Дружба-любовь. Школьная повесть

Зина Капина

Это школьная повесть о юности сегодняшних бабушек и дедушек, о девочках и мальчиках конца шестидесятых, о любви и дружбе, одним словом, о школе с ее вопросами и проблемами, с ответами невпопад, и что осталось совсем без ответа. В ней рассказывается, какими они были и кем, и какими стали. О том, кого любили и что осталось дорого.

Автобусы с висящими людьми

Жизнь — не предсказуема. Мы не знаем как она к нам повернется: кто предаст, а кто протянет руку и спасет. Это был один из таких случаев.

В СССР было плохо с транспортом. Автобусы ходили редко и, когда они приближались к автобусной остановке, народу уже накапливалось много, и автобус подходил полный. Очень редко такие автобусы ехали мимо, и тогда им вслед неслись ругательства и «наилучшие» пожелания.

Когда автобус останавливался, то его надо было брать штурмом.

Это значит, что вся толпа с остановки, в едином порыве, неслась к подъехавшему автобусу, едва он открывал двери. А он их открывал! Несмотря на то, что был полный.

И с этой сплоченной кучей народа, подпирающей со всех сторон чужими телами, сумками и руками, мы въезжали в автобус на чужих плечах. Надо было в него обязательно сесть, потому что следующий придет не скоро, минимум через полчаса, и тогда, совершенно точно, опоздаешь в школу, а кто и на работу. Как правило, последним входил в двери, подперев нас, какой-нибудь очень сильный мужчина. Он обхватывал всю толпу двумя руками, обнимая всех, как в объятья, и, подталкивая своим животом, втискивался последним. И этот мужичок все делал с радостью, как будто это доставляло ему удовольствие. А может и доставляло: показать какой он сильный и добрый?! Ведь недобрый пролез бы вперед и все!

Так было каждый день, мы держали бой за любое место в автобусе, даже висячее: это, когда тебя держат соседние плечи, а ты висишь, не доставая ногами пола.

Но однажды я не попала в середину этой толпы, очень сильный мужчина оказался впереди меня, благополучно втиснулся вместе с толпой и устроился на предпоследней ступеньке. Я вцепилась в него, а точнее в его пальто. С ранцем за плечами я повисла на последней ступеньке, на одной ноге, прижавшись к мужику. Автобус тронулся, мы поехали с незакрытыми дверями, в которых висели люди.

Руки мои были всегда слабые, несмотря на то, что я постоянно занималась спортом. Они не выдержали такой нагрузки, как моё тело, в зимней одежде, да еще со школьным ранцем за плечами. Руки стали медленно-медленно разжиматься, выпуская из своих пальцев чужое мужское пальто. Я поняла, что через минуту-другую я выпаду из автобуса на полном ходу. И что со мной будет — непонятно.

Глаза мои наполнились ужасом и страхом. Я посмотрела вверх: зацепиться было не за что. Но тут я увидела поверх головы мужика, за которого я держалась, другое лицо. Это был мужчина средних лет, и он понял, что со мной и протянул руку через все плечи, которые были между нами, схватил меня за воротник сзади и так продержал до следующей остановки. И, благодаря ему, я не выпала из автобуса и осталась жива и здорова. За что ему вечная благодарность!

На следующей остановке в автобус снова протолкнулись люди, я уже не была крайней и могла спокойно доехать до школы. Так как автобусы были набиты битком, то продвигаться по нему было совершенно невозможно, а за проезд деньги собирал кондуктор, по шесть копеек, как сейчас, помню.

Кондукторы были такие типовые: маленькие, толстые, неопределенного возраста, с большой сумкой на шее. Голоса у них были громкие и противные. В выражениях они не стеснялись.

— Гражданин в зеленой шляпе, передайте за проезд! — кричала кондуктор через весь автобус.

— Да я не могу залезть в карман, — оправдывался гражданин.

— Может попросить соседа залезть в твой карман?! — издевательски шутила наша автобусная королевна.

— Кто еще не передал? Не вижу, что передали! Там на задней площадке, лысый мужик, ты думаешь, я не вижу, как ты за тетку прячешься. У тебя такая лысина отсвечивает, что тебе никакие тетки не помогут. Быстро передал, а то высажу!

Люди как-то изворачивались, передавали и свои, и чужие деньги, но голос командирши не затихал. Она каждому давала краткую, но едкую характеристику, по которой все должны были самоопределиться.

— Шляпа зеленая, отдала деньги? Да не кричи, слышу, но проверю. А вы девушка в синей беретке, синем пальто, чего ждете? Синюшная! Я кому тут кричу, надрываюсь? И не надо на меня вытаращивать глаза! Еще тут разрыдайся! Мне глаза твои не нужны, мне деньги нужны! Быстро оплатила!

Мы, школьники, махали своими проездными, и нас пропускали. Выходя из автобуса, надо было себя оглядеть, все поправить, что съехало на бок и задралось. А главное: пуговицы! Как часто мы выходили без них!

Кондукторы в конце каждой смены, перед тем как уйти автобусу в парк, собирали в салоне пуговицы горстями. Но для нас главное — доехать!

В класс я вошла через пару минут после звонка.

— Извините за опоздание, — сказала я виновато.

— Ну, проходите! Вечно вы опаздываете! — укоризненно сказала историчка, живущая рядом со школой.

— «Тебя бы туда!» — подумала я, вспомнив про остановку, но руки мои уже раскладывали учебники на парте, и умиротворенный голос любимой учительницы быстро успокаивал меня. Через минуту я уже с интересом вникала в рассказ об истории моей страны, где ничего не говорилось о наших автобусах и других мелких, ничего не значащих, проблемах нашего замечательного бытия.