Суженый-ряженый

Елена Э. Крылова, 2021

Сначала по вине его кошмарной автосигнализации взыграла ее женская стервозность. Затем ей пришлось проявить женскую солидарность, а ему, как ни странно, сыграть роль рыцаря в сверкающих доспехах. Не обошлось и без женского любопытства, впрочем, мужское любопытство тоже имело место. А потом начался их роман… В книге встречается упоминание нетрадиционных сексуальных установок, но это не является пропагандой.

3

Ее разбудило какое-то пронзительное кваканье. Сообразить, что это надрывается чья-то автомобильная сигнализация, удалось не сразу. Впрочем, никогда прежде Тане не доводилось слышать ничего подобного. Вместо обычного воя, стона, звона или на худой конец сирены, косящей под милицейскую, всю округу заполнил звук, более всего похожий на истошное кваканье.

Резко вскинув голову, она почувствовала боль в одеревеневшей шее. Ну да, все правильно, клавиатура не лучшая альтернатива подушки. Часы показывали 0.09, значит, спала она всего минут сорок. Пожалуй, ей повезло: если бы вырубилась до утра, вообще не смогла бы поднять голову. И уж точно не выполнила бы долг перед «Архитектурными излишествами». Тане стало смешно: несколько тысяч жителей близлежащих домов посылают сейчас проклятия на голову владельца квакающего автомобиля, и лишь она одна испытывает к нему, вернее, к его эксклюзивной сигнализации, нечто вроде благодарности.

Таня подвигала мышью, и дремавший вместе с ней монитор начал нехотя пробуждаться. Бо́льшую часть постепенно светлеющего экрана заполнили многократно повторяющиеся буковки «м». Слава богу, во сне она не задела какую-нибудь жизненно важную клавишу, и это не привело к непоправимым последствиям. Общаться с компьютером на равных у Тани, к сожалению, никак не получалось.

Удаление нескольких «мычащих» строчек сократило текст на экране примерно втрое. Ладно, у нее еще вся ночь впереди. Вот только шея болит немилосердно, да еще продолжает действовать на нервы садистская сигнализация, которая и святого способна довести до белого каления. Ну а Таня на святость не претендовала.

Минут через пять она почувствовала полную солидарность с тысячами жителей близлежащих домов. Все попытки сосредоточиться на работе оказались тщетны, под такой аккомпанемент ее затуманенный сном и усталостью мозг наотрез отказывался выдать хоть одну творческую мысль. Даже эпитеты в адрес владельца квакающего автомобиля получились вполне цензурными и совсем невыразительными. Из всех идей, посетивших за это время Таню, самой сто́ящей была идея принять душ и выпить крепкого кофе.

Гнусного кваканья не смогли заглушить ни закрытая дверь ванной, ни шум льющейся воды, и тогда с Таниного языка сорвалось несколько выражений, которые она очень редко произносила вслух. Тем не менее душ оказался все-таки отличной идеей, а кофе еще лучшей. Но самым восхитительным было то, что в мире наконец воцарилась тишина. Или то, что называется тишиной в большом городе.

С удовольствием прихлебывая горький ароматный напиток, Таня подошла к окну. Несмотря на то что был самый темный час ночи, далеко внизу угадывалась ее «девятка», а рядом с ней по-прежнему четко выделялась красная захаровская «тойота». Значит, все-таки она была права, и дьявол-искуситель как раз его роль.

Часа полтора спустя Таня с раздражением просматривала на экране практически законченную статью, которая была весьма похожа на свой первый вариант и нравилась ей ничуть не больше. Истошное кваканье вновь раскололо зыбкую тишину белой ночи в тот момент, когда Танины пальцы распростерлись над клавиатурой, лишь слегка касаясь ее. От неожиданности она всей пятерней впилась в клавиши, а на экране замелькала бессмысленная дорожка из букв: изгшэшшшшш…

Употребив слова, которые она вообще никогда не произносила вслух, Таня порывисто вскочила и ринулась в лоджию. Ощущение было таким, будто она нырнула в пульсирующий звук, заполнивший все пространство до самого неба. Зато картина на земле была той же, что и полтора часа назад, только гораздо лучше освещенной. Среди беспорядочно понаставленных машин глаз привычно выхватил бежевую «девятку». Рядом краснела захаровская «тойота», и, кажется… именно она являлась эпицентром истошного кваканья.

Таня внимательно всматривалась вниз, но разобрать отсюда, что к чему, возможности не было. В соседней лоджии послышались голоса, затем оттуда высунулась голова. Машинально повернувшись, Таня широко раскрыла глаза и даже слегка приоткрыла рот.

Перед ней была отнюдь не Ирочка Булыгина. И даже не ее муж Миша, которого, по словам его благоверной, разбудить ночью можно, только если непосредственно над ухом стрелять из пушки. Голова, а также слегка видневшиеся из-за перегородки обнаженные мускулистые плечи принадлежали Глебу Захарову.

Значит, ему действительно надо было на двенадцатый и там внизу надрывается именно его «тойота». Пикантная ситуация. Спохватившись, Таня закрыла рот, но проявить деликатность и отвести от Захарова глаза было просто выше ее сил.

Он узнал ее сразу. Его лицо отразило досаду, ее лицо — холодное презрение. Дуэль взглядов продолжалась всего секунду-другую, ни одного слова сказано не было.

Таня никого ни за что не осуждала, справедливо полагая, что взрослые люди способны сами разобраться, как им жить. Моральный облик соседки ее не особенно волновал, а волноваться о моральном облике Захарова не было вообще никакого смысла. Какой моральный облик может быть у дьявола-искусителя? Но это никак не прекращающееся кваканье… оно способно лишить остатков терпения даже ангела!

А Таня ангелом отнюдь не была. Переполняемая холодной яростью, она резко повернулась и влетела в комнату.

Плюхнувшись на стул, она уставилась на экран монитора. Нет, статья ей решительно не нравилась. Хотя в этом-то Захаров не виноват. Или виноват? Впрочем, не важно, надо было вовремя со своим квакающим эксклюзивом разобраться. И вообще! Где еще писать об архитектурных излишествах, если не в «Архитектурных излишествах»?

Мстительно улыбнувшись, Таня без сожаления удалила почти весь вымученный этой ночью текст и быстро застучала по клавишам:

«Архитектура загородных домов последнего десятилетия по большей части являет собой нелепую смесь художественных стилей всех эпох и народов, от неолита до постмодернизма. Роднит эти образчики современного зодчества неистребимая любовь заказчиков (архитекторов?) к разного рода башнеподобным конструкциям. Не является исключением и особняк, рожденный в недрах архитектурной мастерской «Захаров и Линденбаум». Став поистине достопримечательностью окрестностей Стрельны, он наглядно демонстрирует общий упадок отечественной архитектуры. К сожалению, количество не всегда переходит в качество, и многочисленные башенки Глеба Захарова, даже все вместе взятые, проигрывают одной-единственной башне Адмиралтейства, построенного его великим однофамильцем Адрианом Захаровым…»