Майское лето

Зина Кузнецова, 2022

Летняя новинка от автора "36 вопросов, чтобы влюбиться" Зины Кузнецовой – идеальная книга для поклонников творчества Аси Лавринович и Алекс Хилл! Учебный год, наконец, закончился. Больше никаких сердечных переживаний: только дача, пикники, прогулки с друзьями, шумящий лес прямо за окном. Каждое лето Нина проводит с друзьями в элитном дачном поселке в гостях у бабушки и дедушки. И это лето не должно было стать исключением. Но все изменила одна встреча. Дерзкий, колкий, нахальный Никита совершенно бесцеремонно завладел ее вниманием, мыслями, сердцем… Есть ли у них будущее, кто знает? Пока у них есть только это лето.

Глава вторая

Электричка все неслась среди зеленых лесов и широких полей, закрывая собой от птиц темные рельсы, которые всегда заставляли Нину чувствовать внутри какое-то сопротивление. Такое сопротивление может ощущать заядлый перфекционист, который, наслаждаясь идеально выстроенными окнами на фасаде дома, вдруг замечает, что одно из окон чуть повернуто и выбивается из общей картины. Так же и Нине хотелось насадить больше деревьев, только бы скрыть следы человеческой гордыни, из-за которой возможность добраться до пункта назначения за шесть часов, а не, положим, за неделю стала цениться больше, чем дуб или береза, которые росли не одно десятилетие…

Нину отвлек смех кудрявой, странно одетой (кто вообще в наше время носит легинсы под платье?) девушки, с которой уже полчаса флиртовал Даня у дверей вагона.

— А что, Светик-семицветик уже не в почете? — спросила Нина, но Туся не смотрела на нее, поэтому не услышала. Нина легко дотронулась до плеча подруги и, когда та повернулась к ней, повторила вопрос.

— Это же Даня, — улыбнулась Туся и пожала плечами.

Нина еще раз бросила быстрый взгляд на Даню, который, отпуская очередную шутку, казалось, и думать забыл об остальном мире. «Бдит», — со смехом подумала Нина, вспомнив папино указание, а потом снова дотронулась до Тусиного плеча, чтобы подруга посмотрела на нее, и прошептала:

— Мама вчера нашла мое новое белье…

Тусины глаза округлились.

— Это то? Новое? И что было? — так же тихо спросила она.

— Ничего… просто положила назад в чемодан и спросила, нужно ли ей записать меня к гинекологу… Стыдно как, ты не представляешь…

— Но стыдиться ведь нечего.

— Знаю… понимаю умом, но все равно… Мучительно становиться женщиной на глазах мамы. Даже папа уже смирился, не донимает меня опекой, а мама все еще смотрит как на семилетнюю… — Даня вернулся на свое место, сел, надел наушники. Нина бросила на него быстрый взгляд, убедилась, что он слушает музыку, и продолжила: — А я и чувствую себя семилетней. И как семилетней девочке мне ужасно стыдно надевать все вот это взрослое, что я купила, и стыдно, что мама видит, что я расту… По-моему, я больная, Туся. Мне кажется, это что-то в голове. Может быть, даже по Фрейду…

Туся покачала головой:

— Глупости все это! Это красивое белье, почему бы не носить его в свои семнадцать? А стыдиться своего расцветания — все равно что ели краснеть из-за зеленых иголок… Не за чем. Все естественно, понимаешь? — Заканчивая свою речь, милая Туся, которая всегда принимала беды любимых слишком близко к сердцу, совсем рассвирепела.

Вдруг электричка дернулась и остановилась. Приехали. Туся отвлеклась от разговора и очень скоро снова стала большеглазым, улыбчивым морским котиком.

Девочки встали.

— Дань, Дань! — Туся аккуратно потрясла успевшего задремать брата за плечо.

— Что? — он даже подскочил от внезапного пробуждения.

— Приехали, Дань… Помоги с вещами.

Даня пропустил девочек вперед, вышел следом, поставил все сумки на перрон, выпрямился и огляделся. Заметив, что девушка, с которой он флиртовал, кое-как справляется с большими авоськами, видимо набитыми чем-то тяжелым, с неистощимым запасом бодрости подскочил к ней и помог донести сумки до старенького «уазика». За рулем такой машины Нина ожидала увидеть какого-нибудь крепкого, матерого лысого мужчину с сильными руками, но точно не молодого парня с сигаретой в руке.

Девушка что-то сказала Дане, и они оба рассмеялись. Нина посмотрела на Тусю:

— Он вообще в курсе, что перед мужчиной не стоит задача флиртовать с каждой особью женского пола?

— В курсе, поэтому и флиртует только с молодыми красивыми девчонками и держит на приличном расстоянии бабушек, — сказала Туся.

— Эй, Казанова! — крикнула Нина и сама удивилась своей бестактности. На нее тут же посмотрели все, кто был поблизости, и даже тот парень за рулем «уазика». Она смутилась, но все-таки заставила себя продолжить: — Нам пора!

Когда «уазик» тронулся, подпрыгнув на месте, и отчалил, Даня, пританцовывая, вернулся к своим спутницам.

— Вот вы сейчас будете что-нибудь колкое говорить, а я, между прочим, нам досуг организовал, — загадочно сказал он, забирая у девочек сумки.

— Какой досуг? — спросила Нина, выискивая глазами машину дедушки.

— Настя, ну, девушка эта, сказала, что сегодня вечером в их клубе будет дискотека. Супер, я считаю! Сегодня весь день дождь, могли бы тухнуть дома, а к нам такое развлечение подкатило! Фартовые мы с вами, други мои!

— А клуб где?

— По ту сторону реки, в деревне.

— Ну, фартовый, укатила удача, — Нина похлопала Даню по плечу, — нам на другую сторону нельзя, там опасно.

Деревня, где располагались дачи, находилась далеко от города. Прямо посередине (если смотреть по карте) ее делила надвое маленькая речка. На одном берегу жили местные, а на другом — государство стало выделять землю для городских. Когда дедушка и бабушка Нины получили здесь участок, никого не волновала разница в социальном положении: городской, не городской — все общались легко и дружелюбно. И только последние двадцать лет, когда «Сосновый бор» стал привлекать внимание все большего количества людей и цены на участки резко возросли, река, разделяющая бедную деревеньку и огромные недавно возведенные коттеджи, стала словно непреодолимой преградой между состоятельными городскими людьми и простыми жителями деревни.

— Меня, в общем-то, мало туда тянет… — продолжала Нина. — Шахматы, камин, чай — все лучше, чем какой-то грязный клуб с этой беспардонностью деревенских парней, и вообще… нет, я точно не пойду. Тусь, ну скажи!

Туся пожала плечами.

— Снобизм, Нинуль, нужно из себя изгонять, как дьявола. Хочешь, заедем по пути в церковь за святой водичкой? — сказал Даня.

— При чем тут снобизм? Там, в деревне этой, постоянно кого-то режут, куча пьяных… нас даже не защитит никто в случае чего!

— А я? — обиделся Даня.

— А ты и не заметишь, как нас украдут, пока будешь флиртовать с какой-нибудь девицей в лосинах и тунике.

Даня надулся и молчал всю дорогу, но Нина даже не обратила на это внимания: она все льнула к своим бабушке и дедушке, которых не видела целый год.

— Кошечка моя, как ты выросла! — все повторяла бабушка и, держа Нинино лицо в ладонях, целовала ее в обе щечки. — Тусечка, Даня, дайте я вас тоже поцелую. Дети, как мы вам рады! Ваша бабушка тоже хотела ехать встречать, но мы сказали, что раз мы нашу Ниночку встречаем, то и вас подбросим, не оставим… Вы, ребята, за бабушкой присматривайте, у нее вчера давление скакнуло…

Машина остановилась около большого двухэтажного дома с панорамными окнами на втором этаже. Все дружно вывалились из «Москвича», который дедушка упорно отказывался менять на более современный автомобиль.

— Забегайте к нам на ужин! — успела крикнуть бабушка, перед тем как двери дачи Дани и Туси закрылись.

— Обязательно, тетя Соня! — донесся до них Данин бас.

Все оставшееся время до ужина Нина купалась в любви и ласке бабушки и дедушки.

— Я пирожков напекла, будешь?

— Бабуль, я до ужина потерплю.

— Может, хоть один съешь? Ты худенькая такая…

— Не голодная, бабуль.

— Я по телевизору вчера видела, передача была… Девочка… одни кости, все на диетах сидела, думала, что толстая… Ты не вздумай!

— Бабулечка, да ты что, я обожаю покушать. Вот хочешь, прямо сейчас съем пирожок? Хочешь, два? — откусила. — Как вкусно… Обалдеть можно! — расцеловала бабушку в обе щеки, а потом и дедушку, читающего книгу здесь же, в гостиной, за компанию.

Сама не зная отчего, Нина завертелась в середине комнаты так, что голова закружилась, и со смехом упала на диван.

— Стрекоза! — сказала бабушка, любуясь Ниной.

Рядом с чемоданом послышалось жалобное мяуканье.

— Ой, бабушка, дедушка! — тут же спохватилась Нина, дожевав последний пирожок. — Про Любовь-то мы забыли совсем! — и бросилась к переноске, откуда обиженно на нее смотрели два голубых глаза.

— Про кого забыли? — не понял дедушка. — Это что за облако пушистое? — удивился он, когда Нина достала из переноски свернувшуюся в клубок кошку и прижала к себе.

— А это мы завели недавно, мама вам не говорила? Любовь. Не путать с Любкой!

— Ох ты, боже мой, дай подержу, — бабушка осторожно провела морщинистой, но всегда ласковой рукой по белой шерстке. — Интересная какая… Молодая еще?

— Молодая, — подтвердила Нина. — Я родителей уговорила мне ее сюда отдать. Что ей в городе делать, в душной квартире, а тут целый двор в ее распоряжении…

— И Джин, — сказал дедушка.

Джин — существо необыкновенное, приводящее в восторг любого, кто с ним знакомится. Огромная такса, по габаритам больше напоминающая пуделя среднего размера. Дедушка нашел его лет десять назад на дороге и забрал себе. Умный, сообразительный, смелый. Видимо, Джин очень боялся снова оказаться на улице и поставил себе задачу очаровать любого, кто вхож в семью его хозяев. С тех пор он верно несет службу, своих защищает и любит, а чужих нещадно гоняет.

— Джин умный, мы ему скажем Любовь не шугать, он и не будет… Дедушка, ты мне поможешь? Я как-то побаиваюсь их знакомить сама.

Дедушка кивнул и поднялся с кресла.

Крепко прижав обалдевшую от внезапного переезда Любовь к себе, Нина вышла следом за дедушкой во двор. Джин сидел у забора и с интересом смотрел на какого-то огромного жука, ползущего по доскам вверх.

— Джин! — крикнул дедушка. — Ко мне!

Но Джину и не нужна была команда. Увидев Ниночку, которая всегда кидала ему кусочки мяса или сладости со стола, он с лаем понесся через весь участок к своим хозяевам. Передав Любовь дедушке, Нина присела и стала чесать развалившуюся у ее ног собаку.

— Ну, давай, готова? — сказал дедушка, немного подождав, и снова вернул кошку ее хозяйке. — Я сейчас ему пасть сожму, а ты подсунь ее ему под нос, чтобы он понюхал… Да не бойся, смелее!

Нина крепко сжала трясущееся кошачье тельце в руках, поцеловала ее в макушку и поднесла к морде Джина. Он сначала никак не реагировал, а потом в глазах его вспыхнул задорный огонек, и он завозился в крепких дедушкиных руках.

Нина почувствовала, как сильнее забилось кошачье сердечко.

— Нельзя! — грозно сказал дедушка. — Нельзя! Свои, Джин, свои! Я сейчас отпущу его…

Джин просидел спокойно целую минуту, а потом, оскалившись, рванул вперед. Нина вовремя успела схватить совсем растерявшуюся Любовь и поднять повыше.

— Ну, ничего, привыкнут… — спокойно сказал дедушка и достал сигарету.

Нина погладила кошку по голове, потом бросила взгляд на соседний дом и спросила:

— А к тете Тане только Туся с Даней приехали?

— Да вроде да, больше пока никого не видел.

Нина все думала, спросить или нет. Решила не спрашивать.

— Понятно, — сказала она и, все так же поглаживая кошкину макушку, направилась в дом.

Увидев по дороге сваленные бревна, Нина повернулась к дедушке и спросила:

— А это что?

— Беседку будем строить.

— У нас ведь есть…

Дедушка развел руками, зажав сигарету во рту, мол, он в курсе, но поделать ничего не может:

— Твои родители распорядились. Говорят, там будет печь, чтобы холодными вечерами сидеть…

— А делать-то кто будет? Ты?

— Я уже не в том возрасте, чтобы с бревнами бегать… Деревенских ребят наймем.

Кивнув и сразу же забыв про услышанное, Нина вошла в дом.

— Тетя Соня, встречайте гостей! — Данин голос разнесся по всему дому. — О, Ниночка, ты чего? Защемило? Знаешь, семнадцатый год — это все-таки уже возраст, ничего не поделать. Андрей Георгиевич, вы камин разжигаете? Вам помочь?

Нина, сидящая на корточках рядом с дедушкой в точно такой же позе, что и он, и наблюдающая, как дедушка подкладывает дрова и чиркает спичкой, громко фыркнула:

— То есть у меня возраст, а дедушка так просто камин топит? Что ж ты про его позу не пошутил?

— Я что, дурак, про Андрея Георгиевича шутить?

Дедушка хмыкнул.

Нина как завороженная смотрела на занимающийся огонь и лишь отдаленно слышала, как в гостиную вошла румяная от готовки бабушка, и Даня тут же подлетел к ней:

— Тетя Соня, — Нину всегда забавляло, что к ее дедушке все с самого детства обращаются с пиететом и легким внутренним смущением и зовут неизменно Андреем Георгиевичем, а к бабушке, даже повзрослев, просто «теть Сонь», — вот, бабушка передала. Сказала, что черешня у нас уже сладкая очень, — и Даня отдал Нининой бабушке плетеную корзину, накрытую белым вафельным полотенцем.

— Ой, прелесть какая… А Танечка где?

— Ей все еще нездоровится. Нас отправила к вам, сама захотела отлежаться.

— Понятно. Ну, передавайте ей большое спасибо… Так, давайте-ка к столу! Ниночка, Андрей, пойдемте уже!

За столом Даня, как всегда, болтал больше всех. Иногда, когда он выдыхался, по столовой разносился серьезный голос дедушки и звучала история из его офицерской жизни, потом, когда и он замолкал, начинали щебетать девочки.

Когда бабушка принесла чай с травами, а Нина с Тусей убрали со стола все грязные тарелки, дедушка достал шахматы и поставил доску на дубовый стол.

Только в тишине, которая необходима, чтобы играющие могли сосредоточиться на партии, Нина, поглаживая свернувшуюся в кресле Любовь, услышала, как барабанит по крыше дождь.

— Ой! Как льет! — она тут же подскочила к окну. Ветер трепал листву и гнал черные тучи.

— После такой жары — естественно, — отозвался дедушка и задумчиво потер подбородок. Он оказался в сложной ситуации: впервые с тех пор, как научил эту ребятню играть в шахматы, он мог действительно получить мат.

Вдруг по забору мазнул свет фар и тут же исчез, а потом Нина увидела, как к дому Туси и Дани подъехала машина.

— Ой, а у вас гости, — сказала Нина. Ей никто не ответил, поэтому она повернулась.

Туся, подперев лицо руками и нахмурив брови, наблюдала за игрой дедушки и Дани. Двое последних, наверно, Нину даже не слышали.

— Говорю, машина… гости приехали… Дань!

— Да нет, — отозвался он, делая ход ферзем, — Филя просто… он ночью собирался… раньше успел вырваться, видимо… Перед сессией на пару дней…

— Филя… — Нина снова подошла к окну и посмотрела на машину.

— Андрей Георгиевич! — услышала Нина недовольное Данино ворчание за своей спиной. — Ну как так? Я ведь все просчитал, это вилка должна была быть!

— Я сколько раз тебе говорил, что про пешки забывать нельзя, а ты их вечно со счетов сбрасываешь. Ты думаешь, в войне короли сражения выигрывают? Солдаты, Даниил, обычные солдаты. Ну что, еще партейку?

Даня глянул на огромные напольные часы за дедушкиной спиной и встал, потянувшись:

— Спасибо, Андрей Георгиевич, но меня сегодня растолкали ни свет ни заря, я с ног валюсь.

И даже зевнул для убедительности.

— Всем спокойной ночи! — крикнул Даня на весь дом и вполне бодрой рысцой направился к выходу.

— Ну что, девчата, — дедушка оглядел Нину с Тусей. — Кто следующий?

Вызвалась Туся.

Нина все сидела у окна и смотрела на потухшие фары машины, которую различить в темноте можно было только благодаря ее белому цвету, и думала, что завтра непременно должна сходить в этот дом, скажем, проведать тетю Таню.

— Ну что же ты, Наташенька, — сказал дедушка. Он единственный иногда называл Тусю ее полным именем. — Как могла пропустить? Тут же ладья и конь, ну как же ты?

Туся улыбнулась и развела руками.

— Нина? Попытаешь счастье?

— Не сегодня, дедушка. Я так спать хочу, что продую тебе на первых минутах.

Провожая Тусю до дыры в заборе, соединяющую два соседних участка, которую негласно решили оставить как символ дружбы домами, Нина спросила:

— А что, Даня все-таки отправился на эту деревенскую дискотеку?

Туся пожала плечами:

— По крайней мере, я очень сомневаюсь, что сейчас найду его сопящим наверху.

— Ему девушка в лосинах так в сердце запала или мы с тобой не способны понять какую-то эстетику Даниного авантюризма?

— Ой! — Туся только махнула рукой и, поцеловав Нину в щеку, пролезла через дыру.

Нина немного потопталась на участке, потом села на крыльцо рядом с Джином, приобняла его и подняла глаза к небу.

Новолуние, поэтому так темно.

«Ох, хоть бы Данька ни во что не вляпался. Не хватало нам еще в последнее лето перед выпуском сердечных переживаний», — подумала Нина и, подхватив тяжелого Джина на руки, зашла в дом.