Дочь комедиантов

Жозефина Коломб

Маленькая Мари, которую все окружающие называют просто Крошкой, в буквальном смысле слова родилась в цирковом балагане. Ее родители, бродячие комедианты, колесили по всей Франции, чтобы заработать кусок хлеба. Девочке было суждено пойти по стопам отца с матерью, но фортуна распорядилась иначе: Крошка осталась сиротой. Неизвестно, как сложилась бы жизнь малышки, если бы ее не приютил у себя дедушка Карилэ – одинокий продавец дешевых игрушек. С этого дня для старика и девочки началась совершенно новая жизнь… Автор повести – французская писательница Жозефина Бланш Коломб (1833-1892). Для среднего школьного возраста.

Глава VI

Начало дружбы

Если бы Крошка внимательно присмотрелась к добродушному дедушке Карилэ, когда он входил в каморку, то не стала бы убегать от него. Старик продрог от холода в своей легкой одежде, но его лицо сияло радостью при мысли, с каким удовольствием маленькая девочка выпьет сейчас теплого молока. Поставив горшочек на стол, он закрыл дверь и достал из ящика чашку и хлеб.

— Ну, иди сюда, малышка, иди сюда, дикая пташка, — позвал он девочку. — Не бойся меня: дедушка Карилэ не ест маленьких детей. Хорошо ли ты выспалась? Ты проголодалась, наверное? Старушка Гавро при мне вскипятила молоко: кто по утрам первый приходит к ней, тому она дает самое густое молоко! А сегодня, взгляни-ка, оно досталось мне! Иди же, моя пташка, покушай!

С изумлением прислушивалась Крошка к ласковым словам, и они почти успокоили ее. Она отважилась отнять руки от лица и украдкой оглянулась.

Но в это время дедушка Карилэ открывал большой перочинный нож, чтобы нарезать хлеба. Этим же ножом старик срезал в лесу веточки для изготовления своих мельниц.

Увидев страшное оружие в руках старика, Крошка вскрикнула от ужаса, воображая, что теперь-то и настал ее последний час. Дрожа всем телом, она бросилась старику в ноги с душераздирающим криком:

— Пощадите! Пощадите меня, добрый месье! Я ничего худого не сделала!

Карилэ был глубоко тронут отчаянием девочки. Хотя он не понимал, что она имеет в виду, но почувствовал, как она боится его. И это огорчило старика, потому что дети всегда ему радовались.

— Пощадить тебя? — повторил он с изумлением. — Что ты хочешь этим сказать?.. А! Верно, ты вспомнила тех людей, с которыми я видел тебя вчера в трактире, и принимаешь меня за комедианта? Не так ли, малышка? Но я всего лишь дедушка Карилэ, продавец ветряных мельниц, и все малыши в округе знают меня. Успокойся, деточка, я нашел тебя вчера вечером на улице. Ты лежала полумертвая у ворот моего дома, и я принес тебя к себе. Вероятно, ты ничего не помнишь? Перестань бояться меня, моя пташка, я не сделаю тебе ничего худого!

— Разве те, другие, не ждут меня у дверей? — спросила Крошка, все еще дрожа от страха.

— Кто?

— Акробат, Вольтижер и…

— А! Комедианты? Нет, малышка, там их нет. Разве я знаюсь с такими людьми? Я слышал вчера вечером в трактире их разговор и видел, как они бросились тебя искать. Но ты не бойся: здесь они тебя не найдут. Ну, перестань плакать. Лучше отведай свежего молочка!..

Говоря все это, старик успел нарезать хлеб ломтиками, положил его в чашку, размочил в горячем молоке и достал свою ложку. Теперь, зачерпнув ложкой горячего молока, он слегка подул на него, чтобы остудить, и поднес девочке, которая послушно открыла рот.

После первой ложки последовала вторая, затем третья и так далее. Крошка была очень голодна, и лицо старика сияло радостью при виде ее аппетита. Ему уже давно не было так весело.

— Ишь, как проголодалась, бедная пташка! — произнес он, ставя пустую чашку на стол и гладя своей широкой ладонью головку девочки. — Ну, теперь ты не будешь бояться меня? Не правда ли?.. Однако надо еще раз сходить к старухе Гавро. Вдруг у нее и для меня найдется чашка горячего молока.

— Неужели я съела твой завтрак? — испугалась Крошка.

— Нет, — засмеялся старик. — Если ты съела его, так это был твой завтрак! Я сейчас принесу еще.

На глазах девочки показались слезы. Она схватила большую руку Карилэ и прижала к губам.

— Я так люблю тебя! — воскликнула она сквозь слезы.

— Я знал, что ты недолго будешь меня бояться. Ну, скажи-ка, за что ты меня теперь полюбила?

— За то, что ты отдал мне свой завтрак. Этого никто никогда не делал для меня, даже мама. Нет, мы не голодали, но я никогда не смела просить больше, чем мне давали.

— Бедная девочка! Должно быть, твоя мама была небогата?

— А ты? Ты богат или беден?

Этот вопрос озадачил старика, и он смутился, не зная, что сказать. До сих пор ему и в голову не приходило спрашивать себя, богат он или беден.

— Ну, не знаю, право, что тебе ответить, — проговорил он наконец, надевая свой долгополый сюртук. — Видишь ли, я не богат: у меня нет денег. Но я и не беден: ведь мне ничего не нужно кроме того, что у меня есть.

Крошка с изумлением уставилась на него. Ей еще не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь так равнодушно отзывался о деньгах.

Вместо колыбельной песни малышка каждый вечер слышала лишь ворчание матери, которая пересчитывала у ее постели дневную выручку, причем постоянно жаловалась на плохие времена и дороговизну съестных припасов. Нередко при дележе денег между матерью и другими циркачами возникали ссоры. Потому-то Крошка теперь не могла надивиться этому необыкновенному старику, который был так весел и доволен, не имея денег и не заботясь о них.

А дедушка Карилэ, с улыбкой посмотрев на изумленное личико девочки, отворил дверь и сказал ей:

— Ну, теперь подожди меня здесь, пока я схожу за своим завтраком. Кстати, я дойду до Бретонской площади и посмотрю, там ли еще комедианты. Тебе лучше не выходить отсюда, пока они не уедут из города…