Община

Заг Амид (2022)

А что, если бы я попал в прошлое? Многие об этом задумывались. Многие представляли то, как бы они там жили имея современные знания. Некоторые даже мечтают об этом. Максим. Обычный, ничем не примечательный человек из Белоруссии, даже не думал о таком никогда. Своих проблем хватало. Но судьба распорядилась по своему. Или, может, не судьба а простое стечение обстоятельств? В любом случае, наткнувшись на неизвестный артефакт он попал в прошлое. Попал на тысячу лет назад в самую гущу событий у наших предков. Что делать? Бороться за выживание? Пробовать вернуться назад? Применять современные знания и стать кем-то значимым?

Где я?

Спалось плохо. (С чего бы?) Поэтому встал я рано и в плохом настроении. Решил прогуляться и осмотреться.

Это даже не посёлок. Какой-то большой хутор в лесу. Огорожен здоровым, остроконечным забором из вертикально закопанных и заточенных бревен, речка и небольшое поле. Все. Смотреть больше не на что. От силы десять разных домов непонятного назначения да какое-то жалкое подобие водяной мельницы.

— Может меня точно, чем приложило? — подумал с ужасом я…

— Максим! Ступай сюда! — позвал дед Светозар. Он что-то делал у водяной мельницы с мальчиком лет восьми.

— Доброе утро отец. Чем вы занимаетесь? — спросил я. Хотя понял, что он делает муку из какого-то зерна.

— Чего ты там хазуеш? У нас нахлебников не жалуют, хоть и блаженных. Это Богдан. Внук мой. Помогай. Вот бери и неси в ту хату. — показал направление старик. Там Любомила, мать сорванца этого, будет.

Отдашь ей тир с мукой. И помоги, чем скажет. А то ширкаешся тут, аки неприкаянный…

Любомила оказалась весьма миловидной женщиной, лет тридцати пяти. Имела крепкую фигуру и длинную русую косу. «Прям Аленушка на максималках.» — подумал я и усмехнулся.

В данный момент она осматривала меня с таким же интересом.

— Здрав будь, Максим. Оклемался смотрю, раз лыбишься. Батюшка сказывал о тебе. Блаженный говорит. Не здешний. Не памятуешь ничего.

— И вам не хворать, Любомила. Куда поставить эту… штуку.

— Хех. Штуку, — усмехнулась она. — Впрямь не здешний. Сюда давай. Одежда, гляжу, в пору пришлась. Это мужа моего покойного. В дружине князя сгинул прошлой зимой. С половцами под Войнью бились. Много полегло там, но побили мы их знатно. Вон уже год носа не кажут, черти эдакие. Раньше бывало прискачут толпой, заберут добра, сколько увезти смогут и поминай как звали. Это хорошо еще, если девок молодых успеем запрятать, чтобы в рабство не увели тоже.

— А как-же дружины местные? — Удивился я ее истории. — Разве не обороняют границы свои?

— Да где ж за всем уследишь. Половцы клятые набеги делают и ноги уносят, чтобы их не побили наши. Да и князю дел до наших малых поселений нету. Ему бы городища оборонять успевать.

— Может помочь вам чем-нибудь, Любомила? — спросил я, отвлекая от наболевшей темы половцев. — Я многое умею.

— Умелец этакий, — почему-то покраснела она, вновь став веселой. — Иди вон воды наноси в кадушку ту из реки, — указала она рукой на деревянную бочку. Рядом же стояло два ведра и коромысло.

— Да уж, — подумал я. Докатились. Но исправно направился выполнять задание.

К вечеру, в течение первой недели, я ни чувствовал ни рук не ног. Носил воду, колол дрова странным, кривым топором, помогал с кормежкой скота. Свиньи, овцы и несколько коров. Так же в посёлке было три лошади. Любомила сказала, что раньше было лошадей дюжина. То есть двенадцать. Но большую часть животных отдали дружине на военные нужды. Так же отдавали десятину продуктов. Типа налог, а их словами — подать.

Я даже успел поучаствовать в возведении заграждения на третий день. Там и познакомился с остальным населением.

Всего я насчитал около двадцати человек. Это с детьми и стариками, которых, кроме Светозара, было два. Никита и Каземир.

Заграждение же было выполнено из заостренных брёвен высотой около трех метров. Они вертикально закапывались в землю вплотную друг к другу. В принципе, на картинках в книгах по истории я уже видел подобное.

А самое главное и странное — я ни разу не увидел следов цивилизации. Я даже несколько часов следующего дня пялился в небо в надежде увидеть самолёт или его след. Все тщетно. Даже предположил, что я, все-таки, умер и переродился в прошлом. Бред конечно, но к речке сходил, зеркал нигде не нашёл. В отражении был я.

— Понятно, что ничего не понятно. Куда меня нечистая занесла? — размышлял я в слух.

— Негоже нечистую поминать коле воды, — раздалось за спиной.

Я вздрогнул и обернулся. Там с бельём стояла Дарина. Дочь кузнеца Вакулы. Шучу, не Вакулы. Конечно имя у него было тоже того… не тривиальное — Волк. Видимо родители не заморачивались. Так вот он дал мне сразу понять, чтоб к дочке его я шары не подкатывал. Видите ли, не для меня он цветок растил. Да и мне больно то надо. Своих проблем хватает. Да ещё и здоровенный этот Волк. Рука, как моя нога толщиной. А я, к сведению, среднего телосложения. Это ж чем его откормили так? Местный Валуев какой-то.

— Гляди русалки утянут иль водяной. — засмеялась Дарина, вернув меня в реальность от размышлений.

Девушка была, конечно красивая. Как она в таких условиях так выглядит? Не знаю, но батя ее слишком здоровый и злой, чтоб это выяснять. Может природная красота? Белые зубы, ямочки на щеках, тёмно-карие большие глаза. Что она тут забыла в этом… аду?

— Видимо моя задумчивость была неправильно понята и Дарина засмущалась.

— Стоишь, глазеешь. Хоть бы помог. Вон корыто тяжкое.

Стоит заметить, что девушки были опрятнее одеты, чем мужское население. Как и везде, в принципе. У местного женского населения преобладали светлые, длинные платья, ушитые разным орнаментом. Какие-то медные побрякушки в волосах. Прямо как в краеведческом музее. В этом плане мужики были похожи на бомжей, если сравнивать. Да и бородатые все такие-же…

— Конечно, Дарина. Для тебя, хоть звезду с неба достану. Главное, чтоб Волк мне её назад не запихал куда-нибудь, — добавил я тихо.

— Ты не серчай на него. Я у него одна. Больше нет ни детей, ни жены. Згинули все. Вот и оберегает.

— А что с семьёй вашей случилось? Где мать твоя? — спросил я. — Не уж то половцы опять?

— То нет. Давно было. Я ещё пару лет отродясь была. Матушка с братом Иваном, вблиз селения ягоды собирали, и на них медведь напал неожиданно. Так пока добежали все за помощью, то поздно было. Придушил он их. А отец как увидал, так и голыми руками его и придавил с горя. До сей поры шкура осталась.

— Ну ты скажешь. Прямо голыми руками на медведя? — удивился я.

— Кто так молвит, кто по-другому. Что с кузни молот с собой был, так он и приложил им мохнатого. Я маленькая была — не упомню, а он не вспоминает после, — с грустью сказала Дарина.

— Не кручинься краса, — добавил я местного колорита в разговор. — Куда тебе корыто поставить? Да и интересно, как вы тут без мыла стираете.

— Без чего? — не поняла девушка.

— Да не важно, забей. Средство для чистоты такое. Помогает грязь оттираь.

— Зола чтоль такая? Странный ты. И говоришь странно. Но больно уж интересен. Говорят, что ты блаженный, но я не верю. Не похож.

— А на кого похож? — поинтересовался я.

— На нас не похож. Но друг друга понимаем. Может с севера к нам пожаловал? Там говор другой. Не припомнил ещё?

— Нет Дарина, не припомнил. Как пелена в голове, — соврал я. Прежде чем что-то им рассказывать, надо разузнать где я. И что это за странное этническое поселение.

— Слушай, Дарина. А какой сейчас год?

— То ты у Светозара узнай. Я не понимаю, как считать года. Считаю свои и батюшки. Мне их двадцать три. А Светозар в Киев граде бывал. Он у нас самый толковый в посёлке. Даже с письменами знаком. Ещё знаю, что правит у нас князь Владимир — «Красно солнышко». Правит годов двадцать, наверное.

— Ого! — подумал я. — Так это ж около тысячи лет назад было, а то и больше.

— Спасибо за объяснение. А как у вас моются? — скривился я, понюхав свою одежду, которая за столько дней пропахла «русским духом», так сказать.

Дарина громко засмеялась, прикрыв рот рукой и продолжила:

— Ты по берегу вниз спустись, там заводь и трава ароматная растёт. Там и омойся и травой натрись. Корнями. А так мы каждую неделю лазню топим. Чай не печенеги. В чистом теле — чисты и помыслы.

Мы ещё пообщались немного на берегу Днепра, как я узнал позднее. Вот это меня занесло. Днепр. Это же намного южнее географически, чем то место, где я жил. Как такое возможно? Получается, если верить местным, я сейчас находился практически у крымского полуострова, что невозможно. Если конечно меня не вывезли сюда самолетом. Но это бред. Зачем это кому-то надо?

Я помог девушке донести до посёлка корыто и белье. Естественно, нас заметил Волк — её матёрый папаша. Но, как ни странно, меня душить он не стал. Даже поздоровался. С натяжкой и злым взглядом, но поздоровался. Очень странно. Пользуясь случаем я попросил у него показать, как он работает в кузнице. Непонятки — непонятками, а холодное оружие мне не помешало бы. Судя по рассказам некоторых, тут можно и на медведя с волком наткнуться. Да и кабанов диких хватает. Хотя, при встрече с косолапым мне не холодное оружие больше поможет, а теплый и мягкий памперс. Ну, чтоб следов за собой не оставлять, когда убегать буду. Но, хотя-бы для самоуспокоения, тесак или кинжал какой выпросить надо у кузнеца.

— Кинжал хочу себе, — ответил я на немой вопрос Волка. — А то вдруг зверь нападёт. Не голыми руками ж с ним биться. Как некоторые. Мне бог силы много так не дал. Ума только немного насыпал.

— Скоро неделя, работать нельзя.

Подойдёшь после, через пару деньков, покажу как работаю. Только не думай, что за так кинжал тебе смастерю. Чтоб ладен был, надо в штольню сходить, да руды набрать. Коль возьмёшь красную, жёлтую руду — скую хороший кинжал. Тёмную — будет ломким. А коль голубую найдёшь — сносу не будет. Вот и поглядим сколько бог ума тебе дал, — усмехнулся кузнец. — Но голубую руду мало кто наверху находит. Глубоко копать надо. Да и с местом угадать. А самый лучший металл конечно из небесного камня. Он половецкий доспех как бересту режет. Но я такого не встречал. Мне отец сказывал, что у многих князей мечи из него были и с наследием передавались. Так при сече они даже оружие перерубали некоторое, как трухлявые пни, — почесал задумчиво чёрную бороду Волк.

«Так. Ясненько», — подумал я.

Небесный камень, походу, метеорит. Найти не реально. Но если найдёшь — сразу в дамки. Надо идти. За одно и осмотрюсь. Где-то ж есть цивилизация. Может найду чего. Или дорогу междугороднюю. Там хоть машину тормозить можно и узнать, что это за ад тут творится. Хотя, в таком прикиде, я б не рассчитывал на дельный разговор. Я ж на бомжа похож. Хорошо помылся хоть, да и борода еще не отросла. Но мысли меня одолевали упаднические. — Что, если это все правда и я попал в прошлое? Хотя нет. Так не бывает. Да и смысл? Зачем я тогда здесь? Бред… Хотя, этот непонятный стол в погребе тоже должен был быть бредом, но я ж его видел. Ладно видел — трогал. Исследователь хренов.

Но тут наш разговор прервали крики, гомон и плачь в поселении. Мы, не сговариваясь, побежали туда с Волком. Дарина же, ойкнув, кинула на землю корыто и тоже устремилась за нами. А в поселении творилось что-то не то. Там стояло человек двадцать странных, разношерстных воинов, явно не славянской внешности и все с лошадьми. Волк, остановившись заранее, словил за руку, бегущую за нами Дарину, и толкнул в сторону построек.

— Схоронись там, среди сена, — серьезно рыкнул он на дочь. — Быстро, я сказал. Чтоб носу твоего видно не было.

Дарина сразу опешила. Видимо отец не позволял себе никогда так с ней общаться, но через секунду рванула к хозяйственным постройкам.

— Так, малец, — обратился он ко мне. — Стой за мной и не дрыгайся, что бы не делалось кругом. Уяснил?

— Да. А что происходит? — напрягся я, смотря на гомонящих людей в центре поселения. — Так не должно быть?

— Видьмо половецкие псы к нам пожаловали, — сжал огромные кулаки кузнец. — Чует мое сердце, что не к добру это.

Приблизившись к нашим людям, что стояли неорганизованной толпой, мы заметили, как половцы (а это оказались именно они) грузят добро на своих лошадей. Неподалеку стоял Владимир с разбитым в кровь лицом. Его жена, Ждана плакала, уткнувшись тому в плечо. Позднее я заметил на лошади их старшую дочь, Забаву. Она лежала на коне со связанными руками и ногами. Это все прояснило. Помимо грабежа половцы решили поживиться красивой, грудастой девкой, исконо славянской наружности. Отец, видимо, хотел заступиться, за что и был избит. Стало до боли обидно, ведь так нельзя. И ведь ничего не могут люди противопоставить вооруженным до зубов воинам. Не знаю, что на меня нашло, но я присел и подобрал булыжник, намереваясь применить его, как оружие. Потом, может быть удастся завладеть каким-нибудь мечом, удачно приложив половца по голове. А там гляди и люди наши поддержат атаку. Вон как у всех глаза яростью горят. Но Волк положил на меня свою ручищу.

— Не вздумай дурить, — тихо прорычал он. — Всех положат. Не стоит одна жизнь, жизни всей общины. Ну упокоим мы пару половцев и что? У нас то бойцов нормальных пару человек против такой вооруженной толпы.

Я, с горечью понял, что он прав. Мы ничего не можем. А если это все театральное выступление больных на голову любителей истории, то и портить номер не следует.

Хотя, стоит отдать им должное — на эмоции они меня сумели вывести. Пришлось бросить булыжник и ждать пока половцы, под смех и балаканье на непонятном диалекте, покинут поселение.

После инцидента все понурые и молчаливые поплелись по домам, неуклюже выражая сочувствие семье Владимира и п пряча глаза. Те, в свою очередь, отстраненно стояли и смотрели в сторону уехавших, словно навсегда прощались со старшей дочерью.