Южный Тироль. Другая Италия

Елизавета Эбнер

Италия – это лучшая в мире пицца, мода, опера, шедевры искусства и темпераментные итальянцы.А знаете ли вы, что в этой стране есть место, где люди говорят на трёх языках, мастерски готовят кнедли и штрудель, пьют труднопроизносимый гевюрцтраминер и не показывают лишних эмоций? Эта часть Италии – родина легендарного альпиниста Райнхольда Месснера, меранского варианта славянской защиты в шахматах и коктейля хуго.Откройте для себя другую Италию – красивый и загадочный Южный Тироль.

Глава первая.

Личное дело

Впервые я увидела Южный Тироль из окна поезда по пути из Милана в Мюнхен. Огромные заснеженные горы, казалось, находились от меня на расстоянии вытянутой руки. Никогда раньше я не видела их так близко. Ещё долго после этого путешествия я буду считать, что ничего прекраснее этих величественных рельефных стен просто не может быть. По моим расчётам до пересечения австрийской границы оставалось время, но названия станций, указанные на немецком и итальянском языках, вселяли в меня смутные сомнения о местоположении поезда. «Мы ещё в Италии или уже в Австрии?» — думала я. Пассажиры в моём вагоне вдруг дружно отложили свои дела: их книги, газеты и журналы покоились на столах и коленях, крышки ноутбуков, коробки с печеньем и чипсами были закрыты. Мы все, как заворожённые, смотрели на красоту за окнами поезда.

Мне был 21 год. Из Милана, где я училась на архитектурном факультете, я ехала на практику в мюнхенский архитектурный журнал. Не зная немецкого языка и имея смутные представления о баварской столице, я всё же двигалась на поезде сквозь горы навстречу неизвестности. В Москве, где я выросла, не было гор, как не было их и в месте моего ежегодного отдыха — Калининградской области — полуэксклаве, после Второй мировой войны вошедшем в состав Советского Союза.

Я помню себя в пятилетнем возрасте, когда пожилая немецкая фрау, явно приехавшая на свою историческую родину, остановила нас с бабушкой на улице курортного города Светлогорска и отдала мне полный пакет заграничных конфет. К немцам тогда относились с недоверием, не ожидая от них ничего хорошего, и из щедрого подарка мне достался только один леденец. Всё остальное бабушка выбросила, ссылаясь на то, что конфеты могут быть отравлены. Внешность той дамы я помню плохо, но хорошо — её эмоции и разноцветные фантики неожиданно свалившегося на меня сладкого сокровища. Что она чувствовала, приезжая в уже российский Светлогорск, который во времена её молодости был немецким Раушеном?

Примерно через год после победы в Великой Отечественной и Второй мировой войнах Кёнигсберг переименовали в Калининград. Пиллау стал Балтийском, Тильзит — Советском, а Кранц превратился в Зеленоградск. Лютеранские кирхи сначала использовали для хозяйственных нужд, но затем постепенно стали вносить туда православную атрибутику. Немецкие надписи закрашивали, но те проступали вновь. Целых три года немцы и русские вынуждены были жить на одной территории. Людей в Калининградскую область везли со всех уголков Советского Союза — они должны были «освоить» новую территорию, принести в Восточную Пруссию советскую культуру. Память о совсем недавней войне была жива у обеих сторон. Людям из Советского Союза по очевидным причинам было совсем не легко отделить в своём сознании мирное немецкое население от нацистов, ещё вчера совершавших страшные вещи на их земле, с их родными. Сложно было и немцам: для того чтобы прокормиться, им, как и советским гражданам, приходилось выполнять тяжёлую работу по восстановлению лежащего в руинах Калининграда. Там, под обломками, были их дома, квартиры, личные вещи, а часто и тела близких им людей.

Казалось бы, отношения между вчерашними врагами должны были быть ужасными, но в жизни всё складывалось иначе. Конечно, нельзя отрицать, что побеждённое немецкое население подвергалось мародёрству, оскорблениям и принудительному выселению из домов со стороны победителей, но тесное проживание двух очень разных культур на одной небольшой территории также способствовало их человеческому сближению. Как немцы, так и советские граждане быстро научились изъясняться на языках друг друга, российские и немецкие врачи ставили на ноги больных без оглядки на их национальность, а молодёжь вместе ходила на танцы. Было всё — и плохое, и хорошее, — но и немцы, и русские, как правило, не отказывали во взаимной помощи.

Как бы банально это ни звучало, но правда в том, что плохих народов не существует. Есть плохие люди.

В 1948 году последних немцев депортировали из Калининградской области в советскую зону оккупации Германии. Снова взглянуть на Кёнигсберг им разрешили уже после 90-х годов. Кто-то молча, а кто-то рыдая, смотрел на уже не свои дома. Кёнигсберга больше не было. Он давно уже стал Калининградом.

Оглядываясь назад, я понимаю, как не случайно всё, что происходит с нами в жизни! Если бы в моей не было Калининграда, того поезда из Милана в Мюнхен и последующей необходимости хорошо знать и немецкий, и итальянский языки, я не смогла бы написать про Южный Тироль. Меня бы не заинтересовали би — и трилингвизм в регионе, а переплетение итальянской, немецкой и ладинской культур на земле, официально входящей в состав Италии, не показалось бы странным. Как и сотни других туристов, я бы уехала отсюда с десятками фотографий и приятными воспоминаниями о местном гостеприимстве, но, уже зная историю, подобную той, что произошла в Южном Тироле, мне хотелось понять эту землю в горах. Внутри себя я чувствовала, что на первый взгляд разные судьбы двух территорий на самом деле имеют нечто общее.

Когда я спрашивала про Южный Тироль у итальянцев из Милана и близлежащих к нему городов, моментально выяснялось, что их представления о нём весьма поверхностны. Как правило, жителей этого региона они называли «немцами» и «людьми-калькуляторами», намекая на стереотипную немецкую точность в их характере.

Попытки выяснить, что знают о Южном Тироле в России, и вовсе терпели крах. Люди либо не знали, где это, либо, услышав про Тироль, начинали вспоминать Австрию.

В Германии и Австрии со знаниями о Южном Тироле всё обстояло лучше: и немцы, и австрийцы могли описать географическое положение региона и в общих чертах представляли себе его культурные и исторические особенности.

Суммируя мой небольшой, но международный опрос: о прекрасной земле в горах люди знали либо немного, либо совсем ничего, и это незнание в некоторых случаях даже порождало необъяснимое со стороны негативное отношение к ней.

Постепенно углубляясь в изучение Южного Тироля, я невольно сравнивала его с другими пограничными территориями в мире. В истории каждого такого места, без исключений, были непростые времена, а во многих они продолжаются до сих пор. Люди в них боролись за независимость, отстаивали права на родной язык и культуру. Мудрость, с которой эти же проблемы решали в Южном Тироле, казалась мне достойным примером для подражания. Ведь часто нам просто нужно знать, что мы не одни и кто-то другой сталкивался в жизни с теми же сложными ситуациями, что и мы.

Мой интерес к Южному Тиролю логически должен был перерасти в нечто материальное. И, если вы захотите узнать о главной причине, по которой я написала эту книгу, я отвечу вам, что просто не могла её не написать. В тот зимний день в поезде по пути из Милана в Мюнхен я с первого взгляда влюбилась в земли, что увидела за окном.

Эта книга — моя благодарность Южному Тиролю и его многонациональному населению за пример преодоления сложных моментов истории и разногласий, за неоценимый наглядный опыт того, каких результатов можно добиться любовью и стремлением к миру. В ней я собрала собственную коллекцию историй, искрящуюся всеми гранями этого региона.

Все мы воспринимаем те или иные места в мире, основываясь на собственном опыте, образовании, профессии и, конечно, наших эмоциях. В тех историях, которые я рассказываю в этой книге, безусловно есть и я сама: мой архитектурный, художественный и литературный вкус, моя чувствительность к судьбам людей и зданий, моя любовь к добру и тем, кто его совершает, несмотря ни на что. При этом я старалась писать обо всём непредвзято, оставляя за вами право на собственные выводы.

Выбирая темы для книги, создавая для неё свою коллекцию историй, я хорошо поняла, почему коллекционеры так часто посвящают своему делу всю жизнь. Выбрать лучшее из множества прекрасных творений — это искусство. Выбрать самое значимое из жизни целого региона — нелёгкая задача. Поэтому я заранее извиняюсь за те моменты, которые упустила из виду. В истории Южного Тироля и в его настоящем, конечно же, есть вещи, пока ещё ожидающие своего рассказчика.

Из собрания моих историй об этой земле в горах у вас обязательно сложится её единый образ или, если хотите, лицо. Именно таким вижу Южный Тироль я. Я не обещаю вам, что наши взгляды на этот регион совпадут, но точно знаю, что после прочтения этой книги вы соберёте свой чемодан, рюкзак или дорожную сумку и отправитесь в Южный Тироль. Как знаю и то, что вы в него обязательно влюбитесь.