Склеп воспоминаний. Часть 1: Кости под пеплом

Елизавета Альбертовна Вронская, 2021

Что такое судьба? Чья-то неудачная шутка или всё же неизбежная череда событий, в той или иной мере зависящая от выбора? Как на счёт людей, которые твердят о том, что всё предрешено свыше, однако, переходя дорогу, смотрят не только влево и вправо, но, на всякий случай, и вверх? Что ожидает человека в другом мире, когда стук его сердца будет заглушен, когда зрачки утонут под тяжелыми веками? Это предстоит узнать Винсу, попавшему после смерти в лес мёртвых. Отсюда и начинается история Беатрисы Грин, главной героини книги «Склеп воспоминаний». Первая часть повествует о жизни девушки, которая ещё в детском возрасте столкнулась с проблемой нарушения сна. Со временем она переросла в более серьезные последствия, и теперь врачи не могут поставить диагноз – шизофрения, биполярное расстройство или всё-таки гипнагогия? Казалось, лекарства стали помогать Беатрисе заглушать своего внутреннего демона, вот только однажды в её снах появляется незнакомый привлекательный мужчина, который меняет её жизнь.

Глава 1

2014 год

Часы пробили полдень. Маленькая комната утонула в солнечных лучах. На побледневших окнах все ещё виднелись узоры ночного мороза, и только левкой, стоящий у кровати, дарил комнате весеннюю ласку. Тёплое одеяло окутывало молодое тело. Когда дверь комнаты слегка заскрипела, голубые глаза сонной девочки лениво открылись. Послышался нежный женский голос. Это была Люси Грин, мать девочки.

— Бэт, пора вставать. Ты же помнишь, что мы идём в гости к тётушке Карен?

Медленно усевшись на край кровати, и взяв под руку атласную подушку, Беатриса посмотрела на мать:

— Помню, — она надела шерстяные тапочки. — Но почему мы должны каждый год выслушивать одни и те же истории про её жизнь?

— Потому что она единственная, кто всегда помогал нам, и к тому же, сегодня у Карен и Дарби «Золотая свадьба». — Люси вздохнула, подошла к дочери и поцеловала её в лоб. Обхватив маленькие щечки руками, она продолжила: — Ты же знаешь, как сильно они тебя любят. Кстати, ты обещала им испечь кексы, поэтому приводи себя в порядок и бегом на кухню.

Бэт натянула улыбку. Ей ничего не хотелось делать, кроме как плюхнуться обратно в кровать и поспать еще часок другой, но когда дверь закрылась, она лишь тяжело вздохнула и направилась в душ. Вернувшись в комнату, она принялась расчесывать волосы. Больше всего она ненавидела это занятие. И хотя её длинные медно-красный кудри заставляли прохожих восхищаться их обладательницей, ей же они приносили множество неприятностей. Помимо того, что вычесывать их была ужасная морока, они постоянно цеплялись то за молнию одежды, то за серёжки, чего уж там говорить о том, как они лезли в глаза, стоило причёске всего лишь слегка растрепаться. Срезать их? Боже упаси! Люси была помешана на старых верованиях, чтобы позволить дочери укоротить гриву. Самой же Бэт не нравились ни длина, ни цвет своих волос. Расчесав запутанные пряди, она по привычке собрала их в пучок. Её взгляд замер на розовых таблетках, лежащих на краю журнального столика. Девочка с грустью проглотила одну из них и, накинув на себя первое, что попалось под руку, спустилась на кухню.

За окном протекала обычная жизнь: прохожие куда-то спешили, пренебрегая своими драгоценными минутами; машины, стоящие в пробках, сигналили друг другу, и было слышно, как неугомонно водители ругаются, крича во весь голос. Множество запахов смешивались воедино, и только маленькая кухня оставалась всегда равнодушной к городской суете.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Люси, вытирая влажные руки.

— В общем-то, неплохо. — Беатриса уселась на стул. — Когда мы пойдём к врачу?

— На следующей неделе. Если всё будет в порядке, тебе больше не придётся пить лекарства.

— Но меня больше не беспокоит сонный паралич…

— Бэт, — Люси перебила её и опустила голову. — Если в последние дни ты спишь нормально, это не значит, что гипнагогия отступила. Я очень рада, что шизофрению и нарколепсию мы уже исключили, но пока причина не найдена — лечение будет продолжаться.

— Я не сумасшедшая, — недовольно буркнула девочка и отвернулась к окну. — Фрейд говорил, что психологический признак сна — потеря интереса к внешнему миру. Может, стоит задуматься над этим, а не пичкать меня всякой дрянью?

Люси уже смирилась с резкими перепадами настроения дочери, а потому спокойно ответила:

— И давно ты читаешь Фрейда?

— С тех пор, как сны заменили реальность.

— Понятно. — Она взяла стул и села рядом с дочерью. — Очень давно люди считали, что сны есть чем-то фантастическим, предполагая, что сами боги посылают их. Это явление могли расшифровать колдуны или ясновидящие. Во сне мы отвлекаемся от внешнего мира, вступаем в разговор со своим внутренним «Я» и подсознанием…

— Знаю, — Бэт перебила её. — В последнее время меня мучают одинаковые сны. Я постоянно вижу одного и того же парня, но не понимаю, чего он хочет.

Люси слегка улыбнулась.

— Подсознание здорового человека не в силах выдумать несуществующего человека, а это значит, что ты видишь тех, с кем в реальной жизни могла пересекаться даже мимолётным взглядом, и хотя в дальнейшем среди миллионов лиц ты вряд ли найдешь этого человека, твой разум навсегда ухватит его ниточку.

Беатриса хмыкнула.

— Знаешь, я вчера была в школьной библиотеке и наткнулась на фразу, где говорилось, что некоторые вещи неизбежны и всё, что неожиданно изменяет нашу жизнь — не случайность. Вот я и подумала, может, все, что со мной произошло, тоже не случайно? Мам, ты веришь в судьбу?

— Не знаю, маленькая. Я верю в то, что судьба человека в нём самом. Только ты управляешь своей жизнью, а судьба всего лишь твой проводник, который в несчастье всегда отпирает дверь. Я точно знаю, что от неё не уйти и не сбежать, и если тебе что-то приписано — ты встретишь это с неизбежными последствиями, и только мудрость поможет тебе. — Она поднялась и поцеловала дочь. — Мы обязательно вернёмся к этому разговору, а пока что давай всё-таки займёмся кексами.

***

Солнце опустилось за горизонт, и месяц со своими подчиненными вступил в ночной дозор. В темноте померкли силуэты домов, фонари освещали одинокие улицы, скрывая за снегопадом суету прошедшего дня. Крепкий мороз разрисовывал серебряные узоры на ледяных окнах, позволяя им выделяться на фоне белоснежного снега, который под дуновением ветра плавно слетал с крыш, будто кто-то незаурядно рассыпал блистательное конфетти. Стоя у окна в доме тетушке Карен, Беатриса наблюдала за тем, как свет в приближенных домах то появлялся, то исчезал, словно множество маленьких светлячков. Тишину нарушили тихие приближающиеся шаги. За спиной Бэт раздался мальчишеский голос:

— Ну, привет, скучала?

Девочка тут же отвернулась от окна, и едва уловимая улыбка тронула уголки её губ. Перед ней, опираясь на дверной косяк, стоял Боско, внук Карен. Его имя было необычайно редким, но это легко объяснялось тем, что большую часть жизни его мать провела в Италии, что и подвигло дать ребёнку такое имя. Молодой, атлетического телосложения, темноволосый, он выглядел значительно взрослее Бэт, и хотя ему было всего семнадцать лет, рост уже превышал метр восемьдесят. Больше всего Беатрисе нравились его карие глаза. Она находила в них некую глубину, но завораживало её совсем другое: они улыбались даже тогда, когда Боско сохранял каменное выражение лица.

— Тебя долго не было, — с упрёком ответила она и вновь отвернулась к окну.

— Всего-то пару месяцев, — он подошел к ней и приобнял за плечо. — Мне нужно было увидеть отца.

— Тебе действительно не всё равно, ведь он оставил вас?

— Эй, не суй свой маленький любопытный нос в чужие дела.

— И в мыслях не было, — она недовольно дёрнула плечом, и Боско был вынужден убрать руку. — Ты меня тоже оставил.

— Глупости. Я звонил почти каждый день, это ты не хотела разговаривать, так почему же теперь обижаешься на меня?

— Обижаться на тебя? — Она фыркнула. — Реагируя на такие мелочи, я потеряю к себе уважение.

— Да что с тобой?

Боско отошел на шаг назад. Он был знаком с Беатрисой чуть ли не с самого детства, она всегда была достаточно тихой и милой девочкой. Временами он замечал, что её настроение меняется, словно по щелчку пальцев, но в последнее время она становилась всё меньше похожа на саму себя. Подобное поведение порой вызывало неприязнь к ней, но он по-прежнему находил свою подругу привлекательной, хотя бы за её живость ума, которым мог похвастаться не каждый четырнадцатилетний подросток. В свою же очередь Беатрисе льстила его податливость, ведь он всегда стоически переносил её выходки. Бросив на него взгляд, она мгновенно поняла, что в этот раз всё совершенно иначе. Его глаза не смеялись.

— Прости, — прошептала Беатриса и опустила голову. — Тебя действительно не было очень долго, многое изменилось. Я плохо сплю по ночам, наверное, оттого такая раздражительная, и да, я скучала по тебе. Значит, ты был в Италии? Недавно смотрела телепередачу…. Да как же она… а, ладно, неважно! Там говорилось, что ежегодно в Италию приезжает около сорока миллионов туристов. Я бы тоже туда съездила, только не в Рим, слишком банально. Твой отец живёт на Сицилии? Расскажи мне про неё, расскажи, чем занимался эти два месяца?

— Я обязательно расскажу обо всём, но позже, — голос парня заметно смягчился. — Что у тебя со сном? Тебя что-то тревожит?

— Нет, я полностью спокойна, это мама любит накрутить себя, ты же её знаешь. Она отвела меня к Томасу, он её близкий друг и к тому же психиатр. На самом деле мерзкий тип, он меня раздражает. У него постоянно такая жуткая улыбка, ему бы самому не помешала консультация мозгоправа.

Боско подавил смешок.

— Он тебе не нравится только из-за улыбки?

— Да нет, он просто какой-то… ну, он такой… Пластмассовый, что ли. Похож на игрушку, неживой. Движения неестественные, глаза пустые и голос противный, монотонный.

— Надо же, так ты у нас лукист.

— Лукист? — Беатриса надула губки и показательно тряхнула огненными кудрями. — Уверена, ты меня обозвал. — Она наигранно придала лицу оскорбленное выражение и повторила: — Лукист… Кто это?

— Это человек, который судит других только по внешнему виду.

— Нисколько! Разве я что-то сказала про его внешний вид? Он мне просто не нравится, хотя одет очень даже прилично.

Боско усмехнулся.

— Хорошо, беру свои слова обратно. Так что они хотят от тебя?

— Если бы я знала… Меня пичкают какими-то таблетками, они ужасно горькие. Мама боялась, что у меня шизофрения или нарколепсия…

— Стой, — он перебил её. — У тебя галлюцинации?

— Да нет же! Вот дослушал бы до конца и всё бы понял! Это очень сложно объяснить…. Мне страшно засыпать, потому что часто сковывает сонный паралич. Они думают, это гипнагогия, мол, я нахожусь между явью и сном.

— Это лечится?

Она пожала плечами.

— Наверное. Я не вдаюсь в подробности, мне уже порядком это надоело и, честно говоря, кажется, уже всё равно. Я знаю точно только одно — я не сумасшедшая, чтобы они себе там не придумали. Этот Томас… Он думает, что у меня может быть биполярное расстройство.

— С чего он так решил? Нет, ты бываешь, конечно, порой слишком резкой и тут же через несколько секунд снова мило улыбаешься и строишь глазки, словно ничего не происходило, но я уже привык к такой тебе. Должны быть более веские причины, чем перепад настроения?

— Бабушка страдала этим, — последовал сдержанный ответ. — Томас говорит, возможна генетическая наследственность.

— Не думай об этом, — Боско обнял её, зарывшись руками в густой волос.

В нос Беатрисы ударили древесно-пряные нотки духов. Она уткнулась носом в мужскую шею, позволяя себе забыться в его руках. Каждый раз, когда ей было плохо, она могла просто рассказать ему, и тогда Боско не стоило ничего говорить в ответ, хватало обычных объятий, чтобы всё стало, как прежде. Обнимая его, она понимала, что находится в безопасности. Рядом с ним она дома.

— Моя маленькая любопытная Беатрис, — продолжил Боско, — оставь всё как есть. Не стоит забивать голову ерундой, ты и так слишком много думаешь для своих лет. Всё обязательно образуется, вот увидишь.

— Обещай, что больше не уедешь, — она прижалась к Боско, словно маленький брошенный ребёнок, крепко обхватив его тело руками, — нам столько нужно обсудить! Совсем скоро Рождество, родители Шерон собираются устроить праздник на даче. Мы приглашены. Представь, как будет здорово: тётушка Карен приготовит гуся, мы с мамой испечём пирог, будем петь рождественские песни и греться около камина! Ты же останешься с нами, правда?

Он ласково улыбнулся.

— Конечно, останусь…

— Не помешаю? — женский голос перебил парня. В комнату вошла тётушка Карен.

— Нет, — Боско отстранился от подруги и, коснувшись пальцем кончика её носа, ответил: — у нас будет еще много времени для болтовни. Наверное, мне нужно вернуться к остальным?

Бэт жалостливо сдвинула брови, но Карен тут же подхватила:

— Да-да, все спрашивают о тебе. Не заставляй гостей ждать.

Боско испытывал легкое беспокойство в отношении Беатрисы и планов врача касательно неё, однако тщательно скрывал тревогу. С некой печалью он улыбнулся еще раз, и покинул комнату, оставив Карен с девушкой наедине.

Женщина тяжело вздохнула, и устало села на диван.

— Люси обо всём рассказала, — она постучала по краю дивана, приглашая Беатрису к себе. — Ты всегда можешь поделиться со мной своими проблемами.

— Нет никаких проблем! — упрямо возразила девочка, но всё же села рядом с тётушкой Карен. — Почему все считают, что мне плохо?

— Никто так не считает, просто нарушение сна сказывается на здоровье. — Карен тепло улыбнулась и взяла её за руку. — Я хорошо знала твою бабушку. Она часто страдала бессонницей, а если ей удавалось вздремнуть, то выглядела та в разы хуже.

— Последний месяц я сплю хорошо, просто сны очень яркие.

Карен немного помолчала, а после сдержанно продолжила:

— Мы часто говорили с твоей бабушкой про сны. Она жаловалась на видения и, боюсь, именно они её сгубили.

Беатриса не совсем понимала, о чём говорит женщина, но показательно вздохнув, спросила:

— Хотите сказать, её сны сбывались?

— Не знаю, но она говорила, что её сны предзнаменуют серьёзные перемены, а вот какие именно зависит напрямую от выбора человека.

— Значит, если, к примеру, мне постоянно снится один и тот же человек, я обязательно с ним встречусь?

— А тебе кто-то снится? — Карен ласково улыбнулась, заметив, как смутилась девочка. — Может, ты хочешь мне о чем-то рассказать?

— Нет, я лишь предположила. Если это такое навязчивое видение, разве нужны обстоятельства? Наверное, тогда это непременно произойдет… но разве это возможно, чтобы сны перерастали в реальность?

— Беатриса, в этом мире возможно абсолютно всё! Особенно, если кто-то западает в душу человека. В таком случае, он навсегда оставляет в ней след, и тогда его облик мелькает в наших снах. Предназначение существует для каждого из нас, и ним может являться даже другой человек. Может быть, сны — это единственная возможность связаться с ним, но разве это плохо? Настоящая близость всегда начинается издалека.

— Но я не говорила, что мне кто-то запал в душу настолько сильно, чтоб изводить своим присутствием в моих же снах.

— Тебе и не нужно, — Карен вздохнула, обнимая Бэт. — Я ведь женщина, и прекрасно замечаю мелкие детали. Ты меняешься, когда говоришь о снах. — Она дружелюбно улыбнулась. — Нет, я не думаю, что ты больна, как твердит твоя мать. Мне кажется, она не хочет принимать тот факт, что ты переняла дар своей бабушки, а то, что ты влюблена — видно невооруженным глазом. Подростки так наивно скрывают влюбленность…

После этого Беатриса уже не слушала, о чём говорит тётушка Карен. Она отдалась своим мыслям, пристально всматриваясь в окно. Ей казалось, что за ним кто-то стоит и безмолвно наблюдает за происходящим внутри, однако никто кроме самой Бэт этого не замечал. Лицо незнакомца было расплывчато, но красный отблеск его глаз был отчетливо виден. Время от времени у Беатрисы пробегали мурашки по телу, её раз за разом охватывала волна страха, но всегда поддаваясь этому чувству, она вспоминала, что жуткие видения всего лишь побочная сторона её лечения. Таинственный образ за окном только больная иллюзия, которая заставляет её быть пленницей собственной болезни. Девочка зажмурила что есть мочи глаза и, резко распахнув их, с облегчением вздохнула, уловив за окном только красные ягодки калины, которые были укутаны манящим серебром. Снежинки продолжали кружиться в воздухе, медленно паря над землей, пока фонари, словно прожекторы, заставляли их сверкать вновь и вновь, доказывая звёздам, что не только они с месяцем могут проливать свет на огромную планету, которая утопала в ночной темноте.

2016 год

— Мне тяжело спать, — прошептал темноволосый парень, — мысли разрывают голову на сотни мелких кусочков, поэтому всё, что я могу, это лежать и вглядываться в темноту комнаты. А знаешь, рассматривать потолок, оказывается, не такое скучное занятие.

Беатриса подошла к нему. Комната была маленькой и пустой, посреди неё стояла одна лишь кровать, над которой тускло светил настенный светильник. Долгое время двое не отводили глаз с мерцающего фонаря за окном, вокруг которого кружилась мошкара.

— Логан, — тревожно произнесла Бэт, — я устала. Ты приходишь ко мне почти каждую ночь, на протяжении двух лет! Ты не даешь мне уснуть и не пускаешь вернуться обратно. Я почти ненавижу тебя… разве это жизнь? Если ты плод моей фантазии, тогда я не хочу просыпаться, но если мы должны найти друг друга там, за пределами сна, почему мы до сих пор здесь?

— Ещё не время, — парень положил руку на запотевшее окно. — Мы свободны только во снах, и это единственное стоящее наслаждение.

Он перевёл взгляд на собеседницу, которая недоверчиво всматривалась в черты его лица. Логан обхватил лицо Беатрисы ладонями и хриплым голосом прошептал:

— Мы обязательно встретимся, слышишь меня, обязательно! Проблема в том, что мы оба видим сны, но из нас двоих не спишь только ты. Всё, что происходит между нами здесь, никоим образом не отображается на моей реальной жизни. Мы очень близки, но в тот же миг ты совершенно чужая. — Он обнял её за талию, поцеловал в лоб и наклонился к уху: — Время утекает. Тебе пора уходить.

— Ещё немного… — пролепетала Беатриса.

И хотя парень не хотел покидать её, он неохотно поднял голову и отстранился:

— В этот раз слишком долго… Ты можешь не проснуться. Уходи.

Светильник замерцал, и мужской образ словно растворился в воздухе. Бэт ощутила непривычную слабость в ногах и упала на пол. Холодные капельки пота стали выступать на женском лице. Светильник перестал судорожно мерцать, он просто в одно мгновение погас, и тогда, ощутив чье-то присутствие за спиной, Беатриса медленно обернулась. Крик застрял в её горле: в непроглядной мгле светились пунцовые глаза, которые смотрели на девушку почти в упор.

— Ты ещё здесь?! — грозным басом выкрикнуло существо.

Бэт ощущала, как оно приближается к ней, как от него веет могильным холодом, однако как бы она не пыталась, пошевелить хотя бы кончиками пальцев ей не удавалось. Когда существо оказалось совсем близко, Беатриса попыталась рассмотреть, что же перед ней стоит, однако это не было похоже ни на зверя, ни на человека. Неприятно скользкая и ледяная рука, от которой исходило зловоние, вдруг охватила тонкую шею и потянулась к её лицу. Желтые когти вонзились в гладкий лоб, и скованность женского тела в тот миг улетучилась. Адская боль заставила её подчиниться неизвестному существу, и обессилено упасть на деревянный пол. Вслед за болью появилось чувство удушения в области груди, а сама Бэт вновь ощутила ненавистный паралич и кто знает, чем бы всё закончилось, если бы слабое пламя свечи не осветило сырую комнату. Беатриса не видела, с какой стороны возник проблеск света, она могла только безнадежно всматриваться в потолок, но даже в таком состоянии ей удалось узнать голос, нашептывающий в одном из углов Господнюю молитву. Он принадлежал её покойной бабушке.

Существо, занявшее место на грудной клетке несчастной девушки, тут же дьявольски завопило и молниеносно вылетело в окно, разбив стекло на мелкие осколки. Совсем близко раздался тот же голос:

— Девочка моя, не бойся, — она протянула сморщенную руку. — Я всегда буду оберегать тебя.

Огромные глаза Беатрисы залились слезами. Она едва смогла пошевелить конечностями. Глубоко вздохнув, она дотронулась дрожащей рукой до руки бабушки и та помогла ей подняться на ноги. К удивлению девушки, перед ней стояла всё та же светловолосая женщина с возрастными морщинами на лице, но её улыбка по-прежнему была тёплой и добродушной. Она всё еще была такой же, какой Бэт запомнила её в далёком детстве. Девушка перевела дыхание и наконец, обняла её.

— Я умерла? — тихо спросила она.

Женщина рассмеялась и поцеловала девичью макушку.

— Вовсе нет, но ты совершенно не умеешь управлять своими снами.

— Что это было? Я никогда раньше не сталкивалась с этим существом.

— Это Мара, демон, вызывающий дурные сны. Ты слишком отдаешься миру снов, а потому являешься идеальной жертвой. Она может управлять течением времени и даже забрать человеческую жизнь, думаю, это главная причина, почему ты не можешь контролировать минуты, проведенные в этом мире. Каждый раз, когда увидишь её образ, постарайся не бояться, и ни в коем случае не поддавайся на уговоры. Этот дух порой может казаться безобидным, просить поиграть с ней или куда-нибудь проводить, но не верь! Так она будет манить тебя на верную смерть, — женщина ухватила внучку за плечи и, посмотрев на юное лицо, тут же спрятала улыбку. — Дьявольщина! Она притронулась к тебе… будь осторожна, с этого момента каждый твой сон будет поглощен кошмарами и тревогой. Защищайся с помощью молитвы, не слушай её шепот!

Беатриса опустила глаза. У неё возникло множество вопросов: почему она видит столь отчетливые сны, как, в конце концов, управлять ими, имеют ли важность её видения и вообще, почему бабушка находится здесь? Девушка приоткрыла рот, но женщина тут же её перебила:

— Так-так!… Ничего не нужно говорить, просто будь осторожной и научись контролировать видения.

После этих слов она притронулась ладонью ко лбу Беатрисы и девушка ощутила, как падает куда-то вниз сквозь морозный воздух и водяной пар.

Беатриса содрогнулась. Она широко распахнула глаза, панически сжимая в руках тёплое одеяло. Девушка вновь очутилась в своей просторной комнате, которая заливалась лучами полуденного солнца. От такой ночи у неё перехватило дыхание, ей понадобилось около минуты, чтобы осознать пережитое. Небрежно откинув постельное в сторону, Бэт подошла к зеркалу. В ужасе, зажав руками рот, она смотрела на струйку крови, вытекающую из носа. Теперь она всерьез задумалась о своём лечении. Выдвинув один из ящиков туалетного столика и отыскав платок, она приложила его к носу, попутно второй рукой выискивая таблетки. Чего в этом ящике только не было: и брелки для ключей, и ручки, которые давно перестали писать, и пуговицы, и резинки! Выругавшись про себя, Беатриса всё-таки нашла одну из пластинок и проглотила розовую таблетку. Сев на пуфик, Бэт потупила взгляд в пол. В голове беспорядочно метались мысли, вызывая острую боль в висках. Через пару минут она ощутила сонливость, но это было вполне ожидаемо. Разве можно выспаться, если сны полны бодрствования? Нет, если она останется еще хоть на миг в комнате, она точно поддастся слабости и уснёт, а этого никак нельзя было допустить. Беатриса не любила выбирать наряды, вот и сейчас — просто надела первые вещи, что лежали на полочке в шкафу, и спустилась вниз. Люси не было дома. Девушка ощутила некое облегчение. Ей не нужно уточнять состояние здоровья, никто не спрашивает про сны, никто не напоминает про надоевшие таблетки.

Выйдя из дома, Бэт уловила приятный запах свежести, который оставил после себя дождь. Вот уже несколько недель солнце беспощадно палило город, заставляя прохожих прятаться в тени деревьев или покидать свои дома только во второй половине дня. Серые тучи подарили тень уставшему городу, скрывая за собой пылающее солнце. Теперь его лучи могли только робко проглядывать сквозь серую массу, наблюдая, как птицы, радуясь долгожданной влаге и легкой прохладе, щебечут на ветках. Идя по безлюдной улице, Беатрисе казалось, словно в мире нет никого, кроме неё. Ей нравилась эта пустота, нравился мёртвый покой, который не смел нарушить ни один живой человек. В эту минуту она была полностью отдана самой себе, и на короткое мгновенье ей даже показалось, что ничего в её жизни не происходит, что она идёт своим чередом, такая лёгкая и беззаботная, но это была лишь минутная слабость. Бэт прекрасно осознавала, что чем дольше она хранит в себе тайну бессонных ночей, тем тревожнее становится её существование. Ей хотелось быть жадной по отношению к миру: объездить каждый существующий городок, попробовать самые разные блюда, узнать, кто же на самом деле строил пирамиды, увидеть, какая Венеция зимой и где же всё-таки конец радуги. Но, ощущая свою беспомощность, зависимость от обстоятельств, несовершенство собственной жизни, на неё тут же с огромной силой рушилась смертная скука, досада и порой отчаяние. Хотя, может оно и к лучшему? Полный покой означает смерть, а постоянное движение, возможность чувствовать, даже если это больно, заставляют жить.

Беатриса не задумывалась, куда несут её ноги, пока не очутилась около причала. Она села на лавочку, позволяя себе впервые за долгое время ни о чем не думать. Она просто смотрела куда-то вдаль, где так причудливо неизвестность манила своими тайнами. Волны заглушали сумбурный беспорядок, уничтожая навязчивые страхи. Наблюдая за лёгкими брызгами океана и маленькими пузырьками, Бэт хотелось стать частью этой первоосновы. Она представляла, как её уносит куда-то вглубь бушующей синевы.

— Неужели мы всё-таки встретились, — она услышала до боли знакомый голос.

Беатриса вздохнула и закрыла глаза.

— Боско, оставь меня.

Он сел рядом, но Бэт тут же отодвинулась, показывая всем видом, что не желает с ним общаться.

— Ты действительно думаешь, что когда мне наконец-то выпал шанс поговорить с тобой, я уйду?

Девушке ужасно хотелось нагрубить ему, но прежде чем с её губ успело сорваться хоть одно слово, Боско обнял её за плечо, и она тут же прикусила язык.

— Ты не отвечаешь на звонки, отказываешься меня видеть, не выходишь из дома, даже Шерон игнорируешь.

— А ты, значит, следишь за мной?

— Нет, думаешь, у меня не других дел?

— Тогда что ты здесь забыл?

— Наверное, то же самое, что и ты — отдыхаю от ежедневной рутины. Неужто всё ещё злишься на меня? Если это действительно так, я прошу у тебя прощения.

— Конечно, это ведь так просто, попросить прощения! — воскликнула она, дернув плечом и скинув его руку. — А как на счёт того, чтобы отвечать за свои слова?

В воздухе повисла напряженная тишина. Боско позволил ей успокоиться, и только потом спросил:

— Прошло два года, но ты всё еще обижаешься?

— Ты обещал остаться, — тихо произнесла Бэт, слегка опустив голову. — Обещал…а потом просто испарился, ничего не сказав. На целых два года, Боско! У меня ведь нет друзей ближе тебя.

— У тебя есть Шерон.

— Да, это так, но я не доверяю ей. Понимаю, как это звучит, с учётом того, что мы дружим с младших классов, но мне кажется, я вижу в ней то, чего другие никак не замечают. Она не такая милая девочка, каковой её считают. Уверена, что расскажи я ей чуть больше, она непременно воспользуется этим при первой же ссоре.

— Разве она хоть раз тебя предавала, или, быть может, оборачивала твою боль против тебя?

— Нет, но…

— Тогда не нужно так говорить, — он перебил её. — Найти человека, который будет слышать твой шепот в шумной компании большая редкость. Она очень беспокоится о тебе, а ты поступаешь как эгоистка, закрываясь от нас и мира в целом.

Беатриса опешила. Как он посмел назвать её эгоисткой? Это он оставил её, это он исчез и не выходил на связь, да он ко всему равнодушен, кроме самого себя! Обозленная, она повернулась к нему лицом, но тут же гнев сменился недоумением, когда губы Боско прижались к её губам.

— Ты зачем это сделал? — смущенно спросила она.

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Захотелось. Мне нравится, когда ты злишься. — Бэт фыркнула и тут же отвернулась. — А ещё мне нравится твой розовый волос. Хотя не понимаю, зачем ты перекрасилась. Это знак протеста?

— Нет! — она рассмеялась. — Мне никогда не нравился цвет моих волос, но еще я не хотела, чтобы они были такие же, как у большинства девушек.

— Твой натуральный цвет был достаточно редким.

— Уверяю тебя, розовый еще не самый худший вариант. Но как на это отреагировала мама… — она снова залилась смехом, потирая ладошкой лоб и качая головой. — Она не то, что рвала и метала, я думала, мне в тот же вечер состригут все волосы!

— Даже представить страшно, Люси ведь такая суеверная.

— Да… — прошептала Бэт, вновь всматриваясь куда-то вдаль.

Оба умолкли. Солнце уже начинало окрашивать волны в сказочные нежно-малиновые тона.

— Красиво, — едва слышно сказала Беатриса. — Даже не верится, что всё это реально. Солнце покидает нас, чтобы светить другим. Забавно, правда? Скоро мы ляжем в мягкие кровати, в то время как где-то на другом конце планеты люди только начнут просыпаться.

Боско перевёл взгляд на девушку. Её глаза сияли, щеки покрылись румянцем. Пока она восхищалась закатом, он восхищался ею.

— Ну и чего ты молчишь? — она повернулась к нему. — У тебя это не вызывает никаких эмоций?

Он улыбнулся, посмотрев на её губы.

— Вызывает, — быстро переведя взгляд на залитое лучами уходящего солнца море, парень добавил: — действительно красиво, Бэт, но пора идти, скоро здесь будет холодно.

Боско встал с лавки и протянул руку. Беатриса слегка удивилась, ведь за много лет он впервые вел себя так странно: то называет её эгоисткой, то зачем-то целует, а теперь вот, подаёт руку. И, тем не менее, ничего не сказав, она всё же протянула её в ответ и их пальцы сомкнулись в замок.

На обратном пути оба были молчаливы. Проходя мимо молодых пар и шумных компаний юных девушек, от которых разносился запах маминых духов, краем глаза Боско всё же смотрел на Беатрису. Сколько бы ни прошло девушек намного привлекательнее, та, которая держала его руку, была прекраснее, хотя к вечеру она совершенно переменилась: под глазами стали выступать синяки, а сама она выглядела очень утомленной.

— Сильно устала? — наконец спросил он, прервав тишину.

— Нет, — она улыбнулась, хотя её губы дрожали. — Просто бессонная ночь, снилась всякая ерунда.

— Это как-то относится к тому, о чём ты мне говорила в последнюю встречу?

— Нет, — ответила она быстро, не желая нагружать его своими проблемами. — Всё давно в прошлом. Ты лучше расскажи, почему так долго пропадаешь в Италии. Что тебя так тянет туда?

— На самом деле, последний год я провёл в Бостоне. В Италию ездил к отцу, нам о многом с ним нужно было поговорить, разобраться в семейных делах, так сказать.

— А Бостон? Что там?

— О нём я хотел рассказать тебе, как только вернулся, вот только ты всё это время избегала меня. Обещай, что не будешь обижаться.

Беатриса замялась.

— А ты хочешь сказать что-то обидное?

— Не хочу, но боюсь, ты снова расстроишься.

— Вряд ли кто-то может расстроить меня больше, чем я сама. Выкладывай.

— Завтра я уеду отсюда. Навсегда.

Бэт остановилась.

— Что значит навсегда? То есть, нет, подожди… навсегда, то есть навсегда? Вот прям насовсем? Ты даже не будешь приезжать сюда? К маме, к тётушке Карен, к Шерон… ко мне?

— Да, ты правильно поняла.

— И после этого ты еще будешь считать эгоисткой меня? Ладно… оно хоть стоит того, чтобы отказаться от нас?

— Я ни в коем случае не отказываюсь от вас, от тебя тем более, у меня просто напросто не будет возможности приезжать сюда.

— Но почему?

— Бэт, мне уже не семнадцать, я не могу постоянно оставаться в родительском доме. Я поступил в колледж, нашел работу…

— Ах, вот оно что… — она перебила его и выдавила грустную улыбку. Боско подошел к ней и слегка приподнял женский подбородок. Глаза Беатрисы погасли, в них исчезло сияние, которое оставил закат солнца, но даже так, её пронзительный взгляд был таким, словно она видела своего друга насквозь, будто он что-то от неё утаивает, а она, как ни странно, прекрасно догадывается что. — Пойдём, — она убрала его руку и пошла вперёд, словно ничего и не было, — ты был прав, действительно очень похолодало. Хочу домой.

— Может, возьмём такси? Не хватало еще, чтоб ты заболела.

— Не в этом дело. Похолодало не на улице, похолодало в душе. Нет, не подумай, я не обижаюсь и не виню тебя. Это всё равно должно было случиться. Раньше мы проводили много времени вместе, но всё имеет свойство заканчиваться. Я не хочу, чтобы из-за моих капризов ты чувствовал себя как-то, не знаю, угнетенным, что ли. Ты не обязан постоянно быть со мной. Всё хорошо, Боско.

— Прости, из меня получился неважный друг.

— Нет, ты прекрасный друг, и не твоя вина в том, что в последнее время мы так мало виделись.

— Подожди, — он начал рыться в карманах, — у меня для тебя кое-что есть.

Он достал серебряную цепочку, на которой висел небольшой кулон и вложил её в ладонь Беатрисы:

— Носил его на тот случай, вдруг ты б позвонила и захотела встретиться. Что ж, видимо, мне просто повезло. Хотя, я предполагал, что нам всё же не удастся увидеться и тогда пришлось бы просить Шерон передать его.

Беатриса посмотрела на серебряное украшение. На цепочке сверкал кулон в виде половины сердца, на котором была выгравирована надпись «навсегда». Она продолжала смотреть, ничего не говоря в ответ, и тогда Боско продолжил:

— Мне ужасно не хочется прощаться, но я должен. Если заскучаешь — я всегда буду рад тебя видеть в Бостоне.

— Хорошо, — она сжала подарок в кулачке и подняла глаза. — Дальше я сама. Не надо провожать.

— Но мы почти пришли.

— Вот именно. Я хочу побыть наедине с собой.

Боско печально улыбнулся и кивнул.

— Прощай, Бэт.

Она кивнула в ответ и, не оборачиваясь, пошла домой. Беатриса понимала, что её ждет долгая ночь, и хотя она действительно очень устала — знала, что не уснет. По дороге девушка думала о том, что было давно позабыто, что уже успело отойти в далёкое прошлое. Пройдя мимо дома Шерон, она всё же остановилась и повернула голову — в одном окне тускло поблескивал свет. «Наверное, снова читает глупые журналы, — подумала она, — теперь остались только ты и я. Может, Боско всё же прав, и мне действительно стоит по-другому взглянуть на нашу дружбу».

2019 год

Беатриса стояла около окна и что-то напевала себе под нос, аккуратно собирая волосы. Наклонив слегка голову к плечу, она вставила последнюю шпильку.

— Смотрится ужасно. Может, лучше я заплету тебя? — сказала Люси, стоящая в дверном проёме.

Девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась:

— Как же ты напугала меня. Кажется, мне окончательно сносит крышу, — она обеспокоенно посмотрела на зеркало, которое сама же занавесила ночью пледом. — Я едва дождалась рассвета.

Люси подошла к туалетному столику и потянулась к пледу, но Беатриса тут же истерически закричала:

— Нет! Не прикасайся к нему!

Женщина моментально отдернула руку. Она испугалась не на шутку.

— Бэт, милая, что произошло, пока меня не было?

— Этой ночью меня разбудил стук… — её голос задрожал. Она сглотнула слюну и, сев на край кровати, продолжила: — я думала, ты вернулась с вечеринки и не можешь найти ключ, поэтому стучишь в окно, но когда я спустилась вниз, то поняла, что стук исходит из моей комнаты. Наступила тишина и я замерла, но затем… постучали ещё раз. Господи, я включила свет везде, но мне было так страшно, мам, так страшно! Я простояла у входа в комнату около пяти минут, не решаясь войти туда, а когда сделала шаг, стук раздался снова… из зеркала.

Люси сидела, разинув рот. Это был первый случай, когда болезнь вышла за пределы сна. Она не знала, как реагировать на рассказ, но ещё больше переживала за психическое состояние своего ребёнка. Они давно сдали анализы, прошли обследования, но никаких психических отклонений не обнаружили. Тогда, посмотрев ещё раз в сторону зеркала, она неуверенно спросила:

— Ты уверена, что проснулась в тот момент?

Бэт кивнула.

— Можно? — неуверенно спросила женщина, притронувшись к пледу.

Беатриса опустила голову и зажмурила глаза:

— Да…

Сразу после этих слов плед очутился на полу. Люси смотрела в зеркало, нахмурив брови. Оно было вполне нормальным — никаких повреждений, никаких царапин, и никакого намёка на то, чтоб к нему кто-то прикасался. Взгляд женщины замер на нетронутой пластинке таблеток и она, вздохнув, обернулась:

— Ты пила лекарства перед сном?

Она открыла глаза:

— Нет, я уснула сразу, когда ты ушла.

— Понятно. Всё хорошо, Бэт, это просто был кошмарный сон.

— Я не спала!

— Конечно, я верю тебе. — Беатриса понимала, что это не так. — Давай мы переделаем твою прическу.

— Я сама, — холодно ответила она.

Девушка кипела неистовым гневом, ведь никто не хотел её слушать. Любая жалоба ссылалась на несуществующие болезни, в то время как ей хотелось всего лишь выговориться, быть понятой. В такие минуты ей ужасно не хватало Боско, который умел слышать её даже в те моменты, когда она молчала. С их последней встречи прошло три года, но с тех пор они так ни разу и не созвонились. Управившись с волосами, Бэт подошла к Люси и повернулась спиной:

— Помоги, пожалуйста.

Женщина ловко застегнула молнию и обняла дочь за плечи:

— Мне страшно отпускать тебя одну в колледж, но ты уже взрослая. Прости, если порой у меня не получается до конца понять твои тревоги, но я так тебя люблю. Вдруг что-то случится, сразу же собирай вещи и возвращайся домой. Здесь тебя всегда ждут.

Беатриса повернулась и обняла её в ответ:

— Я знаю, мам. С учетом того, сколько всего происходит в последнее время, ты — единственное, что удерживает меня в этом мире.

— Не говори глупостей! От самого себя не сбежать, чтобы мы не делали. Ты сильная, Бэт, и я знаю, что ты найдешь в себе мужество жить, — она поцеловала её и поправила выпирающий локон волос: — а теперь беги вниз, Шерон, наверное, уже заждалась.

Держа в руках подарочную коробку, брюнетка стояла около лестницы и разглядывала настенные картины. Она далеко не впервые была в гостях лучшей подруги, однако никогда не замечала деталей дома. Возможно, потому что она никогда не оставалась одна в его стенах, а может, потому, что большую часть времени они проводили в комнате Беатрисы. И хотя окружающие считали двух подруг одним целым, они колоссально отличались друг от друга. На фоне прекрасной фигуры Шерон, её чувства юмора и умения заговорить окружающих, Беатриса казалось маленькой серой мышкой. Она была менее привлекательна, её бледная кожа была ярким контрастом на фоне бронзового загара, и если та свободно стреляла глазками, используя флирт в качестве обычного общения, то Бэт имела постоянно холодный взгляд, который абсолютно не выражал никаких эмоций. Даже сама Люси не всегда понимала, что на уме её дочери. Беатриса всегда предпочитала книги шумным компаниям, а если и выбиралась на одну из вечеринок, то лишь из-за того, что Шерон упрямо заставляла её туда идти, а терпеть её хныканье та ненавидела больше всего. Причина была проста: Беатриса на дух не выносила фальшь, особенно, если это были наигранные женские эмоции. Шерон отдавала много времени внешнему виду, в то время, как её подруга совершенно не считала это основой женственности.

Услышав шаги, Шерон обернулась и выкрикнула:

— С ума сойти! Не могу поверить, что за одиннадцать лет нашей дружбы я всё-таки увидела тебя с макияжем! — она протянула коробочку. — И раз ты всё же прибегла к магии косметики, мой подарок будет как раз кстати! В общем, хайлайтер — только на выступающие части лица, румяна, чтоб подчеркнуть скулы, а тени… — она умолкла и, с наигранной обидой, слегка толкнула Беатрису в плечо: — Ты вообще меня слушаешь?

В ответ она саркастично произнесла:

— Спасибо, что беспокоишься о моей внешности. Я обязательно поставлю эту коробку на шкаф. Думаю, она идеально будет смотреться на фоне твоих предыдущих косметических наборов.

— Уверена, это лучший антиквариат в твоей коллекции.

Раздался стук в дверь. Поскольку Беатриса не ждала никого, кроме подруги, она не обратила внимания, но буквально через секунду на улице послышались весёлые голоса и девушка жалобно нахмурилась. В этот момент на лестнице появилась Люси. Она торопливо спускалась к дверям:

— Это Янги. — Проходя мимо дочери, она добавила: — Бэт, даже краем глаза я вижу твоё недовольство. Мы не могли оставить их без приглашения!

Показательно цокнув, она тут же развернулась, в попытках убежать в свою комнату, но Шерон ухватила ту за кончик сарафана и выпучила глаза:

— Даже не думай скинуть эту семейку на меня!

Не то, чтобы подруги недолюбливали Янгов, скорее, они чувствовали неприязнь к шумным разговорам. Дарби и Карен, которые прожили вместе всю жизнь, всё ещё находили мелочные поводы для ссоры, и если это случалось (а случалось это очень часто), то, что уж там скрывать — причину скандалов, до мельчайших деталей, знала вся улица, настолько громко эти двое выясняли отношения. Как только Люси отворила дверь, тут же Карен принялась обнимать её и рассказывать, какие чудесные розы посадила около дома и что той непременно необходимо обзавестись такими же. Не успев закончить этот рассказ, она стала говорить, как Дарби чинил свою старую машину и как они успели поссориться за бардак в его гараже. От таких историй у Беатрисы свело скулы. Заметив девушку, Карен с широкой улыбкой подошла к ней и слегка ухватила за щёки, стараясь предать бледному лицу хоть каплю розовых тонов:

— Что-то именинница совсем плохо выглядит…

— Не слушай её, — раздался прокуренный женский голос, — ты выглядишь очень хорошо.

Бэт перевела взгляд и увидела облокотившуюся о стену женщину. Это была Лилиан Янг, мать Боско. Она была необычайно красивая: длинные ноги, стройное тело, вытянутое лицо с четко выделенными скулами, её каштановый волос всегда был собран в элегантную причёску. Долгое время она не появлялась в Ньюпорте, а потому для Беатрисы было большой неожиданностью увидеть её сегодня.

— Рада снова встретиться с вами. — Она выдержала небольшую паузу, а после спросила: — Где же вы столько времени пропадали?

— Нужно было уладить некоторые дела в Италии и устранить парочку проблем в Бостоне.

— В Бостоне? — Уточнила она с неким восторгом. — Кажется, Боско сейчас там? Как он поживает?

— Не волнуйся, у него всё хорошо, — сухо ответила женщина, словно не желая продолжать эту тему.

Беатриса только открыла рот, как тут же раздался свист чайника, и Карен снова принялась жужжать по ушам, рассказывая о том, как её муж заблудился с утра в супермаркете, пытаясь отыскать молочный отдел. Дарби стал огрызаться на её издёвки, и тогда между мужем и женой тут же разразилась перепалка.

— Боже… — вздохнув, прошептала Лилиан и направилась к столу.

Тактично промолчав, Шерон поспешила присоединиться к ней.

***

— Полагаю, Бэт, ты уже определилась со своим будущим, — не спеша начала Карен, высунув изо рта куриную косточку. — Ты выбрала колледж?

Она ответила кивком, быстро пережевывая остатки еды. Женщина продолжала заинтересовано сверлить её взглядом, и тогда Беатриса вынуждена была добавить:

— Через месяц уеду в Бостон. Хочу стать психологом.

Лилиан резко перевела взгляд на девушку и, сделав глоток воды, произнесла:

— В Род-Айленде тоже есть очень хорошие колледжи.

— Да, знаю. Я много думала над этим, но всё же Бостон мне кажется более перспективным вариантом и к тому же, в нём хорошо сочетается как активная деловая жизнь, так и социальная деятельность с культурными программами. Этот город занимает высокие позиции в рейтингах активности работодателей, так что шанс на трудоустройство будет куда выше. И есть ещё одна причина… — едва уловимая улыбка тронула уголки её губ. — Мы как-то хотели с Боско…

— Нет, — Лилиан перебила девушку, — забудь про него. Всё, что вы там хотели, оставь при себе. Тебе не нужны отношения с Боско, тебе не нужен Боско. Начни думать о своей жизни.

— Именно это я и делаю. Может быть, вы думаете, я начну сейчас рассказывать, как мечтаю о вашем сыне? Я не собираюсь готовить ему блинчики в выходной день и таять, как маленькая дурочка в объятиях, наслаждаясь лживыми фразами, по типу «ты лучшее, что произошло со мной в жизни»…

— Бэт, — Шерон взяла её за руку, — успокойся. Лилиан явно не это имела ввиду.

— Как раз таки это, — она убрала руку подруги. — Вы уж извините меня за хамство, но я как-нибудь сама решу, куда мне ехать, к кому и зачем.

Сидящая за столом компания сразу же умолкла, перекидывая друг на друга непонимающие взгляды, а старый Дарби даже умудрился подавиться хлебной крошкой. Откинув салфетку в сторону, Лилиан встала из-за стола. Она подошла к Беатрисе и, наклонившись над её ухом, прошептала:

— Не торопись рваться за мужчиной в другой город, поспешные выводы бывают опасными. Вот тебе совет: держись подальше от моего сына.

Не произнося ни звука, все наблюдали за тем, как она идет к выходу, как накидывает на плечи замшевое пальто, попутно выискивая в кармане очередную пачку сигарет, и только Беатриса безразлично смотрела куда-то прямо перед собой, не отдавая отчёт её словам. Когда дверь захлопнулась, Люси, пытаясь вернуть дружескую атмосферу, запинаясь, пробубнила:

— Давайте-ка… мы… наверное… Торт, да, торт! Выпекать было некогда, поэтому еще днём пришлось бежать в кондитерскую, но уверяю, выглядит он просто потрясающе!

Бэт посмотрела на мать, а затем на дверь, и, напоследок, обведя глазами всех гостей, соскочила со стула:

— Извините, начинайте десерт без меня.

Не обращая внимания на оклики за спиной, она выбежала на улицу вслед за Лилиан. Та ещё не успела далеко уйти, так что Беатриса, заметив, как она заходит за угол, тут же ускорилась.

— Постойте! — выкрикнула она, догоняя женщину, которая в ответ только прибавила шаг. — Да погодите же!

Понимая, что девушка не отстанет, Лилиан скривилась и нехотя обернулась:

— Ну что ты увязалась за мной?!

Пытаясь отдышаться, Бэт остановилась. Она оперлась ладошками в колени и, сплюнув слюну в сторону, пристально посмотрела на женщину:

— Я хочу знать, почему вы так сказали. Вы же одна из тех, кто был рад нашей с Боско дружбе, да что уж там, вы достаточно часто шутили по поводу наших отношений. Так что изменилось? Это как-то связано с его постоянными разъездами?

— Ещё несколько лет назад моя мать сказала, что история стала повторяться. — Заметив замешательство на лице девушки, она объяснила: — твои сны, Бэт. Таким же недугом страдала покойная бабушка Грин, она столько успела рассказать! Она предупреждала меня…

После непродолжительной паузы Лилиан закурила сигарету и продолжила:

— Если бы ты знала Колина, моего бывшего мужа, это избавило бы меня от долгих объяснений, но если вкратце, мы расстались после того, как он открыл своё дело. — Она сделала долгую затяжку, будто погрузившись в раздумья: — он хотел, чтобы я работала с ним, но никакие деньги не заставят меня остаться со столь ужасным человеком. Наверное, ты сейчас думаешь, зачем же я связалась с ним, раз он настолько плохой? Нет, Колин не всегда был таким. Когда-то он был моим идеалом — человеком, для которого семья стояла на первом месте, но эта работа превратила его в самого настоящего психа! Я старалась уберечь от него Боско, но мальчишка… Что я могла поделать? — она швырнула сигарету и, собрав всю злость, растоптала её в крошку. — Ему нужен был отец. В конце концов, безобидные звонки превратились в регулярные поездки в Италию, а затем он и вовсе переехал в Бостон, лишь бы сблизиться с этим уродом.

— Лилиан, я понимаю вашу злость, но разве вы никогда не задумывались, что именно такая гиперопека вынудила Боско уехать? Я, например, совершенно ничего не знаю о своём отце, кроме имени. Мама говорит о нём примерно следующее: «Винс был очень красив, подобно мухомору на фоне опят, и только попробовав можно было узнать, насколько же он ядовит». Но мне всё равно хочется его увидеть, поговорить хотя бы пять минуточек, спросить, почему он оставил маму и меня, и, знаете, будь у меня его контакты, я бы обязательно позвонила, а, может быть, даже приехала.

— Ты ещё очень молода, но должна понимать, что людей, которые не видят в тебе своё будущее, лучше оставлять в прошлом. Мы меняемся под влиянием других, и если ты попадаешь под влияние беспринципного и безнравственного человека, тогда что ты воспитаешь в себе? Боюсь, Боско сильно изменился, Бэт. Если ты действительно выбрала Бостон из-за колледжа — езжай, но если это только ради одного человека, тогда ты просто напросто убьешь время, которое в конечном итоге убьёт тебя.

Опустив голову, Беатриса замолчала, словно всерьез задумавшись над словами Лилиан. Через несколько секунд она вновь подняла глаза на женщину и спросила:

— Почему вы заговорили о моей бабушке? Как она связана с этой историей?

— Перед смертью её часто мучили ночные кошмары, но до этого она жаловалась, что предыдущие сны связаны напрямую с её знакомыми, — ответила Лилиан, не сводя с девушки глаз. — Я не верю в такие вещи, как экстрасенсорные способности или ясновидение, но те слова, что она сказала незадолго до своей кончины, до сих пор звучат отголоском в моём сознании. Может, если бы я прислушалась к советам твоей бабушки, сейчас всё было бы иначе. Я это рассказываю, потому что Карен часто упоминала о твоих кошмарах. Видимо, Люси говорит с ней о тебе. Так вот, к чему я это… Ах да, научись в них видеть то, что видела покойная миссис Грин — предупреждения. Слушай себя и своё сердце, полагайся только на внутренний голос.

— Вы беспокоитесь сейчас о моём состоянии больше, чем мама, — тихо заметила Бэт. — К чему такая забота?

— Дурочка, я пытаюсь тебя предостеречь. Если твой внутренний голос согласен с твоим выбором — дерзай.

Не желая больше разговаривать, Лилиан развернулась и, не попрощавшись, поплелась домой. Беатриса стояла, как вкопанная, провожая женщину взглядом. На мгновение она остановилась и обернулась. Тогда Бэт предположила, что она всё же вернется, а возможно, расскажет больше деталей, которые помогут ей разобраться в своём недуге, однако она всего лишь произнесла: — Кстати, распусти эту ерунду на своей голове. Тебе не к лицу.

Бэт постояла еще немного, пока силуэт Лилиан не скрылся с её глаз, и только после этого послушно распустила волосы. Длинные розовые локоны начали поблескивать под лунным сиянием, время от времени напоминая красоту розового кварца. Беатриса совсем не хотела возвращаться домой, понимая, что там её ждёт бессмысленный галдёж и нудные допросы касательно её жизни. Она села на лавочку, неподалёку от дома, размышляя над словами Лилиан, пока ветер не усилился, и ночь не сменилась сумеркам. Где-то вдалеке пронёсся звон трамвая; стали появляться первые утренние тени, заменяя непоколебимую тишину городским беспорядком. Небесное кладбище звезд становилось все тусклее, а густой туман начинал пожирать все, что стояло у него на пути. Но по-прежнему город оставался заколдованным недосмотренными снами, и даже крадущиеся кошки, с огромными желтыми глазами, будто фары машин, не могли разрушить это колдовство.