Элька и её тараканы

Елена Юрьевна Новикова

Книга о девочке Эльке и ее друзьях, которые спасают малыша Маню и всех жителей закартонного города Ир-Ирон и помогают бабушке Дюшель исправить совершенные ею ошибки.

Глава 5. Господин Невидимка

Почти в самом начале своего компьютерного маньячества бабушка Дюшель «подсела» на сайт, который назывался «Магия: онлайн-превращения».

Она внимательно прочитала инструкцию, выбрала существо, в которое надумала превратиться, тщательно изучила пошаговую инструкцию возвращения в родное тело после волшебного эксперимента — и принялась за дело. Из длинного перечня птиц, насекомых, млекопитающих, пресмыкающихся, земноводных и так далее она выбрала хорошенького медвежонка панду и превратилась в точно такого же. Надо сказать, что на всякий случай бабушка — не предусмотрительный папа и не трусливая мама, а легкомысленная старушка! — оставила записку с подробным объяснением того, как вернуть ее из чужого тела назад. И, конечно, поставила таймер на три минуты. На всякий случай. К счастью, эксперимент прошло без сучка и задоринки. Осмелев и почувствовав себя уверенней, бабушка трижды в течение часа превращалась в птичку колибри, страуса эму и гиену.

Она зашла на форум сайта и с восторгом описала серию метаморфоз. Все ее поздравляли, расспрашивали, завидовали, делились своим опытом удач и неудач. А один блоггер, вежливо поздравив ее, намекнул о том, что владеет тайной превращения… в невидимку.

— Не верю, — написала ему бабушка. — Даже динозавром или птеродактилем стать проще.

— Хотите подтверждения? — спросил незнакомец.

— Хочу! — ответила бабушка. И через минуту обнаружила, что кто-то в ее кухне включил газ, поставил джезву с водой на огонь и стал греметь дверцами шкафчиков в поисках кофе.

— В правом нижнем, у окна, — пробормотала бабушка, и тут же открылся именно правый нижний, оттуда, покачиваясь, поплыла к столу баночка кофе, крышка медленно отвинтилась и ложечка сама, зачерпнув три раза кофе, понесла его в кипящую воду.

— А… меня вы этому научите? — спросила бабушка. И тут почувствовала толчок в спину, потом кто-то взял ее под руку и подвел к компьютеру. Она увидела, как стрелка мышки подползла к самому неприметному квадратику на сайте, на котором ничего не было написано.

Она нажала на эту кнопку, и — после длинной назойливой рекламы чудо-матрасов, супер-кроссовок и магических ложек, снижающих аппетит, появилась инструкция: «Стань невидимкой». Бабушка подвела стрелку к ярко-красной кнопке, на которой жирными белыми буквами было написано «начало» — и готова была нажать.

— Не пожалеете? — услышала она прямо над ухом приятный голос.

— Есть риск? — парировала бабушка.

— Жмите! — выдохнул гость.

Бабушка нажала на кнопку, совершила несколько действий и произнесла не меньше десятки заклинаний, но ничего не произошло. Она оставалась все той же старушкой, весьма еще привлекательной, но морщин и старческих пятен на руках при всем желании не скроешь…

— Так я и знала! — огорчилась бабушка.

— А вы выйдите из дома и попробуйте купить что-нибудь… в супермаркете, — хохотнул невидимка.

— Только вместе! — помедлив, сказала бабушка.

— Не доверяете мне даже теперь, когда я могу войти к вам и все вынести, оставшись незамеченным?

— Именно теперь!

Супермаркет был полупуст. Бабушка Дюшель взяла коляску и стала кидать в нее продукты. Проходившие мимо люди с несказанным удивлением смотрели на ее коляску, словно она насажала туда живых кенгурят.

Подъехав к кассе, бабушка собралась платить, но кассирша, глядя мимо нее, кричала: «Граждане, чья коляска? Заберите ее от кассы, она мешает мне работать!»

Бабушка бросила коляску и с пустыми руками направилась к выходу. Навстречу ей шла соседка с верхнего этажа.

— Добрый день! — поприветствовала ее невидимая старушка. — Как ваше здоровье? И была несказанно удивлена пустым взглядом и молчанием в ответ. Более того, эта интеллигентная дама, бывшая учительница сольфеджио, грубо толкнула ее, даже не извинившись.

— Неужели… — Сердце бабушки учащенно забилось. — Вы… здесь, господин Невидимка?

— Где ж мне еще быть?

— А… у вас никогда не было… ну, то есть, вы всегда потом возвращались в свое тело?

— Вначале случалось… То нога недопревратится, то голова видна, а туловище нет. Но потом навострился… И у вас будет получаться!

— Хотелось бы верить…

— Ну что ж… Разрешите откланяться? — попрощался гость.

— Разрешаю, — милостиво пробормотала бабушка. Только… только как же я узнаю, что вы действительно… откланялись?

— Все еще не верите? — Голос ухмыльнулся. — Но ведь и вы, когда научитесь, сможете посещать меня в мое отсутствие. Почему же я этого не боюсь?

— Верно… И все же… Вас не затруднит появиться перед камерой живьем минут этак… через семь? — бабушка полезла в карман за ключом.

— Слово коллеги — закон! — крикнул голос незнакомца и, уже издалека, добавил. — Кстати, вы — единственная, кроме меня, конечно, у кого этот трюк получился!

«Единственная!» — сердце у бабушки остановилось, потом пустилось в пляс. Вернувшись в свое тело, она убедилась, что то же сделал и ее недавний гость, и рассмеялась.

С тех пор, желая узнать, кто что о ней на самом деле думает, она регулярно превращалась в невидимку, чтобы «навестить» родственников и старых подружек: в результате, наслушавшись «заспинных» разговоров, она рассорилась со всем миром, кроме любимой внучки, и поклялась отомстить злобным сплетникам. Потом остыла, всем все простила и даже просила у них прощения.

— А я-то разве не такая? И кто, скажите, не такой? Если б человечество не имело обыкновения сплетничать и злословить, оно бы сдохло от скуки, — говорила бабушка внучкам. — О чем еще и разговаривать целые дни напролет, если не о ближних? Говорить хорошее скучно. Оно такое… безликое. А плохое будоражит и заставляет кипеть кровь. Тогда и выделяется та мощная энергия, которой не хватает Космосу и которой он с аппетитом питается.

Как раз в те дни господин Невидимка и научил ее превращать в предметы, живые существа и делать невидимыми других людей.

Это оказалось делом не только не сложным, но и увлекательным. Особенно нравилось ей превратить кого-нибудь в смешное или страшное существо и тут же вернуть назад. Только одна вещь пока никак не получалась у бабушки Дюшель: превращать в невидимок других, особенно на глазах у окружающих, которые решили бы, что у них поехала крыша.

Так бы все и шло, если б однажды не случилось непредвиденное. Еще задолго до того как Эльку не приняли в художественную школу и она перестала рисовать, бабушка Дюшель упорно дарила любимой внучке дорогие краски и кисточки, мольберты, компьютерные программы для художников, диски с работами известных живописцев, билеты на выставки местных и заезжих знаменитостей. Вот и на тот день рождения — девятый — бабушка увидела в магазине на Рыночной площади набор разноцветных пастельных мелков. Подошла к кассе, чтобы заплатить, как вдруг в магазин вошла ее знакомая, с которой бабушка предпочитала не общаться.

Магазинчик был маленький, так что проскочить мимо нее незамеченной у бабушки не было шансов. Все было бы хорошо, если бы она стала невидимкой и дождалась их ухода. Но она так растерялась, что вместо этого превратилась в осу и с громким жужжанием начала кружить вокруг люстры.

В эту минуту в магазин ворвался бледный мужчина с безумным взглядом. Ни на кого не глядя, он подбежал к картонному домику на прилавке около кассы, быстро нарисовал на нем какую-то закорючку и… исчез.

Пытаясь разглядеть закорючку, одна не в меру любопытная оса подлетела к домику и села на что-то красное.

Покупательница в красном платье истошно завизжала. Продавщице пришлось скрутить газету в трубочку, чтобы выгнать незваную гостью. С перепугу бабушка-оса юркнула в картонный домик. Такие обычно покупают детям, чтобы те могли раскрасить их по своему усмотрению, превращая — кто во дворец принцессы, кто в тюрьму, кто в магазин.

Внутри домика было темно, и понадобилось время, чтобы глаза начали хоть что-нибудь различать. К несказанному своему удивлению, бабушка Дюшель вдруг обнаружила, что перед ней — высоченные ворота незнакомого Города. Препятствие, которое для человека, собаки и даже курицы было бы непреодолимым, бабушка-оса преодолела в считанные секунды. Легко перелетев через каменное ограждение, она села на ветку дерева, покачалась, уселась на балкон невысокого дома, затем — на диковинную шляпу местного жителя — и тут же, сбитая чем-то огромным и круглым без признаков жизни упала на что-то твердое, но теплое. Так и завершился бы ее земной путь, бесславно и печально, если бы это твердое и теплое не оказалось ладонью приятного господина весьма благообразной наружности.

Бабушке Дюшель всегда везло. Повезло и тут.

— Ох, я тебя сейчас… газетой! — услышала бабушка льстивый голос и замерла от ужаса, приготовившись к неминуемой, но, слава богу, кажется, мгновенной смерти.

— Не надо, — возразил другой голос, уверенный, мужественный и невероятно красивый. — Это — живое существо, не ты его создал, не тебе и губить.

— Но ведь она… она вас укусит, — пролепетал первый голос.

— За что? Я ей зла не желаю. Наоборот. Видишь, уже крылышками шевелит. Головку подняла… Лети, милая, и больше нашим друзьям под тыквы не попадайся.

Он легонько дунул на бабушку-осу, и она, встрепенувшись, взлетела. Сделала вокруг него несколько пируэтов и, убедившись, что красивый мужественный голос принадлежит красивому мужественному человеку, улетела. «Спасибо тебе, мой Повелитель!» — прошептала бабушка оса. Сердце ее было отныне навеки отдано этому благородному господину. Сердце, а вместе с ним — любовь и бесконечная преданность.

Он вошел в высокое светлое здание — и она, не удержавшись, влетела вслед за ним.

Это была школа, но не из тех, куда родители с трудом загоняют детей по утрам. Видно было, что дети счастливы там учиться, если слово «учиться» тут уместно. Первый же класс, в который он вошел, поразил ее до глубины души. Во-первых, дети сидели на полу, на пушистом коврике, ели мороженое и хохотали. Когда вошел гость, они вскочили — учительница тоже — и кинулись обнимать и целовать его.

Он сделал незаметный знак сопровождающим, и все они сели на коврик вместе с детьми.

— Продолжайте! — шепнул он учительнице. — Не обращайте на нас внимания.

Она улыбнулась и продолжила.

— Это всегда верно, как вы думаете? Дважды два — всегда четыре?

— Да! — хором закричали дети.

— То есть, если мы возьмем две пачки чипсов и добавим еще две, будет четыре, так?

— Так, — закричали дети.

— А если мы к двум пачкам мороженого добавим еще две, будет… сколько?

— Че-ты-ре! — крикнули дети.

— Хорошо. Ну, а если мы… капнем в тарелку две капли подтаявшего мороженого и добавим еще две, будет тоже четыре?

— Да! — сказали дети.

— А вы подумайте! Представьте себе эту картину. — Кап, кап, кап, кап… Сколько получится?

— Четыре, — закричали дети.

— А ты что скажешь, Ники? — обратилась она к девочке, которая промолчала. — Ты тоже думаешь, что будет четыре?

— Я попробовала — и у меня получилась… одна, — растерялась девочка. — Одна большая капля…

— Ники права, ребята. — учительница встала, открыла холодильник и достала четырнадцать порций мороженого в вафельных стаканчиках. — А ну-ка, попробуем все!

Ученики стали усердно капать на пластмассовые тарелки капли мороженого.

— Одна! Одна! — раздалось со всех сторон.

— А теперь доедайте мороженое, а я угощу наших гостей. — Она достала еще несколько вафельных конусов и предложила гостям. — Но я не хочу, чтобы вы решили, что дважды два — равно одному. Я хочу, чтобы вы поняли, что в каждом правиле есть загадка, разрешить которую полезно и…

–… вкусно! — закричали ребята.

— А теперь вы постараетесь вспомнить, что еще опровергнет это правило…

Повелитель встал, за ним поднялись и сопровождающие.

Бабушка-оса, не удержавшись, лизнула мороженое из тарелки умницы Ники с большой каплей и под восторженные возгласы детей вылетела из класса вслед за своим любимцем.

— Не забудьте, что сегодня на центральной площади у нас городской бал, — обернувшись на пороге, сказал гость. — В наш Ир-Ирон приехали новые семьи, так что постарайтесь, чтобы им было весело и приятно с вами. Приводите мам, пап, бабушек и дедушек, братишек и сестренок. Всем хватит сладостей и подарков!

Ура!!! — закричали дети хором.

— Идите проводите нашего Правителя, ребята, и возвращайтесь в класс.

— Ой, здорово! Снова бал! — раздались восхищенные возгласы.

Гурьбой, стараясь быть как можно ближе к высокому гостю, дети вышли из класса.

«Правитель! — ахнула про себя бабушка Дюшель. — А ведет себя, как… старшеклассник, забежавший на урок к младшему брату. Нет, не зря я его полюбила с первой минуты»…

И тут бабушка Дюшель остро почувствовала надвигающуюся опасность. Она еще не знала, откуда ее ждать — с неба, где летают круглые штуки, способные свалить с ног не только насекомое, или… от этого старика, который подошел к ее новому Повелителю и, противно осклабившись, прошептал ему что-то. Тот, жестом успокоив насторожившихся было телохранителей, отошел со стариком за угол, и тут же четверо в масках напали на него, заломили руки за спину, залепили рот скотчем и, силой затолкав в длинный автомобиль, увезли в неизвестном направлении. Это было сделано так быстро и тихо, что никто этого не увидел. Кроме нее. Крошечной осы, от которой теперь зависело благополучие этого замечательного человека, а может быть — и жизнь.

Разумеется, бабушка передумала возвращаться домой. Она влетела в окно машины и юркнула под воротник рубашки своего любимца. Не прошло и трех минут, как тюремные охранники — а это были они — вытащили беднягу из машины, проволокли по длинному узкому коридору и швырнули в темную сырую камеру. Не успела она выбраться из-под воротника и покружить по камере в поисках какого-нибудь тайного лаза или… связки ключей, забытых рассеянным надзирателем, как услышала голоса за дверью.

— А если он выберется отсюда и отомстит нам? — прохрипел первый голос.

— Не выберется! — успокоил его второй голос. — Отсюда так просто не сбежать! Разве что зубами перегрызть решетки… Не бойся, в лучшем случае он проживет неделю… Если очень повезет… Не думаю, что, став Правителем Ир-Ирона, Фаффер помилует своего злейшего врага! Если уж его красавицу жену не пожалел…

Несколькими ключами они закрыли несколько дверных замков на несколько оборотов и отошли от камеры.

«Неделя? Да мне и минуты хватит! — бабушка-оса презрительно пошевелила усиками. — Итак, вспомним уроки Господина Невидимки».

Она сложила лапки и тоненько завыла: «ЫииААООэ…». Она обернулась. Ее любимец лежал на нарах в той же позе и явно не собирался исчезать. — «УУаЭЭоААи…» — чуть менее уверенно пробормотала бабушка Дюшель. И снова тот же результат: никто не исчез, никто не появился, никто ни во что не превратился.

Она переполошилась не на шутку.

«АААыОУооээ…. ЭЭЭоОУууа…» — И… ничего… Никаких изменений.

«Да что же это со мной? Неужели та круглая штука отбила мне память?» — в ужасе подумала она. — Ведь тогда и я не смогу превратиться в себя…» Ей тут же стало стыдно, что эта перспектива расстроила ее куда больше, чем возможная казнь любимца.

«Какая я эгоистка, Лея права! И Рина… И… все вокруг… О чем я думаю? На что трачу драгоценное время? У меня есть всего неделя! И это — в лучшем случае! Этого едва хватит, чтобы вернуть — с помощью Господина Невидимки — утраченную способность превращать в невидимых… других людей!»

Через несколько мгновений, покружив над прекрасным спокойным лицом любимца, она вернулась в свою уютную квартирку. Правда, уютной ее делали не салфеточки, занавесочки и коврики, а — голые стены, на фоне которых так выигрышно смотрится навороченная техника: ее семья, которая устраивала бы ее еще больше, если бы и Эльку можно было превратить в… полезный механизм, который при этом не задает вопросов и умещается в спичечный коробок. Впрочем, вряд ли этот глупый механизм так приятно обнимался бы и так виртуозно… закапывал глазные капли. Ладно уж… Пусть все остается как есть.