Знакомство с кузнечным делом
В сумме мы притащили, где-то семьдесят килограмм породы. Волк отбраковал, где-то килограммов пять, что весьма неплохой результат. Так же был рад голубой породе.
— С этой породы самое хорошее железо получается. Приходи завтра с рання, будем тебе хороший кинжал ковать.
Вечером того-же дня посидели мы в гостях у деда Никиты знатно. Под истории о приключениях мужиков на охоте. Я даже начал понимать всю прелесть мёда — местного алкогольного напитка.
Между делом я расспросил мужиков о богатырях. Выяснили, что никто про богатыря Добрыню Никитича не слышал и про Алёшу Поповича тоже. Однако про Илью Муромца знали почти все. Странно. Я всегда думал, что они в одно время жили. Ну да ладно.
Илья Муромец был известный воин. Служил у князя Владимира. Имел, как я понял, в распоряжении «элитный» отряд лучших воинов. Участвовал во многих битвах и ни разу не проиграл их. Вот бы глянуть на легенду наших сказок вживую.
С утра я помылся. Заварил чай. Я ещё пару дней назад насобирал ромашек, чтоб высушить и пить ромашковый чай. Сахара не было, его заменял пчелиный мед. С ромашками и вышла пикантная ситуация…
Я шёл с целой охапкой ароматных цветов и насвистывал мелодию песни ДДТ"осень", как вдруг столкнулся с Дариной.
— А цветы кому уже насобирал? Люб тебе кто-то у нас? Вон и песнь напеваешь.
— Да нет. Вот держи. — Не понятно зачем отдал я ей букет. Столько опять собирать.
А она поцеловала меня в щеку и ускакала дальше, не сказав ни слова.
Я, удивлённый, пошёл снова собирать ромашки с мыслями, что мне точно от её отца теперь конец.
Сегодня же прекрасное утро. Посидел на лавочке перед домом, допил травяной чай с мёдом, подумал над будущим. С надеждой посмотрел на небо какое-то время. Но нет. Ни одного самолёта.
Да уж. И как сейчас жить? Вот я сейчас пойду к кузнецу. А что я знаю о металле? Немного знаю, спасибо моему хорошему знакомому кузнецу — Руслану Исмаиловичу. Так уж вышло, что нас с ним свела судьба в свое время.
Что надо для хорошей стали? Высокая температура плавления…
Углерод, никель. Проковка детали для избавления от шлака. И где это все брать? Тут даже термометров нету. Ну это ладно, можно по цвету металла температуру определять. Оранжевый цвет — около восьмисот градусов. Ярко жёлтый — около тысячи. Почти белый — тысячи полторы. Конечно, это все приблизительно.
Так же надо как-то добавлять углерод, чтоб сталь была твёрдой. Но не переусердствовать, а то получится чугун, а он ломкий, хоть и твёрдый. Углерод выделяется при нагревании угля.
Все-таки какой же я глупый. Знаю все только поверхностно. Вроде учился хорошо и всю жизнь любознательным был, а толку нет. Может это система образования такая у нас никчёмная? Не знаю. Хотя знать бы, что в жизни пригодится…
Когда я пришёл Волк уже растапливал горн. Правда горном это назвать было нельзя. Какая-то куча из глины и камней с отверстиями для доступа воздуха и засыпки угля. Всю породу, что мы с охотниками принесли, он разделил на две кучи. В одной жёлтая и бурая руда. Во второй куче голубая с серыми кусочками.
— Здрав будь Максим, — пробасил Волк. — Вон садись и обучайся ремеслу, но не трогай ничего.
Дальше он перемешал с углем породу и засыпал в горн первую кучу.
— Как светило будет вон там, будем доставать, — показал на небо Волк. Ориентиром для него служил столб, вкопанный во дворе. Аналог солнечных часов.
— Занимательно, — подумал я. Выходит около трех часов.
Тем временем кузнец, чтоб не терять времени, засунул в горн продолговатый кусок уже готового железа. Видимо старая заготовка. Разогрев его до светло оранжевого цвета, он длинными щипцами извлёк заготовку и понёс на наковальню.
— Максимально странная наковальня, — подумал я. Это был большой камень с плоской стороной.
Тем временем Волк подозвал меня и дал в руки щипцы с раскалённым металлом.
— Держи крепко и переворачивай, как я скажу. Будем ковать кирку, для дробления породы и копания твёрдой земли.
— Ещё час мы стучали, ковали потом разогревали и снова ковали, пока металл не стал похож на кирку. Работенка не из легких. За то время я основательно пропотел и мышцы стали предательски ныть. Кузнец же лупил заготовку тяжелым молотом и даже не вспотел. Только раскраснелся от жара.
— Ну всё, — сказал Волк и засунул уже остывающую кирку в речной песок — ил, который кучей лежал возле наковальни.
— Сейчас отдохнёт, остынет и готово.
— А разве не надо закаливать? — спросил я. — Ведь при закалке металл сохраняет твёрдость лучше. Разве нет?
— Что значит закаливать? — удивлённо посмотрел на меня Волк.
— Ну, как объяснить? Раскалённую до красна деталь, когда она уже готова резко опускают в воду или масло. Там металл очень быстро остывает и сохраняет прочность лучше, чем при плавном остывании. Про состав металла, и его атомы не стал упоминать. Не поймёт.
— Так ты чей-то ученик? — спросил Волк. — От куда знаком с кузнечным делом. Али так придумал?
— Не помню я. Просто в голове знания есть. А от куда, не помню. Просто знаю, что так правильно и всё. — Соврал я.
— Гм, — почесал бороду кузнец. — Ну давай следующую кирку по-твоему смастерим, да посмотрим. Коль не брешешь, то будет с тебя толк.
Ещё через часа полтора кузнец стоял с обеими готовыми кирками в руках.
— Не попутать бы. Хотя та, что закаливали — темнее. Не попутаем.
Потом он пошёл к берегу реки и начал со всей дури лупить большой камень, что мирно лежал в стороне, после изучать повреждения на обеих кирках и снова лупить. Через пятнадцать минут вернулся и с улыбкой сказал.
— Ай да Максим! Ай да окаянный! И в правду намного крепче твоя кирка. Ох ты не прост. А что ещё у тебя в голове имеются за познания?
— Ну… — растерялся я. Ни разу не видел, как Волк улыбается. Удивил я его, видимо не слабо.
— Во-первых, — начал я. — Смастерил бы большой горн, с мехом для подачи воздуха. Так мы подымем температуру горения и получим более чистый продукт. В теории конечно. Тут надо по месту проверять как лучше, чтоб не перегорел металл, если превысим температуру. Все от качества руды зависит и примесей других пород.
— Во-вторых, нам нужна нормальная наковальня. Тяжёлая, цельнометаллическая. И, главное, ровная. Без большого горна её не отлить.
— В-третьих, нам надо формы для литья сделать из тугоплавкого материала. На ум приходит только глина. Но красная не подойдёт. Она, конечно, тугоплавкая, но недостаточно. Надо белая глина — шамотная. И чем белее, тем лучше.
Волк стоял и, с открытым ртом, смотрел на меня.
— Да кто ж ты такой, Максим? Я все жизнь кузнецом был. Отец тоже и дед. Но я не понял даже половины того, что ты предложил. Что там за мастера у вас?
— Просто доверься мне, Волк. И твои изделия станут лучшими в округе, — набрался я смелости. — Позже мы попробуем сделать дамасскую сталь или, по-нашему — булат.
–Булллат, — повторил Волк, смакуя новое слово. — Что за невидаль такая?
— Из булата можно сделать мечи, равные по мощи мечами из небесного камня. А то и прочнее, если порода хорошая будет.
Волк молча сел на лавку рядом со мной и посмотрел мне в глаза.
— Ежели то правда, что глаголишь ты, то мы станем великими мастерами от Киев града до Новграда, а то и далее. Удивляешь ты меня. Да и чему тебя научить я смогу, коль знаком ты с нашим делом?
— Руками работать. В голове то я все понимаю. А вот руки не помнят, что делать. Как молот держать, как бить им правильно.
— Ладно, — ответил кузнец. — Всё потом. Вон давай свой сырец доставай из печи. Уже запекся. Да надо второй засыпать. За ним глаз да глаз нужен, дабы не испортить.
