Трудности турецкого перевода

Елена Шен

Главный герой книги восьмилетний Костик приезжает в Турцию – страну, с которой он не может в первое время найти общее. Здесь все другое – климат, семейные ценности, кухня, язык и религия. И, кажется, на первый взгляд нет ничего общего. Но ничего подобного! Маленький герой находит общее и в языке, и в культуре. Находит он и друзей. Но самое главное – у Костика сбываются мечты!

Глава вторая

Стресс

Всё было непонятно, незнакомо. Везде стресс, как говорит моя бабушка. Я накручивал себя, представлял картины одну страшнее другой. Вот злая училка бьёт меня указкой по рукам. Вот одноклассники обзываются и вредничают. А один из них, бандит и балбес (в каждом классе есть такой, я знал это по московской школе), обмазывает об меня свои козявки. Фуууууу… Вот прихожу домой, а мне говорят: сегодня тебе постелили на коврике у двери.

В таком мрачном настроении и застала меня мама. «Костик, давай сходим на базар за продуктами, — сказала она, — а то одной страшно. Вдруг я обратной дороги не найду? Пойдем вместе. Так надёжнее». Мама, значит боится?! У неё тоже стресс? От этих мыслей стало легче. По крайней мере, я такой не один! «Конечно, мам, — согласился я, хотя мне не хотелось выходить из дома в такую жару. — Я заступлюсь за тебя, если что. И дорогу буду запоминать».

Мы взяли специальную сумку для продуктов на колесиках и через 10 минут уже были на месте. От вида турецкого базара мы потеряли дар речи! Вокруг кучи, кучищи фруктов, овощей, орехов, зелени. На прилавках навалены мандарины, апельсины, ананасы, инжир, помидоры, персики, сливы и ещё много всего. Названий некоторых заморских кушаний я просто не знал! В больших бочонках лежали оливки разного калибра, солёные огурцы и маленькие жгучие перчики. В какой-то огромной посудине варили кукурузу. Всё это источало фантастические запахи. Торговцы орали во всю глотку: «Süt mısır! Bir lira domates! Çok tatlı! Bal gibi!» («Молочная кукуруза! Помидоры одна лира! Очень сладкие, как мёд!«* — прим. авт.). Что именно они кричали, ни я, ни мама не догадывались. Мама говорила, что мы попали в сказку. Что такого отродясь не видывала. Мы начали ходить по рядам, но дар речи так и не обрели, потому что ни слова не знали по-турецки. Жестами, как немые, показывали, что именно хотим купить. Продавцы — кто с ухмылкой, кто спокойно — также жестами показывали, сколько стоит тот или другой фрукт. Мы молча расплачивались и брели дальше.

Какой-то дядька-продавец с чёрными усами подмигнул маме и потрепал мою щёку грязной рукой. Приговаривая: «Машалла» или «Маршала»?! Я так и не понял, при чём тут маршал и где он его увидел. Щёку мама мне мгновенно вытерла и грозно посмотрела на дядьку.

«Да, Костик, без знания языка совсем плохо, — сказала мама, волнуясь. — Как-то неуютно себя чувствую. Я вот даже не знаю, как сказать, что мне надо полкило огурцов. А продавец персиков мне их столько навалил, что в сумке места не осталось для других продуктов. Будем сегодня кушать салат из персиков и жаркое из огурцов». Мама виновато улыбнулась и покатила тележку дальше.

Нам так и не удалось купить все, что было необходимо. Закончились наличные деньги. «Милый, сегодня придётся обойтись без сладкого», — сказала мама. Так что ряды с турецкими сладостями и орехам мы миновали молча.

Вечером, когда Музаффер пришёл с работы, мы разложили перед ним наши покупки и стали отчитываться, что и за сколько купили. Глава новоявленного семейства качал головой, цокал языком. Мы думали он одобряет наш выбор. Ха-ха, всё наоборот! Оказалось — это жест крайнего возмущения. Цоканье — одна из отличительных черт всех турков. Не нравится что-то — цокают, говорят «нет» — цокают один раз и поднимают брови вверх.

Он объяснил, что овощи и фрукты нам продали много дороже. «Конечно, все видят, что вы туристы! Что ябанджи — чужие или иностранцы значит. В следующий раз вместе пойдём. Меня-то никто не проведёт».

Потом мы рассказали про подмигивающего дядьку с усами и про маршала. И Музаффер опять что-то в бороду себе сказал по-турецки. Наверное, «я бы этому маршалу с большими ушами уши бы пооткрутил. Но и маршал оказался тут совсем не причём. Maşallah (произносится как машалла) означает «Да защитит тебя аллах!», что-то вроде приговора от сглаза.

После ужина мама сказала: «Я тут вычитала одну турецкую поговорку: «Когда бог хочет послать вам подарок, он заворачивает его в проблему. И в чем большую проблему он заворачивает, тем ценнее подарок скрывается под этой обёрткой». Пословицы и поговорки, скороговорки и присказки — это ещё одна мамина, уже профессиональная черта. Мама в России преподавала искусство речи. Ну, там если артисты, дикторы, политики не умеют «фнятно фыфажёфыфаться», то это к маме. Она научит правильно чеканить слог на ответственном мероприятии или спектакле. И меня она тоже всем этим добром «шпигует».

— Проблема в том, что весь холодильник завален продуктами, которые нам не съесть и за неделю, — продолжала мама. — Костик, садись за стол, будем записывать, что именно надо говорить на базаре и как по-турецки называются овощи и фрукты.

Я нехотя принёс бумагу и ручку (урок турецкого был так некстати после обильного ужина) и спросил:

— По-твоему, какой же «подарок» скрывается под «обёрткой»?

— Если бы мы знали, что и как сказать на базаре, мы бы сэкономили кучу денег и купили пастилу, орешки и твои любимые эклеры и шоколадный коктейль. Вот тебе и подарок судьбы! Пиши:

Помидоры — domates

Картофель — patates

Морковь — havuç

Лук — soğan

Виноград — üzüm

Персики — şeftali

Апельсины — portakal

Орехи — fındık

Сыр — peynir

Половина килограмма — yarım kilogram

Жизнь турецкая потекла. Мама и Музаффер занялись обустройством дома. Расставили мебель, раскатали ковры, разобрали чемоданы и бесконечные ящики и тюки. Особенно мне запомнилось, как развешивали шторы. Музаффер сказал, что по-турецки шторы — «перде». Мы так и покатились со смеху. «Перде, — смеялся я. — Вот умора! Отмерьте нам три метра перде. Закройте перде… Ваша перде из новой коллекции?».

Музаффер познакомил нас и с другими турецкими словами. По всей квартире он развесил разноцветные стикеры: «masa» — стол, «sandalye» — стул, «saat» — часы, «duvar» — стена. Вот так с помощью наскальных… ой, настенных надписей мы учили турецкий. Как какие-нибудь неандертальцы.

Вскоре наконец привезли двухъярусную кровать. Вот это шик! Всё встало в комнате на место: кровать, стол, книжный шкаф, ковёр. Лего и коллекция оружия расположились в удобных ящиках для игрушек. Мама повесила на самое видное место, как раз над письменным столом, картину моего авторства. Вернее сказать, мои художественные каракули, которые я изобразил лет в пять. На листе картона были синие пятна и жёлтые круги. И подпись внизу «ВанКостя»! Это я наляпал, когда мы сходили на выставку знаменитого художника Ван Гога. Рисовал под впечатлением.

Вскоре моя комната из статуса «сарай» перешла в статус «жилище современного человека». Кстати, «saray» по-турецки значит «дворец». В России в сараях всякий строительный хлам хранится, а в Турции падишахи живут. Вот ведь разница!