Рыцарь для леди

Елизавета Соболянская, 2023

Где могут встретиться леди и ее рыцарь? На прогулке? В саду? На балу? Или… в пыточных застенках? Графиня Верден и Себастьян Трэвис вместе пережили смерть, вместе вернулись к жизни, чтобы отомстить тому, кто разрушил их жизни. Иногда цветы любви растут на пепле ненависти…

Глава 2

Нас привезли к мрачному зданию королевского госпиталя. Я узнала здание, невольно подглядывая в прореху мешка. Принцесса раз в месяц навещала его, раздавая хлеб и целебные настойки. Только подъехали мы не к парадному входу, а к боковому. Следом подкатила коляска с доктором. Он выпрыгнул и скомандовал парочке санитаров, зевающих на крыльце:

— Эй, бездельники! Отнесите в мою анатомичку! И скажите Крюмсдалю, что я его жду!

Мужики в грубых кожаных фартуках небрежно скинули нас на носилки и занесли в здание. Длинный коридор, спуск в подвал, ругань, и наконец нас стряхнули на что-то твердое. Дыра сместилась, и я ничего не видела. Зато слышала, как санитары бурчали между собой о том, что док с ума сходит, изучая висельников и приговоренных.

— Зато и лечит лучше всех, — хмыкнул в итоге один из носильщиков, гремя деревяшками носилок, — если я заболею, лучше к Либбу попрошусь, чем к этим чистеньким господам во фраках и шляпах.

— Вы еще здесь? — в помещении появился запыхавшийся доктор. — Крюмс где?

— Сейчас, доктор, идем! — санитары убрались, и доктор торопливо запер за ними дверь.

— Миледи, прошу вас потерпеть еще немного, мне нужен свидетель, — со вздохом сказал мистер Либб.

Вскоре в дверь стукнули. Доктор сам открыл и тут же запер дверь.

— Крюмсдаль, где тебя шерги носят? — строго сказал он. — Мне тут парочка тел перепала, надо кровь смыть и привести в порядок.

— Для театра, док? — грубый голос звучал прямо над головой, и, если бы я смогла, я бы вздрогнула, но паралич не отпускал.

— Нет, — отмахнулся мистер Либб, — смерть от кровотечения, ничего интересного. Просто родственники обещали заплатить за погребение.

— А, понял. Помыть, нарядить, уложить?

— Да, я пока схожу договорюсь о гробах и телеге. Пусть забирают, пока главный врач не пришел! — с этими словами мой знакомец действительно ушел, а мой мешок разъехался под лезвием ножа.

— А дамочка ничего, — бормотнул грубого вида мужик, разглядывая меня. Потом он разрезал на мне рубашку и начал поливать ледяной водой из ведра. Вылил ведер пять, не меньше. Пригладил волосы, притащил откуда-то саван и умудрился натянуть на мое негнущееся тело. Потом, наверное, занялся моим соседом и тоже присвистнул, разглядев лицо. Правда, начав обмывать, бурчал уже что-то сочувственное. Похоже юный рыцарь выглядел еще хуже, чем я.

Примерно через час дверь открылась:

— Готово? — услышала я голос доктора.

— Готово, док.

— Так, давай дамочку сюда, — что-то громыхнуло, и… меня подняли и одним движением переложили в деревянный ящик до половины наполненный стружками. Громыхнула крышка. Звуки стали глуше, но я поняла, что юношу тоже укладывают в ящик. — Все, покатили к выдаче, там уже телега ждет!

Гробы на тележках поехали куда-то, потом с матом погрузили на очередную телегу.

— Ф-фух, — док, судя по звукам, утер пот и распорядился: — Подбери для анатомички пару похожих тел, только головы отдели, мол, казненные преступники. А я пока этих родне передам. Вот, держи! — снова звякнул мешочек, и телега покатилась по брусчатке.

Примерно на полпути я вдруг ощутила, что у меня замерзли ноги. Хотела поерзать, но вспомнила, что лежу в гробу, и замерла как прежде.

Катафалк вскоре остановился, и доктор сказал кому-то, что гробы нужно занести в придел на отпевание. Мой ящик подняли, покачали и понесли. Потом поставили. Я пригрелась под тонкой простынкой и, кажется, задремала.

Проснулась, когда крышка открылась.

— Миледи, быстрее!

Меня выдернули из ящика и сунули в руки узел с одеждой. Теплые чулки, грубые башмаки на три размера больше, платье, которое я натянула поверх савана, черный плащ и траурный чепец. Вещи были не новые и явно пахли лавандой и мылом. Похоже, доктор закупился в ближайшей лавке старьевщика. Неважно. Я жива!

Пока я натягивала одежду, рядом так же быстро одевался юноша. Я даже не знала его имени, но это не беспокоило. Мы едва успели привести себя в порядок. Я занавесила лицо вуалью, красавцу доктор сунул в руки огромный клетчатый платок, и тут в придел, где стояли гробы, вошел священник!

— Вот, святой отец, — мистер Либб трагичным жестом указал на гробы, — вдова просит вас совершить чин отпевания. Ее муж и сестра погибли в аварии, гробы открывать нельзя. Потом похороните несчастных на вашем кладбище. Вот деньги. Этой даме так плохо, что я рекомендую ей уехать домой, чтобы не случилось нервной горячки.

Еще один мешочек с монетами, и мы вышли из тихой церквушки при кладбище, сели в экипаж, и тогда доктор спросил:

— Вам есть куда ехать, миледи? Я, к сожалению, не могу пригласить вас к себе.

— Улица Зеленая, девять! — решительно сказала я, чувствуя, как начинают болеть многочисленные ожоги и раны.

Мистер Либб повторил адрес извозчику, и экипаж тронулся.

* * *

Зеленая улица оказалась тихой и удивительно приятной. Нет, не аристократический квартал, но и не окраины. Ряд крепких домиков, окруженных небольшими садами. Чистая мостовая, аккуратно накрытые решетками сточные канавы. Облетевшие деревья и поздние астры в палисадниках.

Коляска остановилась возле крепких деревянных ворот, украшенных летящими ласточками. Я сморгнула набежавшую слезу. Ласточки украшали мой личный герб. Бабуля всегда была последовательна и предусмотрительна.

Мы вышли, стукнули в калитку, дождались лая собак и недоверчиво приоткрытого оконца.

— Кто здесь? — недоверчиво высунулся пожилой мужчина.

Слезы потекли по моему лицу. Я его узнала! Бабулин дворецкий! Она оставила ему и его жене пенсию и какие-то распоряжения. Я не вникала, просто передала бумаги.

— Бриггс? — пришлось приподнять вуаль.

— Миледи? — старик меня все же узнал и немедля загремел засовами. — Прошу вас, проходите!

— Это со мной! — я кивнула на мужчин, и старик молча принял это. Он запер калитку и повел нас к дому.

— Чего изволите, миледи?

Я немного растерялась, но доктор не дремал:

— Голубчик, хозяйке и ее гостю сейчас нужна теплая ванна, бульон, ильмовая мазь и кровать. А остальное я напишу!

Мы вошли в дом через кухонную дверь. Там у плиты хлопотала супруга Бриггса — миссис Лидия. Она служила у бабули экономкой и выглядела так знакомо и уютно, что слезы хлынули по моему лицу с новой силой.

— Миледи, миледи! Успокойтесь! Вам нельзя волноваться! Кровотечение может снова открыться!

Доктор и экономка подхватили меня под руки и повели наверх.

— Помогите ему тоже, — я махнула рукой в сторону юноши, который растерянно стоял посреди кухни, и отдалась в заботливые руки миссис Лидии.

Меня уложили в постель, обработали раны, напоили бульоном, микстурой и порошками, которые оставил доктор Либб. Он уверил меня, что кровотечение благополучно остановлено, и моему здоровью больше ничего не угрожает.

— Ваши раны выглядят страшно, миледи, но при должном уходе от них не останется и следа. Я постараюсь достать все необходимые мази и порошки, а вы пока отдыхайте и хорошо питайтесь. Вам важно восстановить кровь!

— А мальчик, доктор, скажите, с ним все будет хорошо?

— Физически молодой человек пострадал меньше вас, — ответил лекарь, — если я правильно понял, он угодил в подвалы позже, и палач берег его по приказу некоего высокопоставленного лица.

— Это так, — я осторожно дернула уголком рта, пытаясь изобразить невеселую усмешку. — Так он поправится?

— Ваш внезапный гость находится в очень подавленном состоянии духа, — развел руками доктор. — Вы боец, миледи, и, я уверен, вскоре оправитесь, а он считает, что должен был умереть в том подвале, потому что нарушил свои обещания.

— Обещания?

— Мальчик не просто семинарист, он учился по воле прихода. Я не смог убедить его в том, что обеты, нарушенные против воли, не несут в себе зла.

— Я поняла, доктор Либб, спасибо! Загляните к нам завтра, я найду денег, чтобы помочь вам с покупкой лекарств.

— Вы спасли мне жизнь, миледи, — строгим тоном ответил док, но я отмахнулась.

— Вы мне тоже. И не отказывайтесь, я знаю, сколько стоит итлийская смолка или кедровый бальзам.

— Воля ваша, миледи.

С этими словами лекарь наконец ушел, а я позвала Лидию и попросила приготовить купальню.

— Миледи! Ваши раны!

— Ранам будет только лучше. А мне нужно промыть волосы щелоком, одежду сожги в печи во дворе. В тех подвалах было полно блох и вшей. И мальчика тоже нужно вымыть и переодеть. Попроси своего мужа, Лидия, этот юноша желал стать священником, не будем нарушать его скромность.

Экономка вздохнула, но признала мою правоту — постельное белье подо мной почернело от грязи и мазей.