Путешествие к центру Земли

Жюль Верн, 1864

Легендарная книга, на которой выросло уже несколько поколений читателей во многих странах мира! Расшифровав старинную записку, профессор Лиденброк и его племянник Аксель становятся обладателями тайны, способной потрясти человечество. Оказывается, наша планета – полая изнутри, и в центре Земли находится загадочный мир, о котором людям ничего не известно. Кто знает, что ждет исследователей, отважившихся спуститься туда по кратеру потухшего вулкана? Профессор решает организовать экспедицию и отправляется на поиски.

Глава 10

Обед был готов; профессор Лиденброк поглощал его с большим аппетитом, ибо желудок его после вынужденного поста на судне превратился в бездонную пропасть. Обед был скорее датский, чем исландский, и сам по себе не представлял ничего замечательного, но наш хозяин, более исландец, чем датчанин, напомнил мне о древнем гостеприимстве: гость был первым лицом в доме.

Разговор велся на местном языке, к которому дядя примешивал немецкие слова, а г-н Фридриксон — латинские, чтобы и я мог их понять. Беседа касалась научных вопросов, как и подобает ученым; но профессор Лиденброк был крайне сдержан и почти ежеминутно приказывал мне взглядом хранить безусловное молчание о наших планах.

Прежде всего г-н Фридриксон осведомился у дяди о результате его поисков в библиотеке.

— Ваша библиотека, — заметил последний, — состоит лишь из разрозненных сочинений, полки почти пусты.

— Да! — возразил г-н Фридриксон. — Но у нас восемь тысяч томов, и в том числе много ценных и редких трудов на древнескандинавском языке, а также все новинки, которыми ежегодно снабжает нас Копенгаген.

— Где же эти восемь тысяч томов? На мой взгляд…

— О! Господин Лиденброк, они расходятся по всей стране. На нашем старом ледяном острове любят читать! Нет ни одного фермера, ни одного рыбака, который не умел бы читать и не читал бы. Мы думаем, что книги, вместо того чтобы плесневеть за железной решеткой, вдали от любознательных глаз, должны приносить пользу, быть постоянно на виду у читателя. Поэтому-то книги у нас переходят из рук в руки, читаются и перечитываются, и зачастую книга год или два не возвращается на свое место.

— Однако, — ответил дядя с некоторой досадой, — а как же иностранцы…

— Что вы хотите! У иностранцев на родине есть свои библиотеки, а ведь для нас главное, чтобы наши крестьяне развивались. Повторяю, склонность к учению лежит в крови исландца. Поэтому в тысяча восемьсот шестнадцатом году мы основали Литературное общество, которое теперь процветает. Иностранные ученые почитают за честь принадлежать к нему; оно издает книги, предназначенные для воспитания и образования наших соотечественников, и приносит существенную пользу стране. Если вы, господин Лиденброк, пожелаете быть одним из наших членов-корреспондентов, вы этим доставите нам большое удовольствие.

Дядюшка, состоявший уже членом сотни научных обществ, благосклонно изъявил согласие, чем вполне удовлетворил г-на Фридриксона.

— А теперь, — продолжал последний, — будьте так любезны, назовите книги, которые вы надеялись найти в нашей библиотеке, и я смогу, может быть, доставить вам сведения о них.

Я взглянул на дядю. Он медлил ответом. Это непосредственно касалось его планов. Однако, после некоторого размышления, он решился говорить.

— Господин Фридриксон, — сказал он, — я желал бы знать, нет ли у вас среди древних книг также и сочинений Арне Сакнуссема?

— Арне Сакнуссема? — ответил рейкьявикский преподаватель. — Вы говорите об ученом шестнадцатого столетия, о великом естествоиспытателе, великом алхимике и путешественнике?

— Именно о нем!

— О гордости исландской науки и литературы?

— Совершенно справедливо.

— О всемирно известном человеке?

— Совершенно согласен с вами.

— Отвага которого равнялась его гению?

— Я вижу, что вы его хорошо знаете.

Дядюшка слушал с восторгом лестные отзывы о своем герое. Он не спускал глаз с г-на Фридриксона.

— Отлично! — сказал дядя. — А его сочинения?

— Сочинений у нас нет.

— Как? В Исландии их нет?

— Их нет ни в Исландии, ни где-либо в другом месте.

— Почему?

— Потому что Арне Сакнуссем был гоним как еретик, и его сочинения были сожжены в тысяча пятьсот семьдесят третьем году в Копенгагене рукой па — лача.

— Превосходно! — воскликнул дядя, к большому негодованию преподавателя естественных наук.

Конец ознакомительного фрагмента.