Лешая

Жанна Лебедева

Поднял руку муж? Хватай ребенка и беги от него сломя голову! Спасаясь от погони, оказалась в странной сторожке посреди леса? Обживайся и радуйся – ты теперь владелица загородной недвижимости. Чужое начальство перепутало со своей сотрудницей? Не спорь – и вот тебе работа мечты вдали от суеты и с хорошим жалованием. Нашла под елкой странного незнакомца? Забери его себе – вдруг он зачарованный принц? А если даже не принц – все равно в хозяйстве пригодится. И главное – ничему не удивляйся и никого не бойся. Ведь ты – лешая. Пусть они сами тебя боятся.

Глава 5. Все свои

Альбинка ее первой заметила, прибежала за Санькой в кухню, стала показывать.

— Мам, вон там! Туда смотри… Да нет! Не туда, а туда… Видишь?

Санька сразу не увидела, хотя, казалось бы, как можно не разглядеть с первого раза ту, что ростом под два метра и весом под полтонны? Но Бурку, видимо, не просто так назвали Буркой, а потому что правда бурая — коричнево-серая с проседью и прожелтью.

С лесом сливается.

— Иди-ка сюда. От меня ни на шаг, — тихо сказала дочке Санька, разглядев наконец прячущуюся за стволами гостью.

— Мам, я посмотреть хочу, — попыталась возмутиться Альбинка.

— Смотри, не выходя наружу. Отсюда тоже хорошо видно.

Санька никак не могла привыкнуть к местной фауне, хоть Ярино предупреждение о том, что их тут никто не тронет, и крутилось в голове рефреном. Больших лесных животных сложно не бояться. Страх перед дикими существами, способными пристукнуть тебя одним ударом копыта, прошит где-то внутри, на каком-то дремучем подсознательном уровне.

— Мам, это же лось? — прилетел в спину вопрос, требующий немедленного ответа.

— Да.

— А где рога?

— Это лосиха. У нее рогов нет, — ответила Санька и позвала. — Бурка, Бурка… Ты ведь Бурка?

Услышав свое имя, огромное животное шагнуло по направлению к кухне, но, разглядев Саньку, вдруг недоверчиво принюхалось и подалось назад. Подергало ушами в недоумении. Лосиха явно ожидала увидеть кого-то другого.

Листвяну, а не Саньку.

Недовольно фыркнув, Бурка неодобрительно помотала ушастой головой и с необычайной для столь громадного создания бесшумностью скрылась в лесу.

Санька пожала плечами.

И зачем приходила?

В журнале было написано, что теперь лосиха приходит в десять. Каждый день, выходит, приходит? К чему эта регулярность?

Пока Санька раздумывала над странным визитом, Альбинка успела залезть в погребок и выудить оттуда бадейку с молоком и масло. Добыла кружку, плеснула молока через носик в боку бадейки, отхлебнула с наслаждением, но тут же сморщилась:

— Бе-е-е…

— Испортилось или невкусное? — уточнила Санька.

— Не знаю, — Альбинка с опаской отставила кружку в сторону. — Странное какое-то…

— Горькое или кислое? — допытывалась Санька.

— Соленое, — прозвучал неожиданный ответ.

— Дай-ка попробую.

Санька осторожно сделала маленький глоток. Молоко не показалось ей испорченным, хотя вкус у него действительно был странный и консистенция слишком густая, почти как у йогурта. Точно не коровье. И точно не козье — то сладковатое, один раз попробуешь, уже не спутаешь…

Санька посмотрела на деревянную бадейку, не слишком высокую, неудобную на вид, да еще и с этим нелепым носиком… И тут она поняла — это же подойник! А молоко…

Молоко-то — лосиное!

Вот зачем Бурка к Листвяне приходила. Доиться. А сегодня увидела, что вместо прежней знакомой лешей тут какая-то новая чужачка хозяйничает, состорожничала и ушла.

— Это лосиное, Аль, молоко. — Санька поделилась догадкой с дочкой.

— Тогда буду. — Альбинка потянулась к кружке. — Чего же ты сразу, мам, не сказала?

Как только солнце спряталось за лес, потемнело быстро.

Под потолком кухни зажегся газовый фонарь. Печка тоже немного светила. Аппетитно пахло поджаркой. На одной из полок нашлись пряные специи, и жареные кабачки получились на совесть.

После позднего ужина они дошли до «ванной». Сполоснулись и обратно быстрым шагом. Очень хотелось зубы почистить, но нечем…

До дома добежали бегом, кутаясь в мягкие льняные полотенца, удачно обнаруженные в сундуке под кроватью. Забежали в домик, оделись в легкое, на сон.

С помывкой разобрались, осталось решить вопрос стирки…

Санька вышла наружу, коснулась фонаря на терраске, и он зажегся. Тьма вокруг сразу сделалась резче и гуще. Ночной лес как будто подступил на шаг, обкидал тенями и кусками залегшего у самой земли тумана.

Из тумана пришли заблудни.

Побродили вокруг построек, пригнув к земле головы. Потом сели на полянке справа и слева от входа в домик.

— Давай назовем их Белка и Стрелка, — предложила Альбинка.

— Серый, по-моему, мальчик.

— Тогда Белка и Стрелок.

— Пойдем-ка спать. — Санька устало потерла глаза. — Поздно уже.

— Чур, ты почитаешь, — потребовала дочка.

Сонной Саньке пришлось согласиться.

— Хорошо, только не очень долго.

— Прочитаешь про пневолка в книжке, где звери?

— Хорошая идея. — Санька заперла дверь, достала бестиарий. — Укладывайся и слушай. «Заблудни — создания особые…»

Ей и самой было интересно. Думалось ведь, что заблудни только неосторожных путников по лесам водить умеют да в пни превращаться. Оказалось — не только. «Если заблудни спрячут какую-то вещь, то найти ее не представится возможным даже с помощью сильной магии. Прячут они лишь по указу хозяина спрятанной вещи. Своих же вещей у заблудней нет. Взять чужое, украсть, отобрать они не могут…» — гласил текст.

Так вот в чем дело!

Санька бросила взгляд на посох, прислоненный к стене возле кресла. Выходит, заблудни не сами додумались спрятать его. Это Листвяна приказала. И тот росточек. В журнале ее говорилось о каком-то саженце «Д.Ж.», у которого вырос второй лист. Не о нем ли?

И что значит это «Д.Ж.»? Дуб желтый? Дерен желтый? Или не желтый?

Судя по единственному пока взрослому листу, это вообще не дуб.

И тем более не дерен.

Значит, в таинственных буквах зашифровано нечто другое…

Альбинка вырубилась и спала без задних ног, так и не дослушав про заблудней.

Санька отложила книгу и подошла к поставленному на подоконник горшку с ростком.

Порыхлила припасенной заранее палочкой землю, чтобы лучше дышалось корням. Внимательно осмотрела листочки — не поникли ли после посадки?

Саженец выглядел бодрым и, кажется, даже немого светился. Или свет лампы на него так падал…

Санька дотянулась до лампы, касанием заставила ее погаснуть. Яснее не стало. В окошко пробивался лунный луч, обливал листочки серебром, блестел на гладком стволике.

Скрипнули половицы снаружи. Это один из заблудней поднялся на терраску, чтобы нести ночной дозор у самой двери.

Новая ночь в новом мире оказалась гораздо спокойнее предыдущей. За стеной стрекотали цикады. Луна поднялась в зенит и обсыпала серебром верхушки далеких деревьев. Лес полнился ночными звуками: скрежетал, шуршал, шелестел.

Пискнула за окном летучая мышь. Метнулась за стеклом дерганой тенью, припала на миг к раме, а потом унеслась за грань видимости.

Санька улеглась рядом с Альбинкой, но сон отчего-то не шел.

Снаружи поднялся ветер, потянул из-за горизонта оборванные, словно лоскуты призрачного савана, облака. Они поплыли длинной нестройной чередой, то пряча луну, то вновь ее открывая.

На дощатом потолке домика задергались водянистые пятна теней. В какой-то момент в эпицентре их нервной пляски обрисовались очертания незамеченного прежде потолочного люка.

Это еще что?

Санька бесшумно слезла с кровати, бросила короткий взгляд на спящую дочку. Альбинку сейчас из пушки не разбудишь. Самый сон. Подставила стул, влезла на него и тронула крышку потолочного люка. Не заперто. Отворяется вверх.

Откидывается.

Обшарив края проема, Санька обнаружила веревочную лестницу, стянула вниз, взобралась по ней.

Над потолком нашлось совсем крошечное помещение. В рост не встать, можно только на четвереньках. Над головой острый угол двускатной крыши. Впереди мутное круглое окошко. Возле окошка горшочки с засохшими саженцами.

Санька добралась до них, чтобы рассмотреть повнимательнее.

Такие же…

… как тот, живой, что она принесла из оранжереи.

На некоторых, если приглядеться, следы ожогов и сажи. Их принесли с пожарища — тут сомнений никаких!

Санька вспомнила жуткий остов гигантского дерева, высящийся посреди горелого пустыря. Эти ростки наверняка от него… Тогда понятно, почему они такие ценные. То дерево было просто невероятным…

Значит, ей, Саньке, как лешей, да и как просто небезразличному человеку, нужно во что бы то ни стало сохранить и вырастить последний выживший саженец.

Обязательно нужно!

Санька подтянула к себе один из горшочков и высыпала его содержимое на валяющийся рядом поддон. Поковыряла пальцем почву: жирная, пористая, добавлен мох. Поругала себя за то, что сама про мох не додумалась — он же обеззараживает и вообще…

Среди дренажа мелькнуло что-то голубенькое.

Санька выудила находку. Это был уже знакомый блестящий камушек. Похожие, только побольше размером, Альбинка выменяла на свои поделки у анчуток.

Камень с пепелища.

Решив проверить, случайно он попал в горшок с погибшим саженцем, или нет, Санька выпотрошила еще два горшка и в каждом нашла по камню.

Нашла и окончательно запуталась… Нужны ли эти камни в горшках? Ей тоже класть? Или из-за них все посадки погибли?

Непонятно.

А самое главное, от кого Листвяна прятала здесь свою рассаду?

В голове зашевелилась змеей нехорошая мысль. Пожар. Вдруг он не случайно произошел?

Вдруг кто-то устроил его…

Тогда понятно, почему Листвяна ушла, попрятав все ценное. Или не ушла, а ее пропажа — дело чьих-то рук…

О похищении предыдущей лешей, а уж тем более о ее возможной гибели (Санька всячески гнала от себя такую мысль) не хотелось даже думать. Нет! Жива она.

Жива!

Пусть будет жива…

Санька снова легла на кровать, скрестила на груди руки. Надо будет поговорить с Ярой. Выяснить у нее все об этом лесе и об этой должности. И о возможных недоброжелателях, о наличии которых пока одни догадки, и все же…

А пока надо поспать. Утро вечера мудренее.

Эта нехитрая мудрость подействовала как снотворное. Веки сомкнулись, мир вокруг поплыл.

Перед тем, как уснуть, Санька подумала о том, что безумно устала за этот день.

***

Ведьма явилась рано утром. Вид у нее при этом был довольный и заговорщицкий.

— Ну, как обустроились? — поинтересовалась она, спрыгивая на землю с лошади. — Все в порядке? Никто не обижал? Не пугал? Еду нашли? А воду?

— С этим разобрались, — отчиталась Санька, — но кое с чем другим…

— Вот и отлично! Чудненько! — перебила Яра. Выглядело это так, будто она испугалась, что новая лешая озвучит ей сейчас нечто неприятное, поэтому перехватила бразды беседы в свои руки. — Посмотри, что я тебе привезла. Отличительный знак настоящей лешей. — Она вытянула из-под полы своего яркого плаща значок из серебра с малахитовыми вкраплениями по краям и небольшим, похожим на изумруд камнем в центре. — Знак отличия королевской лешей. Изумруд настоящий. Можно носить как брошь. Можно — как медальон. И знаешь, что самое приятное? С момента, когда ты повесишь сей отличительный знак себе на грудь, тебе начнет начисляться жалование. — Яра вытащила из седельной сумки свернутую в трубочку грамоту. — Дело осталось за малым. Сейчас мы с тобой подпишем этот магический договор…

— Погоди минуту, — вклинилась в бодрую ведьмину тираду Санька. — Перед тем, как что-то подписывать, я хотела бы выяснить некоторые нюансы.

— Какие такие нюансы? — изобразила недоумение Яра, но вид у нее при этом был виноватый.

— Во-первых, вот. — Санька принесла из домика посох и показала ведьме. — Его заблудни прятали. И еще вот… — Рядом с посохом возник горшок с саженцем. — Все это принадлежало Листвяне. Все это было спрятано ею. Надежно, как я понимаю. Мне нужно знать, от кого. Мне, Яра, нужно знать все об этом месте. Желательно в подробностях. У меня маленький ребенок, я не могу рисковать.

Пусть внешне Санька в тот миг выглядела уверенно и даже грозно, в душе у нее все сжималось от осознания того, в какую ловушку она угодила.

Из огня да в полымя.

И все же, Санька отчаянно ловила себя на том, что этот полый чужих тайн лес нравится ей все больше, потому что именно здесь она почувствовала себя важной и нужной. Уместной. Способной справиться. Знающей. Подходящей. Вдохновленной.

Здесь начали сбываться ее самые заветные мечты об отдельном жилье, любимой интересной работе, спокойной жизни.

Без Андрея.

Пусть и в другом мире.

Может, оно и к лучшему, что в другом мире…

Можно целую жизнь начать с нуля, стать кем-то иным, обновиться. Больше не быть Санькой-неудачницей, постоянным поводом отцовских насмешек, битой женой… Можно зажить иначе, доказать свою значимость, показать дочери другую, достойную жизнь, подарить волшебное детство, полное настоящих сказочных чудес…

Яра побледнела на глазах и произнесла тихо:

— Я не знала о спрятанном посохе, честно… И про горшок с цветком не в курсе…

Внезапная ведьмина растерянность придала Саньке напористости, и она выложила следующий козырь:

— В-третьих, я видела своими глазами выгоревший лес и огромное погибшее дерево посреди него. И этот росток, — Санька указала на найденный возле оранжереи саженец, — скорее всего от того дерева…

— Что? — Яра пораженно прижала ко лбу руку в бархатной щегольской перчатке. — Погоди-погоди… — Она медленно опустилась на ступени, ведущие на терраску. — О чары мои лесные, я ведь думала совсем о другом… — Ведьма прикрыла глаза и молчала с полминуты. Наконец, она призналась: — Я должна все тебе рассказать. Честно и правдиво. Иного выхода не вижу. А уж потом ты решишь, подписывать договор или нет. Итак, слушай… Дерево на холме — древний ясень. Тот самый, который называют Древом Жизни. Когда-то давно ему поклонялись как основе основ, как живому божеству, мои же современники о нем почти забыли. Дерево и дерево, одно достоинство, что очень старое, реликтовое… Месяц назад ясень сгорел в страшном пожаре. Была гроза, молнии лупили, как бешеные, одна из них, наверное, и попала в ствол… Так написали в официальном отчете. Листвяна же убеждала меня, что дерево кто-то специально поджег. Я не поверила ей тогда. Подумала — зачем? Кому нужно это старое, никому более не интересное дерево? В общем, мы поругались с твоей предшественницей, и напоследок она заявила мне в сердцах, что уйдет с должности лешей. Доделает кое-что важное, и сразу уйдет… А потом вдруг нагрянула министерская проверка, и мне заявили, что лес скорее всего продадут соседнему государству, потому что он неблагополучный и проблемный. То пожары, то браконьеры, лешие плохо свою работу выполняют. Да и ценности в нем никакой. Их Королевские Величества Король Риван и Королева Ориэлла охотой особенно не увлекаются, им оперу да балет подавай… В общем, не обнаружив Листвяну вчера утром на посту, я решила, что она ушла, как и обещала, еще и без предупреждения, мне назло. Теперь я понимаю, что ошиблась.

Какое-то время Санька переваривала в голове услышанное. Древо Жизни — то самое «Д.Ж.» из записей. Никакой не дуб…

На языке вертелась уйма вопросов.

— Что будет с лесом, если его продадут?

— Вырубят. Тиранийцы — народ ушлый. Древесину продадут, потом поля засеют…

— А с лешими что будет? — Санька насторожилась.

— Всех леших разгонят еще до продажи, как и прочую разумную нечисть. — Яра хмуро скрестила на груди руки. — И меня вместе с вами отправят на мороз. Я этого очень не хочу. Ты не представляешь, какого упорства мне стоило дослужиться до должности ответственной ведьмы. Да я на это жизнь положила! При хорошем раскладе следующим карьерным шагом могло стать главенство в лесном министерстве. Помнишь нашего общего «друга» — вчерашнего министра? Еще полгода назад я метила в его кресло, а теперь вот-вот окажусь на улице без жалования…

Санька с грустью оглядела обреченный лес.

Днем он выглядел таким веселым и жизнерадостным. Переливался птичьими трелями. Розовел кипреем. Благоухал коктейлем запахов, в котором мешались нотки хвойной смолы, прелого мха и буйного пряного разнотравья.

На полянке пред домом Альбинка общалась с Яриной лошадью: кормила ее найденными рядом с «ванной» дикими яблоками и явно рассчитывала на очередные покатушки. На бархатистую лошадиную шею кружевом ложились тени. С кухни приятно тянуло едой…

Жалко все это стало, просто невыносимо как!

Только обустроились, выдохнули, можно сказать, и снова — прощай уют и покой, здравствуй стресс.

— Неужели лес никак нельзя спасти? — спросила Санька с надеждой. — А если мы посадим новое Древо? Если…

— Шанс лишь один, — ответила Яра. — Нам повезло. Сюда собирается приехать Ее Величество Ориэлла. Быть может, лес ей понравится, и тогда его не продадут.

— Значит, не все еще пропало?

— Не все. Но, подумай сама, разве может кому-то понравиться выгоревший, разоренный лес, в котором нет никакого порядка? Из которого даже лешие бегут? — вздохнула ведьма. — Именно поэтому я и позвала тебя на эту должность. Сам лес мне тебя послал. Но если не хочешь, можешь отказаться, я пойму.

— Я не буду отказываться, — успокоила Санька. — Признаться честно, у меня и особого выбора-то нет. Я в другом мире, путь домой закрыт, а тут и крыша над головой, и еда, и какая-никакая защита. Я подпишу договор, Яра. Хорошо, что ты рассказала мне правду обо всем.

— Ну что ж, тогда приступим. — Ведьма поднялась с крыльца, взмахнула рукой, и к ней прямо по воздуху подплыл свиток, развернулся сам собой. — Читай.

Легким пассом руки Яра направила развернутую лентой бумагу к Саньке. Договор завис перед ее носом. Буквы верхней строки подсветились по очереди, как в караоке: «Договор сей меж работницей Александрой Александровной Залесской и Министерством всея лесов королевства великого Либрии заключен будет…». Санька с трудом продралась сквозь переплетения витиеватых фраз. Перечитала два раза, пытаясь отыскать сомнительные моменты. И они нашлись. Ей нельзя будет покидать страну без соответствующего разрешения от министерства, а еще у нее не будет отпуска. Напугали! Саньке уже приходилось работать без отпуска и прежде, только в договоре этого никто с особой искренностью не прописывал…

Месячное жалование — четыре золотых.

— Четыре золотых — это много по вашим меркам? — поинтересовалась Санька, не имея представлений о курсе местной валюты.

— Нормально, — сообщила Яра. — Хватит на достойную жизнь и еще останется. Прикоснись к гербу внизу, если согласна.

Санька дотронулась до круглого символа. Вот ирония — на Либрийском гербе красовалось усеянное звездами древо, под которым гарцевали на задних лапах единорог и волк. На вершине древа сидела, раскинув крылья, девоптица.

Там, где пальцы коснулись картинки, подсветились и погасли расплывчатые яркие пятна.

— Так? — Санька вернула ведьме договор.

— Да. — Яра сделала пасс рукой, и договор раздвоился. Возникла полупрозрачная призрачная копия, набрала цвет и плотность, упала в подставленные Санькины ладони. — Возьми, сложи ввосьмеро и погрузи в зеленый камень на знаке отличия. У нас с тобой будет связь. Сможешь звать меня, если нужно, разговаривать со мной. Для этого используй дополнительно свой посох. Камень в броши и в лешачьем посохе связаны между собой. Кстати, те камни, что ты показала. Сейчас они в цене. Они ведь волшебные.

— И что они делают?

— Магию усиливают. Кстати, про магию. — Яра указала на Листвянин посох. — Ты уж пробовала колдовать?

— Ну, как колдовать… — смутилась Санька. — Колдовать-то меня никто не учил. Я просто направила посох на дрова, и огонь загорелся. Как-то само получилось… Интуитивно…

— Все правильно ты сделала, — неожиданно похвалила ее ведьма. — Магические посохи подобного типа могут сами предугадывать необходимое действие и преобразовывать силу колдующего в нужном направлении. Это последнее достижение современных магических разработок. В быту оно просто незаменимо. Когда приходится выполнять много рутинных однообразных действий, утомительно каждый раз читать заклинания или творить руками пассы. Преобразующие магпредметы запоминают эти самые повторяющиеся действия и потом выполняют их в прямом смысле по легкому мановению мысли. Листвянин посох тысячи раз помогал ей разжигать печь, поэтому он просто взял немного твоей силы и самостоятельно потратил ее на создание огня.

— А сколько у меня этой силы? — спросила Санька, задумавшись. — И откуда она у меня взялась?

— Сколько — пока не знаю. Но при тратах она восполняется, ты не переживай. Взялась она у тебя от родни, конечно же, — уверенно заявила Яра. — От ближайшей.

— Насколько ближайшей? — недоверчиво прищурилась Санька.

— Самой ближней. От родителей.

Родителей?! Мысленному взору тут же предстало вечно недовольное лицо отца. Ох, вот уж в ком точно ни капли магии. А мама…

Про маму она знала крайне мало. Отец не говорил — табу. Только то, что она пропала, когда Санька была совсем маленькой. Родни с ее стороны тоже не осталось.

В общем, чудом больше, чудом меньше — пора бы уже привыкнуть.

— Наверное, это от мамы.

— Наверное, — согласилась ведьма. — Магия обычно по женской линии передается. А у вас там, похоже, порталы к нам открываются периодически… Кстати, что за мир у тебя был? Хороший?

Конец ознакомительного фрагмента.