Прямо в чудеса. В двух шагах от сказки

Зейнаб Салимова, 2017

Порой не верить в чудеса бывает опасно! Ведь Дед Мороз вполне может оказаться настоящим и нежданно-негаданно отправить вас в мир, где чудеса встречаются на каждом шагу. Именно это и происходит с Аней и Сашей. А чтобы вернуться обратно, ребятам придется пройти через множество приключений и опасностей, найти друзей и, самое главное – восстановить утраченное равновесие Времен Года.

Глава 11

Раздумывать было некогда — всё решали мгновения. Аня замерла на месте, не успев ещё даже крикнуть, только рот приоткрыла. А Саша рванулся назад, держа впереди себя свой длинный шест. Но не успел сделать и нескольких шагов, как заметил, что над ним промелькнула чья-то большая тень. Однако, подняв голову кверху, мальчик никого не заметил. Тогда он вновь повернулся к Лиззи и увидел…

Какая-то огромная птица, у которой перья переливались всеми цветами радуги, мощными взмахами широких крыльев поднималась над проломленной полыньёй, а в лапах у неё была Лиззи. Видно было, что девочка закрыла глаза и не шевелится. Скорее всего, потеряла сознание от испуга.

А птица поднималась всё выше. Надо было что-то делать… Тогда дети, не сговариваясь, стали громко кричать и махать руками, надеясь, что птица, испугавшись их криков, выпустит Лиззи из своих лап. Но та, не выпуская ребёнка, подняла голову, увенчанную короной золотисто-жёлтых перьев, и посмотрела на ребят. И Саше с Аней показалось, что птица улыбнулась. Они тоже смотрели на неё и не знали, что дальше делать. Трудно было поверить, что такая красивая птица унесёт их подругу. Но с другой стороны… Лиззи была в её когтях.

Но вот ещё один взмах горевших на солнце крыльев, и птица, подлетев поближе, опустила Лиззи на землю перед ребятами. А сама сделала всего лишь три мощных взмаха — создалось впечатление, что воздух вокруг неё вспыхнул от её могучих крыльев — и поднялась высоко над рекой, оставив после себя удивительный звук. Это было даже не пение в привычном смысле, а скорее что-то похожее на серебристый звон множества весенних ручейков, бегущих по начинающей зеленеть лужайке к проснувшейся от зимнего сна речке.

В голосе птицы слышалось торжество весеннего солнца над тающими силами зимы. Её пение вселяло уверенность в торжестве доброты и справедливости, любви и счастья на белом свете. Хотелось вслед за ней подняться в воздух и с высоты увидеть пробуждающийся от зимней спячки мир, вдохнуть в себя ароматы распускающихся садов и вместе с птицей искупаться в тёплых и нежных лучах весеннего солнца.

Но вот ещё взмах огненных крыльев, последняя россыпь удивительных звуков, и птица исчезла за кромкой леса. Только тогда Саша вместе с Аней смогли отвлечься от завораживающего чуда и повернуться к своей подруге. Но та уже пришла в себя и тоже смотрела на верхушки деревьев, в которых растворилась удивительная птица.

— Лиззи, ты в порядке? — закричала Аня, бросаясь к своей подружке и осматривая её со всех сторон. — Эта птица не поранила тебя своими когтями?

— Когтями? — переспросила Лиззи. — Но у неё, по-моему, когтей не было вовсе. Да, я сначала испугалась — и оттого, что лёд проломился, и от огромных крыльев надо мной. Но потом как будто мамины руки подняли бережно меня над рекой и перенесли сюда. А ещё этот её удивительный голос! Хотелось, чтобы её пение никогда не прекращалось…

— Смотрите! — оборвал её рассказ Саша. — Вон там, на пригорке, уже зеленеет трава! Да и лес здесь какой-то другой, как будто добрее.

— Интересно, — сказала Аня, — а в какую сторону нам идти, чтобы попасть в замок к Госпоже Весне?

— А по-моему, слышно запах дыма, — Лиззи покрутила носом. — И какого-то кушанья.

— И запах это идёт вон с той стороны, — махнул рукой Саша.

— Почему ты так думаешь? — спросила сестра.

— Всё очень просто — с той стороны ветер дует, — ответил брат. — А раз там что-то готовят на огне, то это уже не волки и не медведи. Звери не любят огня и не умеют им пользоваться. Поэтому предлагаю пойти в ту сторону. Если немножко повезёт, то там нас и накормят, и дорогу нам укажут.

Лиззи и Аня согласились с Сашей, и ребята пошли на запах. Приятно и интересно было идти по распускающемуся лесу, на каждом шагу встречая незнакомые травы или цветы. А через полторы сотни шагов они увидели и дымок, поднимающийся над деревьями и оставляющий клочки на их ветках. Потом ещё немного, и лес расступился, открывая их глазам небольшую деревушку.

Её домики, не больше двух десятков, располагались вокруг небольшого озерца, воды которого светились изумрудной зеленью и были удивительно чисты. В своём мире ребятам не приходилось видеть ничего похожего. А здесь каждый камешек на дне, каждый завиток местных ярко-жёлтых водорослей был виден необыкновенно чётко. Как будто не было между ними и глазами ребят разделяющей толщи воды.

Крыльцо каждого домика спускалось в воде, и у последней ступени к каждому крыльцу была привязана небольшая резная лодочка с маленькими веслами. А сами домики чем-то напоминали раковины улиток, во много раз увеличенные и положенные набок, острым завитком кверху. Дверей на входах не было, только колыхались в такт сквозняку какие-то занавески из лёгкого и светлого материала.

Когда ребята подошли к ближнему домику, Аня не удержалась и протянула руку, чтобы коснуться удивительно красивой ткани. Но как только рука приблизилась к занавеске, та плавно поползла в сторону, открывая проход. Аня вздрогнула:

— Ой! Что это?

— Наверное, какая-то система на фотоэлементах, — сказал Саша. — Занавеска поползла в сторону после приближения к ней твоей руки…

Ребята так увлеклись обсуждением этой темы, что совершенно не заметили фигуры, появившейся на входе в домик. Это был небольшой человечек — ростом не больше десятилетнего ребёнка, неопределённого возраста, с небольшой, но очень пушистой бородой и удивительно добрыми глазами.

— Я не знаю, что вы называете «фотоэлементами». А то, что закрывает мой порог — живое существо. Вот, смотрите! — говоривший склонился в лёгком поклоне по направлению к дверям. В ответ «занавеска» чуть зашевелилась, как будто её тронул кто-то, и поползла в сторону.

Потом незнакомец повернулся к двери спиной и сделал вид, что уходит, — «занавеска» закрыла собой проход и замерла.

— Она никогда не пустит на порог чужого, если почувствует, что тот желает зла кому-то в доме. При этом она не только перекрывает собой вход, но и начинает издавать резкие громкие звуки, чтобы привлечь внимание. Конечно, в нашей стране никто никогда даже не подумает влазить в чужой дом. Но такова уж природа этих «занавесок» — они защищают дом и живущих в нём.

— А у них имя есть? — спросила Аня.

— Им не нужны имена, — ответил хозяин дома. — Но они обязательно должны чувствовать тепло, исходящее от хозяина. Когда я прихожу домой, моя занавеска обязательно прильнёт ко мне. И не знаешь даже, чего тут больше — то ли она греется в моём тепле, то ли отдаёт мне своё.

— А сейчас прикоснуться к ней можно? — спросила Аня.

— Да, пожалуйста, — улыбнулся незнакомец.

Тогда Аня легонько прикоснулась своими ладошками к занавеске. В ответ та как будто замерла вначале, не решаясь — что сделать. А потом Аня почувствовала, что занавеска плотнее прижимается к её ладоням и по ним начинает струиться какое-то особенное тепло.

— Здорово! — только и сказала она.

— Идёмте, я познакомлю вас с остальными жителями, — сделал приглашающий жест рукой незнакомец.

— А как же вы будете знакомить нас с другими, если мы и с вами не знакомы? — резонно спросил Саша. — Как вас зовут?

— Ну, если вам это так необходимо, зовите меня просто — Трипп.

— Трипп, а что вы все тут делаете? — спросила Лиззи.

— Да ничего особенного, просто живём и помогаем друг другу. А иногда и вот таким пришельцам, как вы, — ответил их новый приятель.

— Какие ж мы пришельцы? — рассмеялась Аня.

— Как это «какие»?! — возмутился Трипп. — Вы пришли в наш мир. Значит вы — пришельцы. Самые настоящие! И мы должны вам помочь.

— И чем же вы можете нам помочь? — вздохнул Саша. — Если мы и сами не знаем, что надо делать.

— А ты не спеши, — ответил Трипп. — Потому что вот в этом, к примеру, домике живет Вилберн — когда он выходит из своего домика, вокруг распускаются цветы и начинают петь птицы. А там живет Вудроу — он понимает язык птиц, растений и животных. Ещё дальше находится домик Траффорда — он слышит и понимает язык рыб.

— Так ведь рыбы не умеют разговаривать! — удивилась Аня.

— Это только так кажется тем, кто не понимает их языка, — добродушно пробурчал Трипп. — Ладно, идёмте дальше. Вот здесь живёт Тейдж. Когда он начинает рассказывать свои стихи, все слушают только его… А здесь живёт Кит — нет здесь никого более благочестивого, чем он.

— А это чей такой домик? — спросила Лиззи, показывая на странное сооружение, напоминающее своим видом рояль.

— Здесь живёт Греди, — ответил Трипп. — Он умеет играть на любом музыкальном инструменте, и ноги сами в пляс идут, когда он берется за дело…

Вдруг Трипп прекратил свой рассказ, взглянул на темнеющее небо и сказал:

— Скоро ночь. Давайте-ка я вас на ночлег пристрою. А завтра, если будет желание, продолжим знакомство с местными достопримечательностями.

— Но мы совсем не хотим спать! — поджала губки Аня, всем своим видом показывая досаду и обиду.

— Ничего, — ответил Трипп. — Сейчас я отведу вас к Селине — у неё большой и уютный дом, не то что моя хижина — она уложит вас. А утром я снова приду за вами. Договорились?

Тут на плечо Ани опустилось какое-то ярко светящееся пятно.

— Ой, что это? — испугалась она.

— Не бойся, это всего лишь бабочка, — улыбнулся Трипп.

— Точно! Мы же видели таких у Антонио, — захлопала в ладоши Аня.

— Не знаю, что вы там где видели, но сейчас на дворе ночь и детям полагается спать, — строго сказал Трипп. — Поэтому идёмте, я провожу вас на ночлег.

— Ну ладно, — зевнула Аня. — Тогда пойдём.

И при свете порхающих бабочек они пошли к домику, свет окон которого показался им особенно гостеприимным. Собственно, это был даже не домик, а самый настоящий дом, если судить по его объёмам снаружи.