Новая Элоиза, или Письма двух любовников

Жан-Жак Руссо

«Новая Элоиза, или Письма двух любовников» – самый известный роман французского мыслителя и прозаика Жан-Жака Руссо (франц. Jean-Jacque Rousseau, 1712-1778). *** Это сентиментальная история в письмах о любви прекрасной Юлии д’Этанж к своему учителю Сен-Пре. Мировую известность автору принесли произведения «Рассуждение о начале и основании неравенства между людьми, Сочиненное г. Ж. Ж. Руссо», «Руссовы письма о ботанике», «Семь писем к разным лицам о воспитании», «Философические уединенные прогулки Жан Жака Руссо, или Последняя его исповедь, писанная им самим», «Человек, будь человечен», «Общественный договор», пьеса «Пигмалион» и стихотворение «Fortune, de qui la main couronne». Жан-Жак Руссо прославился как выдающийся деятель эпохи Просвещения и человек широкого кругозора. Его сочинения по философии, ботанике и музыке глубоко ценятся современниками во Франции и во всем мире.

Письмо IV

ОТ ГОСПОЖИ Д’ОРБЕ

Ты написал ко мне отчаянное письмо; но оно показывает столько любви и добродетели в твоем поведении, что тем заглаживается горесть твоих жалоб: ты столько великодушен, что нельзя осмелиться тебя бранить. При всей вспыльчивости, когда так умеют жертвовать собою тому, что любят, тогда заслуживают более похвалы, нежели укоризны; и не взирая на твои брани, ты никогда мне не был столь любезен, как с тех пор, когда я узнала все, чего ты стоишь.

Благодари сию добродетель, которую ты чаешь ненавидеть, и которая для тебя делает больше самой твоей любви. Нет никого, даже до тетки, кою бы ты не пленил приношением, которого она чувствует всю цену. Она не могла прочесть твоего письма без жалости; она даже имела слабость показать его своей дочери; и насилие, какое делала бедная Юлия при сем чтении, чтоб удержать, свои вздохи и слезы, повергло ее в обморок.

Сия нежная мать, которую твои письма уже и так сильно поразили, начинает познавать по всему, что она видит, сколько ваши сердца выходят из общих правил, и что ваша любовь носит черты врожденной склонности, чего ни время, ни человеческие старания истребить не могут. Она, которой столь нужно самой утешение, охотно утешала бы дочь свою, если б от того не удерживала ее благопристойность; и я очень вижу, что она сама больше готова сделаться ее поверенною, вместо того чтоб не простить меня зато, что я была оною. Вчера не могла она удержаться и в ее присутствии, чтоб не сказать, может быть несколько и нескромно: ах! ежели бы только от меня зависело… хотя она остановилась и не окончила, однако я видела по тому, с какой горячностью Юлия поцеловала ее руку, что она то очень разумела. Я знаю также, что много разе она хотела говорить своему непреклонному супругу; но, может быть, опасность подвергнуть дочь свою ярости раздраженного отца, или собственный страх удерживали от того всегда по ее застенчивости; а слабость ее и страдания умножаются так чувствительно, что я боюсь увидеть ее прежде не в состоянии исполнить свое намерение, нежели она его хорошо расположит.

Как бы то ни было, невзирая на проступки, коих ты причиною, сия честность сердца, которая чувствуется в вашей взаимной любви, дает ей такое о вас мнение, что она полагается на ваше слово о пресечении вашей переписки, и не берет никакой предосторожности, чтоб примечать за дочерью прилежнее. Действительно, если б Юлия не соответствовала ее доверенности, то она была бы не достойна ее попечений, и надлежало б вас обеих удушить, если б вы еще были в состоянии обманывать лучшую из матерей, и во зло употреблять почтение, которое она к вам имеет.

Я не ищу возобновить в сердце твоем надежду, которой я сама не имею; но хочу показать тебе, как справедливо то, что которое мнение честнее, то и благоразумнее, и ежели еще может оставаться вашей любви некоторое прибежище, то оно состоит в жертвах, налагаемых вам честью и рассудком. Мать, родня, друзья, всё теперь на вашей стороне, кроме отца, которого может склонить сей общий голос, или уже все для вас погибло. Каковы бы ни были твои заклинания, которые минута отчаяния тебе внушила, однако ты нам сто раз доказал, что нет надежнее пути к благополучию, как путь добродетели. Если достигают до нее, она делает сей путь чистым, твердым и приятнейшим, если же и не удается, то она может одна наградить все утраты. Прими же прежнее свое мужество, будь опять сам собою. Если я хорошо знала твое сердце, то самой жестокой способ для тебя потерять Юлию, есть тот, чтоб быть недостойным получить ее.