Купи меня

Жасмин Майер, 2023

Джеки востребованная модель из эскорта. Она больше не верит в любовь, а ее отношения с мужчинами контролируются контрактом.Адам Грант богатый мужчина, который появился словно из ниоткуда. Он не скрывает, что знает ее, но она совершенно не помнит его.Рядом с Грантом сердце Джеки начинает биться чаще, но она будет последней дурой, если влюбится в мужчину, который всего лишь купил ее за баснословную сумму. Но зачем? Ведь в первый же вечер он признался, как сильно ее… Ненавидит.

Глава 4

Просто так сесть к нему на колени я, конечно же, могу.

Технически это не секс, а мы оба все еще в одежде. Даже за обычный тариф ему позволено касаться меня, если мне самой это нравится. Только раньше это не было тарифом за три миллиона зеленых. Ох, Джеки!

В этом и есть различие между элитным эскортом и шлюхами на трассе. Чувства последних никого не волнуют, как и то, получает ли она настоящее удовольствие от процесса, а еще вернется ли живой от клиента. Если нет — сама виновата.

Эскорт обеспечивает мою безопасность и защиту. Хотя никто из девочек не защищен от насилия, которое нельзя исключать, когда продаешь себя в руки незнакомого мужчины.

Даже от секса я обычно получаю настоящее удовольствие, потому что соглашаюсь переспать с клиентом без принуждения, а по собственному желанию.

Но только с этим мужчиной я должна держать ухо востро.

Именно потому, что он нравится мне слишком сильно. Я не хочу идти на уступки слишком рано, а он знает, что он хорош. И что женщины не могут ему отказать. Такие, как он, играют чувствами, как обманщики наперсточники. Ты видишь шарик, а в другой момент его больше нет. Вот и вся любовь.

Сегодня здесь, завтра с другой.

Возможно, сюда он пришел просто за новыми ощущениями. Или поспорил с друзьями, что он так хорош, что даже эскортница может дать ему бесплатно. И неважно, что он уже заплатил больше разумного. Спор дороже денег.

И теперь мне нельзя расслабляться. Потому что он здесь. Не в баре, где мог снять любую и бесплатно. Он только что потерял три миллиона, оплатив семь суток, которые он проведет со мной.

А я не собираюсь сдаваться так просто.

— Конечно, сэр, — вежливо улыбаюсь в ответ.

На мне очень короткое платье, которое к тому же очень тонкое.

Одна из лямок до сих пор спущена, так что мои сиськи, когда я опускаюсь к нему на колени, оказываются прямо у него перед носом.

Он шумно выдыхает, опаляя нежную кожу жарким дыханием. Ну, он ведь тоже не железный, верно?

Как и я, к сожалению.

По моей груди к шее бегут мурашки, и он их тоже видит. На узких губах моментально появляется довольная ухмылка. Аккуратнее, Джеки. Не надо объезжать его волшебную палочку так быстро.

В нем нет лишнего веса или жира. Его живот не упирается в меня, заодно погребая под собой и его член. Ноги под моей задницей жесткие и твердые, состоящие сплошь из мышц. Зараза, он еще и спортом занимается.

Ну точно член у него кривой.

Или маленький.

Да, так бывает. Вселенная та еще сука.

Хотя вообще лучше не думать о его члене сейчас. Пусть это и сложно. На самом деле я очень хочу сейчас услышать, что он готов оплатить пакет «На всю ночь», если только я не буду против.

И тогда мы сможем уединиться. Здесь или в другом месте, которое он назовет.

Вот только я до сих пор не знаю даже его имени. И такое со мной впервые.

Он источает опасность, искушение и вожделение. На нем куда больше одежды, чем на мне, а его греховная щетина так и манит коснуться ладонью. Узкие губы хочется укусить, чтобы стереть с них эту самодовольную усмешку.

Семь дней, напоминаю себе. Это не так много, и если бы я не была гуманитарием, то могла бы поделить три миллиона на количество часов, а потом бы даже узнала стоимость каждой минуты. Деньги меня успокаивают.

Он касается пальцами моих волос, накручивает на фалангу и произносит низким голосом:

— Так ты здесь… лучшая?

Хочет убедиться, что не продешевил?

— Так говорят, сэр, — отвечаю, потупив глаза.

— Ты очень хорошо пахнешь.

Так пахнет возбуждение, еще бы ему это не нравилось. Я едва дышу рядом с ним, с большим трудом усмиряя свое тело. Мне еще никогда не хотелось обмануть Лану и переспать с кем-то просто так, потому что он чертовски горячий мужчина.

Это против правил клуба, а еще против всех моих принципов. А я не стала бы лучшей, если бы думала только о том, как их нарушить.

— Я могу сделать так? — снова шепот. Глухой. Темный, как грех. — Или на это тоже есть свой тариф?

Он касается моей шеи, и я вздрагиваю. Каменею. Но не могу сдержать тихого стона.

Он снова мельком улыбается. Победа так близка.

Он может меня касаться, если я разрешаю. А это ведь безобидное прикосновение?

Киваю.

Он оглаживает пальцами кожу, а после убирает мои волосы на другое плечо. Теперь ему лучше видно мою грудь, которая подрагивает от сильных ударов сердца. Унять сердцебиение рядом с ним мне не под силу.

Хочется ерзать, тереться о его ногу, делать что-нибудь, чтобы унять эту жажду, которая обуяла тело. Но вместо этого изображаю скромную невинность.

Мужчинам нравятся такие. Даже если они знают, что перед ними элитный эскорт.

— Ты очень красивая, Жаклин. Это твое настоящее имя?

Конечно, нет.

— Да. Вам нравится?

— Играешь в бильярд? — летит следующий вопрос.

Мельком оглядываюсь на стол с бильярдом в глубине комнаты.

Мужчинам нравятся простушки, Джеки. Он не оценит, если я начну рассказывать, как первую сотню заработала в шестнадцать, когда обыграла всех постояльцев бара на Тридцать Шестой Улице, а потом купила себе пива, хот-дога и наелась досыта.

— Нет, сэр, не умею.

— Хочешь, научу?

Уроки чемпионов по снукеру и то стоили бы дешевле, чем этот.

— А вы умеете? Конечно!

А еще это отличный шанс перестать прижиматься к нему своей пульсирующей киской.

Поспешно вскакиваю с его колен, но он неожиданно тянет меня обратно. Плюхаюсь на его ноги, совсем не изящно, инстинктивно обвивая его плечи. Проклятье!

Теперь я прижимаюсь к нему еще теснее. Всей половиной своего полуголого тела. И та половина горит так, что скоро начнет покрываться волдырями.

Грудь у него горячая и твердая. Каменная.

— У нас полно времени, сядь обратно. Я еще не закончил. Кто-нибудь заказывал тебя дольше, чем на неделю?

— Нам не разрешают обсуждать других клиентов, сэр.

— Разумно. Тогда не буду спрашивать, как долго они ждут прежде, чем попросят тебя полностью раздеться.

Это не вопрос. Так что могу на него не отвечать. Но опытная девушка из эскорта должна предугадывать желания клиента, помогать и подталкивать его к тому, чтобы потратить еще больше денег.

Облизав губы, произношу:

— А вы хотите, чтобы я разделась? Я могу раздеться до белья. Это входит в ваш тариф, сэр.

— А я могу смотреть, но не трогать?

— Все верно.

— Тогда раздевайся, — кивает.

Отстраняюсь и спускаю вторую лямку платья. Легкая ткань собирается на талии, обнажая кружевной бюстгальтер. Тонкое полупрозрачное кружево не скрывает моих твердых потемневших сосков.

Встаю на ноги, и теперь он не останавливает меня. Смотрит, как я просто позволяю платью стечь на пол.

Остаюсь стоять в чулках, стрингах и бюстгальтере.

Он слегка наклоняет голову. Чертов эстет.

Непроницаемые синие глаза скользят по моим бедрам, ягодицам, талии и груди. И все, мои стринги можно выжимать.

— Очень хорошо. Вот теперь можно и поиграть в бильярд.

Зараза. Специально меня раздел перед тем, как разложит на столе!

* * *

Мужчина поднимается первым и подходит к стойке. Беру кий из его рук и с улыбкой смотрю на стол. Хлопаю глазами.

Мужчины обожают быть первыми. Хоть в чем-то. Пусть это и бильярд. Будь он обычным незнакомцем в баре, я бы поставила его на место или обыграла бы несколькими меткими ударами. Меня не надо учить. Всему, что я умею в жизни, я научилась сама.

Но сейчас обстоятельства другие. Он — клиент агентства. Самый дорогой клиент в истории. Нельзя, чтобы он ушел недовольным.

А это значит, что я должна играть с ним, но при этом не попасться в его сети.

Напрягаюсь всем телом, когда мужчина встает позади меня. Нажимает на поясницу, заставляя чуть прогнуться над столом. Моя задница упирается в его бедро. Сглатываю, крепче перехватывая лакированное дерево.

Он оставляет меня в такой позе, пока обходит стол и добавляет в центр стола шары, фиксируя их треугольником. Все это время я полулежу на столе, упираясь в сукно локтями, с задранной задницей и в стрингах.

Это часть игры.

Я стою, обездвиженная его приказом, и взглядами, которые он бросает в мою сторону. Словно ждет, что я ослушаюсь. Выпрямлюсь. Дернусь. Или выдам себя.

Я вынуждена следить за ним, за тем, как он бесшумно движется возле стола. Как снимает пиджак, и тот летит на софу.

Вижу тяжелые часы с черным ремешком и простой браслет, но, наверное, из белого золота на другой руке. Если не забывать про спор с друзьями, то эти миллионы могут быть общими, но это не исключает того, что сам он тоже обеспеченный.

Ловкими движениями прокручивает запонки с драгоценными синими камнями сначала на одной манжете, потом на другой. Небрежным движением прячет их в карман брюк, как будто я поверю, что их не надо сдавать под охрану.

Хотела бы спросить, что это за камень, но это та грань интереса, которая вынудит его рассказывать что-то о себе. А это против моих правил.

За запонками явно скрывается какая-то история. Ведь неслучайно эти камни подобраны под цвет его глаз. Мужчины так не делают. Они просто покупают самые дорогие запонки, если могут их себе позволить.

Но такая тема нарушает мое правило: «Ничего личного». Клиенты не станут рассказывать шлюхе о матерях, любовницах или женах, которые обожают их больше всего на свете и дарят эксклюзивные подарки.

А раздев меня, он точно указал мне мое место.

На первом свидании мужчины, может, и хотят, но не могут раздеть девушку вот так, по тарифу «все, кроме трусиков, уже включено в стоимость».

Он явно не будет говорить по душам с той, которая стоит, задрав голую задницу к потолку, в ожидании урока по снукеру.

Когда с запонками и шарами покончено, он просто закатывает рукава рубашки до локтя. Лучше бы он этого не делал.

При виде загорелых предплечий и золотистых волосков во рту прибавляется слюны. Как будто мало мне было его идеальных пальцев.

Запястья у него тоже тонкие, изящные. Предплечья крепкие, широкие, обвитые венами.

Пусть я не никогда не сравнивала клиентов между собой, но теперь так тяжело не признать, что этот неизвестный — лучший экземпляр из всех.

Его голос звучит бархатно-низко, когда он возвращается ко мне. Каждое слово ласкает, как кашемировый свитер. Проклятье.

— Полностью ложиться на стол не надо.

Кажется, это будет самый нежный урок бильярда в моей жизни.

Грудь налилась и ноет, желая его внимания и чтобы он избавил меня от ставшего тесным бюстгальтера. Мои соски явно не желают, чтобы он играл с шарами на столе, а лучше бы поиграл вместе с ними.

Переступаю с ноги на ногу не в силах устоять на месте. Стринги так впиваются в нежную кожу, и я хочу ощутить на себе эти музыкальные пальцы, но вместо этого второй рукой он сжимает мою талию, поправляя угол наклона над столом.

Господи.

Какая изощренная прелюдия.

Многие хищники сначала играют с жертвой и только после съедают или отпускают ее. А этот — явно самый опытный из всех. Может, никакого спора и нет. Но тогда и объяснения тому, зачем он заплатил за меня так много, тоже нет.

Он мог заплатить меньше. Но он дал столько, чтобы больше никто не смел даже думать обо мне, а я гарантировано досталась именно ему на следующую неделю. Почему?

— Поняла правила?

Киваю. Своим бархатным тембром он мог объяснять хоть строение атомного генератора, слушать его одно наслаждение. Теперь я уверена в том, что английский его родной язык. Незнакомого акцента нет. Он местный, но непонятно, как тетушка Лана проворонила такого богатого мужчину, который не мог взяться из ниоткуда.

Его пальцы на моей талии едва-едва двигаются, и я уже даже не возбуждена, я перевозбуждена. Чувствую, как по внутренней стороне бедра стекает густая капля. Черт. Даже для эскорта это самый настоящий провал, Джеки.

Вкупе с голосом прикосновения множат ощущения и ослабляют мое внимание.

Он задумчиво поглаживает мою кожу шероховатыми подушечками, а я переступаю с одной ноги на другую. Пульсация между ног сводит с ума. Как и его близость.

Он даже пахнет дорого: сандалом, мускусом и чем-то непознанным. Опасным. Я теряю голову рядом с ним, и слава богу, что это ненадолго. Таким мужчинам нельзя доверять, от них стоит держаться подальше.

— А теперь бей.

Он ставит передо мной биток.

Специально целюсь в самый край, чтобы удар вышел смазанным. Он не должен догадаться, что я прекрасно играю в снукер. Хочет учить, пусть учит.

Шарик позорно подпрыгивает, а после едва разбивает пирамиду в центре.

С виноватой улыбкой передаю кий ему, и мужчина бьет не глядя, ловко, уверенно. Он точно хороший игрок, и я бы с радостью сыграла бы с ним, если бы мы встретились в другой обстановке в какой-нибудь забегаловке, где самый дорогой бургер стоит аж пять баксов.

Но сейчас мы не там. Мы в ВИП-кабинете эскорт-услуг Ланы ван дер Гольд, и за эти несколько часов он уже заплатил столько, сколько в жизни не заработали на своих бургерах владельцы «У Тони».

А кий снова у меня.

— Куда мне лучше ударить? — спрашиваю.

Обе его руки ложатся на мои плечи. Он немного разворачивает меня к нужному шару, а я задерживаю дыхание, как будто я чертов снайпер на задании. Следом он касается моих бедер. Их тоже необходимо развернуть.

Идеальные пальцы так близко, что по моему бедру скатывается еще одна густая капля.

Чувствую, как горят щеки. Мне впервые стыдно за избыточные реакции собственного тела, но сейчас я не могу его контролировать.

Мужчина напрягается, убирает одну руку… и в тот же миг, чуть наклонившись, проводит пальцами по внутренней стороне моего бедра. Мое возбуждение больше для него не тайна.

— Наверное, поэтому тебя считают лучшей? — его дразнящий шепот обжигает, пока пальцы втирают влагу в нежную кожу на бедрах. — Каждый мужчина рядом с тобой чувствует себя особенным, но я не такой дурак, чтобы верить в это. Так что именно тебя так завело? Вряд ли это был мой паршивый инструктаж, который ты даже не слушала.

Он не убирает рук с моих бедер. Все законно и без нарушений. Трусики выше, но он их и не собирается касаться.

— Тебя заводят деньги? Я прав?

Еще как заводят. Но раньше хватало куда меньше.

И было это до тебя. До того, как моя сошедшая с ума киска встретила тебя.

— Это вы, сэр, — шепчу одними губами. — Это вы меня так возбуждаете. Все дело в вас.

— Ты говоришь это каждому клиенту.

В кои-то веки я говорю правду. Но она никому не нужна.

— Твой ход, — цедит он, не убирая руки от моего тела. — Попробуй сбить тот шар.

Я наклоняюсь и примериваюсь. Но мой внутренний прицел сильно сбоит.

Он ведет пальцами вверх вдоль моего позвоночника. От бедер до лопаток, где рисует восьмерки, и каждая для меня как маленькая бесконечность, во время которой я даже не дышу.

Я привыкла не доверять мужчинам, не терять контроль рядом с ними, и теперь, когда мое же тело мне не подчиняется, все мои инстинкты истерично жмут на тормоза. Отодвинуться, собраться, отвлечься. Что угодно, только бы не расслабляться рядом с ним.

Но у меня все еще есть обязательства перед агентством.

Перед Ланой.

Я все еще на работе, хотя она и заключается в том, чтобы стоять возле бильярдного стола в одном нижнем белье. В этом мире полно дерьмовых должностей, и эта еще не самая худшая. Я к ней привыкла, и знаю, когда надо отключить голову и рефлексию.

Но с ним не получается.

Он достаточно заплатил за меня. И я должна реагировать на его прикосновения, заигрывать, кокетничать, подыгрывать, выгибаться, потому что так надо, а не потому что хочу этого больше всего на свете.

Должна разводить его на напитки и даже скорее подтолкнуть к тому, чтобы он расширил тариф. И мы перешли к сексу, за который я получу еще денег.

Идеальный сценарий.

Но этот путь никогда не вызывал во мне столько противоречий, как сейчас.

Я впервые так сильно хочу мужчину. Рядом с ним я не смогу забыться во время секса и тогда стану наиболее уязвимой. А я не могу терять бдительность.

— Твой ход, Жаклин, — говорит он. — Я все еще жду.

При этом он обводит мои голые ягодицы, и у меня дрожат колени. Он наклоняется и целует мое плечо, и я готова сама доплатить ему, но не за секс. Лишь бы он убрал свои руки. Я никогда не ощущала себя настолько уязвимой рядом с мужчиной, как сейчас. И мне это не нравится.

Со злости я бью так, как меня учил пьяница Мэй. Фирменным крученым ударом, забывая о том, что сейчас я не могу быть собой настоящей.

За ту Джеки никто не дал бы три миллиона с добавкой. Фальшивая Джеки нравится мужчинам больше.

Когда шар рикошетом улетает в дальнюю лузу, сбивая второй дублетом, мужчина резко выпрямляется.

А я проклинаю себя на чем свет стоит.

Заигралась. Увлеклась.

А теперь вспомни свою роль и кто ты такая, Джеки. И попытайся это исправить.

Ничего умнее не могу придумать, кроме как вскидываю руки и верещу, как девочка-отличница, надеясь, что он поверит в эту ложь — удар вышел случайным.

— Видели?! Вот это да! Я забила! Забила! Впервые в жизни!

Черты его лица заостряются. Ноздри гневно раздуваются, пока он смотрит на меня, а в синих глазах вместо безмятежного аквамарина теперь осколки льда.

Он забирает кий из моих рук, кладет на сукно и произносит:

— Игра окончена, Жаклин.

— Сэр?

— Мне надоел бильярд. Теперь я хочу твой рот.