Майское лето

Зина Кузнецова, 2022

Летняя новинка от автора "36 вопросов, чтобы влюбиться" Зины Кузнецовой – идеальная книга для поклонников творчества Аси Лавринович и Алекс Хилл! Учебный год, наконец, закончился. Больше никаких сердечных переживаний: только дача, пикники, прогулки с друзьями, шумящий лес прямо за окном. Каждое лето Нина проводит с друзьями в элитном дачном поселке в гостях у бабушки и дедушки. И это лето не должно было стать исключением. Но все изменила одна встреча. Дерзкий, колкий, нахальный Никита совершенно бесцеремонно завладел ее вниманием, мыслями, сердцем… Есть ли у них будущее, кто знает? Пока у них есть только это лето.

Глава третья

Следующим утром Нина вскочила даже раньше, чем предполагала. Окно в ее комнате было распахнуто, несмотря на все же нагрянувшее похолодание. От сырости после вчерашнего дождя любой человек бы покрылся мурашками и захотел укутаться в теплый свитер. Отсутствие солнца наводило такую тоску, казалось, и сама природа сонно зевает.

Нина ничего этого не заметила. Она натянула легкий топ и юбку, нацепила босоножки и понеслась вниз.

— Ты куда так рано, кошечка моя? — спросила бабушка из кухни.

— Сбегаю к Туське.

— На завтрак оладушки! — донеслось до Нины перед тем, как она захлопнула дверь.

На улице вокруг нее тут же запрыгал Джин. Не удержавшись, Нина ласково потрепала его по макушке, а он увязался за ней на соседний участок.

Тетя Таня, Данина и Тусина бабушка, сидела в беседке и пила чай, закутавшись в теплую шаль.

— Здравствуйте! — сказала Нина.

— Ниночка! Боже мой! Ты хорошеешь с каждым годом — глаз не оторвать, красавица!

— Спасибо, — Нина уже привыкла к подобным комплиментам, поэтому отвечала больше на автомате, чем искренно. — Я тут с Джином, ничего?

— Проходи, проходи. Чай? У меня сливки свежие.

— Я с Джином, ничего? — повторила Нина.

— И для Джина чего-нибудь подыщем. Проходи, проходи.

Нина дошла до беседки и прислонилась ко входу правым боком. Джин, высунув язык, уже крутился около ног тети Тани.

— Я ничего не буду, спасибо за приглашение, меня бабушка на завтрак ждет. Я только к Тусе и Дане, — ответила Нина, а сама обвела взглядом двор, надеясь увидеть совсем не их, — они проснулись?

— Туся, кажется, уже шевелилась, а Даня… этот до обеда проваляется.

Нина кивнула и спохватилась:

— Как ваше здоровье?

— Спасибо, сегодня уже лучше. Сама понимаешь, старость…

Нина сделала вид, что внимательно слушает, а сама все гадала, как узнать, спит он или уже проснулся.

— Может, все-таки чайку, Нин? — еще раз спросила тетя Таня.

Нина замотала головой, а потом наконец придумала:

— Какое утро свежее, просто восторг, да, теть Тань? Я подскочила прямо ужасно рано, такая свежесть… Бодрит! Как Данька может так долго спать, в кого он соня?

— Да много в кого, у нас в семье предостаточно и сов, и сонь, и медведей, которые, если их не будить, вообще могут в спячку впасть на полгода. Лучше спроси, кто у нас жаворонки. Тут по пальцам пересчитать… — Тетя Таня сделала глоток чая и бросила Джину кусочек сыра. — Я, Туська да Филя.

Нина, уже потерявшая надежду что-то разузнать, сразу засветилась как солнце.

— А Филя разве приехал?

— Вчера приехал. Вон машина его стоит. Я его год не видела, в институте пропадает, говорит, занят страшно. Вырвался вот перед сессией на пару дней.

— Да что вы? Надо же! Я его тоже давно не видела, может, хоть «привет» ему сказать… он в доме?

Тетя Таня протянула Джину еще один кусочек сыра и только потом покачала головой:

— На речку ушел. Я ему говорю, что холодно больно, да и май — не июль. Вода не прогрелась еще толком. А он мне рукой машет, мол, закаляется.

Нина старалась не подавать виду, что расстроилась.

— Что ж, я тогда… тогда к Тусе сбегаю, вы не против?

— Беги, конечно, Ниночка. Можешь и сову эту по пути растолкать, нечего ему валяться до вечера.

Дом начинался с большой круглой прихожей. Отсюда можно было пройти напрямую в гостиную, а уже оттуда во все остальные комнаты. Сразу справа от двери находилась широкая лестница, ведущая на второй этаж. Не один год Нина бегала по ней, да и по всему огромному коттеджу, и могла бы с закрытыми глазами пройти до комнат Туси и Дани.

Третья дверь слева.

Нина просунула голову в Тусину спальню и увидела только темные вьющиеся волосы, торчащие из-под одеяла. Она подошла к кровати и осторожно потрясла подругу за плечо, чтобы та развернулась и посмотрела на нее.

— Привет, ты спишь? — сказала она намеренно громко и отчетливо, Туся могла не услышать, если шептать.

— Не сплю, — невнятно пробормотала Туся, открыв на секунду глаза и тут же их закрыв.

Нина поочередно потерла ступни о голени, чтобы стряхнуть мелкую грязь с ног, и забралась к Тусе под одеяло.

— Двигайся давай…

Только оказавшись в теплом коконе, Нина поняла, что продрогла и что май из жаркого и приятного обернулся сырым и холодным.

— Ноги ледяные… — пробормотала Туся и отодвинулась подальше от Нины.

— Тусь…

— А…

Нина замолчала, прислушавшись к звукам на улице. Ей показалось, что тетя Таня с кем-то говорит.

— Тусь, — снова сказала Нина, ничего толком не расслышав из-за закрытых окон.

— Ну чего…

— Даня тебе рассказывал что-нибудь? Ну, про свою эскападу…

— Про деревенскую тусу?

— Ну да…

— Завалился довольный ближе к утру. Разбудил, гаденыш. Филе с бабушкой хорошо, они в другом конце коридора, а моя комната по соседству с Даниной… — Туся широко зевнула, поэтому последние слова Нина просто угадала по смыслу.

— И что, и что?

— Да ничего особенного. Сказал только, что не был на самой дискотеке. Они с девочкой его… как ее… Настей… встретились у моста и решили побыть наедине… Понимай это как хочешь, я предпочитаю думать о романтической прогулке под луной.

— Вчера новолуние было, — зачем-то сказала Нина.

Туся ничего не ответила, только зарылась еще больше в одеяло и вздохнула.

— Ладно, спи, я пойду тогда…

Перед тем как выйти из Тусиной комнаты, Нина немного покрутилась у зеркала. Да, одета она не по погоде, но как юбка хорошо сидит!

Осторожно прикрыв дверь, Нина прошла к лестнице и оторопела.

Филипп, он же Филя, он же старший брат Туси и Дани, стоял в прихожей и снимал с ног грязные и сырые от утренней росы кроссовки.

Нина замешкалась всего на секунду, а потом, несмотря на грохочущее в груди сердце, уверенным и несколько капризным (впрочем, капризность ей шла) жестом откинула волосы назад, когда он поднял глаза и увидел ее.

— Ну привет, привет, Филипп Лавров.

— Привет, привет, Нина Рамазанова.

— Закалялся?

— Закалялся. Знаешь ли, в этом страшном-страшном мире всегда лучше быть начеку. А ты, я вижу, уже закалена до предела.

— Как видишь, Филипп Лавров, как видишь, — Нина почти дошла до конца лестницы и теперь, облокотившись на перила, игриво выставила ножку демонстрируя разрез на юбке. — Я всегда на шаг впереди тебя.

— Похвально, Нина Рамазанова. Ваш гений заставил меня пасть ниц.

— Не видно.

Нина улыбнулась, тем самым заканчивая игру, и сказала уже совсем другим тоном:

— Рада тебя видеть, Филя Лавров.

— И я рад, Ниночка Рамазанова.

Нина медленно убрала светлую прядь за ухо, а Филя за этим жестом проследил.

— Руку и сердце еще никому не пообещала? — улыбнулся Филя и сделал шаг в сторону гостиной.

— Я люблю только тебя, Филя Лавров!

— А это я всегда знал, — объявил он нахально. — Ты повисла на мне сразу же, как только снова смогла наступать на ногу после падения с велосипеда. — Ей тогда было восемь, он дотащил ее до дома, когда нашел с разбитыми коленками.

— Иди, — перебила его Нина, — тебя бабушка на веранде ждет. Чай пьет.

В дверях Филя пропустил ее вперед, а Нина, вернувшая себе наконец самообладание, снова стала улыбаться.

— Я пойду, теть Тань, у вас тут еще сонное царство, — сказала Нина, когда они подошли к веранде. — Джин! — воскликнула, когда увидела развалившееся от обжорства тельце. — Во всем нужна мера! Ты что, Солона не читал?

Джин перевернулся на живот и чихнул, тем самым выражая свою принципиальную позицию относительно всей философии.

— Пока, Нина Рамазанова, — донеслось до Нины, когда она была уже у дыры в заборе.

— Пока, Филипп Лавров!

На своем участке Нина вздохнула, прикусила нижнюю губу, позволив себе подумать о Филе еще несколько прекрасных минут, а потом откинула волосы назад и отправилась завтракать.

Джину хватило сил только на то, чтобы доползти до своей будки, где он и провалился в невероятно прекрасный сон после сытного перекуса.

Бабушка уже была при параде.

— Ты куда? — спросила Нина, оглядывая ее твидовый костюм с юбкой.

— Еду заказывать мебель для новой беседки, — сказала она, надевая винтажные клипсы. — Твой завтрак на столе. Прошу тебя, кошечка моя, поешь от души. Там столько ягод, оладушки, варенье…

Нину удивляло, как бабушке удается достойно носить твидовый костюм и при этом оставаться такой совершенно простой. Хотя бабушка ее всегда умела своим видом вводить всех новых знакомых в заблуждение. Когда из машины показывался ее стройный, подтянутый стан, укутанный в элегантный плащ или костюм, любой думал: «королева», — а потом удивлялся, когда понимал, что королева умеет не только править, но и искренне заботиться обо всех, кто ее окружает.

Нина села, откинулась на спинку стула и тут же отправила в рот несколько ягодок черешни.

— Дедушка едет с тобой?

— Нет, он встречает рабочих. Сегодня придут наконец делать беседку… Эти бревна сваленные выводят меня из себя… Ладно, Ниночка, я ушла.

Когда за бабушкой хлопнула дверь, Нина уже доела свою порцию оладушек и облизала пальцы, испачканные сметаной и клубничным вареньем.

Запищал чайник.

Нина нашла в одной из кухонных тумбочек растворимый кофе, добавила свежих сливок и уже собиралась укутаться в плед у камина, когда отчаянно залаял Джин.

«Боже мой, неужели Любовь…»

Поставив кружку на чайный столик, Нина выбежала во двор. К ее счастью, кошки нигде не было видно, только двое парней стояли у ворот. Именно от них Джин собирался защищать своих хозяев.

«Наверно, рабочие, бабушка же говорила».

Нина крикнула:

— Джин! Ко мне! Фу! Нельзя!

Пес послушался, но, пока бежал к ней, недоверчиво оглядывался назад. Мало ли что…

— Вы его не бойтесь, он на вас больше не нападет, — сказала Нина и внимательно оглядела рабочих.

Совсем молодые парни. Высокие, и видно, что сильные. На голове того, кто всем своим видом выражал нахальство, была кепка «хулиганка», а во рту он держал травинку. «Могу поспорить, что отказа от женщин он никогда не слышал», — мысленно хмыкнула Нина. По второму молодому человеку Нина только мазнула взглядом. Он почему-то терялся на фоне этого, с кепочкой…

А тот, что в кепочке, тоже уже несколько раз оглядел ее с ног до головы. Нине показалось, что вот-вот он скажет что-нибудь насмешливое или что-нибудь фамильярное, в деревенском духе, вроде: «Какая баба! Загляденье!» — но он все молчал и молчал, только жевал травинку и смотрел.

— Нина! Почему двери распахнуты… — За ее спиной вырос дедушка.

— Тут… тут строители пришли, а Джин тявкал…

— Ну понятно, — сказал дедушка и тоже посмотрел на парней. — Здравствуйте, ко мне можно обращаться Андрей Георгиевич. Идите за мной на задний двор, я вам все объясню.

Парни направились за дедушкой, и этот, в кепке, шел так, как будто он был способен купить Лувр.

Когда все скрылись за домом, Нина обхватила себя руками, но ей совсем не было холодно стоять на ветру в легком топе. Кровь бежала под кожей быстро, как резвая река, а руки и щеки были теплыми и немного покрасневшими.

Нина тряхнула головой и вернулась в дом. «Надеюсь, кофе еще не остыл… Сколько я там простояла? Вечность?»

Кофе не остыл ни на градус.

Весь день Нина просидела в своей комнате. Туся с Даней, видимо, отсыпались за весь учебный год и даже не подавали признаков жизни, а остальные соседские ребята еще не приехали.

Укутавшись в плед, Нина села на диванный подоконник и открыла книгу, но долго не могла сосредоточиться. Стройка шла полным ходом, а стекло не спасало от раскатистых голосов рабочих.

Наконец история молодого моряка Мартина Идена, который не мог явить миру свои прекрасную душу и мировоззрение из-за недостатка образования и банальной неспособности выразить то, что он чувствует, поглотила ее. Нина отдалась роману целиком, без остатка. Сердце ее радостно билось каждый раз, когда Мартин читал новую книгу и узнавал все больше и больше, но стоило кому-то посмеяться над этим тонко чувствующим и робким в своей целеустремленности юношей, как она тут же начинала хмурить брови и кусать губы…

— Кошечка моя, — в комнату зашла бабушка. «Сколько же я уже читаю, если она успела вернуться?» — Отнеси, пожалуйста, молодым людям чай и оладушек, я какао варю, боюсь, убежит… будь любезна, дорогая. Они весь день трудятся без перерыва.

Нина загнула уголок странички, отложила книгу и со вздохом спустилась с подоконника. Взяв серебряный поднос, она вышла на задний двор. Около ее ног тут же запрыгал Джин.

— Не мешайся, не мешайся, — приговаривала она, пока шла до стройки.

К вечеру совсем похолодало, и Нина пожалела, что, забыв обо всем за книгой, так и не накинула ничего потеплее топа и юбки.

Парни сидели на оставшихся бревнах и с интересом смотрели на нее.

— Бабушка передала для вас, чтобы вы поели… — сказала Нина, нисколько не смутившись. В конце концов, все мальчики постоянно смотрели на нее. Она уже давно привыкла.

— Спасибо.

Они взяли с подноса тарелки и кружки.

Нина ушла бы в ту же секунду, но Джин снова проголодался и решил попытать счастье у тех, кого недавно собирался растерзать (насколько это возможно для таксы).

— Фу! Что за манеры! Джин! Фу!

Тот, что в кепке, рассмеялся:

— Да ничего, — сказал он и кинул Джину оладушку. — Джин, значит… А тебя как зовут? — это уже Нине.

— Нина.

— А ты, Нина, знаешь, прямо ничего такая, — жуя, он снова обвел взглядом ее с головы до ног. — Ноги длинные, бедра… Прямо обалдеть…

— Молодой человек, вы либо разговаривайте со мной интеллигентно, либо не разговаривайте совсем! — сказала Нина и, потеряв к нему всякий интерес, направилась к дому.