Хайку на двоих. Сборник рассказов

Жанна Бочманова

Могут ли что-то изменить в жизни полчаса, проведенные в лифте или неожиданная встреча в терминале аэропорта? А можно ли найти свое счастье, подобрав на улице бездомного котенка или найдя потерянную много лет назад книгу? Веселые и грустные, ироничные и трагичные – эти рассказы о любви, о тех сложных путях, что ведут нас по жизни, переплетая судьбы.

© Жанна Бочманова, 2018

ISBN 978-5-4490-3549-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ромео и Джульетты

Зрительный зал потихоньку заполнялся. Стучали откидные бархатные сиденья, кто-то торопливо совершал последний телефонный звонок, гул множества голосов доносился за кулисы, где в волнении готовились к выходу на сцену артисты. Алена Игоревна, режиссер студенческого театра, взъерошила челку и ободряюще улыбнулась своим ребятам.

— Так, друзья мои, давайте соберемся и сыграем. Так, чтобы Шекспир…

— В гробу перевернулся? — не преминул тут же вставить Витя Малышев, записной остряк и душа коллектива.

— Увянь, Меркуцио! — патетически воскликнул Тибальт — Андрей с биофака.

— Ах, пестики мои, тычинки! — Витя-Меркуцио прижал руку к груди и закатил глаза.

Все дружно засмеялись. Понятно, что все нервничают. Да еще и критики в зале сидят из комитета Фестиваля Молодежных студенческих театров. Алена Игоревна ещё раз оглядела труппу. Ромео, красавчик Антон, влюблено посматривал на блондинку Джульетту, Наденьку Нежданову. Толстушка Вера Самойлова украдкой сунула в рот кусок булки. Алена Игоревна погрозила ей пальцем: талантливая девушка, все роли назубок, но из-за аппетита своего так и просидит на второстепенных ролях.

Вера торопливо прожевала сдобу и завистливо окинула взглядом Наденьку Нежданову. И где справедливость в этом мире? Надька двух слов связать не может, текст вечно забывает, переигрывает, а все главные роли её. Вот и Ромео тоже ей достался. Она вздохнула. Чего бы она только не отдала, чтобы Антон хоть раз посмотрел на неё с таким обожанием. Вон как уставился, чуть слюни не пускает! Противно, аж!

Свет погас, из динамика полилась средневековая музыка в современной аранжировке — продукт студенческого креатива. Представление шло своим чередом. Зрители хлопали в нужных местах, двое критиков в первом ряду тихонько шептались.

— Немного затасканная тема, не находите, Андрей Петрович? — сказал один, тощий, с глубокими залысинами на интеллигентном лбу.

— Классика всегда в моде, Борис Сергеевич. Главное, как подать, — ответствовал второй, плотного телосложения, с крупными чертами лица.

— В том-то и дело, театру нужна новая кровь, новая струя. Кого сейчас удивишь любовью.

— А Джульетта — ничего! — Андрей Петрович пригладил седые, но все еще местами густые волосы.

За кулисами Наденька-Джульетта ждала своего выхода. Сцена на балконе удавалась ей лучше всего. Она взялась за шаткие перильца. На третьей ступеньке шлейф платья зацепился за гвоздь, раздался треск, Джульетта ахнула, резко повернулась и с грохотом обрушилась вниз.

Артисты оцепенели, потом бросились поднимать еле шевелящуюся Наденьку.

— Аааа! — вскрикнула она, увидав красные капли, обильно орошающие белое платье и отбыла в спасительный обморок.

Все растерянно уставились на оторопевшую Алену Игоревну.

А Ромео на сцене читал свой монолог: «… убей луну соседством: она и так от зависти больна, что ты её затмила белизною». В этом месте на балконе должна появиться Джульетта. Ромео с тревогой посмотрел наверх — балкон оставался пуст.

Вера смотрела на обморочную Джульетту, потом перевела взгляд на шапочку, расшитую жемчугом, свалившуюся с Джульеттиной прелестной головки. Решение было спонтанным.

Пауза затягивалась. Ромео растеряно переминался с ноги на ногу. Но вот, наконец-то, он услышал скрип лестницы — на крохотном балконе показалась необъятная фигура в жемчужной сетке на распущенных волосах. «О, горе мне!» — воскликнула фигура. Ромео икнул и отпрянул. Из кулис выглянула Алена Игоревна и замахала руками: «Продолжай». Ромео на секундочку зажмурился и, как в омут с головой, продолжил: «Проговорила что-то. Светлый ангел…» Тут он ещё раз икнул, и сцепил зубы.

В зале оживились.

— Ого! Откормили девчонку! — раздался чей-то возглас.

Критики встрепенулись и посмотрели друг на друга.

Ромео и Джульетта закончили диалог, попрощались, и Ромео на негнущихся ногах пошел к кулисам.

— Ромео, как мне жаль, что ты Ромео! — раздался сзади страстный призыв.

Ромео обернулся и выпучил глаза. С балкона тянула руки и взывала Джульетта-Наденька. Ромео снова икнул и прикрыл рот рукой. Из-за кулис ему опять махала Алена Игоревна. «Иди обратно», — прочитал он по губам и, шатаясь, пошел назад.

— Оригинально, — Борис Сергеевич открыл блокнот и резво застрочил в нем.

— Кровь на платье, как символ грядущей трагедии, — задумчиво произнес Андрей Петрович и тоже принялся что-то записывать.

Вера за кулисами тяжело дышала. Не успела она спуститься с балкона, радостно прислушиваясь к аплодисментам в зале, как Надька вдруг вышла из своего куриного обморока, обвела всех безумным взглядом и понеслась к лестнице. Никто не успел ни остановить её, ни даже крикнуть. И вот уже во второй раз Ромео обменивается с любимой клятвой верности. Алена Игоревна нервно кусала губы. Сцена на балконе закончилась, в зале раздались жидкие хлопки.

— Надя! — к Джульетте, осторожно спускающейся с лестницы, бросилась её подруга Ната-леди Капулетти. — Верка уже твою роль отыграла!

Надя вытаращила глаза.

— Я хотела, как лучше! — выкрикнула Вера. — Сами говорили, что спектакль должен продолжаться, чтобы не случилось!

Алена Игоревна положила руку ей на плечо.

— Верочка, всё хорошо. Успокойся. Давайте все успокоимся и будем играть дальше.

— Правильно, Верунчик! — воскликнул Меркуцио. — Ты нашу Джульетку переиграла, вон, как тебе хлопали! Давай и дальше в том же духе!

Вера с Надей переглянулись.

— Да ни за что! — Надя решительно стащила с головы Веры шапочку. Вера потупилась. — Как я на сцену выйду в таком виде? — ахнула Надя, будто впервые заметив залитую кровью грудь. — А что у меня с лицом?

Пока Джульетта вытирала разбитый нос и размазанную тушь, Алена Игоревна мучительно искала выход. Другого платья для Джульетты не было.

— Да пусть Вера играет, — не унимался Меркуцио.

Вера с надеждой посмотрела на режиссера. Та на секунду задумалась.

— Нет уж! — вскочила Наденька. — Ещё чего! Это моя роль! — она поправила шапочку, провела рукой по длинным пепельным волосам и приготовилась к выходу на сцену.

Вера поникла. А ведь ей и, правда, так хлопали!

— Вера, соберись, — тихо приговаривала Алена Игоревна, помогая ей надеть головной убор кормилицы. — Осталось немного. В следующем спектакле подберём тебе что-нибудь интересное. Договорились?

Девушка уныло кивнула. В её ушах еще стоял гром оваций. Ну, может, не гром, но хлопали. А два дядьки в первом ряду, что-то оживлённо обсуждали, посматривая в её сторону.

Она отыграла свою сцену и вернулась за кулисы. Прислушалась к томным вздохам Джульетты. Ну, ведь переигрывает, ясно же! Разве так говорит влюблённая юная девушка? Дура! Ей стало так обидно. Вот она покажет всем, как надо играть!

Алена Игоревна осторожно выглядывала в зал. Критики о чём-то тихо шептались. Слава богу, последний акт. Скоро всё закончится. Фестиваль им, конечно, не светит. Обидно.

— Алена Игоревна! — испуганная Ната схватила её за руку. — Верка Надю отпихнула и на сцену вылезла!

Алена Игоревна ахнула, увидев Наденьку, глотающую злые слезы и раскинула руки, преграждая ей выход.

Лёгкий занавес у задника сцены поднялся, открыв бездыханную Джульетту на смертном ложе. Из противоположной кулисы на сцену выбежал Ромео и, не веря своим глазам, резко остановился, повел головой вокруг и дрожащими руками вынул склянку с ядом.

— Да уж, от такой только ядом избавишься, — выкрикнул кто-то из зала.

Ромео промямлил текст, глотнул из склянки и повалился на пол.

Джульетта-Вера открыла глаза.

— Где мой супруг? Ах!

Джульетта подбежала к Ромео и вытащила кинжал из ножен.

— Держите ее! — раздался вопль за кулисами, и на сцену фурией ворвалась Наденька.

— Отдай кинжал, Ромео мой! — вцепилась она в рукоять.

— Нет! — выкрикнула Вера. — Ты недостойна, ты пустышка! Его ты лишь за внешность любишь, а я люблю его за душу. Он мой! Его ты не получишь!

Зал замер. Ромео приоткрыл один глаз.

— Очнулся! — засмеялся кто-то из зрителей.

Обе Джульетты повернулись к Ромео. Тот крепко зажмурился. Вера дёрнула кинжал к себе, но Надя не думала так просто сдаваться.

— Отдай, — прошипела она, — отдай или получишь в рыло.

— Какой слог! — снова засмеялись в зале.

Вера вздрогнула, вспыхнув до самых корней волос, вырвала у худосочной Наденьки кинжал и замахнулась.

— Я в рыло? Нет, Ромео, милый! Зачем тебе худая крыса? К тому ж бездарная актриса?

— Так ее, мочи, Джульетка! — в зале явно сочувствовали Вере.

И она торжествующе ударила кинжалом Наденьку в грудь. Та охнула, получив болезненный удар пластмассовым лезвием, и отлетела в сторону, распластавшись на пыльном полу рядом с Ромео.

Вера обвела зал безумным взглядом.

— Любовь над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане! — выкрикнула она, пронзая свою грудь. И упала под чей-то тихий всхлип. Тело её ещё колыхалось, как желе на блюде, глаза закатились, руки бессильно раскинулись в стороны. За кулисами застыла Алена Игоревна, схватив за руки Меркуцио и Тибальта. Зал молчал. Критики привстали со своих мест, вытягивая шеи.

На сцену выбежали Монтекки и Купулетти в сопровождении отца Лоренцо, и уставились на троицу, разлёгшуюся на полу.

— Монтекки, руку дай тебе пожму, — спохватился, наконец, Капулетти.

— Я памятник ей в золоте воздвигну, — пробормотал Монтекки.

— Нет повести печальнее на свете… — сказали они хором и отвернулись, обнявшись. Плечи их тряслись.

— Она что и правда себя убила? — громко прошептал в зале девичий голос. — Вот ужас-то!

— Браво! — крикнул кто-то и захлопал. Вслед за ним захлопали все.

Ромео и обе Джульетты поднялись на ноги и смущённо улыбаясь, принялись раскланиваться пред публикой. Труппа вышла на сцену. Зал неистовствовал. Пунцовая Вера прижимала руки к щекам. Мальчик лет десяти вышел на сцену, и немного потоптавшись, подбежал к ней и сунул в руки букетик. Вера схватила цветы и мальчика в охапку и расплакалась.

— Ну, что ж, коллега, как вам? — спросил один критик другого, поднимаясь с места. — Окровавленное платье — это, на мой взгляд, находка.

— А две Джульетты, как вам? Такой, на мой взгляд, символ двойственной природы женщины…

— А мне кажется, это фрустрация Ромео. Душой он любит невинную девушку, в то время как плоть стремится к такой, знаете, земной, настоящей женщине…

— Я бы сказал — депривация. В любом случае… А вот и наш гениальный режиссер! — они замахали руками Алене Игоревне. — Мы с коллегой потрясены. Не ожидали, если честно. Будем рекомендовать. Будем. Джульетта ваша просто находка. Находка! Порадовали нас сегодня. Да.

Вера в который раз нюхала скромный букетик. Ей было стыдно и радостно одновременно.

— Вер, — в дверь заглянул Витя Малышев-Меркуцио, — ты чего ждешь? Или кого? — Вера пожала плечами. — Пойдем, провожу, если не возражаешь. После того, что ты учудила, я твой раб навеки! — Витя подхватил её сумку с реквизитом. — А если я не прав и лжёт мой стих, то нет любви и нет стихов моих!

Вера робко улыбнулась и послушно пошагала за ним к выходу.