Египтянин. Путь воина

Жюльетт Сапфо, 2019

Ренси мог стать величайшим скульптором своей эпохи, но судьба и боги Египта уготовили ему иной путь. Любовь к дочери фараона изменила жизнь юного скульптора, заставив его отложить молоток и зубило и взяться за меч и копьё. Тем, кто лишил его счастья быть с любимой, не избежать его гнева. Сумеет ли Ренси справиться с тяжёлыми испытаниями и довести свою месть до конца? Или борьба с могущественным противником может стоить ему жизни?

10

Ренси вернулся в свою комнату и быстро собрал вещи. Он думал о том, что Саис так и не принял его, что для всех он остался здесь чужаком, и решил возвращаться домой, в родной Танис, где жила его мать. Но, как и прежде, медлил: в нём жила надежда снова увидеться с Мерет.

Он сказал об этом Депету, и тот с неожиданной для Ренси готовностью предложил ему свой кров:

— Живи у меня, сколько хочешь.

— Я не хочу стеснять тебя, к тому же, мне привычнее жить одному, — сдерживая радость, скромно отозвался Ренси. — Полагаю, тебе тоже. Как только я найду подходящее жильё, избавлю тебя от своего присутствия.

Депет пропустил его слова мимо ушей.

— Вода на очаге уже закипела. Может, ты вымоешься, — это тебя освежит. А я тем временем приготовлю нам поесть.

Депет наполнил горячей водой длинный овальный ушат. Ренси разделся, кинув свою набедренную повязку прямо на пол, опустился в воду и со вздохом облегчения вытянул ноги. Он мылся долго и с удовольствием, тщательно выпаривая известняковую пыль из всех пор. Затем, взбив мыльные стружки до появления пены, сбрил щетину и удалил волосы под мышками и на лобке. Депет же помог ему обрить голову.

— Жрецы поручили тебе работу, и ты исполнил её: тебя не за что винить, — говорил Депет немного погодя, потягивая прохладное пиво и закусывая его маленькой маринованной луковицей. — Уверен, никто не справился бы с этим заказом лучше тебя.

— У Нехо, как и у жрецов, на этот счёт иное мнение, — хмуро возразил Ренси, в груди у него всё ещё клокотали обида и гнев.

Они сидели на циновке, за столом, уставленным блюдами с гороховой похлёбкой, жареной уткой, салатом из огурцов и посыпанными сезамом хрустящими хлебцами. Депет всё-таки закончил роспись стены, над которой до этого трудился вместе с Ренси, и на часть выплаченных номархом денег закупил свежие продукты для ужина.

— Не могу объяснить их поступок иначе, как невежеством и косностью ума. Или просто завистью к твоему таланту. А, может, всем вместе взятым, — высказал своё мнение Депет и, взяв с блюда утиную грудку, впился в неё зубами.

Ренси с задумчивым видом сделал глоток пива и, помолчав, произнёс:

— Мне кажется, Нехо испытывает ко мне личную неприязнь. Возможно, из-за моих отношений с Мерет.

— Тогда тебе следовало бы выкинуть Мерет из головы, — посоветовал ему Депет. — Насколько я знаю Нехо, этот человек ничего не забывает и ничего не прощает. Я бы никому не пожелал заполучить в нём врага.

— Думаю, что я его уже заполучил, — угрюмо отозвался Ренси, ощущая неясную тревогу.

На следующий день Ренси принялся подыскивать новые заказы, заходя в храмы, расспрашивая знатных горожан, не нужен ли мастер для работ в возводящихся ими гробницах. Ему отвечали отказом: где сдержанно-вежливо, а где — холодно и даже враждебно. К концу недели безуспешных поисков, когда Ренси уже отчаялся найти хотя бы какую-то работу, в доме Депета появилась неожиданная заказчица.

Пару минут оба мастера не могли оторвать взгляд от стройной молодой женщины, над головой которой юная служанка держала зонтик от солнца. Очень светлая, с перламутровым оттенком кожа, серые глаза и золотистые волосы — необыкновенный для египтянки облик поразил Ренси. Платье на ней было цветистое, из тонкой ткани, сквозь которую просвечивало совершенных линий тело; на изящных ножках — белые полусапожки с вырезом, непривычная для египтян обувь. И всё же блеск волосам она придавала, следуя египетской моде, с помощью ароматных масел: её окружало облако из запахов розы и жасмина.

— Я Фаида, — представилась женщина просто и в то же время с неким вызовом, может, даже с гордостью.

— Фаида? Ты? — У Депета округлились глаза.

— Ну да, я. Не пойму, что тебя так удивило. — Красавица вскинула тонкие брови. Лёгкое чужеземное произношение придавало её речи особенное очарование.

— Я слышал, что некая Фаида отказала в свидании самому Ипусеру, члену Кенбета⁷, хотя он предлагал ей мешок золота весом в десять дебенов⁸, — прибавил Депет, беззастенчиво разглядывая женщину с головы до ног.

Серые глаза Фаиды сощурились от сдерживаемого смеха.

— Люди любят преувеличивать. Но сколько бы дебенов ни весил тот мешок, правда в том, что я бы не продала за них ни своё время, ни свои ласки. Такие мужчины, как этот надутый индюк Ипусер, определённо не в моём вкусе.

Хотя Ренси достиг зрелости мужа, о развлечениях плоти со случайными женщинами он не помышлял. Те женщины, которые «годились для постели», были чужды ему. У него никогда не появлялось желание пойти в «Дом утех», чтобы купить любовь за деньги. Фаида была одной из таких «жриц любви», только услуги её стоили очень дорого и она могла сама выбирать, от кого принять предложение, а кому отказать.

— Я скажу без обиняков, зачем пришла, — продолжила гетера, серьёзно глядя на Ренси. — Я хочу заказать у тебя статую.

— Почему именно у меня? — удивился Ренси.

— Потому что я считаю, что у тебя крепкая рука. Убедительное объяснение?

Ренси пожал плечами.

— Ты представляешь, сколько ваятелей с не менее крепкими руками будут бранить тебя? — с лёгкой иронией сказал он. — Ведь здесь у тебя богатейший выбор — в Саисе живут полдюжины лучших мастеров Та Кемет…

— Послушай, мастер Ренси, — в нетерпении перебила его Фаида. — Я хочу, чтобы мою статую изваял ты, и ни о ком другом слышать не желаю. Мешочек с золотыми кольцами в треть дюжины дебенов тебя устроит? Щедрая плата, не правда ли? Ну как, по рукам?

— Я не нуждаюсь в деньгах: об этом позаботился мой отец, когда решил завещать мне свои сбережения.

Однако несговорчивость Ренси, вызванная напором гетеры, ничуть не поколебала её настойчивости.

— Тогда почему бы тебе не принять мой заказ только из любви к ваянию? — неожиданно предложила она, слегка склонив голову набок и с лукавыми искорками в глазах разглядывая юношу.

Какое-то время они молчали, глядя друг другу в глаза и будто изучая друг друга.

— Меня насторожили слова «мою статую», — наконец произнёс Ренси раздумчиво. — Ты что же, намерена построить для себя усыпальницу здесь, в Саисе?

Короткий негромкий смешок был ему ответом.

— С чего ты взял, что мне нужна статуя для гробницы? Я пока не собираюсь отправляться в царство Аида. Нет, мастер Ренси, я хочу, чтобы ты ваял с меня цветущей и полной жизни. А своей статуей я собираюсь украсить свой же собственный дом. Или сад, я ещё не решила.

Ренси был откровенно озадачен. В его стране изваяниями правителей и вельмож обставляли «дома вечности»: в них душа умершего ждала своего возрождения. Смерть, которая не считалась концом существования человека, возвеличивала царя и знать: искусство скульптуры было ориентировано на потустороннюю жизнь. Лишь в храмах разрешалось помещать статуи фараона, чтобы его подданные могли лицезреть божественный облик сына Ра и восхищаться его величием. Самое большее, что можно было встретить в доме египтянина, это статуэтка бога-карлика Беса, который оберегал домашний очаг.

— Я хочу, чтобы ты сделал с меня статую нимфы, — деловито продолжала Фаида, не обращая внимания на задумавшегося Ренси. — Нимфа в переводе с моего языка значит невеста, юная дева. Это богини, которые посылают удачу и плодородие…

— Чтобы я ваял богиню с земной женщины? — осторожно уточнил Ренси.

— Не вижу в этом ничего предосудительного, — возмутилась гречанка. — Ты думаешь, прославленные скульпторы моей страны, создавая изображения богинь, не брали в качестве моделей известных гетер или своих любовниц? А, впрочем, зачем я это говорю? Разве твоя последняя работа — статуя богини Нейт — не была копией смертной женщины?

Лицо Ренси болезненно сморщилось: последними словами гречанка невольно разбередила его рану.

— Я стоял на неверном пути, когда согласился принять заказ жрецов храма Нейт, — проговорил он голосом, в котором, вопреки его словам, не было ни капли сожаления. — Но с тех пор я не делаю статуй женщин.

Он заметил, как вспыхнули щёки и сошлись брови у Фаиды.

— Вижу, ты совсем возгордился! Только вряд ли твоя гордыня принесёт тебе славу больше той, что разнесли по стране твои работы, — с этими словами гречанка повернулась, сделала знак служанке с зонтиком, и обе покинули дом Депета.

Ренси повернул голову к Депету, пристально вгляделся в его лицо.

— Откуда она узнала про статую богини Нейт? Ведь её видели только жрецы и Нехо… Кто же тогда разнёс по городу слух об этой работе?

Депет промолчал, отведя глаза в сторону.

— Депет? — требовательно вопросил Ренси.

Виноватый взгляд исподлобья был ему ответом.

Примечания

7

Кенбет — совет должностных лиц, высшее присутствие при царском дворе.

8

Дебен — египетская мера веса, равная 91 г.