядя на них, просто отмечали тот факт, что полдня уже минуло. А дальше дело пойдёт к закату, стрелка часов опустится вниз, и опять вечер, ночь… Затем утро, и снова всё по кругу начнёт своё движение, как стрелки часов… Какой-то безысходностью веяло от этих людей, исподлобья бросавших взгляд на Солнце: то оно, видите ли, «медленно ползёт», то «куда несётся!». Почему-то их раздражало всё, и даже это тёплое безмолвное светило, сияющее в лучах своей немеркнущей славы.

Ласково окутывая землю щедрым светом, солнце двинулось продолжить извечный путь. Но вдруг один из его лучей натолкнулся на чей-то взор, умоляюще вглядывавшийся в светило. Луч замер, поражённый этим взглядом, в котором прямо-таки звучала вселенская тоска от какой-то незримой потери. «Что мог потерять этот человек, что так ужасно страдает?» — подумал луч. Он, как непрошеный гость, заглянул ему в глаза и увидел, что во глубине человеческой души что-то умирает. Луч тихо проскользнул во внутренние покои и обнаружил, что на смертном ложе тихо угасает надежда. Она почти не подавала признаков жизни; видно было, что агония длится долго. Надежда то воскресала, стараясь побороть смерть, то безвольно отдавалась в её лапы, в последний миг всё же пытаясь вырваться из цепких объятий. Но сегодня смертный саван уже был надет на угасающее тело. «Неужели слишком поздно?!» — луч скользнул вдоль смертного одра, пытаясь найти хотя бы маленькую зацепку, которая позволит вернуть к жизни. Ведь человек молил огонь, взирая на светило; он знал, что свет несёт жизнь, в отличие от мрака, который сеет смерть. Луч вдруг почувствовал, что его тянет вверх, и понял, что уходящее солнце уносит с собой лучи и его тянут братья продолжить светлый путь в краях, где ждут их. Солнечный луч бросил последний взгляд на неподвижное тело и хотел было выскользнуть, чтоб присоединиться к своей светоносной семье, но его что-то остановило. Он понял, что если умрёт надежда, значит умрёт человек. И быть может, она уже мертва… В чём же тогда было назначение светлого луча? Констатировать смерть?! Нет! Свет должен воскресить её во что бы то ни стало!

Медленно ускользало Солнце, стягивая свои немеркнущие нити лучей за горизонт. И вдруг оно почувствовало, что какой-то лучик зацепился и будто тянет его к себе, не отпуская. Солнце повернуло к нему своё всевидящее око и увидело, как окружённый мраком маленький солнечный луч освещает ложе смерти, на котором лежит бездыханное тельце. Мудрое светило сразу догадалось, кому оно принадлежит. Путешествуя по небосклону бессчётные сотни тысяч лет, Солнце не раз видело, как в недрах мрачного человека, окунувшегося в этот злобный мир, постепенно гасло крошечное светило, которое зажигалось в нём в час его рождения и должно было гореть всю жизнь. Но человек не берёг, как правило, это сокровище, подаренное ему бессмертным небом, вдобавок к тому, часто поддаваясь чувству досады на жизнь, страха, сомнения и ненависти, он сам топтал этот бесценный дар Богов. Ускорив смерть этого животворного цветка, он и сам превращался в сгусток мрака, умножая злобную тьму вокруг себя и своих близких. Да! Но здесь был особый случай… Здесь человек молил огонь! А свет всегда соблюдает свой священный закон — отвечать на зов. Солнце не могло остановить свой ход, ибо его давно уже ждали другие земли и другие сердца, жаждущие света. Тогда оно решило продолжить свой путь, не нарушая установленных законов вечности, и в то же время не обрывать свой луч, столь самоотверженно борющийся со смертью за утверждение жизни. Солнце стало увеличивать длину нити, как бы почувствовав себя уже не часами, а клубком, смотанным из светоносных нитей. И стало посылать невидимый огнедышащий ток из своего сердца, полного любви и сострадания. Живая сила огней весело побежала, вливая небывалую мощь в маленький золотистый лучик, а между тем Солнце плавно скрыло за горизонтом свои прекрасные лучи.

Опустилась долгая, томительная ночь. Человек почувствовал, что, несмотря на мрак, он ощущает внутри себя какой-то невидимый свет. Что-то происходило: его грудь была будто сдавлена гигантскими тисками, державшими железной хваткой. впереди себя он ничего не видел, жизнь была бессмысленна… Он всегда на что-то надеялся, он ждал. И вот сегодня перестал. Но почему именно сегодня? И вдруг понял, что окончательно отверг надежду, которая робко попыталась дать ему свой совет и укрепить его силы. Как добрая фея в белоснежном платьице, она впорхнула, чтобы подарить ему свой свет, который поможет увидеть путь во мраке жизни. Но он грубо оттолкнул её хрупкое воздушное тельце, она упала… Он стал безжалостно топтать её сапогами, подкованными железной логикой сомнений. День без надежды!!! О, как он ужасен! От него веет могильным дыханием смерти… Где ты, добрая, нежная фея, всегда готовая возродить к жизни?! Он убил её! Но если умрёт она, ему тоже нет смысла жить… Могильный холод охватил его леденящим душу дыханием. Весь этот сияющий в лучах Солнца светлый день с яркими красками вдруг потерял для него всякий смысл. Всё было бессмысленно, ибо он потерял будущее, которое умерло вместе с надеждой. Всё его существо погрузилось в тёмный, беспросветный ночной мрак.

Луч Солнца, неожиданно почувствовавший, что его больше никто не тянет, обнаружил, к тому же, внезапный прилив сил. Он почувствовал себя сильным и совершенно свободным. Всё своё огнедышащее тепло и нежность он направил на коченеющее тельце надежды. Окутав его ласковым сиянием солнечных огней, он крепко держал оборону, не подпуская наступающие легионы тьмы. Он должен спасти это Божественное создание! И вот, поддавшись жарким токам света, надежда стала оживать. Она жадно потянулась к солнечному теплу, леденящее дыхание смерти стало отступать, теряя свою жертву. Разгоралась упорная битва между жизнью и смертью, никто не желал сдаваться. Окутанный ночным мраком, человек сидел средь призрачных теней, обуреваемый страхом. Внутри него разгоралось какое-то невиданное ристалище. Ему было всё равно… Жизнь не имела смысла, и он уже вычеркнул себя из списков живых. впереди была только ночь, вечная и долгая беспросветная мгла: он больше никогда не увидит свет… Но вдруг внутри блеснул и снова замер какой-то светлячок, оставив ему слово «завтра». Человек вздрогнул от неожиданности, ведь для него уже не существовало этого слова. «Завтра…» — так обычно начинала разговор своим тихим голосом добрая надежда. Неужели она не погибла?! «Надежда!» — мысленно воскликнул он, и будто солнечный луч блеснул в его груди, легко разрезая сдавившие его душу железные тиски. именно она помогала ему в этой жизни и возвращала сотни раз то, что он считал потерянным. Но он не терял её, добрую фею, и она всегда исполняла его мечты. Отчего же на этот раз он был так жесток и нетерпелив? Неужели она была его рабыней, чтобы немедленно исполнять все его желания? Нет! Она была доброй волшебницей и всегда знала, когда надо преподнести волшебный дар. Ему просто надо было вооружиться терпением и ждать того дня, когда фея исполнит мечту. Возможно, она его назначила — тот счастливый день, и долго готовилась, с любовью украшая его. А он нетерпеливо растоптал её! «Завтра…» — тихо прошептала она. Неужели этот день — его праздник был назначен на завтра?! О, как жесток был удар судьбы, приготовленный собственными руками! «Завтра, непременно завтра…» — прошептал ей в ответ человек, пытаясь проникнуть в то, что сможет подарить ему надежда. Но в ответ услышал голос тишины, как бы говоривший о том, что прежде он должен подарить надежде жизнь и право восседать на троне его души, разделив власть между тремя великими сестрами. Надежда! Человек подумал о том, что только она имеет право первой произнести слово «завтра», ибо только ей может принадлежать завтрашний день. И от этой мысли ему стало легко и свободно. Он почувствовал внутри себя целый сноп огней, как будто солнечный луч поселился в душе и воскресил своим теплом надежду, соткав ей светлое, сияющее одеяние вместо сожжённого смертного савана, сотканного ночным мраком.

Сияя яркими красками, утреннее Солнце вновь проследовало к зениту своей вечной славы. «Полдень…» — прошептал человек. Он не заметил, как золотой луч, вырвавшись из недр его души, присоединился к высокому огненному сиянью. «Полдень!» — эхом отозвалось в его груди… Он ощутил необъяснимое солнечное сияние, охватившее изнутри, и, возможно, догадался, что в зените славы взошла на трон одна из небесных сестёр, чтоб дать в огне Урок Надежды!

16. Урок Веры

Сон был странный в эту ночь… Человек проснулся и долго ещё лежал с открытыми глазами, размышляя об увиденном. Предрассветный мрак уже начал таять, выявляя всё явственнее очертания окружающих предметов. Человек задумался… Этот мир был сейчас так призрачен и нереален, а тот, наоборот, был в тысячу раз реальней этого, но он назывался сном. Как странно! Он никогда так ярко не переживал в жизни, как там, во сне. И никогда прежде не видел таких ярких, завораживающих красок. Что же это может быть? Как в детских снах, когда полон мечтаний, приходят эти сказочные образы… Но он взрослый человек! И весьма реалистически подходящий к оценкам окружающего. Какие могут быть фантазии! Разве может быть какой-то иной мир, кроме этого? Но он ярко горел сейчас перед мысленным взором, как бы потешаясь над его недоумением. Да! Он есть, был и будет, несмотря на то, верит в его существование человек или не верит! Мир ликовал в своих звёздных красках, навеки врезаясь во всё человеческое существо. Он вытеснил одним движением все узкие земные рамки, воздвигнутые внутри человека. И это всего лишь был сон — «игра человеческого воображения», как заявляют некоторые земные светила науки. Впрочем, они начинают что-то прозревать в этой области… Скорей бы! Слово истины о сновидениях так могло бы помочь людям. Но увы! Пока что человек остаётся один на один со своим загадочным сном.

Тихо забрезжил рассвет, первые солнечные лучи разорвали пелену мрака, разогнав её прочь. Где-то уже начинала закипать шумная повседневная жизнь. Пора было вставать… Но как не хотелось расставаться с этим благоуханным миром грёз и погружаться опять в эту серую, бессмысленную суету. Но что же делать, если тот волшебный мир, показав всё своё великолепное сияние, вновь исчез? Значит, так надо! Но кому и зачем, человек так и не понял. И постепенно начал даже раздражаться: «Зачем же было такое показывать?» Начинали оживать, просыпаясь, все человеческие чувства, слабости и пороки. На пробуждающейся земле вставал с постели простой земной человек, сотканный из праха и тлена. Сказочный мир сновидения как будто стал отступать на задний план. Ждали земные, неотложные дела, которыми заполнено каждое мгновение человеческой жизни. Пора на работу! Но волшебный мир сна нет-нет да и всплывал в человеческом воображении, ярко демонстрируя контраст между земным и небесным. И каждый раз человек обнаруживал превосходство красоты Горнего края. Как будто впервые в жизни он посмотрел на родные, знакомые улицы и удивился ужасающей грязи, которая была на них всегда, но прежде почему-то не замечалась: груды мусора в самых невообразимых местах, облезлые дома в каких-то чёрных смолистых подтёках, неряшливость во всём… Почему же это стало таким привычным для всех? И даже цветы, предназначенные украсить улицы, стояли, покрытые слоем пыли, задыхаясь и укоризненно качая своими прелестными головками. По клумбам ходили люди, протаптывая себе кратчайший путь, туда запускали собак… Но к утру цветы вновь поднимали с земли свои израненные стебельки, чтобы подставить Солнцу нежные прелестные лепестки, ещё сохранившиеся вокруг сердечка. Возможно, они верили в людей, верили в то, что сегодня никто не станет безжалостно топтать их. «Мы, как цветы, — почему-то подумал человек. — Мы должны украсить этот мир так же, как стараются украсить они. И как бы нас ни топтали, мы должны вновь и вновь подниматься, чтобы нести красоту». Здесь, будто по мановению волшебной палочки, предстал перед ним тот мир — из сновидения. Он подумал, как прекрасно было бы, если б все люди увидели тот волшебный край и захотели построить здесь такой же чудесный мир. Но люди не верили в сны! Вот в чём проблема. Люди не верили! И, как правило, не верили в самое доброе и самое прекрасное: они не верили в мечту, способную преобразить всё на свете. «Вера! Вот что нужно людям, — подумал человек. — А если начать одному? Но один в поле не воин — это известно всякому». Кто же бросил в мир эту фразу, заставив утерять веру в свои силы, ведь тысячи одиночек опускают руки, смирившись с этой «мудростью». Нет! В деле красоты и веры эта формула никак не годится! Да и не руководствовался ли ею он сам вплоть до сегодняшнего дня? Но что же изменилось? Человек явно почувствовал: что-то произошло внутри. И понял, что причиной всему был сон, и этот сон вселил в него чудо: он возродил веру, веру в собственные силы. Земной человек поверил в то, что когда-нибудь проснётся и увидит здесь такой же прекрасный, чистый, сказочный мир, не уступающий в красоте небесным краскам. А почему бы и нет!

Медленно скользили стрелки часов, день разворачивался, принося с собой различные мелкие и большие испытания. именно за испытания человек стал принимать каждый штрих, нанесённый обычным будничным днём. Все сомнения, зарождавшиеся в недрах его разума, он стал щедро заменять верой. Она сегодня проснулась вместе с ним, пробудившись от многолетней спячки. Впервые в жизни он решил сегодня поверить людям, которые так часто обманывали его, что чувство недоверия к ним сделалось привычным. И даже если они исполняли обещанное, чувства доверия к ним уже не возникало. Он подумал о том, что, должно быть, вызывает такие же ответные чувства, ибо и сам часто был не верен данным обязательствам… Да! Начинать надо было с себя! Чтобы разбудить в людях веру, надо самому её продемонстрировать во всём великолепии. Верил ли он в своей жизни во что-либо, оставаясь верным до конца? Пожалуй, нет… Он жил без веры, вернее, существовал, вполне комфортно устроившись в ложе неверия. Кто-то верил в Бога, кто-то в новую систему, кто-то в политиков, а кто-то в лучшее будущее. Люди как бы забрасывали свой маленький якорёк-веру, чтобы чувствовать себя более устойчиво среди бушующей повседневности. А где же был его якорь? Жизнь довольно успешно пошвыряла его из одной крайности в другую, как судёнышко, гоняя по волнам. Буря рождалась в душе, каждый раз вынося на берег обломки хрупкого парусника под названием «ВЕРА». И будто кто-то невидимый, собирая эти обломки, выстраивал всё заново, натягивая тугой парус и запуская в плавание по волнам человеческой души. Но глупое, надменное тщеславие опять всё разрушало, прочно породнившись с неверием, которое поглощало в пучине своих волн многочисленные жертвы. Оглянувшись назад, человек был поражён количеством невинных жертв, павших от рук недоверия. Но сегодня был День Веры! И первое, во что он поверил, — это в сон. Он поверил в то, что существуют иные миры, прекрасные, целомудренно-чистые и полные Божественных тайн. Поверил в то, что Земля тоже когда-то поднимется до их вершин. Поверил в свет, в Добро и, наконец, поверил в этот серый будничный день, который сегодня укрепил в нём веру.

Прекрасным и незнакомым было это новое чувство, охватившее человека. Он радостно познавал его, принимая на веру то, во что не верил раньше, и стал ощущать необъяснимую лёгкость в душе от этого простого занятия. Верить — это так просто! Как будто открываешь двери в неведомую тайну, доселе скрытую от тебя. Он распахивал одну дверь за другой, ибо в его руках был ключ — вера. Какие прекрасные картины начали открываться перед ним! Оказывается, эти люди были так прекрасны! Он не видел раньше их истинных лиц, глядя на них через призму недоверия. Но они были несчастны… И не знали о том, что причиной их бедствий было отсутствие веры. О, если б они верили! Вера могла бы подарить им всемогущество и бессмертие. Она открыла бы перед ними прекрасные двери в звёздный мир и звёздную страну Богов. Верить — так верить! После сегодняшнего сновидения, человек не мог уже не верить в наличие Высших Небесных Существ. Настолько они были реальны, что он ощущал их мудрое вмешательство во все сферы земной жизни. Он как будто щёлкнул выключателем в тёмной комнате, и внезапно разлившийся свет озарил все предметы. Так, и мир сегодня впервые открыл свои истинные краски, обнажённые светом веры. Прекрасно было осознавать себя причастным к этому миру!

День угасал между тем, теряя свои краски, но, как художник, представляющий свой холст даже в темноте, человек видел иную картину. Он всё больше узнавал её, сравнивая с видением во сне. Гулкий мир уходил, готовясь погрузиться в ночной сон. Это пробудило в человеке надежду и веру в то, что сновиденье постучится в спящие души и разбудит утром, сделав их совсем другими. Теми, настоящими, какими они должны быть на самом деле… Им поверило Небо! Оно свято хранит веру в людей уж сотни тысяч лет, пытаясь наставлять их на праведном пути: неверующих ни во что небеса превращают в верующих во всё, что живо. А то, что всё вокруг живое — от камня до цветка, — человек уже знал и твёрдо верил в то, что даже камню бывает очень больно. День открыл перед ним все скрывающиеся доселе тайны, оставалось только постичь их. Как странный, удивительный сон воспринял этот будничный день человек, внутри которого проснулась вера.

Ночной мрак окутал землю, и тихо опустились сверху звёздные небеса, скрывая под своим крылом спящих. Бесконечное Мироздание открыло свои двери, впуская души мятежных людей. Они, как крылатые птицы, понеслись по бескрайним просторам. Завтра они принесут с собой весть дальних миров. И завтра, окончательно пробудившись ото сна, они будут готовы принять открытым сердцем вселенский Урок Веры!

17. Урок Воли

Прекрасный сонм лучей упал на эту землю и разлетелся стайкой золотистых птиц, которые, будто жар-птицы, роняли своё оперение-лучи в самые тёмные уголки земного царства. Подсвечивая все потаённые места, лучи неслись всё дальше и дальше в поисках всё ещё сохранившихся закоулков тьмы. Наступающий день сулил быть жарким и ослепительным. В своём звенящем сиянии Солнце накалялось с каждым мгновением всё сильней и сильней. Уже ясно видна была потрескавшаяся от засухи земля и полувысохшие водоёмы. Смешанные с глиной воды реки едва прикрывали дно. Никого не было видно, все люди попрятались от палящих лучей огнедышащего жаром Солнца. Тихо и пустынно было вокруг. Лишь один мальчишка, увенчанный копной чёрно-смолистых кудрей, весело носился между хижин. Его тёмно-бронзовая кожа была привычна к палящим лучам и нисколько не боялась этого пышущего жара, который разогнал в поисках тени всё живое. Мальчонка быстро перебегал от одной хижины к другой, не задерживаясь около них, мгновенно убеждаясь, что там всё охвачено послеобеденным сном, бежал дальше. Стайка солнечных лучей, отражаясь на глянце кожи, весело сопровождала бегущего, пытаясь ещё жарче заключить его в свои объятия.

Мир полыхал и светился! Мальчишке показалось, что никто не был рад этим палящим знойным лучам. Все вокруг спали, даже деревья и цветы стояли в сонном оцепенении, свернув свои листики. Всё живое замерло, в природе будто наступила какая-то пауза. Мальчонка вдруг почувствовал себя властелином этого мира, правда, царство его было сонным, но это даже лучше: никто не мешал ему царствовать так, как того хочется. Нет рядом советников, которые никогда не могут прийти к согласию, а только и делают, что отвергают советы друг друга. Убедившись у последней хижины, что там тоже спят, он выбежал за пределы селения, взрослые никогда не разрешали углубляться в эти леса, пугая детей дикими зверями и ядовитыми змеями. Конечно, там было опасно, и дети порой видели, как оттуда приносили смертельно раненых людей, иные и вовсе исчезали навсегда. Но сегодня было так ярко и солнечно, что не хотелось думать об опасности, которая, верней всего, тоже улеглась спать. Итак, все подданные спали, и царь был волен делать всё, что ему захочется. Проникнув в свои новые владения, мальчик стал внимательно рассматривать их. Здесь стояли могучие многовековые деревья, густо перевитые лианами, растения не давали возможности быстро передвигаться, приходилось карабкаться вверх или подлезать вниз, чтоб проползти дальше. Какой-то сказочный мир открывался в этих непроходимых дебрях. Здесь можно было встретить кого угодно, и это не вызвало бы удивления. Шумно взмахнув крыльями, взлетали неведомые птицы. Мир звучал на разные голоса, он не спал — он бурлил жизнью. Где-то внизу, прошуршав старыми листьями, что-то проползло, кто-то пробежал. Здесь все куда-то спешили, всё двигалось и шевелилось. Но раз этот мир не спал, значит не спала опасность, так же как не спал и он, и, возможно, они двигались навстречу друг другу.

Солнечные лучи, весело сопровождавшие мальчугана, покинули его, оставшись поджидать на открытой местности. Неужели они не могли последовать за ним, или им невозможно было проникнуть сквозь густые заросли лиан, или они боялись опасности? Трудно было сказать… Тем не менее мальчуган продолжал двигаться вперёд, погрузившись в этот сумрачный мир, который вызывал леденящее чувство страха. Что-то непреодолимое гнало его проникнуть в эти первозданные глубины неведомого царства. Оглянувшись вокруг, он вдруг поймал себя на мысли, что не помнит, откуда вошёл, не было никакой, даже едва приметной тропинки, которая указывала бы обратный путь. Он подумал о том, что если начнёт кричать, его всё равно никто не услышит: селение осталось где-то позади, да там всё равно спали. На крик могли собраться одни хищные звери. Что же было делать: идти дальше? Хорошо, если он пойдёт в сторону хижин, а если наоборот, тогда окончательно заблудится и никогда не сможет выбраться отсюда. Среди обильно опутавших всё вокруг лиан он чувствовал себя, как муха, которая бьётся в паутине, всё больше опутывая себя. Он невольно улыбнулся, представив себя мухой, и нашёл, что на неё действительно похож: такой же маленький и чёрненький, с тонкими ручками и ножками. Правда, у него не было крылышек, но в этих зарослях они были ему ни к чему. Да… Невесёлое это занятие — сидеть в дебрях неизвестности. Да ещё стали досаждать всякие мелкие насекомые, пытаясь пробуравить его кожу, чтоб добраться до кровушки. Мальчонка впервые пожалел, что всегда бегал нагишом, и сейчас нечем было прикрыть тело. А кровососы наступали все активнее, будто слетаясь со всех концов, и не давали долго сосредоточиться на какой-то мысли. Он подумал, что, наверно, это и было опасностью, поджидавшей его здесь. Он заметил поваленный невдалеке ствол дерева, который вдруг пополз… И ужаснулся, разглядев, что это был огромный питон: змея ползла, ловко извиваясь всем телом, и мальчик уже не сомневался, что это и есть настоящая опасность. Он даже забыл о беспощадно жалящих его кровопийцах… Где-то невдалеке внезапно послышался звериный рык. Ему показалось, что его курчавые волосики выпрямились и встали дыбом от страха. И вдобавок ко всему представил по соседству ещё и тигра. Он буквально похолодел от ужаса, когда увидел перед собой стеклянные глаза змеи… «Воля!!!» — будто железный приказ прозвучал в курчавой голове. И он освободился от страха, который легко сполз с него, как старая шкура со змеи. Он вспомнил того человека, от которого услышал впервые это странное слово. Мальчишка вдруг почувствовал незримое присутствие этого человека рядом с собой и радостно посмотрел в глаза змеи, как будто встретил в ней лучшего друга. Та, словно подчиняясь чьей-то воле, медленно и как бы нехотя поползла прочь. Для мальчика будто вновь ожили все яркие краски солнечного дня. Рядом с ним стоял, крепко держа за руку, большой и мужественный человек в белой чалме, и глаза его сияли, как тысячи прекраснейших лучей тёплого Солнца.

С каждым мгновением всё гуще становился мрак, принося с собой новые звуки. Кто-то грозно ревел, а кто-то жалобно подвывал, кто жужжал, кто трещал ветками. Тысячи невидимых опасностей воскресали вместе с тьмою, угрожающе приближаясь к мальчонке. Но он был спокоен, потому что знал волшебное слово, которое всесильно в минуту самой смертельной опасности. Воля! Не зря, наверное, называют её железной. Он подумал о том, что сделался железным, а железо не интересует никого, начиная от комаров и заканчивая тиграми. Эти все опасности наталкиваются на волю как на невидимую стену, неприступную для них. «Воля… — задумался мальчик, — но почему же я нигде не встречал её раньше, наверно, она просто живёт рядом с опасностями», — подытожил он, медленно продираясь сквозь заросли… Он шёл назад и, как ни странно, точно знал, куда надо идти. Как будто кто-то вёл его, указывая кратчайший путь. Конечно, это был таинственный незнакомец в белой чалме! Это он, видимо-невидимый, вёл его обратно к родной хижине. Незадолго до этого мальчик случайно познакомился с ним. Это было в час, когда все взрослые ушли в гости и он остался дома один. В дверь кто-то постучал. Услышав тихий стук, мальчик сначала испугался, но потом решил открыть. И вот перед ним предстал таинственный путник. Увидев испуганные глаза мальчишки, ночной гость, ласково потрепав его по кучерявой головёнке, произнёс: «У мужчины должна быть сильная воля, и тогда от него побежит без оглядки даже страх!» Мальчик подумал, что воля — это что-то такое, что страшнее страха, и поэтому тот, испугавшись, убегает. Незнакомец будто прочитал его мысли и, весело улыбнувшись, сказал, что воля никого не пугает: воля есть воля. Но за смехом гостя скрывалось какое-то тайное знание, известное этому незнакомцу и пока скрытое от людей. Они бы, наверно, тоже не поняли, как не понимает его сейчас мальчишка. Ночной гость спросил, может ли он провести ночь у них в хижине, на что мальчик ответил согласием. Всё равно родители ушли в соседнее селение и сегодня уже не вернутся. Ему будет веселей, да и не страшно. Тут он опять подумал о воле, которая почему-то должна быть у каждого мужчины…

Тихо потрескивал огонёк, едва освещавший это бедное жилище. Задумчиво сидел нежданный гость, и, пока ноги его отдыхали от долгого пути, чувствовалось, что он усиленно перебирал какие-то мысли, занимавшие его сознание. Мальчик попытался угадать, откуда же пришёл этот незнакомец. И почему-то подумал, что он спустился с гор, которые возвышались за дремучим лесом, за их селением. Может быть, он идёт в город, а до него ещё далековато… Он шёл один сквозь непроходимые дебри, где полно опасностей, как говорят взрослые, и не боялся. Наверное, у него очень сильная воля, с которой он не боится ходить. «Вот бы и мне такую!» — подумал мальчонка. «Она у тебя есть!» — услышал он в ответ на свои мысли и удивился: этот человек читал у него в голове. Чудеса! Гость поднял голову, увенчанную чалмой, и мальчонка встретил удивительный взгляд, в котором почему-то узнал волю, хотя не смог бы объяснить, что это такое. Глаза светились именно непоколебимой сильной волей! Да, такой человек никого не должен бояться… Как благоуханный цветок сидел незнакомец: какой-то неслыханный аромат исходил от него, и, скорее всего, его источала эта невидимая воля. Он был весь пропитан ей. Гость тут же, как бы отвечая на мысль мальчугана, заметил, что каждый человек имеет свой запах так же, как и все растения и цветы. И каждое качество в человеке даёт свой запах; например, страх излучает жуткое зловоние, которое могут чувствовать животные. А если человек труслив, то этим провоцирует хищника, становясь жертвой… Мальчик попробовал как-то пройти мимо злой соседской собаки и не испугаться её, то есть не вонять своим страхом; он смело смотрел ей при этом в глаза, как самому лучшему другу. И собака не стала больше набрасываться на него, она виляла хвостиком, и вообще они подружились. Только надо было честно не бояться её и открыто смотреть. Собака, наверное, увидела эту загадочную волю в его глазах. Да… Много таинственного рассказал тогда незнакомец; мальчик, слушая его, заснул рядом. Но, проснувшись утром в своей постели, не понял, то ли это был сон, то ли на самом деле был ночной гость, — в хижине никого не было. Тем не менее он всегда старался применить в жизни полученные советы. И самым загадочным свойством владела воля. Незнакомец сказал, что люди обладают этим бесценным сокровищем, но пока ещё не готовы и не умеют пользоваться им. Но придёт день, и они откроют в себе этот Божественный бриллиант и проникнут в его всемогущую тайну, которая сделает людей Богами…

Весёлая стайка тёплых лучей встретила мальчугана прямо у кромки могучих деревьев и, попрощавшись, побежала догонять уходящее светило. Царь вернулся в сонное царство, которое уже успело проснуться и бросилось на его поиски, всё время повторяя об опасностях и со страхом поглядывая на дебри… Глядя на полусонных людей, мальчик подумал о том, что должен цвести, как цветок лотоса, посреди затхлых вод, чтобы стать таким, как его спаситель-невидимка, давший ему Урок Воли.

18. Урок Чистоты

Белёсый туман, охвативший своими крыльями маленький приморский городок, стал тихо таять, отступая к морю. Один за другим обнажались дома, в которых загорался свет. Было ещё рано, но людей ждали тысячи повседневных дел, и, чтобы успеть всё сделать до вечера, приходилось вставать ни свет ни заря. В квартире было сыро и холодно, но надо было встать и шагнуть из уютной постели в этот неприветливый мир. Сделав первые шаги в сторону окна, проснувшаяся женщина заметила, как медленно уползает туман, оставляя после себя влажный след. Она поёжилась от охватившего её холода, быстро накинула халатик и подошла к детской кроватке, стоящей невдалеке от окна. Её маленькая дочь спала, мирно раскинув ручки и радостно улыбаясь во сне. Было очень жалко будить маленькую крошку, но надо спешить в садик, иначе можно опоздать. «Доченька… — тихо прошептала женщина, склонившись над безмятежно спавшим созданием, — пора вставать!» Она повторила это несколько раз погромче, и девочка, услышав голос матери, открыла глазки. «А папа ещё не пришел?» — первым делом спросила крошка. «Нет ещё… — задумчиво произнесла мать, — но он обязательно скоро придёт». Женщина не понимала, отчего она изо дня в день повторяла одну и ту же ложь, ведь она прекрасно знала, что папа никогда не придёт к девочке. Но она не хотела лишать своего ребёнка надежды увидеть отца. Быстро одевшись, одев малютку, она выбежала с ней на руках из подъезда и, сев в подоспевший автобус, привезла её в сад. Наскоро раздев дочку, женщина подтолкнула её в сторону группы, где весело щебетали дети, и хотела уже бежать на работу. Но вопрос ребёнка, брошенный вслед, остановил её прямо у дверей: «Мама! А если папа придёт, он заберёт меня пораньше?» — «Да, конечно… — прошептала женщина, — если придёт…» Она невольно покраснела, вынужденная опять повторить ложь, и, опустив голову, вышла за дверь, шагнув на улицу, над которой всё ещё висел белёсый туман.

До работы было совсем недалеко, но женщина всегда старалась растянуть этот путь и как можно дальше оттянуть свою встречу с сослуживцами. Она заметила, что с тех пор, как у неё родилась дочь, отношение к ней несколько изменилось. Конечно, явно оно не выражалось ни в чём конкретном, но было что-то неуловимое в их отношении. Они старались показать, что, в общем-то, ничего предосудительного не произошло. Тем не менее, она почувствовала себя в какой-то невидимой изоляции. День шёл за днём, и она всё дальше отдалялась от тех людей, которые когда-то были достаточно близки с ней. Молодая женщина всё больше замыкалась в своём внутреннем мире, где было только два человека: она и её дочь. Им было тепло и хорошо в собственном маленьком мирке… Но вот дочь стала ходить в садик, и всё настойчивее появляется у малышки один и тот же вопрос: «Где мой папа?!» Но, к сожалению, ответа на него она дать не могла… Приходилось лгать, и от этого становилось ещё больней. Трудно было сказать, сколько ещё сможет продолжаться эта ложь. Стало ясно одно, что дальше так быть не должно. Но как же оборвать этот хрупкий росточек надежды в маленьком детском сердечке? Это был вопрос из вопросов, который она задавала себе постоянно. В последнее время женщина стала подумывать о том, что, возможно, встретит ещё хорошего человека, который сможет стать прекрасным отцом её дочери. И та сможет с гордостью объявить в садике, что её папа вернулся… Но тут же отбросила прочь эту вновь появившуюся мысль, она поняла, что хватается за неё, как утопающий за соломинку. Всё это абсурдно и нереально, ибо в её сердце жил другой… Тот, который был отцом девочки, но, к несчастью, не стал папой… А вот и здание, в котором опять предстоит, как обычно, начать свой рабочий день.

Сырость как будто поселилась в этом небольшом помещении, проникнув с улиц города; она пыталась проникнуть даже в души тех, кто находился на рабочих местах. Возможно, ей удавалось это, так как люди сидели с серыми, понурыми лицами. Ускользающий туман будто оставил свой след на их внутреннем состоянии. Перекинувшись обычными приветствиями, все смолкли, никому не хотелось разговаривать в это сумрачное туманное утро. И это обрадовало молодую женщину, избегавшую их нежданных вопросов: «Пусть думают, что хотят!» Они, естественно, так и думали, строя свои версии и догадки о внезапно появившемся ребёнке. Мрачные мысли легко проскальзывали в голову, сгущая краски и как бы привнося с собой непроглядный туман, в котором трудно было ориентироваться. Всё было как-то смутно, зыбко и неопредёленно. Начались повседневные звонки, возвещавшие об исподволь закипавшей суете. Женщина давно уже перестала вздрагивать на каждый раздавшийся звонок, ожидая, что её позовут. Тот, внешний мир забыл о ней, просто вычеркнув из своей жизни. Она была как одинокий блуждающий метеорит, странствующий в великой пустоте, до которого никому не было дела. Она постаралась отогнать прочь донимавшие её назойливые мысли и обвела взглядом всех присутствовавших сослуживцев. Для них она явно была падшей женщиной… Мать-одиночка! Что-то унизительное сквозило во всём этом: как будто шёл по улице человек в светлых чистых одеждах, и вдруг его обдали комьями грязи, тут же начиная обвинять в нечистоплотности. И было бесполезно доказывать, что комья грязи принадлежат бросавшим их, а он не имеет к ним никакого отношения, и что одежды его были чисты… Человеку не поверят, ибо пятна грязи налицо, и неважно, что запятнал его сам обвинитель. Женщина внутренне чувствовала эти летящие в её сторону комья. Ей захотелось немедленно отмыть себя от грязи и облачиться в белое подвенечное платье, о котором она всегда мечтала, и которое ей не суждено было надеть… Даже в мечтах она уже не позволяла себе прикасаться к нему. Это белоснежное платье было для неё олицетворением Чистоты, а на него она, видимо, уже не имела права. Она была «падшей»… Против обыкновения она взглянула в окно и надолго задержала свой взгляд, оторвавшись от работы. Солнце всё более успешно продиралось сквозь редеющий туман и первые его лучи уже победоносно входили в это мрачное помещение, пытаясь заронить хоть искорку света в души сидящих здесь людей.

Громкий звонок опять разорвал тишину, и женщина почему-то подумала, что звонят ей. Да, этот звонок был предназначен ей, звонили из детсада сказать, что девочка её плохо себя чувствует, просили забрать. Отпросившись, она побежала за дочуркой и нашла её в весьма ослабленном состоянии. Вяло и безжизненно повисли крошечные ручки, когда она несла свою дочь. На щеках пылал яркий нездоровый румянец, и было видно, как жар постепенно охватывает маленькое тельце. «Сокровище моё…» — прошептала встревоженная мать и плотнее прижала её к груди. «А папа уже дома?» — чуть слышно спросила дочь. «Не знаю, сейчас проверим», — ответила женщина, опять вынужденная промолчать о том, что уже готова была открыть ей сегодня, сказав, что отца нет и никогда не будет. Добравшись до квартирки, женщина вызвала врача и, успокоенная после его визита, тихо пела колыбельную засыпающей дочурке. «Мама! А что такое одиночка? — внезапно спросила та, открыв глазки. — В садике тебя так называют…» И опять сомкнула веки, скованная сонливостью, впрочем, ответ она бы не услышала, так как тут же заснула… День между тем близился к своему завершению. «Ну вот и ещё один день прошел», — подумала женщина. Она не знала, ждала ли, что он принесёт какие-то изменения; пожалуй, нет. Чего она могла ждать? Она тихо задремала, глядя на свою спящую дочурку. Но внезапно услышала звонок и вскочила в какой-то смутной надежде!.. Это была соседка. «Кто же ещё мог быть!» — с огорчением подумала она и вздохнула. Соседка, будто прочитав её мысли, спросила: «Ты кого-то ждёшь?» — «Нет!» — печально и как-то огорчённо ответила женщина. Они прошли на кухоньку, и соседка присела в ожидании, когда женщина отыщет понадобившуюся ей вещь. «Что ты, милая, такая печальная?» — ласково спросила она. И как будто прорвалась плотина — хлынул поток слёз из глаз измучившейся женщины. «Поплачь, поплачь, милая, легче будет!» — сказала соседка и, встав, подошла и нежно обняла рыдавшую женщину. Та залилась потоком рыданий, припав на грудь случайно зашедшего к ней человека, робко постучавшегося в её одинокий мир. Хрупкие плечики, покрытые стареньким простеньким халатиком, судорожно поднимались и опускались в такт продолжавшимся всхлипываниям. Соседка, между тем, продолжала нежно гладить её по голове, все время повторяя: «Всё образуется, доченька, всё будет хорошо, деточка…» Молодая женщина знала, что соседка всю жизнь прожила одна и, возможно, познав одиночество, могла понять её одинокую душу. Выплакавшись, будто на груди родной матери, она подняла голову и вытерла кулачками заплаканное лицо. Сегодня день подарил ей друга, способного разделить груз её одиночества. «Ты, доченька, не отчаивайся, — молвила соседка, — мало ли что в жизни бывает… И на людей не смотри, у них своя жизнь, а у тебя своя, и никто из них за тебя не проживёт твою жизнь. Вон доченька закопошилась, разбудили, наверно, её». Мать тихо заглянула в комнату и увидела, что дочь спит. Видимо, что-то пыталась сказать сквозь сон… Она плотно закрыла за собой дверь и вернулась к соседке. В домах уже начинали зажигаться вечерние огоньки, а две женщины всё ещё сидели, тихо беседуя друг с другом. Приближалась ночь, долгая томительная ночь, которая усугубляла чувство одиночества. Но сегодня было не страшно встречать её. Лицо молодой женщины осветилось тихой радостью, и в наступающих сумерках было видно, как зажглись тайной прекрасной мечтой её заплаканные глаза. Она слушала историю, которую рассказала ей соседка. Тихим голосом она говорила о том, что давно осталась одна после смерти мужа, детей у неё не было, и она была совсем одинока в этом мире. Годы не пощадили её, принося с собой беды и горести. Но она выстояла, окружённая непроницаемой пеленой одиночества. Друзья постепенно отошли от неё, и жила она одна, словно рак-отшельник. Много горя принесли ей в своё время домыслы и сплетни людские, но она не сторонилась людей и всегда шла им навстречу, что бы ни случилось, протягивая всем руку дружбы. И люди перестали сторониться её. Если у кого-то случалась беда, то за помощью спешили к ней, и она никогда не отказывала. Сделавшись необходимой людям, она, как улитка, покинула свой замкнутый мирок, и перед ней открылась жизнь с самых неизведанных сторон. Она поняла, что главное в жизни — это хранить свою внутреннюю душевную чистоту. Как белоснежный храм, должна возвышаться чистота в каждом человеческом сердце. И входить в это святилище надо каждый день, принося туда чистые дары. Пусть это будет чистое слово, без примеси лжи, или чистый, добрый поступок. И неважно, что скажут люди, главное, чтобы это было принято и одобрено сердцем. Пусть о чистоте храма судят не люди, которые не способны заглянуть в сердце другого человека, а небесные ангелы, которые всегда устремляются к святым местам. «И только небо может быть судьёй твоей чистоты!» — подытожила соседка. «Падшая» женщина впервые смело подняла глаза и открыто посмотрела в раскрывшийся ей мир, где царила чистота. Да! Она всегда искала этот храм, и он по праву принадлежал ей. Она, рождённая от «падшей» женщины, всегда стремилась к чистоте и бережно взращивала её внутри себя, она воздвигла светлый храм непорочности в своём сердце, и эта случайная фея вернула его ей. Вернула то, что она считала безвозвратно потерянным, — белоснежное платье, в котором могла войти в этот храм… Она будто услышала пенье ангелов, которые радовались вновь обретённому храму непорочности. Её сердце было чистым и искренним перед Небесами, ибо только к ним она молила, стоя на коленях в этом храме, чтобы Небо ей ниспослало дитя, которое будет ей земным ангелом-хранителем. И они услышали её моление, подарив невинную душу младенца. Этот бесценный дар был рядом с ней! Отчего же она смирилась с клеймом «одиночки», когда ей рад был весь небесный мир, в самый нужный момент посылая в помощь земного человека! Одинокий «странник-метеорит» распался на тысячи мелких частиц, растворив себя во Вселенной. Женщина почувствовала себя мадонной, держащей на руках дар небес! Теперь она знала, что ответит своему ангелочку… Только Небо может быть отцом невинной души… И Отец обязательно придёт к дочери в тот час, когда она выстроит в сердце непорочный Храм Чистоты.

С моря потянуло прохладой, и вновь стал наступать белёсый туман, окутывая покровом маленький городок. К детской кроватке неслышно подошла молодая женщина и склонилась над спящим дитятею… Она думала о том, что, несмотря на летящие комья грязи, будет всегда возводить Храм в честь того, кто преподаст в нём Урок Чистоты!

19. Урок Огня

Сгустились сумерки, на землю упала ночная мгла, и все заторопились, засуетились, зажигая огни. У людей было такое свойство: забывать об огне, когда он есть, и судорожно искать, когда его нет. Каких только источников света не придумано людьми! Как причудливо и затейливо они разукрашены! Человек издревле стремился к огню и, добыв сей бесценный дар, свято сохранял его и от дуновений ветра, и от проливных дождей, да и мало ли ещё от чего. Огонь жил там, где бережно относились к нему, и всегда дарил ровные язычки пламени в ответ на заботу людскую. Дул сильный ветер, но сегодняшний огонь не боялся ветров: он был заключён людьми в искусственные светильники и загорался мгновенно в ответ на щелчок, когда начинала сгущаться в час сумерек ночная мгла.

С огнём боролись… несколько пожарных машин, подъехавших к горящему дому, пытались загасить разбушевавшееся пламя. Но огонь будто не желал подчиниться воле людей и вновь вспыхивал, взметаясь мощнейшим языком пламени там, где, казалось бы, он уже ликвидирован. Огненные блики высвечивали лица людей, отважно боровшихся с пожаром. Некоторые из них смело бросались во чрево пламени, спасая то, что осталось внутри. Это были мужественные люди, и огонь их очень уважал. Другие же, которых было большинство, стояли в сторонке, подальше от бушующего пламени, и с любопытством наблюдали за развернувшимся событием. Невдалеке от зевак остановился старик, привлечённый шумом и гамом пожара. В его глазах отразились яркие всполохи танцующих огней. Он силился вглядеться вовнутрь этого бушующего потока, как будто желая узнать тайну, которая сокрыта во чреве пламени. И разгадать её суть можно было только во время наибольшего подъёма пышущих жаром языков, а когда они отпылают, тайна вновь исчезнет в недрах отбушевавших пожарищ. Огонь, будто проникнув в замысел старика, пытливо заглядывал ему в лицо, отражаясь в глазах. «Зачем тебе нужны тайны огня? — как бы спрашивал он. — не лучше ли поступить, как те люди, которые спешно выносят узлы со скарбом и бросаются в пламя за горящими стульями и прочими оставшимися вещами?! — Ведь ты же мужественный человек!» Но старик оставил без ответа насмешливые вопросы огня. Да! Он действительно когда-то бросался в гущу пламени, спасая горящее «добро» людей, и старался побольше вырвать из рук огня. Но с недавних пор он призадумался о том, что люди, «добро» которых он спасал, почему-то не стали добрее сердцами, хотя премного увеличили своё «добро» в сундуках. Быть может, пламя отмечало таких скряг, выслеживая их, и пожирало своими языками то, что обретено было нечестным путём! Да, но среди погорельцев были и весьма честные, добрые люди… Какая-то непостижимая тайна была заключена в этом вопросе, и старик пытался разрешить её для себя… Между тем, люди продолжали бороться с пламенем, а может быть, это огонь сражался с ними.

Пожарные продолжали подтягивать свои шланги и поливать угасающие язычки пламени. Толпа зевак стала постепенно расходиться, гонимая удушающим запахом гари. Доделав своё дело, тушители свернули кольцами шланги для пожаротушений и удобно сложили их, упокоив до следующего раза, который не заставит себя ждать. Все разъехались… Смолкли голоса плакавших хозяев, которые, подхватив с помощью других оставшийся скарб, ушли к родственникам и знакомым продолжать оплакивать своё горе. Лишь один старик остался стоять средь погружённого во мрак пепелища. Он подумал о том, что, как правило, встречался с пожаром ночью. То ли огонь специально выбирал тёмное время суток, чтоб поярче отразить свои языки, то ли он не встречался с пожарами днём… Старик присел на какой-то обрубок бревна, случайно завалявшийся здесь, и устремил взгляд на гущу дымящих головёшек, в которых нет-нет да и проскальзывали искорки огней… Так он и не узнал сегодня скрытой от него тайны, она вновь была поглощена этим чернеющим пепелищем. А ему показалось, что он был так близок к её разрешению… Никуда не хотелось уходить… Эти яркие искорки будто привораживали. То вспыхивая, то угасая, огоньки ещё пытались найти себе пищу, но гореть здесь, видимо, уже было нечему. Всё сгорело дотла! Да и пожарные прекрасно поработали.

Дым постепенно рассеивался, растворив всю свою ядовитую силу в пространстве, он ослабел и почти иссяк. Уже были прекрасно видны ночные звёзды, доселе скрытые густой пеленой дыма. Всё будто вернулось на свои места: люди погружены в сон, звёзды — сияют в небе. И как будто ничего не произошло. Правда, на мгновение прорезался голос сирены, и рёв моторов подсказал, что куда-то вновь поспешили пожарные машины… Да! Им было не до сна. Они спешили предотвратить беду и, возможно, успеть как можно больше вырвать из рук бушующего пламени. «Дай Бог им сил, этим мужественным людям», — подумал старик и вновь погрузился в свои мысли. Огонь… Разве могли бы люди жить без него, ведь он дарил им всё: и тепло, и свет… И жизнь отдавший щедрою рукой, он мог посеять смерть… Как же соединить их, две крайности, в одном: жизнь и смерть?! Ведь только лишь для блага нагих и голодных людей принёс Прометей огонь на эту землю, похитив его у самих Богов! И это удивительное пламя подарило людям прогресс, сделав их путь более светлым и, естественно, более лёгким. Как бережно хранили люди тот огонь, считая его священным! Ему служили, поклонялись и даже приносили жертвы. Добрый дар Прометея вдруг стали использовать во зло: на нём варились колдовские зелья, на нём готовились яды… В огне плавили железо и отливали пули, несущие смерть… В огне закаляли клинки, чтобы они были прочнее и не надломились в тот момент, когда завоеватель будет отсекать голову мирного хлебопашца. Огонь попал в злые руки! Он не желает подчиняться людям, так долго использовавшим его во зло. принесённый добрыми руками, он должен был служить добру! Не зря вещали Боги о том, что люди не готовы принять огонь, и осудили Прометея за преждевременный сей дар. Наказанный Богами и преданный людьми, стоит над бездной этот светлый Бог, прикованный к скале людской злобой, и тяжкими кандалами давят грехи земных тварей, дерзнувших подчинить огонь служению злу. Восстало пламя! Оно встаёт в защиту того, кто, жертвуя собой, принёс его для службы во благо свету и вечному добру. Огонь уже не подвластен земным законам и вырвался из-под контроля злобных сил неблагодарного человека. Он идёт по Земле, олицетворяя собой мудрую справедливость, и под шагами этого исполина высекаются искры пламени, способные воспламенить весь мир. Огонь потребовал от человека выплаты справедливого долга. Огромен счёт, предъявленный людским сердцам! Армагеддон!!! Заплатит каждый человек, ибо каждому был дан прекрасный, добрый росток огня. Как был использован сей светлый дар? Быть может, кто-то согрел его теплом зябнущего и приготовил пищу голодному или микстуру больному. А может, кто-то приготовил яд и дал его живому существу?! Ответит каждый за росток огня! И Боги взыщут, предъявляя счёт каждой твари. Опутанный цепями, Прометей стоит, и дым пожарищ доносится с низин земли. И тают цепи, растворяясь, как этот дым, что ввысь приносит весть о том, что, наступая, в низинах разгорается Армагеддон!

Старик привстал и, подставил сухую травинку к маленькой искорке, рождённой в этом большом пламени костра, дал ей возможность вспыхнуть язычком пламени. Загорелась щепка, на которую упал огонёк, и старик подложил в это пламя недогоревший кусок ножки от стула… Пусть искорка немного ещё поживёт, расправляя крылышки в огне. Весело затрещала деревяшка, охваченная пламенем, — она как будто была рада, что не будет долго валяться и медленно гнить под ветрами и дождями, рассыпаясь в прах… Язычок пламени взметнулся вверх, с благодарностью заглядывая в глаза старика. «Ты хотел узнать тайну? — как бы вопрошал он. — Так она перед тобой!» Старик встрепенулся от внезапно пришедшего вопроса и стал внимательно вглядываться в огонь. Тайна была рядом! Он как будто прикасался к ней… Как слепой прикасается к цветку, но не может увидеть его истинную форму и красоту. Здесь было наоборот, он мог видеть яркие цвета живого пламени и форму его язычков, но не знал суть заложенной в нём истины. И вдруг перед ним предстала яркая картина: он стоит, привязанный к столбу, кругом валяется небрежно сваленная груда книг, суетятся какие-то люди, подкладывая страницы, которые медленно перелистываются ветром… Кто-то бежит с хворостом в руках, подносятся дрова… Крошечные язычки пламени медленно начинают охватывать страницы книг, постепенно увеличиваясь в размерах, они устремляются ввысь, и вот уж яркая стена огня отделяет его от людей, которые истерично кричат, обвиняя его в чём-то… Эти книги… Он писал их для людей, желая принести добрый свет им в дар… Подарить мудрое сияние истин, дарованных ему вечными небесами… Как огонь, когда-то подаренный Прометеем, отдать их, чтоб увеличить добро. Что они делают с Божественными откровениями, с любовью вписанными в эти страницы?.. Что они сделали с огнём, принесённым им в дар Богом?! Человек, привязанный к «столбу позора» и охваченный пламенем, не чувствовал ужасной боли, сковавшей его плоть: ему больно было за книги — это были его духовные дети, рождённые им, и относился он к ним всегда как к живым… Они горели… Им было больно!!! Глаза уже не способны были видеть ничего, но всё видело сердце, которое разрывалось от боли за этих людей, ибо оно было полно любви к ним!.. Всё погасло… Догорел последний язычок пламени, приоткрывший старику тайную страничку из его прошлых жизней. К сожалению, он не смог увидеть то, что было потом, и эти несколько столетий, отделяющих его от того мгновения, когда его сжигали на костре, остались тайной, скрытой во чреве пламени: слишком быстро сгорел огонёк… Но искорка, вспыхнувшая последний раз своим благодарным светом, всё-таки успела ответить на его вопрос перед тем, как угаснуть совсем… Огонь не умирает! Лишь, затаившись, ждёт своего часа, чтоб вспыхнуть всеми красками жизни, ярко взметаясь из недр тлена. Он живёт везде, пропитывая собой всё вокруг, но невидимый и неуловимый. Он бессмертен в своей могущественной силе, и, затихая в одном месте, он оживает в другом. И тот, кто сберёг лепесток своего Божественного пламени в сердце, — тысячи раз будет воскресать в огнях, угасая в одном месте и оживая в другом. Из века в век будет шагать, вставая из праха, бессмертный носитель живого огня!

Ночь растаяла, погасли уличные фонари… И зажгла свой яркий свет пурпурная заря, неся добрые лучи людям. Сердца распахивались навстречу нежному теплу светлого дня. «Добрый день!» — неслось со всех сторон… День был действительно добрым: небеса зажгли Свет, чтобы, возможно, последний раз предупредить, что наступает грозное время Армагеддона, несущего с собой бессмертный Урок Огня!

20. Урок Радости

Блеснула молния, и тут же гром разорвал гулким грохотом небеса. Начиналась гроза! Все разбегались кто куда, прячась от надвигавшихся грозовых туч. Лишь один человек шёл по улице, сохраняя спокойствие, и даже замедлил шаг, будто поток ливня его вовсе не страшил. Он шёл медленно и видно было, что никуда не торопился, возможно, его никто не ждал… Но гроза, как правило, разгоняет всех, даже бездомных, которые находят себе временный приют под аркой, под мостом, в каком-либо подъезде, да мало ли где. Человек явно не спешил спрятаться. Внезапно хлынувший поток ливня стал нещадно хлестать, вмиг промочив его до нитки. Но одинокий пешеход будто не замечал льющейся за шиворот ледяной струйки воды… Он шёл, обдумывая что-то очень важное для себя. И от этого, видимо, зависела вся его дальнейшая жизнь. Он наклонился и поднял случайно обронённую кем-то перчатку, машинально положил на возвышавшийся бордюр, чтобы не унесло её грязными потоками воды, и продолжил путь… Где-то всё ещё раздавались грозовые раскаты, унося за собой потоки ливня, который, завершив здесь работу, спешил завладеть новыми просторами, уже озарёнными блеском молний.

По улицам, умытым дождём, продолжал медленно передвигаться одинокий человек. Он бесцельно бродил по ним, гонимый какой-то занимавшей его мыслью. Она как будто заполняла собой всё его существо, даже вытеснив восприятие окружающего мира. Он не замечал, что его стесняла мокрая одежда, и даже испытывал какое-то нездоровое удовольствие оттого, что был исхлёстан силами природы. Он никому не нужен в этом мире, и все повернулись против него… Ощутив себя в роли некоего отщепенца, он скользнул взглядом по враждебно настроенному к нему миру… И вдруг взгляд натолкнулся на ту же перчатку, одиноко лежащую на обочине… Человек внезапно обрадовался, как будто встретил друга, но это был друг по несчастью… Он, конечно, удивился, что эта глупая мысль могла его обрадовать. Человек ещё совсем недавно был уверен, что в этом мире уже ничего не способно его радовать. Но он действительно был рад этой встрече — встрече с перчаткой… Остановился около неё и смотрел с тихой улыбкой на своего «собрата», невольно обнаруживая всё больше сходств друг с другом. Оба были исхлёстаны разбушевавшейся стихией, насквозь промокшие и заляпанные грязью, они никого не интересовали… И случайные прохожие, уже начавшие заполнять улицы, равнодушно проходили мимо. Им не было дела до этого человека, одиноко стоящего на обочине над какой-то грязной мокрой перчаткой. «Да… Брат! Мы с тобой потерянные… — промолвил человек. — Кто-то, небось, расстроился, что потерял тебя, и, может быть, даже пойдёт искать, вновь возвращаясь на уже пройденный путь. Может, и отыщет тебя… Но найдёт ли кто-нибудь меня?.. Потерянного человека!..» Тут какой-то прохожий, следовавший мимо, резко повернулся, подхватив валявшуюся перчатку, издал радостный возглас и пошёл, что-то бормоча себе под нос. Ну вот, ещё один человек испытал радость от встречи с простой замызганной перчаткой! Интересно, сможет ли он — человек — кого-то так обрадовать? «Найдите меня!!!» — захотелось крикнуть во весь голос… Но он подумал о том, что кричащего не слышно… Разве перчатка кричала и звала потерявшего её? Она молча лежала истоптанная сотней грязных ног, пока он сам не подобрал её и не положил в сторону… Он подумал о том, что продолжать стоять здесь было глупо, так как он мешал прохожим, которые всё чаще стали задевать его то сумками, то сетками… Одинокий человек побрёл дальше, неизвестно который раз ступая по этим запутанным улицам.

Громкий сигнал поезда внезапно остановил его, буквально пригвоздив к месту. Он не заметил, что стоял почти рядом с рельсами, по которым шумно грохотал поезд, проносившийся мимо. Как же он не заметил, что существует опасность, угрожающая жизни?! Но нужна ли была ему такая жизнь? «А что если?.. — мелькнула мысль. И взгляд его устремился прямо под грохочущие колёса. — А там? ждёт ли кто-то там — за границей жизни?.. В том мире под названием смерть кто будет рад ему?!» — «Никто!» — как будто громом разнеслось внутри. Между тем, поезд проследовал дальше, дав на прощанье последний предупредительный свисток, как бы говоривший, что нахождение рядом с железнодорожными путями — опасно для жизни. Человек ещё раз задумчиво посмотрел на рельсы и, развернувшись, пошёл дальше.

Подул сырой ветер, который рождал причудливую рябь на поверхности многочисленных луж. Постепенно крепчая, он пытался приподнять мокрые листья и погнать их вдоль грязных канав. Справившись с этой затеей, ветер стал подбираться к человеку, пробуя атаковать его со всех сторон. Нанося удары по мокрой холодной одежде, он пытался плотнее прижать её к телу человека, видя, что это вызывает в нём неудовольствие. Он старался всячески досадить этому человеку, даже не задумавшись, почему именно его выбрал объектом атак. Этот жалкий человек был похож на мокрого воробья, которого схватит любая кошка… Он почему-то вызывал раздражение и желание как следует отхлестать его, за что и принялся с великим удовольствием. Человек плотнее закутался в леденящую враждебную одежду, которую безжалостно трепали порывы ветра. Она, будто тысячи осколков льда, стала обжигать холодом его тело. «Ух, ты! — выдохнул он, вдруг почувствовав холод во всём теле. — Кажись, оживаю!» ещё совсем недавно он чувствовал себя живым трупом, не способным реагировать ни на что. Что за метаморфоза произошла с ним? Отчего вдруг стала пробуждаться в нём чувствительность, обостряя реакции на внешние раздражители? Неужели это был поезд, чётко разделивший границу между жизнью и смертью, за которую он пока ещё не имел права перешагнуть? И в последний момент, стоя почти у дверей в тот мир, он осознал, что невольно сделал шаг в сторону, избрав жизнь. И всё вокруг опять ополчилось на него, открыто демонстрируя свою враждебность к одинокому, жалкому человеку… именно — жалкому! Да! Природа не терпит половинчатости. Будто исполинская птица, она расправила над миром два крыла, на одном из которых начертано «Жизнь», а на другом — «Смерть», и держит она их в великом равновесии. Зорко высматривая то, что не способно к жизни, она сметает под крыло смерти, чтобы ускорить разрушение и тлен. И бережно, как любящая мать, лелеет каждый росток, дерзнувший из праха вырваться к жизни, укрывая его под животворным крылом… Не стоит ли сей буйный ветер на службе у чёрного крыла, что носит имя Смерти, по мановению которого готов лететь и сокрушать всё то, что умерло для жизни? Иль ветер служит белому крылу, что порождает свет и раздувает искру жизни, заставляя пламенеть? Кому ты служишь, ветер?! Он служит птице по имени Природа… Но позвольте его не отвлекать от выполнения прямых обязанностей: сейчас он занят человеком! Он бьёт его не на жизнь, а на смерть! И наносит сокрушительные удары, пытаясь получить от человека окончательный ответ на вопрос: «Какой ты сделал выбор: «жизнь или смерть?!» Но тот как будто выбрал жизнь, прочь отступив от возможности, предложенной смертью. Оставалось лишь довершить работу, проверив прочность решения, и подогнать под светлое крыло жизни. Ветер всё настойчивей хлестал человека, а тот всё плотнее закутывался в неуютные одежды. Но вот он скрылся из глаз, юркнув в какой-то подъезд. Ветер остался в недоумении, впрочем, ему некогда было задерживаться, и он полетел на поиск других, так как находился при исполнении служебных обязанностей.

Человек вошёл в свою квартиру и плотно прикрыл за собой дверь, опасаясь вторжения гнавшегося за ним по пятам ветра. Сбросил с себя верхнюю одежду, сполоснулся от налипшей на него грязи и, переодевшись, блаженно растянулся в кресле; вспомнив, как глупо его сегодня обрадовала встреча с перчаткой, он улыбнулся. Наверно, её сейчас отмыли, и греется она на батарее или висит на прищепке, болтаясь под порывами ветра… По крайней мере, он опять нашёл сходство между ними в том, что они оба уже расстались с грязью… Чувство приятного тепла постепенно разливалось по всему телу. В наступивших сумерках не хотелось вставать и зажигать свет. Ноги гудели от слишком долгого бесцельного блуждания по улицам города. И приятно было сознавать, что где-то там, за окном, остался пронизывающий ветер и леденящий холод. Дома было спокойно и комфортно. Человек с благодарностью обвёл взглядом стены своего дома, так уютно скрывшие его от стихий, и поймал себя на мысли, что очень рад встрече с ними, а ведь этого могло не быть… Почему его прежде никогда не тянуло домой и почему он всегда с неприязнью думал о своём жилище, которое, возможно, молча ждало его, как та перчатка, застывшая на обочине? Сейчас он чувствовал себя тем прохожим, случайно нашедшим перчатку, — он нашёл дом, который был для него почти потерян… Он встал, с благодарностью коснулся стен и, как ни странно, испытал от этого прилив радости. Человек подумал о том, что почти не заботился о своём доме, который так надёжно укрывал его под своим молчаливым крылом. Ему захотелось немедленно сделать что-то приятное для своего дома, так долго терпеливо ждавшего, когда на него обратят внимание и найдут, что он способен подарить радость. Человек мысленно попросил прощения у этих стен, которые он чуть было не оставил насовсем, как старую потерянную перчатку, молча подвергаться разрушению… Странные вещи ему доставляли сегодня радость, человек не знал, как можно объяснить этот феномен. Он подошёл к окну и заметил, как натужно ревёт ветер, пытаясь сдвинуть с места мусорную кучу. Беспощадно вороша и вздымая ввысь обрывки бумаг и подгнивших листьев, ветер по какой-то неведомой, одному ему известной системе сортировал эту кучу хлама. Человек вдруг проникся чувством уважения к этому неутомимому труженику, который сумел сегодня загнать его в дом и подарить радость от встречи с родными стенами. Радость… Он испытывал радость, мерцающую крошечным огоньком внутри его сердца… Радость!!! Она нашла его — человека, втоптанного в грязь сотней грубых ног и валявшегося на обочине дороги под названием жизнь, в холодной луже… Да! Он был потерян, и жизнь чуть было не потеряла его навсегда. Но всё-таки она нашла и вернула его себе! Сейчас он знал, что его нашёл настоящий владелец, имя которому было Жизнь. Он принадлежал ей и был ей нужен. Человек был нужен этим стенам, которые, конечно же, сгнили бы и разрушились без его тепла. Ему вдруг стало теплее от мысли, что он хоть кому-то нужен, хотя бы этим безмолвным стенам. Он нужен Жизни!.. Раз она его поставила у порога смерти и, невольно смирившись с потерей, вдруг опять обрела, значит, она надеялась вернуть утраченное и была рада, обретя его вновь. Он посмотрел на ветер и подумал, что и тому доставил радость, дав исхлестать себя и загнать в дом. И наверно, доставил радость хозяину той перчатки, положив её на видное место и не дав ей быть унесённой потоками грязной воды. И от каждой мысли ему становилось всё радостней. Человек понял, что для него истинная радость — приносить радость другим, пусть даже мелкую, незначительную и незаметную для других… Никто не заметил, что он кому-то принёс сегодня радость. Но всё заметила Жизнь! И в этот момент, когда он, полумёртвый, передвигавшийся по улицам, наклонился убрать в сторону перчатку, втоптанную в грязь сотней людских ног, — жизнь нашла его! Это было её дитя, ибо этот человек подумал, что кто-то, возможно, обрадуется, обретя утерянную вещь. Стоявший мысленно уже за порогом жизни у врат смерти, он подумал о возможности принести радость… Этот человек не мог принадлежать тлену! В нём жил и мучительно пробивался росток радости… Человек, стоявший у окна, увидел, как ветер, разметав кучу мусора, трепал сейчас крошечный саженец, посаженный кем-то под окнами, но люди почему-то завалили его мусором… Малый росток гнулся, припадая к земле после каждого порыва ветра, но человек уже видел, как будет здесь стоять могучий ствол, что не шелохнётся и будет лишь весело перешёптываться с ветерком сочными листьями. И от этого предвидения его душу охватила великая радость, сделав крошечное пламя внутри сердца более ярким и высоким… Сокровище росло медленно, но верно.

Вдали послышался раскат грома, напомнив о недавней грозе. У окна стоял одинокий человек, мысленно представляющий себя могучим деревом, которое сможет укрыть под своими ветвями одиноких странников, спасая их от жизненных гроз. Глаза его светились, проникая в особую мудрость, что ему сулил открыть Урок Радости!

21. Урок Рассвета

Серый сумрак предрассветного часа начал постепенно терять мрачные краски, выявляя всё более чёткие очертания предметов. Расползаясь по укромным уголкам, сумрак пытался ещё продлить жизнь, сгущая тёмные тона. Солнечные лучи пока были скрыты за горизонтом и ещё не начинали своего победного шествия сквозь мрак. Но свет их уже вершил работу, пытаясь разбавить густые краски тьмы. В сей ранний час за небольшим мольбертом сидел художник, ожидающий рассвет. Он долго, терпеливо ждал заката, чтоб миг его ухода запечатлеть на холсте, и утром ранним сверить два портрета, что отражают Солнца лик. Он медленно подошёл к окну, как бы опасаясь невольным шумом спугнуть зарождающиеся краски дня, которые могут упорхнуть, как стайка пугливых птиц. Рассвет! Воспетый тысячами доблестных поэтов, звучащий в сотнях тысяч музыкальных звуков… Пусть будет на холсте сиять, рожденье света отражая. Но как поймать мгновенье, что ярко отразит новорождённое светило, готовое вести сердца сквозь новый день? Что будет с красками, ждущими своего часа, чтоб лечь на серый холст: сумеют ли всецело отразить движение света? найдёт ли ключ сей ищущий художник, что сможет отомкнуть секрет, рождающий тональность красок? Вопросы стайкой рассыпались в мастерской, где всё ещё витал тревожный предрассветный серый сумрак.

Конец ознакомительного фрагмента.