Оттепель

Женя Бергер, 2023

На протяжении жизни, каждый, наблюдает как положительный, так и отрицательный пример к существованию в жизни.И для героя, испытания прошлого, не прошли бесследно.Смерти тех, кто его окружал, стали чем-то обычным, а всеобщее безразличие – мотивацией не только выжить, но и добиться собственной справедливости.В возрасте пятнадцати лет Александр, от безысходности, совершает поступок, который приводит его в место отчаяния. Сибирь.Там он встречает человека, который обещает изменить его жизнь.Всё изменится, и однажды выйдет из под контроля, вот только сбежать – не получится…

Глава 1. Часть 1.

Что же можно сказать о своей нынешней жизни? Да, пожалуй, сложно было представить, что однажды я окажусь здесь, заключённым в Сибири, по такой нелепой случайности. Это была такая глупость, за которую теперь приходиться ежедневно расплачиваться на каторжных работах, в лютый холод, без какой-либо надежды на будущее. Различного рода неприятности, конечно, случались со мной и раньше, но, чтобы встрять вот так?.. Если прежде приходилось думать о том, где добыть пропитание, как найти одежду по теплее и хоть какую-то крышу над головой в заморозки. Просто ради того, чтобы выжить… Просто прожить очередной день! То теперь я вообще не уверен, как будет завтра. Бетонные стены этой тюрьмы буквально пропитаны запахом смерти и многовековой кровью. В своих самых страшных кошмарах, самых худших предполагаемых сценариев, после того как оказался на улице в десять лет, именно такого конца, невозможно было ожидать. Пытки, избиения, каких только зверств я не насмотрелся за тот короткий период в полгода. Их лица, тела, зачастую обезображены настолько, что сложно определить личность умершего. Хотя и люди здесь, как бы сказать, по мягче, своеобразные. Давно сами потеряли человечность перед тем, как оказаться на пороге этого здания. Поэтому всем просто наплевать. Мои же коллективные отношения с другими заключёнными не сложились. Не успел стать таким же закоренелым преступником, а в прочем и общаться-то нам здесь некогда. М-да уж… Немного иными, раньше, были мои планы на жизнь. С другими беспризорными ребятами мы мечтали, что однажды тоже сможем жить, как проходящие мимо люди, спешащие домой, к семьям и близким. Дом… Нам хотелось иметь, хотя бы крышу над головой, из которой не гонят. Но кто теперь спросит, чего я хотел? Никто не думал долго, куда же упрятать обычного, никому ненужного воришку. Обессиленный я упал на твёрдую подушку и завернулся в колючий тяжёлый плед пытаясь отогреться. После работы, бывает, не хватает сил дойти до столовой на ужин. Скорее уснуть, забыться. О бóльшем, наверное, здесь давно никто не мечтает.

В Сибирской тюрьме существует и другая опасность. Замёрзнуть, например, на смерть во сне. От здешних морозов не спасает даже пухлая фуфайка, в которой просто невозможно двигаться, а что говорить об одном несчастном одеяле? Обычно в такие моменты я стараюсь вообще не спать несмотря на усталость. Хотя другие заключённые считают такую смерть избавлением. Проще говоря, это самый лёгкий уход из всех возможных для такого кошмарного места.

Не поспоришь, конечно, но я всё же планирую выдержать весь свой срок и выйти на свободу живым. К тому моменту уже стану совершеннолетним, смогу получить документы и… Начну жить как полноценный член общества? Бред, конечно. Зарывшись с головой под одеяло, я зажмурился, пытаясь сдержать истерический смешок.

Представляю, как тяжело будет на свободе после каторги, с таким-то прошлым. И всё равно очень хочу попробовать.

Сегодняшняя ночь выдалась неспокойной, я то и дело просыпался от шума и голосов. Заключённые редко поднимают бунт, просто потому что для этого нужны силы, которых к концу дня ни у кого нет. Однако бывают и исключения, каждый сходит с ума по-своему, но лучше бы они делали это днём. Поворочавшись в попытках уснуть, я всё-таки сдался и присел на кровати облокотившись о бетонную стену. Так любопытно, что же там происходит, но голосов слишком много, чтобы пытаться разобрать о чём они говорят. Вдруг настала долгожданная тишина, и это означало ещё одну бессмысленную смерть. Никто не будет тебя успокаивать, разбираться в невменяемости или приступах. Тюремный надзор решает эту проблему единственным доступным здесь способом…

У нас нет никаких прав, поэтому лишний раз лучше сидеть тихо. Даже если охрана вдруг решила избить тебя, просто так, без причины для собственного лишь веселья, никто не станет вступаться. Никто не хочет меняться с тобой местами.

Послышались чьи-то шаги, а вскоре и скрежет ключа в замочной скважине дверей разнёсся глухим эхом по моей камере. Набросив одеяло на голову, я отвернулся лицом к стене притворившись спящим.

Зачем они пришли?!

Так… Главное унять панику и перестать так дрожать, иначе заметят. Ведь если не спишь — значит режим нарушаешь, а нарушаешь режим — жди наказания. Эти твари легко найдут повод выбить всю дурь, и ведь они ничем не лучше тех, кого охраняют! Такие же жестокие, хладнокровные убийцы.

Осевшая дверь грузно проехала по полу, и я перестал дышать.

— Брось это здесь да пойдём ещё по рюмке опрокинем! — прозвучал грубый голос одного из охранников. Другой усмехнулся, и я услышал глухой удар. Дверь мерзким скрежетом захлопнулась. Снова наступила тишина...

Судорожно выдохнув я осторожно выбрался из-под одеяла, чтобы осмотреть тёмную камеру.

Уже несколько недель я был один. Последнего, с кем мы делили эту маленькую коморку перевели в другое место, и, пожалуй, я был несказанно рад такому событию. Лучше одиночество, чем соседство с монстрами, которые могут убить за лишнее одеяло в морозные ночи.

Я не заслужил быть здесь, я… Я просто не такой!

Похоже мужчина сильно избит и угрозы сейчас не представляет, однако адреналин всё ещё зашкаливает так сильно, что этой ночью уснуть не получиться.

Кряхтя что-то себе под нос, он поворочался на полу, может быть, пытался подняться да тело не слушается. Немного даже жаль его стало, поэтому поднявшись с кровати, я нащупал в темноте свою куртку и накрыл ею лежавшего без движения человека.

Ночь хоть и не была холодной, но спать в столь лёгкой одежде — плохая идея. Сомневаюсь, что он заслуживает какой-либо помощи, однако нам теперь вместе жить, и лучше бы начать это с положительных действий.

В маленькое окошко начал пробивать утренний свет, а меня начала одолевать дремота. Опустив взгляд вниз, я неосознанно начал рассматривать окровавленное лицо мужчины.

Ничего особенного во внешности нет. Обыкновенный бандит как большая часть заключённых. А ведь я рискую стать таким же, если ничего не поменяю в жизни и самом себе. Неплохая мотивация, чтобы больше не преступать законов, даже если это попросту чужой кошелёк.

После завтрака — работа; всё по кругу, до вечера. Физический труд здесь на износ, но и оплата вполне достойная. Больше еды, теплее одежда, новее и удобнее одеяла, обувь и прочие житейские мелочи, которые бесценны если попал в Сибирь.

Кто-то скажет, странно радоваться такой перспективе, но здесь это — возможность выжить. Без еды не будет сил, а без хорошей одежды чаще болеешь. Станешь менее пригодным, а никому не выгодно кормить таких. В целом: «не работаешь — не живёшь», всё просто до невозможности.

Молодым ещё несложно, мы крепкие, а вот старикам вдвое меньше шансов дожить до свободы, поэтому я стараюсь им помогать, выполняя чужую работу. Не все так делают, это глупо, растрачивать себя на других, но мне просто жаль их.

Если так подумать, то после жизни на улице я теперь сыт, одет и при деле. Тут от меня хотя бы польза какая-то есть, да и крыша над головой; стабильность, что ли. Стараюсь хорошо работать, и это стало залогом моего комфорта, если, конечно, жизнь вне воли — это комфорт. В конфликты главное не вступать, не спорить. Держусь режима и многочисленных правил, даже выдуманных, да и лишний раз, просто не попадаюсь под горячую руку.

Память о поломанных рёбрах всё ещё свежа, чтобы повторять подобный опыт снова.

В конце дня, вечером, каждому дают ровно столько еды, сколько он заработал, и это единственный раз, когда можно не только утолить голод, но и хорошо поесть. На улице ты мог украсть полбулки хлеба, а пробегать на все три. Если догонят — то и вовсе ничего не получишь, кроме тумаков и брани. На воле казалось, что все люди озлобленные и несправедливые, но теперь думаю, что это не их вина. Каждый много работает, устаёт. Редкий раз прохожий сжалиться дав нам мелочи или немного еды. Плохо я раньше представлял, что такое настоящее зло.

Вернувшись в камеру, я застал мужчину, который что-то писал на листке бумаги. Возможно, письмо близким. Мне тоже хотелось написать отцу, но разве ему есть до меня дело? Переживай он, из дома бы не выгнал. Хотелось бы написать друзьям, но какой адрес указать? Бездомным почта не приходит.

Мы молча переглянулись, и я залез на кровать, укутавшись с головой в одеяло. Ужасно гудят ноги, но несмотря на то, что ночью выспаться не удалось, силы остались на то, чтобы попытаться разузнать о новом человеке хоть что-то, и стоит ли его бояться.

— Эм… З-здравствуйте? — нарушив тишину я напрягся. Беседовать местные обитатели не любят, а я не могу просто молчать. Атмосфера как будто давит, неизвестностью.

— Угу, — бросив карандаш на стол, ответил мужчина. — А чё трясёшься, как собака побитая?

— Холодно.

Хмыкнув, мужчина скомкал бумагу, не собираясь ничего дописывать и устроился в кровати напротив.

— Не удивительно. Вон какой дохлый, мелкий, лет-то тебе вообще сколько, двенадцать? Утром думал, мож померещилось, ан нет, чё ты тут делаешь?

— Ха-ха! — нахмурившись, я уткнулся лицом в подушку. Ну он, хотя бы владеет обычным, русским языком и, кажется, не настроен враждебно. Проблем быть не должно, я на это надеюсь.

Совсем скоро наступил отбой, везде отключили свет и настала кромешная темнота. Больше мы не сказали друг другу ни слова, и в какой-то момент я провалился в долгожданный сон.

Видеть сны — настоящая роскошь. Будто вырываешься из прочных стен куда угодно. Это — словно путешествие за границы мест, которые вижу каждый день здесь. Там яркий свет солнца, тепло, щебет птиц, и… Только там, желанная свобода и покой. Какие бы ни были условия, — плохие или хорошие, — но свободу действительно ничем не заменишь. Когда ты волен делать только то, что хочешь, здесь и сейчас. Вот так беспечно лежать на траве, смотря в небо на медленно плывущие облака, похожие на очень мягкую подушку или пушистое одеяло… Уйти куда глаза глядят и потерять навсегда дорогу обратно.

Вот только сегодня, тревожное чувство сковало всё моё тело. Плотные тучи накрыли небо, и всё вокруг заволокло мглой. Кристальные хлопья снега начали падать с неба, всё стало серым, тусклым и пустым.

Нет…

Что-то сильно толкнуло меня сзади, крепко сжимая запястья за спиной. Они молчали, но я узнал это чувство ужаса… В тот день они забрали мою свободу, забрали мой свет, мечты. Навсегда разрушили прежний мир.

От неожиданности и страха я зажмурил глаза.

Нет. Не надо! Не хочу ещё раз это всё переживать!

Дёрнувшись, пытаясь освободиться, я открыл глаза и вернулся в привычную камеру. Просто плохой сон. Боже. Четыре с половиной года ещё… Четыре, чёртовых, года.

— Да уж, повезло мне с соседом, — пробурчал голос из темноты. — Ну чё ты, чё случилось?

— Я не хотел, — таким же недовольным тоном ответил я, и присел, подняв голову на узкое окошко между нашими кроватями. Светает, а как будто не спал. Тело ломит, и голова чумная, но придётся как-то пережить день.

К середине обеденного времени силы вовсе начали меня покидать, голову сначала словно сдавили, а после, стало совсем невыносимо. Однако работу пришлось продолжать через изнеможение, не подавая вида. Пока боль окончательно не свалила с ног.

В себя пришёл только в камере, вечером. Стало чуть легче, но лихорадит до сих пор. Вот же угораздило заболеть. Плохо это, но ничего, я обещал себе выдержать, а значит ничего не сможет меня сломать до тех пор, пока не выберусь отсюда.

Потянувшись, я зарылся в одеяле и закрыл глаза. От озноба потряхивало, но очень быстро всё прекратилось. Сон… Тот же мрачный и холодный.

Из-за бушующей метели ничего не видно, но вдалеке можно рассмотреть трудно различимый силуэт.

Должен ли я подойти? Такое тяжёлое тело, не могу даже руку поднять, и каждый шаг — как испытание. Боль свела грудную клетку так сильно, что я, потеряв равновесие упал на колени больше не в силах подняться.

Что такое? Это чувство, оно знакомо мне, но давно в прошлом. Откуда?

Проснувшись в холодном поту, я приподнялся, и тут же пересёкся взглядом с мужчиной.

— Ну чё ты, живой?

— Похоже на то, — охрипшим голосом ответил я, опираясь о локти.

— Расскажешь, чего натворил? Я не настаиваю, но чёрт возьми, ужасно любопытно! Сколько про эту каторгу говорят, но чтобы детей, сюда, что-то новенькое, — подойдя ближе, он пододвинул табурет к моей кровати и уставился на меня как на музейный экспонат.

— Правда так интересно? Вы всё равно, не поверите, — безучастно пробубнил я. — Ничего особенного, простой карманник. Когда живёшь на улице очень сложно заработать честно. Нам не доверяют, прогоняют, а как по-другому?

— Врёшь. За еду в Сибирь не попадают, — недоверчиво покачал головой мужчина и наклонился ко мне. — И на бродячего не похож. Чё ты, байки травишь, говори правду малой. Думаешь тут можно сохранить в тайне свои делишки? Всё равно ведь узнаю.

— Так и узнал бы! — буркнул я, закашлявшись от пыльного воздуха. — В десять лет отец выгнал меня на улицу. Добираться до города пришлось пешком, ведь в селе не выжить. Тогда-то одна многодетная семья и подобрали меня. От голода и усталости я был на грани смерти. Эти люди выходили меня, научили читать, писать, считать. Это были лучшие три года… Но обстоятельства так сложились и вновь я оказался на улице, — шмыгнув носом, ненадолго замолчал, поскольку не знал, как сказать правду, в которую не поверил никто, не поверит и он. — Украл не еду, но украл, вещь. Без подробностей. Поступок был глупым, пострадавший человек оказался влиятельным, поэтому никто меня даже слушать не стал.

— Хорошо. Не хочешь — не рассказывай, — хлопнув ладонями по коленям, он поднялся и подошёл к кровати, задумчиво почёсывая лысый затылок.

Тот ублюдок с первого дня моего задержания настаивал на самом суровом наказании… Никто не поверил моим словам тогда, так какой смысл сейчас оправдывать свой поступок. И перед кем?

Прикрыв глаза, я начал тонуть в темноту, и оказался ровно в том месте, где оборвался предыдущий сон. Только теперь фигура приближалась сама, приобретая очертания маленького ребёнка лет пяти.

— Кто ты? — сделав несколько шагов на встречу, спросил я.

— Ты меня не узнаешь? Это же я, твой брат! — возмущённым тоном ответил мальчик надув пухлые щёки.

— У меня нет семьи.

Мальчик сделал вид, что не услышал моего категорического ответа и подошёл ещё ближе, пытаясь ухватиться за руку. Ошалев от подобной настойчивости, я одёрнулся и отошёл в сторону.

— Ты мой брат, а значит спасёшь меня. Ты единственный можешь сделать это! Ты должен! — закричал он во всё горло и ухватился за рукав моей драной рубашки.

Тяжело выдохнув я поднял голову вверх и прикрыл глаза. Это всё нереально. Впервые, за долгое время, хочется поскорее проснуться.

Утром, поднимаясь с кровати я почувствовал себя ещё хуже, чем вчера. Тело ломит, и голова бесконечно гудит. И ещё эти сны.

Теоретически у меня может быть брат или сестра, если мачеха осталась с отцом. Но это никак меня не касается. Я давно вычеркнут из их жизней и забыт, пора бы и мне сделать тоже самое…

— Малой ты надоел, — толкнув меня в плечо, сказал мужчина, направляясь за своими вещами. — То ворочается, то разговаривает, то кричит. Спать мешаешь. — возмущаясь себе под нос, он начал одеваться.

От замечаний стало неловко, однако как я могу контролировать это?

— Извините, — тихо ответил я, стягивая с крючка куртку.

— Ладно. Как хоть зовут то тебя? Откуда будешь?

— Саша.

— Ну а меня Андрюхой зови если что, и хватит вечно так трястись, если кто обижает, говори мне. Детей трогать последнее дело.

— В пятнадцать уже не ребёнок, — попытался возразить я, но очередной приступ сухого кашля очень вовремя прервал возмущения, а по спине пробежала очередная волна озноба. Никаких нет сил даже на разговоры, как же я сегодня буду работать — не представляю.

***

Дождавшись окончания дня все как обычно строем пошли в столовую. К счастью, когда помогаешь людям, они иногда могут ответить взаимностью, благодаря чему я пережил сегодняшний день.

Вечером стало ещё легче, а после ужина совсем ободрился, и в нормальном состоянии вернулся в камеру. На тумбочке у моей кровати стояла чашка с удивительным ароматом горячего чая, который успел наполнить уютом холодное тюремное помещение.

Интересно, за какие заслуги…

Посмотрев по сторонам, я пожал плечами и вцепился обеими руками за кружку с ещё тёплым напитком. Понятия не имею кто постарался, но боже мой, сегодня я готов полюбить этот мир за подобные мелочи.