Тайна страны шедевров

Елизавета Трусевич, 2022

Герои романа – московский школьник Степа, переживающий развод родителей, и его отец – неожиданно попадают в страну несозданных шедевров. В этой стране существуют полки с книгами, которые не успели сочинить Пушкин и Лермонтов; в галерее висят картины, которые задумали, но не успели написать Рафаэль и Айвазовский; в кинотеатрах показывают фильмы, которые не успел снять Чаплин… Города удивительной страны застроены архитектурными шедеврами, которые не успели создать Баженов и Леду. Страной несозданных шедевров управляют древнегреческие Музы – а как же иначе? Не без их влияния и героям, и читателям становится ясно, что каждая семья – это тоже прекрасный, единственный в своем роде шедевр, который надо беречь, а то и спасать. Последнее удается родителям Степы. Автор надеется, что и читателям.

Степа работает Шерлоком Холмсом

До конца рабочего дня оставались считаные часы, и надо же было в эти считаные часы случиться такому… Степа сидел на вращающемся кожаном стуле и решал скучные задачки, которые он ненавидел так же сильно, как и свою дутую куртку, висевшую на резной антикварной вешалке в углу.

Вдруг Степа услышал какое-то странное бульканье. Он посмотрел на отца. Отец сидел перед монитором, и его рука, вцепившаяся в компьютерную мышку, казалась каменной. Лицо выглядело зеленым. А зеленые глаза, напротив, сделались красными. И вот еще что интересно: левая щека у папы дрожала, как новогодний холодец, а правая щека, напротив, была словно мраморная.

— Па… что… что такое?

— Э-э… — промычал отец и быстро куда-то пошел, хлопнув дверью.

Степа еще не знал, что отец обнаружил крупную растрату — со счета банка исчезла такая сумма, которую не каждый школьник сможет даже назвать. Эта невероятная сумма была переведена не куда положено, а на какой-то неизвестный счет. Степа побежал за отцом. На какой-то момент Степа даже потерял его из виду — так быстро передвигался папа и поэтому затерялся в толпе. А все здесь были в скучных серых костюмах и все казались похожими друг на друга, так что найти серого папу на фоне серых коллег было почти что нереально.

И вот Степа увидел рыжеватую папину шевелюру. Папа разговаривал с миловидной девушкой, которая занималась скучной работой — переводила деньги туда-сюда. Такие девушки называются операционистками (вдруг ее лицо тоже сделалось зеленым).

— Василий Васильевич… я… я… — она начала клясться в том, что не специально неправильно перевела сумму, что она ошиблась, что все можно исправить… Что счет другого банка (куда и должны были уйти деньги) и счет этого неизвестного счастливца (на которого в одночасье обрушились такие деньги) отличаются всего лишь одной коварной цифрой. И что это можно проверить… Степа все слышал и тихонько потянул папу за пиджак.

— Па… можно тебя?

— Ты не видишь, я занят! — заорал отец. Да так заорал, будто это Степа украл эти несчастные один, ноль, ноль, ноль и так далее рублей.

— Па, это срочно.

— Минутку, — отец отошел со Степаном к окну. Только для того, чтобы всласть наорать на непонятливого сына. Но Степа не предоставил ему такой возможности.

— Па… она врет.

— Что? — отец от неожиданности даже выронил трубку.

— Она врет, — повторил Степа. — Она заодно с тем типом, которому пришли деньги. Они все спланировали.

— Откуда… откуда ты знаешь?

— Посмотри на ее стол… Там лежит каталог ювелирных украшений. Этот каталог раскрыт на середине, и она зеленым фломастером проставила галочки возле самых дорогих украшений. Каждое украшение стоит… А под этим каталогом… Я случайно пальцем подцепил и увидел туристический проспект. Она собирается в Мексику.

— Я понял, — тихо и почти трагично произнес отец.

— Она знала, что скоро у нее будут огромные деньги, — уверенно сказал Степа, вспоминая гордый профиль Шерлока Холмса.

Папа достал телефон и начал куда-то звонить.

— Па, ты маме? Ты на меня жаловаться будешь? — промямлил Степа.

— Какой маме! Начальнику службы безопасности… Алло!

Степа вдруг боковым зрением заметил, что девушки уже нет на месте. Он жестом показал отцу на пустой стол (только каталог ювелирных украшений по-прежнему лежал там, где и минуту назад).

— Она сбежала! — заорал отец.

— Догадалась, что мы догадались, — на ходу крикнул Степа.

Он и сам не ожидал такой удачи — как в самых крутых боевиках, он, Степа, несется по длинному коридору за красивой белокурой воровкой. Путеводной звездой впереди мелькала алеющая в волосах заколка в виде банта.

— Па, она на первый этаж поехала! — крикнул Степа, увидев, как закрываются двери лифта.

— Там ее и сцапают, можно не торопиться.

Торопиться в таких учреждениях трудно — офисные лифты неповоротливы, в отличие от проворных офисных работников. Степа и папа сели наконец в кабину лифта, и отец вдруг обнял сына, чего давно уже не делал — мешали то ссоры, то плохие оценки, то мамина педагогика.

А девушка действительно спустилась вниз, к проходной, но по суете, по нервной атмосфере (а у воров чутье развито лучше, чем у всех остальных) поняла, что здесь уже все оцеплено. Она побежала к лифту. А Степа с папой только приехали. На их глазах двери лифта с девушкой закрылись. И лифт мчался уже на последний этаж. В этот момент Степе вдруг показалось, что лифт тоже в сговоре с преступниками — из неповоротливого офис ного лифта он вдруг превратился в воровской, мчащийся на скорости погони лифтище.

— Па, в погоню! — заорал Степа. Он, как и всякий мальчишка, мечтал о таком всю свою мальчишескую жизнь. Папа даже не успел опомниться, как Степа уже мчался по лестнице. Как все мальчишки, он не раз соревновался с лифтами и, конечно, всегда выигрывал. Но теперь это было не просто праздное соревнование. Это было то, ради чего любой мальчишка соревнуется с лифтами всю свою мальчишескую жизнь.

— Степа! — кричал папа, с трудом пытаясь угнаться за сыном.

Папа был стройный, моложавый, но все же ему было уже не четырнадцать, наоборот — сорок один. И бежать было трудно. В детстве он наверняка соревновался с лифтами и тоже, конечно, выигрывал. Но потом… В этом проклятом банке забыл о такой простой и важной тренировке, которая непременно пригодится. Папе было уже наплевать на сумму с нулями, наплевать на эту воровку, он боялся только одного — чтобы она не причинила вреда самому любимому, самому славному мальчугану на свете, у которого такая же рыжина в непослушных волосах, и такая же форма пальцев (снизу пухлые, а сверху тощие), и такие же чуть кривоватые ноги (потому что их предки, наверное, много ездили на лошадях), и такие же чуть сросшиеся на переносице брови, и такая же форма носа с аккуратной горбинкой (на эту горбинку можно класть спички — не упадут, проверено).

— Степа, стой!

Лестница была нереально длинной, казалось, она упирается в самое небо. Избитый образ. Избитый до тех пор, пока это образ. А если это реальность?

Папа увидел, что Степа влетел в чуть приоткрытую дверь. Наверное, на крышу. На крышу?! Да мама убьет и папу, и сына, если узнает. Все мамы фанатично ненавидят крыши. У папы то ли открылось второе дыхание, то ли выросли крылья. Он выскочил (на крышу?!) вслед за сыном. И вот тут-то и начинается самое интересное…