Дочь комедиантов

Жозефина Коломб

Маленькая Мари, которую все окружающие называют просто Крошкой, в буквальном смысле слова родилась в цирковом балагане. Ее родители, бродячие комедианты, колесили по всей Франции, чтобы заработать кусок хлеба. Девочке было суждено пойти по стопам отца с матерью, но фортуна распорядилась иначе: Крошка осталась сиротой. Неизвестно, как сложилась бы жизнь малышки, если бы ее не приютил у себя дедушка Карилэ – одинокий продавец дешевых игрушек. С этого дня для старика и девочки началась совершенно новая жизнь… Автор повести – французская писательница Жозефина Бланш Коломб (1833-1892). Для среднего школьного возраста.

Глава VIII

Что с ней делать?

— Бедная девочка! — бормотал дедушка Карилэ с состраданием, шагая по улице. — Такого милого ребенка я еще не видывал. Как мало радости видела она в жизни… Даже не ела досыта! Я ни за что не отдам малышку тем негодяям, которых она так боится, они убьют ее. Спрячу ее, пока они не уедут из Нанта… Сегодня утром балаган их был закрыт. Наверное, они разыскивают ребенка… Ну что ж, пусть побегают! Долгонько придется искать… А если полиция потребует ее от меня?.. Нет, быть не может! Эти люди не имеют на Крошку никакого права — она же не их дочь! Через несколько дней я отведу девочку в приют, там ей будет хорошо. Ее будут кормить, одевать… Да, там она будет счастлива!

Эти мысли до того занимали доброго дедушку Карилэ, что, проходя по улицам Нанта со своим товаром, он забывал играть на дудочке и распевать свою песенку:

Всем игрушки я крылатые

Вам на радость принесу!

Купите мельницы, ребята, —

Всего-то стоят один су!

Из задумчивости его вывели маленькие девочки, шедшие по улице в сопровождении монахини. Карилэ догадался, что это воспитанницы приюта, и остановился полюбоваться их здоровыми лицами и опрятной одеждой.

— Вот так же хорошо будет и моей Крошке, — прошептал он.

Завидев его, одна из девочек оглянулась и хотела было остановиться, чтобы полюбоваться мельницами, но монахиня сделала ей знак, посмотрела строгим взглядом, и девочка заняла свое место в строю. Она покраснела до ушей и с опущенной головой пошла дальше.

Каким бы незначительным ни показался этот случай, но он вдруг изменил взгляды дедушки Карилэ на жизнь воспитанниц в приюте. Хотя он и соглашался с тем, что монахиня была права, не позволяя своему маленькому стаду рассыпаться во все стороны, но все-таки от всего сердца пожалел бедных сирот.

«Они не смеют даже остановиться, когда им вздумается! — говорил себе старик. — Всегда им приходится ходить парами, всегда с опущенными глазами… Нет, такая жизнь не годится для Крошки! Она будет там несчастна, да и я не смогу отдать ее. Надо придумать что-нибудь другое. Ведь есть же на свете люди, которые с удовольствием берут детей! Надо поговорить с Робершей и старухой Гавро… Но не раньше, чем уедут комедианты… Ох, неужели часы на башне уже пробили двенадцать?.. Надо поскорее сбыть товар, иначе моя бедная Крошка останется без обеда!»

И дедушка Карилэ принялся наигрывать на дудочке и распевать свою песенку. Скоро он продал большую часть своих мельниц, зашел в колбасную, оттуда завернул в «Зеленый Дуб» за бутылкой вина и поспешил домой, чтобы пообедать вместе с Крошкой.

Прежде он никогда не обедал дома и перекусывал где придется: на скамейке бульвара, на тумбе, у ворот какого-нибудь дома или просто на ходу, а затем заходил в ближайший погребок и выпивал бутылочку вина. Но сегодня он шел домой, хотя был очень голоден и до дому было еще далеко.

Едва успел он показаться на пороге, как Крошка бросилась ему на шею. Карилэ нежно поцеловал девочку и расхохотался, когда разглядел ее странный наряд.

Облаченная в широкую мантию, длинный шлейф которой свободными складками ложился на землю, Крошка была похожа на настоящую принцессу. Казалось, ей недоставало только пажа, который бы нес позади нее этот шлейф. Мантию Крошка устроила себе из одеяла, в которое завернулась, чтобы согреться, потому что солнышко уже скрылось, а тоненький костюм для выступлений в балагане почти не защищал ее от стужи.

Только теперь старик спохватился, что не развел огонь, уходя из дому, и мысленно побранил себя за это. Собрав в углу остатки дров, он затопил камин, поставил перед ним чурбан и, разложив на нем провизию, позвал Крошку обедать.

После еды он снова взялся за шапку, чтобы отправиться продавать свои мельницы.

— Ты опять уходишь, дедушка? — спросила Крошка, ласкаясь к нему. — Мне скучно одной, возьми меня с собой!

— Надо идти, меня давно ждут маленькие дети. Мне удастся еще заработать, по меньшей мере, десять су. Я охотно взял бы тебя с собой, моя пташка, но ведь в этой юбочке тебе нельзя показаться на улице. Комедианты тотчас узнают тебя. Поэтому будь хорошей девочкой и останься дома. Я скоро вернусь!

Старик быстро вышел, не оглядываясь, потому что слышал, как голос Крошки дрогнул, когда она сказала ему: «До свидания». Вероятно, у девочки при этом навернулись и слезы на глаза, а этого дедушка Карилэ вынести не мог.