Элька и её тараканы

Елена Юрьевна Новикова

Книга о девочке Эльке и ее друзьях, которые спасают малыша Маню и всех жителей закартонного города Ир-Ирон и помогают бабушке Дюшель исправить совершенные ею ошибки.

Глава 7. Грустный завтрак

— Мне? — голос Маню дрогнул. — Собственный дом? Вот это да…

— Ну, не совсем дом… — Эльке было приятно, что предмет ее горьких слез неожиданно оказался поводом для чьего-то счастья. — Даже голову в дверь не просунешь. Но зато его белые стены можно раскрасить в любые цвета, причем не только снаружи, но и изнутри. Сделать макеты гостиной или кабинета, «постелить» ковер, «повесить» люстру. Можно человечков нарисовать, одеть их и посадить на диван или приклеить так, словно они выглядывают из окна или стоят на пороге дома. А можно сделать макеты крошечных домиков и расставить их внутри главного дома — и тогда получится целый Город. И название ему придумать. Хочешь, попробуем?

— У меня, кажется, еще никогда ничего своего не было… — Маню впервые улыбнулся.

Элька горестно вздохнула и вытащила фломастеры.

— Я так рада, что Кризли убежала вчера… Что мы встретились… Сидела бы сейчас одна и не знала, что мне делать с этими домиками. Давай позавтракаем и раскрасим их! Рон сказал, что если нарисовать свое самое заветное желание, оно исполнится! Правда, за это он тут же выпросил один домик. Он всегда так делает: подарит и тут же забирает подарок назад. Не по-хорошему, так по-плохому…

— И ты согласилась? Он же тебя предал… — Маню пристально смотрел ей в глаза.

— Я…я тоже его предавала. — Элька покраснела и опустила голову. — Когда два года назад все дразнили его кабанчиком, я молчала… Разве это не предательство? Мне ужасно стыдно…

— Но они ведь…

–… побили бы меня? Ну и что! Главное — что я струсила… Ненавижу себя за это!

— Трусиха не вышла бы ночью на улицу, одна…

— Сегодня? Это не считается… Я же Кризли спасала. От тебя, между прочим, — Элька улыбнулась Маню. — А ты? Разве ты ничего не боишься?

— Боюсь. Что опять начну… заикаться. Что все опять станут меня передразнивать. — Теперь он смотрел на Эльку в упор.

— Разве ты… заикаешься? — удивилась девочка. — Я что-то не заметила…

— Это бывает только, когда я… когда Эммануэль… Нет, лучше потом расскажу, ладно?

Маню вытащил откуда-то из-за двери уже собранный домик с помятым углом.

— Можно этот?

— Любой, Маню! — Элька оглянулась. — Странно, вроде все были… а, это, наверное, тот, что Джо прислал. Конечно, бери! Или поменяй на новый! Они все одинаковые…

Маню покачал головой.

— Тогда он — твой! Тот, от тетушки Леи, я беру себе. Остальные раздарю. Аннабель, ее подружке Кларе, тете Фанни… Ну а тот, со стрелочками, так и быть, пусть Рон забирает… Мне не жалко! Если хочет, пусть даже разрисует стены толстыми девочками и мальчиками и стреляет в них индейскими стрелами.

В животе у Эльки заурчало.

— Что это? — не понял Маню.

— Э… ты любишь горячие бутерброды с сыром и кетчупом? — перевела разговор Элька.

— Не знаю… Твоя мама, наверное, все вкусно готовит.

— Мама на работе, папа рано утром улетел в Африку, в командировку. Как шутит мама, — расплачиваться с семейством леопардов за дядю Лео. Либо — договариваться о новой жертве. — Элька рассмеялась. — Аннабель, моя сестра, ушла на теннис. А завтра с подружкой и ее родителями едет на Красное море. У нее много друзей, она ни одни каникулы еще дома не провела… — Элька вздохнула.

— У тебя тоже много д-друзей? — тихо спросил Маню.

— Совсем нет, — так же тихо ответила Элька. — Хотя… есть… Джо, музыкант, ты о нем услышишь. А еще — Рири, слизняк. И Кризли — с ней ты знаком. Ну и… один странный мальчик по имени Маню. Ты его не знаешь, — пошутила Элька.

— Это т-точно, — помолчав, выдохнул Маню.

— А я тем более. Может, познакомишь? — Эльке не терпелось расспросить нового друга о его жизни.

— Не сейчас, хорошо?

— Почему? — не отставала Элька. — Ты куда-то спешишь? Я — нет. Могу слушать тебя хоть до… послезавтра!

— Я не спешу, — помедлив, ответил Маню. — То есть спешу, очень спешу, но не знаю почему и куда.

— Странный ты, Маню. Ничего о себе не знаешь. Ну, а… родители у тебя есть? Бабушки-дедушки, тетушки-дядюшки, братья, сестры? Где твой дом? Откуда ты пришел? Где-то же ты ночевал вчера, позавчера, год назад?

— Не пп-помню. — Маню опустил голову.

— М-да… — Элька скривила рот набок, что означало высшую степень растерянности. — А… детство ты помнишь? Хоть что-нибудь? В какой садик ходил, какое блюдо самое любимое. Может, сон какой-нибудь помнишь? Бывает так: прицепится и снится, снится чуть не каждую ночь. Особенно когда болеешь. Тетушке Фанни, например, снится, что все вокруг — как при замедленной съемке. Одно слово человек произносит минуту, руку поднимает три минуты — и ей от этого становится жутко. У мамы моей перед глазами гномы дерутся, злые-презлые. С огромными кулачищами. И она уже знает: начинается приступ мигрени. А мне всегда снятся страницы огромной книги — и я бегу по ним, перепрыгивая с одной на другую, и очень боюсь наступить мимо. А сегодня, например, приснилось, будто я в каком-то незнакомом Городе — то ли в парке, то ли в саду — умоляю огромную голодную обезьяну подарить мне… что бы ты думал? Какую-то тряпку! Что-то вроде… покрывала. Одно такое… легкое-легкое, расшито сверкающими звездами и колечками. Кажется, розовое. Или сиреневое. Там темно было, и я не рассмотрела. А тебе что снилось?

— Усы… как будто у меня два маленьких усика п-появляются и начинают расти вверх и в стороны. Быстро-быстро. И так страшно шевелятся… П-потом все исчезает.

— Ну и ну… Странно все же: ничего человек не помнит, а усы помнит.

— Когда болею — клоуны снятся. Передают меня — малюсенького — один другому и превращаются то в цыган, то в коз… А я хохочу и глаза закрываю…

— Так, может, твои родители — клоуны? — обрадовалась Элька. — Или… цыгане? Или… — она прыснула в ладонь и осеклась. — Ладно, пора заняться завтраком! Фломастеры у меня на полке, слева. И краски там же. Бери все, что захочешь. Чувствуй себя как дома!

— Тебе… нужна моя помощь? — осторожно спросил мальчик, на случай, если она опасается оставлять его в комнате одного, но стесняется сказать…

— Брось ты эти глупости! — рассердилась Элька. — Лучше домиком своим займись! А у входа коврик постели: устроим пикник на траве!

— Х-ххор-ррошо, — ответил Маню и опустил голову.

Элька вышла, едва скрывая негодование. Ну почему все так несправедливо? Одним — красота, здоровье, талант, веселый характер… А другие должны хромать, следить за каждым съеденным кусочком или застрявшим в горле словом… Прятать за контрабасом уродливый горб. Пугать народ голым крысиным хвостом или перламутровым слизнячьим следом… Почему мухи, жуки, пауки, тараканы должны постоянно опасаться за свою жизнь? Паукам еще везет: некоторые верят, что они несут добрую весть, и не убивают их.

Элька вздохнула и принялась раскладывать ветчину по кусочкам хлеба. Потом она обнаружила, что кончился сыр, и сбегала в ближайший магазинчик, а заодно купила капусту для Рири, сухарики для Кризли и несколько мелких шоколадок: себе, Маню, маме и Джо с тетей Фанни, которая, возможно, уже вернулась из путешествия. Кстати, не забежать ли к ней прямо сейчас? Тогда она успеет сообщить Джо, что он может перебираться в летний домик. В том, что тетушка Фанни не откажет, Элька не сомневалась!

— Привет, Долли! Привет, Молли! — Элька расцеловала обрадованных собак. — А где ваша хозяйка?

— Принимает ванну, — крикнула из глубины дома тетя Фанни.

— Я спешу, тетечка Фанничка! Я на секундочку! Вы знаете Джо…

–…с Рыночной площади? Кто ж его не знает. А что случилось? — встревожилась тетя.

— Ничего. Просто он живет на улице, и я…

— Я уже год слышу эту песню! — махнула рукой тетушка Фанни. — Сказала же — пусть перебирается к нам! Дом все равно пустует…

— И… что, можно уже сегодня?

— Именно сегодня! У меня к ужину много вкусностей припасено.

— Тетечка Фанничка, ты самая добрая на свете! — крикнула в замочную скважину ванной Элька и звонко ее поцеловала. — Бегу сказать ему!!!

— Эй, ты еще здесь, малышка? — остановила ее тетя.

— Почти уже нет, — засмеялась Элька.

— У меня есть для тебя подарок. Можешь взять: он на телевизоре!

Элька подошла к телевизору. Сердце ее стучало. Только бы не плоская коробка. Только бы не паучки…

Но опасения ее, к счастью, были напрасными. На телевизоре лежала маленькая коробочка.

«Телефон? — не поверила своему счастью девочка. — Мой собственный мобильный телефон?»

Она не ошиблась. В коробочке лежал новенький телефон с красивой желтой полосой по периметру.

— Спасибо, тетечка Фанничка! И что, я уже могу звонить?

— Да! Я ввела несколько номеров в память. Мой, мамин, папин, бабушки Дюшель и Рона.

«Его-то зачем? — пожала плечами Элька. — Вот уж кому я никогда в жизни не позвоню!» — Но вслух, конечно, ничего не сказала.

— И еще! Привет тебе от бабушки Дюшель. Такая дамочка… Ты бы ее ни за что не узнала!

— Спасибо! Я позвоню ей сегодня.

— Если дозвонишься. У нее в последнее время телефон всегда отключен. Но ты везучая. Может, прорвешься…

— Тетечка Фанничка, а можно… Можно, я… приведу на ужин еще одного своего друга, Маню?

— Ты же знаешь, Элишенька, твои друзья — мои друзья.

Элька еще раз звонко поцеловала замочную скважину — теперь уже на входной двери — и помчалась домой.

Вернувшись домой, она запихнула в духовку бутерброды, налила чай в красивые чашечки, положила на два блюдечка по две крошечных шоколадки и побежала переодеваться. Через час Джо появится на Рыночной площади, и Элька сообщит ему радостную весть. Надо только накормить Маню и поесть самой, чтобы не шокировать пассажиров автобуса странными звуками, доносящимися из живота одной далеко не худенькой пассажирки с голодными глазами.

— Маню, завтрак готов!

Элька ввезла в свою комнату столик на колесиках, покрытый красивой кружевной салфеткой, которую Элька связала вместе с мамой. То есть — связала мама, а раскрашивала узор Элька. Получилось очень даже симпатично!

Уверенным движением опытного фокусника Элька сдернула салфетку, изящно отбросила ее в сторону, обернулась и захлопала в ладоши. Ей хотелось видеть реакцию Маню на две чашечки чая: голубую с желтыми утятами и желтую — с голубыми. И две тарелочки с бутербродами — тоже желтую и голубую. С утятами по ободку и червяком посередине, высовывающим хитрую мордочку из травы. Рон прокомментировал этот их прошлогодний подарок Эльке обидно: «это тебе, чтобы отбить охоту доедать до дна!» Знал бы он, что Эльке это не только не помешало вылизывать тарелку после вкусной еды, но и, наоборот, стимулировало: уж очень этот извивающийся хитрюга был симпатичен!

— Ну как? Не слышу реакции! — крикнула Элька. Ответа не было. — Маню, ты где? — и снова молчание в ответ.

Элька оглянулась и только теперь поняла, что Маню в комнате нет. От растерянности заглянула в вазу, словно там, в ожидании куриных костей, сидел скрюченный мальчик, зажимая рот, чтобы не расхохотаться. Потом она проверила под кроватью, заглянула в шкаф, сбегала в ванную комнату, выскочила на балкон, но мальчика след простыл.

— Хватит шутить, Маню! Посмотри, какие бутерброды аппетитные! И чай с лесными ягодами. Мой руки и к столу! Иначе я начну без тебя! — Элька принялась за бутерброд. Но мальчик не появился ни через минуту, ни через три.

«Странно… Неужели он сбежал?» — расстроилась Элька. — Но почему? Чем я его обидела?»

На всякий случай она все же написала Маню записку, сунула ее под коврик у входа в дом и выскочила на улицу. Через миг вернувшись, завернула Джо два бутерброда, хлебнула чай из желтой чашки, прикрыла оставшимися двумя бутербродами лукавую мордочку червяка на дне тарелки — и побежала к Джо.