Цветок папоротника

Елизавета Соболянская, 2021

Супруга барона Грейнжа бесплодна, что делать, чтобы избежать унизительного развода? Идти к ведьме! Только сумеет ли благородная леди преодолеть все трудности, чтобы обрести желанное счастье? Мир меча и магии.

Глава 3

Барон встретил жену неприветливо:

— Где была? — грубо спросил он ее, не обращая внимания на мужчин, стоящих у стола.

— Собирала щавель для сладкого пирога, — привычно потупилась Вероника.

Она давно усвоила, что перед мужем лучше выглядеть занятой хозяйством, или рукоделием, чтобы не вызывать гнева. Для нее это не составляло труда — хозяйка замка и так с утра до ночи присматривает за всем, да и сама не ленится. Лорд Грейнж смерил ее взглядом и ушел на псарню.

Тихонько вздохнув, Вероника отнесла щавель на кухню, велела испечь пирог со свежей зеленью и прошлогодними яблоками, а потом поднялась в свою спальню, чтобы умыться и причесать волосы, сбившиеся под чепцом. Хорошо, что она не стала надевать для похода к ведьме пышные юбки из тонкой шерсти и нарядный гейбл^[1], расшитый золотой тесьмой! Ревнивый муж непременно решил бы, что она наряжалась для другого мужчины, а так, простой полотняный головной убор для выхода на луг не вызвал никаких подозрений.

Приведя себя в порядок, хозяйка замка отправилась в прачечную — наступил день варки мыла, и она должна была сама присмотреть за процессом, вовремя добавить тертый мыльный корень, сок мяты или драгоценное ароматическое масло.

Простого грубого мыла для замка требовалось очень много — им мылись воины и слуги, им стирали одежду и белье, мыли собак, кипятили посуду и половики. Такое мыло готовили в большом котле, выливали в деревянный лоток и резали ножом на большие куски. Душистого мыла готовили меньше. Среди лугов и болот водилось не так много трав с сильным ароматом. Вероника любила вересковое мыло, и мятное. Иногда варили горькое мыло — с полынью, дегтем, или пижмой. Его раскладывали в шкафах, чтобы защитить шерстяные плащи и юбки от моли и жучков, им промывали раны, и натирали сбрую, чтобы отгонять насекомых в походе.

Самым мягким и ароматным было конечно «дамское» мыло. Его варили из трижды очищенного жира и сдабривали несколькими капельками ароматического масла, привезенного бароном из похода. В замке Грейнж этим мылом пользовался сам барон, его супруга и сестра баронессы, остальные дамы обходились мятным или вересковым, ведь драгоценное масло придавало коже мягкость, а телу — приятный запах. Барон считал себя щеголем, и потому запрещал пользоваться редким мылом кому-либо еще. Не терпел конкуренции.

Поскольку жира для приготовления моющего средства требовалось много, варку мыла старались приурочить к большой охоте, или забою домашнего скота. Но весной не бывает ни того ни другого, так что пришлось поискать в погребах старые запасы и хорошенько проварить основу. Запах в прачечной стоял удушающий! Женщины, орудующие веселками, замотали лица платками, но леди Грейж вошла внутрь, словно не заметив тяжелых испарений. Она заглянула во все котлы, похвалила прачек и распорядилась добавлять щелок в мыло для стирки, полынь и пижму в мыло от насекомых, а потом собственноручно капнула масла в «дамское мыло».

— Разливайте без меня, — сказала леди Вероника, убедившись, что чистые лотки готовы, черпаки блестят, а у женщин есть крепкие рукавицы, чтобы не обжечься, — я подойду, когда застынет.

Ближайшая прачка присела в книксене, и баронесса поспешила уйти. Незачем мешать занятым людям, у нее есть и другие дела. В коридоре ее поймал секретарь мужа Саймон. Барон взял мальчика на воспитание у мелкого рыцаря, обещая обучить воинской науке, но уже в замке выяснилось, что парнишка хлипковат, зато обучен грамоте, и неплохо держит в руках перо. И постепенно Саймон Терр стал писать за барона письма, заполнять прошения, вести книги учета поселян и воинов на территории баронства.

— Миледи! — юноша был всегда вежлив с Вероникой, а еще тайком бросал взгляды на крошку Виолетту. — Прошу простить мою дерзость… В кабинете барона заканчивается сургуч и облатки.

— Я как раз иду в красильню, — улыбнулась баронесса, — вчера привезли киноварь и белую смолу. Если ты поторопишься и принесешь мне бумагу, к вечеру все будет готово.

— Бегу со всех ног, миледи! — просиял парень, и побежал на верх, только пятки засверкали, а Вероника пошла в красильню. Это помещение располагалось рядом с прачечной, но все же отдельно, чтобы случайно не испачкать белье, да и запах в этой комнатке стоял специфический.

Войдя, баронесса неспешно взялась отмерять нужное количество белой смолы и киновари, потом развела некоторое количество красителя чистым самогоном, процедила через редкую ткань, и сняла с полки пропитанные воском дощечки, на которых будут сохнуть будущие облатки — кусочки красной бумаги, которыми секретарь барона будет запечатывать письма, подтверждая волю владетеля. Киноварь дорогой краситель, и не каждый рыцарь может себе его позволить. А барон Грейнж любил подчеркнуть свою значимость такими вот деталями.

Вскоре прибежал запыхавшийся секретарь. Под его пристальным взглядом, леди разложила листы бумаги на восковые дощечки, а потом принялась брать их по одному за уголок, и смачивать в блюде со спиртовым раствором алой краски. Самогон быстро испарялся, не портя плотные листы, а краска оставалась, впитываясь в грубоватые волокна.

— Вот, Саймон, скоро все высохнет, надеюсь тебе хватит, — сказала баронесса, переключаясь на маленькую жаровню для нагрева смолы. — Сургуча фунта три получится, может четыре, — добавила Вероника, помешивая палочкой вязкую массу, чтобы она быстрее и равномернее прогревалась. — Киновари маловато прислали.

Секретарь промолчал. Ему ли не знать, сколько дорогой краски заказывал барон торговцу? Это он под диктовку господина замка писал письма торговцам. Он же выводил каллиграфическим почерком королю прошение о разводе. Еженедельно разбирая почту, парень вольно или невольно знал о многих секретах своего господина, но клятва на крови не позволяла ему болтать. Зато позволяла искренне сочувствовать доброй хозяйке.

Убедившись, что смола и киноварь смешались в единую, гладкую и блестящую массу, Вероника с облегчением подхватила котелок, и вылила его содержимое в узкое ведерко с холодной водой. Масса с шипением застыла. Слабо улыбнувшись секретарю, хозяйка замка вручила ему красный сургуч и алую бумагу, и выпроводила вон. Незачем им оставаться наедине. Барон ревнив, и несмотря на то, что сам не брезгует служанками, селянками и маркитанками, за женой следит в три глаза!

* * *

Лайн и Коркодейл вышли из домика ведьмы несколько озадаченными. Женщина рассказывала им правду — они оба умели видеть ложь, да еще сопоставляли ее слова с кое-какой информацией, собранной в пути. Оплата напрягала, но обещание не просить противозаконного утешало. Дело было в другом — и Дэвлин и Самюэль ощутили в избушке ведьмы еще одного человека. Одному помогли воинские инстинкты, другому — тонкое чутье. Они оба знали, что кто-то есть и оба не чувствовали от незнакомца угрозы. Как такое могло быть? Даже мальчишка, играющий с кроликами, воспринимался, как возможный соглядатай, а тут…

— Гхм, Сэм, — начал Коркодейл.

— Дэв? — отозвался напарник.

— Ты заметил? В избушке был кто-то еще!

— Заметил, — покивал «слухач», — странно, что ведьма позволила этому человеку слушать наш разговор.

— Никаких тайн она не открыла, — качнул головой сын барона, — да и тот, кто у нее прятался не слушал наши разговоры. Он даже на нас не смотрел.

— Согласен, — кивнул сын торговца, — я привык чуять чужой интерес.

— А нас учили замечать чужие взгляды, — не отстал Дэвлин, — тогда вопрос — кому мы настолько не интересны?

— Нечисти? — предположил Сэмюэль.

— Нет, для разумной мы игрушка, для неразумной — пища. Тут не было ни любопытства, ни голода.

— Тогда не знаю, — признался «слухач», вышагивая по тропинке, — но я запомнил ощущение, если еще раз встречу это существо — не пропущу.

Мужчины вышли из леса, и неспеша двинулись к замку.

Твердыня рода Грейнж была маленьким шедевром практичности. Высокие серые стены шириной не менее семи футов, имели очень мало окон. Вокруг замка был выкопан широкий ров, который наполнялся водой из бурного ручейка, а излишки крутили колесо небольшой хозяйской мельницы. Сын барона оглядел открывшийся вид и одобрительно кивнул:

— Барон хороший хозяин! Взгляни, заливные луга едва обсохли, а их уже расчистили от коряг. А у берега стоят рыбные садки и мостки для прачек. Лодки просмолены, сети чинят, хотя по реке еще мусор несет. Право давно не видел таких опрятных земель!

Самюэлю не очень было понятно то, что увидел Коркодэйл, зато он заметил другое:

— Люди хорошо одеты. Просто, но опрятно. Шевроны у всех есть и ткань хорошо прокрашена, думаю хозяйка тут хозяину под стать!

Замолчав, мужчины двинулись к замку, продолжая присматриваться. Уже на подступах к мосту, там, где местные крестьяне продавали молоко, зелень, сыр, вяленую и копченую рыбу, лепешки с весенней зеленью и кое-какие поделки, незнакомцев остановил стражник.

— Кто такие? — довольно строго спросил он.

— Дэвлин Коркодейл, и Самюэль Лайн, — ответил Дэвлин, — хотим к барону на службу наняться.

— А что умеете?

Стражник говорил слишком вальяжно, и дерзко, для простого охранника ворот, да и шеврон его был не просто намалеван на куске сукна, а вышит и довольно искусно, поэтому ответили путники вежливо:

— Я служил знаменосцем у герольда, — сказал Коркодэйл, — охранял его в пути, но потом мистер Виллидж умер, и мне пришлось искать новую службу.

— Я сын торговца шерстью, — пожал плечами Лайн, — помощник уронил в красильне котел, и я оглох на одно ухо. Отец отдал лавку брату, а мне пришлось уйти из дома. Невестка каждым куском попрекала. Ищу теперь работу за еду и ночлег.

— Что ж, стражников господин барон сам набирает, а по хозяйственной части у нас баронесса, идемте провожу. Но если худое задумали — завтра же со стены свисать будете!

Дэвлин и Сэмюэль только плечами пожали. Стражник, оказавшийся десятником, проводил их через мост к воротам, и передал там дежурному мальчишке, в котте с гербом барона. Коркодэйл опять отметил, что служба у барона хорошо налажена, а Лайн добавил, что не каждый граф может похвастаться формой для своих людей, да еще такой аккуратной.

За воротами все было привычно — узкий извилистый ход, ощетинившийся клювиками арбалетных болтов и копьями решеток, затем довольно просторный двор, в который пускали торговцев, незнакомых гостей и крестьян с податями. Коркодейл аж плечами повел заметив, как разумно все устроено и как щетинится мелкими баллистами стена, отделяющая этот двор от другого — хозяйского.

В стенах прятались казармы, мастерские, какие-то помещения и кладовки. Высокие башни служили и наблюдательными пунктами, и хранилищами боеприпасов, и жильем. У самых ворот суетились люди, ржали кони, а в центре двора располагался донжон — самое главное жилое здание замка. Перед донжоном располагался каменный помост, на котором барон проводил суды, отсюда же герольд возвещал королевские указы и новости.

Пока Коркодэйл восхищался замком, Лайн присматривался к людям, поэтому первым заметил барона, гоняющего стражников в огороженном углу двора. Довольно высокий и крепкий мужчина в чистой рубашке и темных штанах командовал стражниками, заставляя отрабатывать совместное движение в бою:

— Ты атакуешь, ты прикрываешь спину, ты слева, ты справа! Вы должны напоминать ежа, с иголками во все стороны! Еще раз! Копье выше! Меч вперед!

Мальчишка-посыльный подвел новеньких к ограждению и прокричал:

— Господин барон! Десятник Руфус велел к вам новеньких привести!

Лорд обернулся, оценил рост и стать Коркодэйла, потом кивнул ему на стойку с учебными мечами:

— Возьми. Продержишься против меня три минуты, считай поступил на службу.

Дэвлин не спеша подошел к стойке. Краем глаза оценил фигуру барона, и… выбрал тяжелое учебное копье. В ответ Грейнж взял двуручник. Стражники, загудев освободили площадку, и противники начали медленно двигаться по кругу, приглядываясь друг к другу. Покружив, барон кинулся вперед, и ловко развернув меч попытался рубануть противника так, чтобы основной удар пришелся на левое плечо. В случае неудачи противник оставался с отбитой рукой, а при удаче его просто разваливало пополам. Однако Коркодэйлу случалось спарринговать с лучшими бойцами королевства так что он не просто увернулся, а спустил меч барона по копью к самой земле, дозволяя срезать длинную витую стружку, а потом ловким пинком выбил тяжелое оружие из рук Грейнжа.

Барон побагровел, и, кажется, собирался разразиться гневной тирадой, но откуда-то сверху, со стены на песок площадки упал вышитый платочек с кружевным краем. Мужчины все, как один вскинули головы, и разглядели темноволосую голову на стене.

— Виолетта! — рявкнул барон.

— Простите! — пискнула юная девушка, стремительно краснея, — я нечаянно! Миледи попросила отнести платочки в комнаты!

— Ступай! — строго сказал владетель замка, беря себя в руки.

Девушка убежала, а Грейнж поднял глаза на Коркодэйла:

— Принят! Поступаешь в распоряжение десятника Улефа, следующий месяц караул в «час волка» твой!

Дэвлин молча и по-военному коротко поклонился. Он понимал, что барон его запомнил и гонять будет жестко. С одной стороны отказаться принять на службу такого доброго воина он не мог, с другой — если бы не платочек, мог наорать и выгнать с позором за победу. Кстати, платочек куда-то исчез. Местные вояки его не тронули — кто бы посмел?

Вернув оружие на стойку, Коркодэйл вышел за пределы площадки и тотчас был остановлен невысоким крепким воином в легкой броне.

— Со мной иди. В казарме койку найдем, кухню покажу, и на стену. Смена у нас каждые три часа.

— Улеф? — уточнил свежеиспеченный стражник.

— Улеф, Улеф, — хмыкнул десятник и ткнул пальцем в значок на рукаве.

— Другу скажу, что меня приняли. Пусть идет к управляющему договариваться.

Десятник проследил за рукой Коркодэйла и сдержанно кивнул. Сын барона подошел к слухачу и сказал куда и зачем идет.

— Я тогда управляющего поищу, или повара, — понятливо кивнул Лайн. — Если не возьмут, в лесу заночую, а утром встретимся.

Коркодэйл лишь выразительно прикрыл глаза.

Примечания

1

Гейбл — средневековый головной убор.