Кошки, мышки и зелёный попугай. Сборник психологических сказок

Елена Юрьевна Трегубова

В этой книге сказки, которые легко и экологично меняют нашу жизнь к лучшему, это — самоисполняющиеся сказки.В этой книге чудесные душевные сказки, вместе с которыми изменяется мир вокруг нас и мы сами.Ни возраст, ни профессия не являются препятствиями для написания сказок души и сердца, которые возвращают нам веру в волшебство и изменяют окружающую нас реальность.Так что вперёд, к чуду, к сказкам!

Нужное платье

Иллюстрация Анжелики Кочетовой

В некотором царстве, в далёком государстве жила-была девица, собой красавица, стройная, сероглазая, белокожая, на ногу скорая, на руку проворная. И звали её Авдотья. Была она простой и работящей, носила косу до пояса, рукоделием занималась, книжки читала, цветы в саду растила.

Только вот беда — не отражалась она в зеркалах, не могла себя увидеть да разглядеть, не могла полюбоваться глазами своими ясными. Так и жила, не зная, какая она на самом деле, как выглядит.

И приходилось верить, что о ней люди скажут. А говорили разное.

Кто говорил, что хороша она, мила и пригожа. А кто говорил, что нет в ней ничего особенного, так себе, серединка наполовинку. А кто и вовсе говорил, что лучше б её и не видеть вовсе, так она страшна. А иногда говорили, что и глаза-то у неё блёклые, будто неживые, что и стать у неё не девичья. Кто знает, то ли от зависти, то ли от дурости. Но Авдотья всем верила, а худые слова на сердце камнем ложились.

Очень это огорчало Авдотью. Временами аж из рук всё валилось, то пироги пригорали, то нитки в клубках путались, то цветы в саду болели и никли от тоски авдотьиной.

Уходила она на речку, сидела на берегу, на воду глядела и плакала от беды своей. И горько было ей, и обидно, и себя жалко.

Терпела Авдотья, терпела, да и терпеть устала. Решила она сбежать из своего родного города в лес дремучий, в чащу лесную, раз уж она такая страшная да статью неудалая. Жить вдали от людей, чтобы обличьем своим не мелькать перед взорами людскими. Да и слышать не хотелось ей больше, как она некрасива.

Долго шла она по лесу, забрела в самую чащу, из сил выбилась, села на землю, да и решила: «Пусть уж лучше звери меня в лесу растерзают, чем жить на свете пугалом». Вдруг слышит шорох, будто идёт кто. Зажмурилась Авдотья, подумав, что вот и смерть её пришла, как почувствовала, что кто-то её за коленку трогает.

Открыла глаза, видит — стоит старичок Боровичок, маленький, сухонький, весь в морщинках, а глаза у него словно лучики сияют. «И что это ты надумала, красна девица, рассказывай» — говорит он, а сам смотрит на Авдотью и улыбается.

«Да ничего особенного я и не удумала, а вот люди сказывают, что собой я страшна, статью не вышла, и глаза мои неживые вовсе. Как мне жить такой на белом свете?» — Авдотья даже всхлипнула.

«А ты что ж, сама себя не видишь? Зачем людей — то слушать?» — старичок погладил девушку по руке.

«Как увидеть, дедушка, коль я в зеркалах не отражаюсь" — горестно вздохнула Авдотья.

«Ладно, не печалься, помогу я твоей беде, поскольку вижу, что сердце у тебя доброе» — сказал старичок, прикоснулся ко лбу Авдотьи прутиком ивовым, и в тот же миг полетела девушка в колодец хрустальный, разноцветный, как будто нёс её ветер, обнимая, а вокруг неё мелькало и кружилось всё, так что глазам больно стало. Зажмурилась она от страха, но ветер нёс её бережно и через несколько минут, а может и через час опустил её тихонько, да и замерло всё вокруг, будто и не было ветра никакого.

Открыла глаза Авдотья и видит, что стоит она на зелёной полянке. Думает она: «И где я оказалась, как быть, как назад вернуться?» А голос старичка Боровичка и говорит ей:"Найди себя истинную, тогда и дорогу назад найдешь».

Оглянулась Авдотья по сторонам, видит — перед нею топкое болото, а вдалеке — терем расписной, красивый виднеется. Только как к нему добраться, если трясина кругом, того и гляди утонешь, сгинешь навсегда. Присмотрелась — вроде тропка виднеется, да только камни её не все положены, едва ли на треть только, как идти по ней, не ведомо. Вдруг на краю полянки Авдотья увидела кучу камней разной формы как будто нарочно сложенных. А голос старичка говорит: «Смотри не ошибись, девица, не тот камень в тропку положишь, так и утонешь в болоте, пропадешь…»

Делать нечего, набрала Авдотья полный подол камней, вздохнула, перекрестилась, да на тропку и ступила…

На одном камешке стоит, другой подбирает и кладет, тронет рукой, прочно ли встал, да после этого ножкой переступает. Снова камешек выберет, присмотрится, положит, попробует ручкой, крепок ли, и дальше идёт. Долог путь оказался и труден, и спина устала нагибаться, и руки устали, и ноги от напряжения трястись начали, но Авдотья зубы сцепила, и знай выбирает камешки. «Всё равно дойду» — думает, и шагает потихоньку. Но всякая дорога когда-нибудь кончается, закончилось и болото. Ступила Авдотья на твердую землю, оглянулась на тропу, её руками выложенную, и аж гордость её взяла, что выстояла, не сдалась, дошла. И вдруг засияла тропа светом невиданным, выровнялась, да и болото пропало, как его и не было. Луг зелёный, ровный на месте болота лежит. А терем расписной совсем рядышком.

Вошла Авдотья в ворота и видит палаты белокаменные, узорами дивными расписанные. Лавки с уютными подушками стоят, диваны мягкие. Посередине стол стоит, скатертью белоснежной накрытый, на нем ваза, каменьями драгоценными, усыпанная, а в вазе цветы дивные стоят, аромат от них просто чарующий. Издалека музыка негромкая слышна, вроде с перезвоном колокольцев хрустальных. И так покойно стало на душе у Авдотьи, как только в раннем детстве бывало в объятиях материнских.

И опять слышит голос Хозяина Лесного: «Чтобы в этих хоромах жить, надо и наряд соответствующий иметь. Иди, выбирай, да смотри — не ошибись, промахнешься с выбором — на веки вечные тут останешься, не выберешься. Только знай, что наряд тебе на глаз подбирать придётся!»

И пошла Авдотья в горницу, где наряды царские разные выставлены, аж глаза разбегаются. Тут тебе и сарафан алый, расшитый жемчугами, и кафтан, соболем отороченный, и шуба лисья, нарядов видимо — невидимо. Идёт мимо них Авдотья и думает:"На что мне алый сарафан, не подойдёт он мне, да и шуба не нужна, жарко в ней станет. Кафтан хорош, да рукав не по мне.»

Идёт дальше и дальше, у этого платья карман не тот, это широкое, это наоборот узкое — не повернуться в нём. Как будто кто внутри подсказывает ей. И слушает Авдотья те подсказки, ведь не зря же сердечко екает.

И вот остановилась она возле нарядного голубого, серебром и парчой расшитого платья, с драгоценными украшениями. Руки сами потянулись примерить, одела — как влитое платье село, будто на неё шитое. Украшения мерцают, светятся, парча переливается, не платье — загляденье. И туфельки под стать наряду сыскались, как раз впору пришлись.

Вышла Авдотья из горницы, а перед ней сокровищница. А там камней самоцветных, со всего мира собранных, несметные количества, металлы драгоценные…

А старичок говорит: «Выбери себе, девица, семь камней и металлов, да смотри, ошибиться нельзя, а то навсегда здесь останешься, не выберешься».

Растерялась Авдотья поначалу, а потом стала сердце своё слушать, да по подсказкам его камни и металлы выбирать.

Сначала выбрала изумруд, чтобы душу согревал и оберегал от сглаза чёрного.

Потом золото взяла, чтобы богатство в доме не переводилось.

Потом жемчуг выбрала, чтобы сберечь чистоту сердца своего.

Серебро взяла, чтобы в доме еда не переводилась.

Затем бирюзу взяла, чтобы очаг семейный охранять.

Медь взяла, чтобы злых духов отгонять.

А последним бриллиант выбрала, чтобы детям своим вечный камень передать.

Собрала выбранные камни и металлы Авдотья, и тут очутилась она в палатах белокаменных, напротив зеркало в рост человеческий, а в зеркале отразилась она, во всей красе, с глазами ясными, с косой до пояса, в роскошном платье, а на поясе платья приколот букет из цветов золотых, серебряных да медных, причудливо переплетённых и камнями, что она выбрала, украшенных. Увидела Авдотья, как прекрасно лицо её, как стройна фигура, нежна кожа, затрепетало сердце её от счастья, а добрый молодец, что перед ней явился, голосом старичка Боровичка сказал ей: «Выбирай, девица. Можешь тут остаться, в тереме, царицей моей стать, а можешь и домой вернуться. Всё по твоему желанию будет».

И красив, и статен был добрый молодец, но выбрала девица домой вернуться.

«Спасибо тебе большое, что позволил меня истинную мне увидеть, не боюсь я теперь молвы людской, лучше мне домой вернуться». Добрый молодец взмахнул ивовым прутиком, и очутилась Авдотья дома. Глянула в зеркало — вроде и платье прежнее её, а глаза сияют, а на поясе букет драгоценный. Прикоснулась к букету, снова наряд на ней необыкновенный, лесовичком подаренный, в котором красота её ещё ярче сияет.

Вышла Авдотья в сад, а в нем соловьи поют, цветы пахнут, трава будто шёлк под ноги стелется.

И стала Авдотья жить по — другому, ни к чьему мнению не прислушиваясь, а только слушая сердце своё разумное.

В скором времени и жених к ней посватался красивый да работящий, а главное — всегда глядел на неё так, будто прекрасней её ничего на свете не видел.

На свадьбу невеста надела наряд драгоценный, весь народ дивился красоте невесты Авдотьи. А ей только и нужен был любящий взгляд жениха её.

Жизнь у них сложилась удачная, любовью наполненная, а букет драгоценный хранила Авдотья, и был он для семьи её надёжным оберегом, счастье и богатство дающим.