Блаженная нищета

Зинаида Миркина

«Струение духа сквозь жизнь и сквозь смерть» – лейтмотив поэзии Зинаиды Миркиной. Казалось бы, невозможно, постоянно работая с высокой лексикой, разрушать все штампы возвышенного. Однако чудо происходит, и ты обнаруживаешь новые оттенки приподнятых и простых, тихих и торжественных слов, не теряющих своей силы и свежести в ее стихах. А разговор о пресловутой гениальности пишущего теряет всякий смысл, если гениальность приписывается себе и возвеличивает человека, а не Бога – истинного создателя, Которому мы обязаны быть сотворцами. Книга предназначена широкому кругу читателей.

Раздел II

Покой

«Высоких елей контур тёмный…»

Высоких елей контур тёмный.

Звезда над ними зажжена.

Огромна ночь, душа огромна,

И бесконечна тишина.

Звезды мерцающее око

Глядит сквозь дали, сквозь века.

Звезда далёко, так далёко…

Но как же к ней душа близка!

А может быть, всё мирозданье,

Всё множество небесных сфер,

От звёзд до сердца расстоянье

И есть души моей размер?

И в миг, когда немая сила

Земной мой отворила глаз,

Я самоё себя забыла

И вспоминаю лишь сейчас.

Сейчас и здесь, в ночи огромной,

На берегу миров иных,

Где стройных елей контур тёмный

И глаз звезды глубок и тих…

«Тишина, как небеса, большая…»

Тишина, как небеса, большая.

Замираю молча у окна.

И никто, ничто мне не мешает:

За окном и в сердце — тишина.

Тяжкий плод переполняет душу.

Богоматерь знала эту тишь.

Если мир покой твой не нарушит,

Ты ему Спасителя родишь.

«Эти листья бледно-золотые…»

Эти листья бледно-золотые,

Этот нарастающий покой…

Главные часы мои — пустые.

Небо пусто, пуст простор морской.

Скоро лес мой все покровы скинет.

Первый снег уже на землю лёг.

Тихо-тихо я вхожу в Пустыню,

В гулкий храм, где обитает Бог.

«Мне нужно столько тишины…»

Мне нужно столько тишины,

Чтоб сердцу сделались слышны

Неслышимые голоса,

Бесчисленные, как леса.

Душе необходим такой

Непререкаемый покой,

Чтобы ни мысли, ни слова

Не заглушили Божества,

И сквозь меня в мир Божий шёл

Один творящий жизнь Глагол.

«И был покой. Конец тревоге…»

И был покой. Конец тревоге —

Ни поражений, ни побед.

Душа покоилась на Боге,

Как на воде — вечерний свет.

Покой небесного простора

С мерцанием бессчётных звёзд.

Покой зерна в земле, в котором

Идёт ежесекундный рост.

«Есть Дерево Бодхи. Есть Ель вековая…»

Есть Дерево Бодхи^[1]. Есть Ель вековая.

Есть звёздная россыпь над ширью морской.

Есть Дерево Жизни средь Божьего рая —

Раскинувший ветки великий покой.

Средь явного шума — покой затаённый.

Расправили ангелы в небе крыла,

Иль Дерева Бодхи недвижная крона

Таинственной сенью нас всех обняла…

И сидя вот в этом великом затишье,

Где нет ни начала часам, ни конца,

Ты можешь вдруг чётко и ясно расслышать

Биение вечного Сердца Творца.

Вот так и наступит душе пробужденье:

В бездействии полном под Древом сиди

И слушай бессмертного Сердца биенье

В своей изболевшейся смертной груди.

«Последний свет разлился в поднебесье…»

Последний свет разлился в поднебесье,

Весь шум земной собою приглушив.

Нирвана — это точка равновесья

Земли и неба, Бога и души.

И сердце, погружённое в нирвану,

Удержит без усилья и труда

Земной простор, моря и океаны,

И небеса, где теплится звезда.

«Есть сокровенное познанье…»

Есть сокровенное познанье,

Сердечное, иное зренье.

В котором уровень молчанья

Есть уровень проникновенья.

Есть умолкание такое,

В котором нас совсем не слышно.

И этот океан покоя

Заполнит всем Собой Всевышний.

«Ничего. Лишь водная пустыня…»

Ничего. Лишь водная пустыня,

Темная вода и валуны.

Только в небе редкий просверк синий

И разлив великой тишины.

И вода о выступы не бьётся,

Лёгкой ряби не заметит глаз.

Тот, кто этой тишины напьётся,

Будет ветру отдавать приказ.

«Есть тишина, зовущая к ответу…»

Есть тишина, зовущая к ответу.

Есть тишина, как строгий Божий взгляд.

Не плавай в грёзах, ни на что не сетуй.

Замри, как даль, в которой — весь закат.

Замри, как небо ало-золотое

Или как море в самый тихий час,

Пред Зодчим мира неподвижно стоя,

Не отводя ни на мгновенье глаз.

«Здесь было тихо, было пусто…»

Здесь было тихо, было пусто.

Прохладный вечер. Даль бледна.

Парила над водою тусклой,

Расправив крылья, тишина.

Вода в лесов темневшей раме

Глядела, как иконный лик.

Мы были здесь… Мы были в храме.

Храм был безлюден и велик.

Тумана редкие седины

Касались леса и реки.

И было ясно: есть Единый.

Он не разорван на куски.

«Так долго, так бессрочно долго…»

Так долго, так бессрочно долго,

Как длится горизонта нить…

Морская даль уже замолкла,

И нам нет силы говорить.

Так тихо, так бездонно тихо,

Как море в предрассветный час,

Когда везде открылся выход

И всё провидит вещий глаз.

Так много, так бессчётно много,

Как неба — всем морям дано.

Так созерцает сердце Бога,

Так наполняется оно.

«Выходит путник на дорогу…»

Выходит путник на дорогу,

Глядит в звезды далёкий глаз.

Не надо, не ищите Бога,

Покуда Бог не ищет нас.

Я сяду на прибрежный камень,

Под длинной горною грядой,

Под стынущими облаками,

Над тихой сизою водой.

Я потеряюсь меж косыми

Ветвями, я сольюсь с листвой.

Я позабуду даже имя,

Я позабуду облик свой.

Пространства сизого остуда,

Воды безмолвной долгий зов…

Я о себе совсем забуду:

Ни грёз, ни планов и ни слов.

Там, где-то на холме покатом,

У старого большого пня

Я потеряюсь. И тогда-то,

Тогда-то Бог найдёт меня.

«Когда догорает дневное светило…»

Когда догорает дневное светило

И первые звёзды видны,

Когда тишина превращается в силу,

А сила полна тишины,

И темень лесная всё глубже, всё гуще,

И к ветке подходит звезда —

Тогда тихим шагом идёт Всемогущий

Из высей надмирных — сюда.

«Да, жить в лесу, молиться пням…»

Да, жить в лесу, молиться пням…

Не пням, а деревам растущим,

Зелёной шелестящей гуще

И вверх протянутым стволам.

В нерукотворный этот храм

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Дерево, под которым Будда испытал просветление.