Поколение апатрид

Ефим Захаров

Действия повести «Поколение Апатрид» происходят весной 2015 года в Крыму и Москве. Герои произведения после вхождения полуострова в состав России, остались не у дел, в один момент лишившись статуса и званий.Посвятившие всю жизнь служению государству и оказавшиеся ненужными новой державе, герои повести переосмысливают произошедшие с ними события, пытаясь разобраться в причинах случившегося и в самих себе, а также ответить на терзающие их вопросы: «Есть ли у меня Родина?» и «Как жить дальше?».

Глава пятая

Как и обещал Раевский, задуманное прошло без заминок, и уже в половину двенадцатого сын ни о чём не догадывающегося министра с улыбкой на лице читал судебное постановление, в котором он признавался «чистой воды невиновным», как шутил Гарик Мартиросян в одной из старых миниатюр Comedy Club.

Олег в это время уже подъезжал к Сакам, слушая Smokie и размышляя о бренности бытия. Во внутреннем кармане его пиджака лежала тысяча евро, месячная зарплата судьи районного суда. Эти деньги он заработал за неполных два дня, ничего при этом не печатая, не роясь в кодексах, а проводя время, общаясь с приятными ему людьми, жуя шашлык с пивом и парясь в сауне. Ответственности — ноль, деньги такие же.

«..I want to know

Have you ever seen the rain

Сomin’ down on a sunny day…»

Хриплый голос породил в душе Уварова лёгкую зависть к людям, которые всю жизнь занимаются любимым делом и получают удовольствие от жизни. Рок-музыканты, например. Играют рок-н-ролл, сами кайфуют от этого, с концертами по миру ездят, пьют, курят, нюхают, молоденьких поклонниц по отелям пользуют, и помрут от перебора, как Гэри Мур, или сердце остановится от старости, помноженной на таблетки для повышения потенции и чересчур бурный секс. Smokie, например, лет им уже, наверное, под шестьдесят, а может и больше. Живут люди, весёлые, улыбчивые, радостные, наслаждаются каждым днём, мало того, что фигнёй всякой не занимаются, так ещё и после себя оставили что-то вечное — песни, которые будут слушать всегда.

«А может и вправду, что ни делается — всё к лучшему?» — думал Олег, — «Выплюнула меня „система“, и Слава Богу». Быть свободным человеком, не ощущая себя частью гигантской карательной машины, ему нравилось, в этом он уже себе признался. Всю жизнь Уваров проработал на государство, и не представлял, что может быть как-то по-другому, но каждый день, проведенный «без погон», всё больше и больше вытравливал из него желание возвращаться в «систему», тем более в ту, в которой с другом можно разговаривать только шёпотом и под громко включённый радиоприёмник.

На обочине, около поста ГАИ, Олег увидел парня с девушкой, из-за голов которых торчали два огромных рюкзака. Уваров остановился, хотя желания подвозить «автостоповцев» за ним никогда не замечалось.

— Куда? — он приоткрыл окно справа.

— До Керчи, — ответила девушка, прикрыв ладонью глаза, солнце светило очень ярко.

— Садитесь.

— Спасибо.

Загрузив свои пожитки в багажник, ребята удобно устроились на заднем диване, обитым дорогой кожей, утирая банданами пот, обильно выступивший на лицах при смене жаркой дорожной обочины на автомобиль, салон которого был охлажден до комфортных двадцати двух по Цельсию. За три часа совместной поездки, Уваров узнал, что молодые люди из Казахстана, друзья детства, одноклассники и им по двадцать лет. Полтора года назад, собрав необходимые вещи в рюкзаки, они ушли из дома и за это время объездили не только всю Европу и Азию, но и несколько месяцев провели в Южной Америке, купив супердешёвые билеты на самолёт до Буэнос-Айреса по какой-то акции. Сейчас они едут в Керчь, на паром, где встречаются с друзьями и дальше на машине в Армению, а потом в Грузию. Зиму они проведут в Индии, там знакомые уже арендовали какую-то хижину и ждут их в ноябре, а оттуда хотят попасть в Тибет.

Высадив парочку, Уваров пожелал им удачи, а сам, закурив, подумал, что эти молодые ребята, без денег, наверное, гораздо счастливее и свободней, чем он и тысячи других, ему подобных, которые каждый день решают, как бы заработать денег побольше, чтобы купить машину посолидней, квартиру попросторней, одежду побрэндовей, еду получше, золотые украшения с бриллиантами, отдать ребёнка в престижные детский сад или школу, сходить в дорогой ресторан, где напиться в компании таких же зацикленных на деньгах и достатке друзей, а утром от жены выслушивать сплетни про общих знакомых, которые она успела собрать за вечер.

«Я тоже поеду в Тибет. Получу загранпаспорт российский и поеду. Один», — решил Олег.

Огромный букет полевых цветов, купленный под Старым Крымом у какой-то бабушки, целый день сидящей на обочине дороги в одном из сёл, лежал на переднем сиденье. Настя очень любила полевые цветы. Олег помнил первый букет полевых цветов, который он подарил ей. Они только-только начали жить вместе, собственной квартиры пока не было, и они снимали полдома у знакомых друзей знакомых за небольшую плату. Дом был на окраине и, чтобы сходить в магазин, нужно было пройти через луг, хотя какой это был луг, так, поле, заросшее степной травой. Он встал рано, Настя ещё спала, чтобы сходить за продуктами и приготовить завтрак любимой. На обратном пути Олег собрал большой букет степных цветов и, придя домой, поставил их в вазу около кровати. Радостный визг проснувшийся будущей жены он услышал из кухни. Она тогда была счастлива…, и он, наверное, тоже. Куда же всё это делось, — в который раз он спрашивал себя, — неужели всё в этой жизни заканчивается? Постоянные ссоры и выяснение отношений, которые стали случаться с ними несколько лет назад, потихоньку разрушали с таким трудом созданную атмосферу любви и доверия, ненадолго прекращаясь только ночью в постели, где им пока ещё было так же хорошо вдвоём, как и тогда, десять лет назад. Порой он хотел её убить, иногда хотел бросить и больше никогда не видеть, подчас корил себя за то, что много лет назад поддался на чары молодой девчушки, помешанной на сексе, но сейчас он её хотел. Просто хотел.

Зайдя в квартиру, Олег понял, что супруга дома. Положив букет на столик в прихожей, он зашёл в кухню. Настя резала салат. Она была в коротком лёгком шёлковом халате, наброшенном на голое тело, тонкая ткань позволяла сделать вывод о полном отсутствии белья под ней. Уваров подошёл сзади и попытался поцеловать жену в шею, на что получил болезненный удар локтем по рёбрам. Настя не обернулась и не сказала ни слова. Он поцеловал её в шею с другой стороны, и снова сильный удар локтем по рёбрам, но уже другой рукой, наотмашь.

— У меня в руке нож, — таким голосом можно было резать овощи и без помощи ножа.

— А у меня нож в сердце, — прошептал Олег и попытался схватить губами краешек её уха. Настя убрала голову и немного отстранилась, но очередного удара локтем не последовало. Это был хороший знак.

Уваров попытался ухватить губами другое ухо, Настя положила нож на столешницу, запрокинула назад голову и, не оборачиваясь, обняла его за шею, прижав к себе.

— Ты сволочь, Олег, думаешь только о себе, о-о-о-…, — его пальцы медленно поднимались от колен вверх по её бёдрам, и, достигнув края халата, ненадолго замерли, — я ненавижу тебя, — она развернулась и впилась губами в его губы, а его руки инстинктивно поднялись немного выше и крепко сжали круглые сочные ягодицы. Не отрываясь от поцелуя, Настя запрыгнула на него, обхватив ногами, а он развернулся и посадил её на стол.

Конец ознакомительного фрагмента.