Там, где поют соловьи. Книга вторая. Где мое сердце?

Елена Чумакова, 2021

«Нам не дано предугадать»… Агата не могла предвидеть, какие трагические события готовит двадцатый век для России, как ее побег изменит судьбу дочери Стеллы. История семьи Крутихиных, переплетение судеб героев, уже знакомых читателю по первой книге «Где мое место?», и новых персонажей продолжаются во второй книге романа. Сложные семейные взаимоотношения еще больше запутывает война. Стелле тоже предстоит сделать свой выбор. Что для нее окажется самым важным в жизни?

Глава 4. Студентка

Сентябрь 1928 — январь 1929 года, Ленинград.

В битком набитом пассажирами трамвае было душно. Стелла пожалела, что протиснулась внутрь вагона, а не осталась висеть на подножке. Она оказалась зажатой между мягкотелой гражданкой и потным здоровяком. Перед ее лицом болталась авоська с рыбой. Стелла терпела, успокаивала себя тем, что ехать недалеко. Гораздо разумнее было бы идти пешком, она так и планировала, но слишком долго собиралась и прихорашивалась, так что времени на прогулку уже не осталось. Еще не хватало опоздать в первый день учебы в институте на первую в ее жизни лекцию!

Поездка закончилась даже раньше, чем она предполагала — трамвай вдруг дернулся и встал посреди Гренадерского моста. С минуту пассажиры ждали, потом поднялся ропот, переходящий в ругань. Из кабины высунулась вагоновожатая:

— Ну чего орете? Чего орете? Тока нет, что я сделаю?

— Когда поедем, твою мать?!

— Как ток включат, так и поедем. Думаете, мне охота тут торчать?

— А когда включат?

— Я почем знаю? Может, через пять минут, а может, через пять часов. Кто торопится — пешком идите.

Пассажиры посыпались из вагона, как горошины из стручка, и понеслись вдоль трамвайной линии. Стелла тоже вышла и чуть не бегом устремилась вперед, сокрушаясь, что теперь-то точно опоздает. Она не сразу заметила, что рядом с той же скоростью едет велосипедист. Обратила внимание только, когда на перекрестке он преградил путь. Перед ней, держа велосипед и улыбаясь, стоял Валерка Кащеев.

— Привет, Морковка! А я смотрю: ты, не ты?

— Привет, но мне не до тебя сейчас. Я опаздываю! И сколько раз просила не называть меня Морковкой! Оглобля!

Валерка и впрямь стал похож на оглоблю — худой, длинный, на голову выше Стеллы.

— Больше не буду. Садись, мигом домчу, скажи только, куда. Доедем быстрее, чем на трамвае.

Это был выход. Не раздумывая, Стелла оседлала багажник.

— Фармфакультет первого меда знаешь где? Угол Профессора Попова и Аптекарского. Ну, рядом с Ботаническим садом.

— Ясно. Погнали. Держись крепче. Между прочим, соседями будем. Я в электротехнический поступил. Это напротив.

Дорога, действительно, заняла гораздо меньше времени, чем на трамвае. Валерка несся вдоль забора Ботанического сада, разгоняя встречных кошек и голубей, и через десять минут Стелла спрыгнула с багажника возле институтского крыльца. Она взглянула на дамские часики, подаренные Василием Львовичем в день ее поступления в институт. До начала лекции оставалось целых пять минут, как раз, чтобы найти нужную аудиторию и занять место. На радостях чмокнула Валерку в щеку:

— Спасибо! Ты настоящий друг! Пока! — и умчалась, оставив слегка оторопевшего парня у крыльца.

В вестибюле, пробегая мимо большого зеркала, увидела свое отражение и резко затормозила. Что это?! Вместо тщательно расчесанных и уложенных локонов растрепанная метла, подол маминого нарядного крепдешинового платья испачкан в грязи, на беленьких носочках след от велосипедной цепи, новый габардиновый жакет украшают темные круги под мышками. Стелла ошеломленно смотрела на свое отражение. Она так готовилась к сегодняшнему дню, помня горький школьный опыт, так хотела с первой встречи произвести хорошее впечатление на будущих однокурсников и преподавателей! И вот на тебе, пожалуйста, во что превратилась после давки в трамвае и стремительной поездки на велосипеде! Стелла порылась в сумке. Ну, конечно, расческу она забыла дома! Пришлось вместо аудитории искать туалет, чтобы хоть как-то почиститься и привести себя в порядок.

Декан вдохновенно произносил вступительную речь, когда дверь, скрипнув, приоткрылась и Стелла появилась в аудитории. Все разом повернули головы на звук. Девушка замялась, не зная, можно ли войти, или лучше покинуть аудиторию. На лице декана мелькнула досада. Не прерывая выступления, он жестом предложил ей сесть. Первые ряды в аудитории были заняты, свободные места оставались только на камчатке. Стелла заторопилась наверх по широким ступеням амфитеатра, но споткнулась и с шумом упала. Сумка укатилась вниз, к кафедре. Все головы вновь повернулись в ее сторону. Студенты привставали, тянули шеи, чтобы увидеть, что произошло. Кто-то негромко сказал: «Эффектное появление…». По рядам прокатился смешок. Декан замолчал и тоже вытянул шею, разглядывая помеху.

— Девушка, да сядьте вы уже, в конце концов! Мало того, что опоздали в первый же день занятий, так еще лекцию срываете! Как ваша фамилия?!

У Стеллы в голове пронеслась фраза Василия Львовича: «Гарсиа фамилия запоминающаяся, это тебе не Иванова-Петрова-Сидорова!», и она неожиданно для себя выпалила:

— Иванова-Петрова-Сидорова.

Аудитория утонула в хохоте. Смеялись все, включая декана.

— Ну, Иванова-Петрова-Сидорова, я вас запомнил! Встретимся на экзаменах, если вы до них дойдете, — сказал он, утирая выступившие от смеха слезы.

Совершенно расстроившись, Стелла уселась на камчатке, достала тетрадку, химический карандаш. Декан, сбившись с мысли, скомкал конец вступительной речи и уступил кафедру профессору по неорганической химии. Учеба началась. Стелла сверху разглядывала однокурсников. Девушек было значительно больше, чем парней. Ну почему все выглядят такими аккуратными, нарядными, пришли вовремя, только у нее, как всегда, все наперекосяк?! Ведь она так старалась сегодня произвести благоприятное впечатление в новом коллективе. Н-да, появиться с достоинством явно не получилось…

В соседнем ряду Стелла заметила молодого человека. Она обратила внимание на слегка вьющиеся, небрежно зачесанные набок каштановые волосы, широкие плечи, плотно обтянутые полосатой тенниской. Парень оглянулся. Боже, у него голубые глаза, светлые, как зимнее небо! Стелла попыталась сосредоточиться на лекции, но слова преподавателя скользили мимо сознания, взгляд сам собой вновь и вновь обращался к юноше. Он снова оглянулся, она не успела отвести глаза. Он лукаво усмехнулся и подмигнул ей. Стелла почувствовала, что краснеет. Она запретила себе смотреть в его сторону, уставилась в тетрадку, что-то писала, но смысл написанного ускользал. Первый учебный день пропал зря.

На следующее утро, выйдя из парадного, девушка увидела Валерку. Облокотившись на велосипед, он ждал ее появления.

— Привет! Садись, давай подвезу, раз уж нам по пути.

На этот раз Стелла подготовилась к поездке: она достала из сумки косынку и повязала голову, бельевыми прищепками зацепила подол платья, закатала носочки до самых туфель и в таком виде оседлала багажник.

В тот же день на практических занятиях по фармакологии она узнала, что обладателя каштановой шевелюры и голубых глаз зовут Костей, и учиться им предстоит в одной группе. Стелла расстроилась, потому что в его присутствии теряла способность ясно мыслить. Это явно помешает учебе.

Шли дни, недели. Стелла старалась занять в аудитории такое место, чтобы не видеть Костю, только так она могла сосредоточиться. И все равно чувствовала его присутствие всей кожей, всем своим существом. Кажется, Константин тоже выделял ее среди одногруппниц. Временами она ловила его задумчивый взгляд. Однажды Стелла заметила, как из Костиной тетради выскользнул листок бумаги. Она подняла его, хотела вернуть владельцу. Это оказался карандашный набросок. В женской головке Стелла узнала себя. Ее бросило в жар. Значит, она ему тоже небезразлична? Девушка украдкой убрала драгоценный рисунок в свою сумку. Каждый день она ждала, что Костя подойдет, заговорит, предложит прогуляться после занятий или просто скажет какие-то особенные слова… Но ничего такого не происходило. Подойти и заговорить первой ей казалось неприличным. В присутствии этого юноши она робела, что ей было совсем не свойственно. Впрочем, на разговоры времени все равно не хватало, после занятий надо было быстро пообедать в столовке электротехнического института и бежать на кафедру микробиологии, на работу.

Заведовал кафедрой Василий Львович, он и взял девушку к себе лаборанткой. Обязанности несложные: перемыть чашки петри, колбы, пробирки, использованные студентами во время практических занятий, убрать приборы и расставить наглядный материал по местам, подготовить все необходимое к завтрашнему дню. Зарплата небольшая, но без этих денег Стелле не обойтись.

Соседка Танька теперь училась на геолога, пропадала в экспедициях и в студенческой коммуне. Ее разногласия с матерью, возникшие из-за отчима, только усугубились, поэтому дома она появлялась редко, хотя сам Яшка успел раствориться где-то в недрах питерских коммуналок. Капитолина жила вдвоем с младшей дочкой Светкой в своей комнате. Отпала надобность снимать угол у Стеллы, и соседка перестала тратиться на девушку, разве что по старой памяти угостит чем-нибудь из стряпни.

Стелла завидовала тем одногруппницам, у которых были деньги на новую пару чулок, на помаду, на чашечку кофе в соседней кофейне. А ей приходилось считать каждую копеечку, довольствоваться стаканом чая в студенческой столовке. Когда уж совсем было голодно, шла к Нафисе, там для нее всегда находилась тарелка горячего супа. По воскресеньям Стелла вставала в полшестого утра и шла мыть лестницы в парадных, спешила сделать работу, пока соседи спят. За эту помощь дворник отстегивал ей по два рубля в неделю — существенный вклад в ее студенческий бюджет. Стелла надеялась, что хорошо сдаст зимнюю сессию и заработает стипендию, которая вдвое увеличит ее доходы. Вот тогда она купит себе новое пальто, теплые ботинки, помаду и будет выглядеть не хуже профессорской дочки — звезды их курса. Может быть, тогда Костя, наконец, подойдет к ней.

Приближался Новый год, а с ним первая сессия. Закончив уборку на кафедре, Стелла сдала ключ вахтеру и заматывала шею шарфом. Она обдумывала, зайти ли ей к Нафисе, или уже поздно, и лучше поторопиться домой, чтобы успеть подготовиться к завтрашнему зачету. В зеркале она увидела, как в полутемном вестибюле от угла отделилась фигура и направилась в ее сторону. Быстро обернулась, и сердце замерло — Костя!

— Привет! Домой собираешься? Тебе в какую сторону? Пойдем вместе?

— Мне на Выборгскую… Но можно прогуляться до Каменноостровского проспекта. Вечер хороший… снежок идет… А ты почему до сих пор в институте?

Стелла старалась ничем не выдать волнения.

— Я? Да так… в библиотеке задержался. А если честно, то тебя ждал.

Девушка ликовала в душе. Они вышли в декабрьский вечер. В свете фонарей кружились пушистые хлопья. Мимо, словно видения, бесшумно проплывали закутанные фигуры прохожих, редкие автомобили. Стелла поскользнулась на ледяной дорожке, Костя успел подхватить и удержать ее от падения. Оба рассмеялись и дальше пошли под ручку, ловя снежинки на варежки. Стелла не заметила, что из-за колонны институтского крыльца за ними наблюдает Валерка. Она и думать забыла, что друг детства часто поджидает ее около института. Валерка после лекций шел в читалку. Он сидел там над конспектами до шести вечера, чтобы идти домой вместе с подружкой. Ее появление в обществе какого-то молодого человека было так неожиданно, что Валерка растерялся и так и остался стоять возле колонны. Когда парочка скрылась за углом, он последовал за ними на некотором расстоянии. Они затеяли перестрелку снежками, и Валерка с горечью отметил, что не помнит, чтобы Стелла так много и заразительно смеялась. Когда он недавно запустил в нее снежком, то получил выговор: «Ну вот, пальто испачкал!».

Парочка дошла да трамвайной остановки, немного потопталась и продолжила путь дальше, в сторону Каменноостровского проспекта. Валерке стало так больно и обидно, что он развернулся и пошел пешком вдоль набережной Карповки домой.

Между тем Константин и Стелла дошли до сквера и уселись на лавочку. Речь зашла о предстоящей сессии, первой в их студенческой жизни.

— Говорят, мало поступить в институт, надо первую сессию не завалить, чтобы по-настоящему стать студентом. После нее много народу отсеивается, — вздохнул Константин. — Я вот больше всего боюсь физики, а она первым экзаменом.

— Ну, физика как раз не самый сложный предмет. Тут логику включать надо, — отряхивая снег с шали, ответила Стелла. — Даже если не доучил, сообразить можно. Главное — тему понять. Я гораздо больше боюсь неорганики. Тут я не улавливаю никакой логики. Двухвалентный алюминий, трехвалентный алюминий… поди, сообрази, какую валентность он должен иметь в конкретной реакции! Я с этим алюминием чуть не срезалась на вступительном экзамене. Решила задачу и так и сяк… Зубрю-зубрю таблицу Менделеева, а всю запомнить не могу.

— До экзамена по неорганике еще дожить надо. Срежешься на физике, и всё, пиши пропало… Слушай, а что если нам вместе готовиться к экзаменам, а?

— Нам? Вместе?

— Ну да! Поднатаскаешь меня, ты вон как соображаешь. А то ведь вылечу, как пить дать.

Костя вскочил с лавочки и встал перед ней, заглядывая в лицо умоляющим взором. Уговаривать девушку не пришлось. Разве могла она допустить, чтобы его отчислили? А главное — быть вместе каждый день, она мечтала об этом!

— Хорошо, давай готовиться вместе, — Стелла старалась говорить как можно спокойнее, чтобы не спугнуть свою радость. — А где будем заниматься? В библиотеке?

— Зачем в библиотеке? Приходи ко мне домой. Тепло, никто не отвлекает, не мешает. Вот адрес, — он достал листок бумаги из внутреннего кармана пальто и протянул ей, — дом прямо рядом с Львиным мостиком. Знаешь, где это?

— Конечно, знаю, — Стелла соображала, как туда доехать с Выборгской стороны.

— Вот и отлично, и договорились. Давай сразу после Нового года и начнем заниматься. Первого числа приходи утречком, как выспишься. Идет?

Помолчали. Из черной бездны над их головами скользили бесконечные белые хлопья, оседая пушистыми шапками на кустах сквера, уличных фонарях, плечах прохожих. Стелла разглядывала огни проспекта, разноцветные прямоугольники окон, правильный профиль Константина, вслушивалась в звуки вечернего города. Он кашлянул, поправил шарф, поднялся со скамейки.

— Тебе сейчас куда? Где ты живешь?

— На Выборгской, — она махнула рукой в направлении дома.

— Тебе на трамвай? Тогда поторопись, позже их не дождешься. Да и мне пора, а то не уеду. Ну, пока? До завтра?

— Пока. До завтра.

Стелла проводила взглядом удаляющуюся спину Константина, посидела еще несколько минуточек — не хотелось завершать эту чудесную прогулку — и пошла в сторону трамвайной остановки.

Она не так ожидала новогоднюю ночь, ничего особенного та ей не сулила, как ждала первое января. В десять утра Стелла уже стояла неподалеку от Львиного мостика перед нужным домом и разглядывала его фасад. Окна здания украшали некогда белые, а нынче серые от времени и городской въевшейся пыли пилястры. Шумный лифт поднял ее на четвертый этаж. Звонков было всего два. Она нажала на зеленый, как было указано в записке. Дверь открыла девушка в широком свитере поверх домашнего платья. Она была старше Кости. Длинные русые волосы, расчесанные на прямой пробор, двумя полукружьями закрывали уши, делая ее похожей на пушкинскую барышню.

— Вы Стелла? — спросила она. — Мы не ждали вас так рано. Проходите, Котя сейчас выйдет.

Комната была просторной, с высокими потолками и двумя большими окнами. В ней царил уютный беспорядок. Между окнами стояла нарядная елка, на столе недопитая бутылка вина, свечи. Сквозь открытую дверь виднелась соседняя комната. Там что-то упало, кто-то тихо чертыхнулся.

— Располагайтесь, где вам удобно, — улыбнулась девушка, — меня можете называть Надей.

Она собрала со стола бокалы, бутылку и вышла. Через пару минут из соседней комнаты появился Костя. Заспанный, растрепанный, в едва запахнутом халате, он выглядел иначе, чем в институте.

— Привет! Извини, вчера праздновали, я поздно лег. Сейчас умоюсь, и будем заниматься, — зевнул он.

Стелла почувствовала себя неловко, словно совершила бестактность, явившись слишком рано. Но ведь они на это время и договаривались!

Пока она ждала Константина, в комнату вновь вошла Надя, на этот раз с подносом, уставленным тарелками с едой. Весело желтела яичница, румянились поджаренные ломтики хлеба, источали забытый аромат чашки с настоящим кофе. Все это было словно из какой-то другой жизни.

— Я думаю, сначала надо позавтракать, чтобы головы лучше соображали. Не откажитесь составить Коте компанию. Ну, не буду больше вам мешать.

У Стеллы на завтрак были кусок отрубного хлеба с подсолнечным маслом и заваренный кипятком цикорий, разве могла она устоять перед эдаким великолепием?

Молодые люди добросовестно штудировали конспекты до восьми вечера. В обед Надя еще раз появилась в комнате, на этот раз с подносом, уставленным тарелками с супом и кашей. Стеллу все больше мучил вопрос, кто такая Надя. Сестра? Подруга? Решилась спросить, когда Костя пошел проводить ее до остановки трамвая.

— Кто такая Надя? Хозяйка квартиры. Снимаю у нее комнату. Она дальняя родственница моего отчима, вот и приютила. Я-то сам из Гатчины, моя семья там. Вот… как-то так… А тебя что-то смущает? — усмехнулся он.

Стелла не знала, что ответить, и просто пожала плечами. Действительно, ее какое дело? То есть дело, конечно, было! Но права задавать такие вопросы не было никакого.

День за днем она приходила в дом на канале Грибоедова и штудировала с Константином физику. На экзамене волновалась не столько за себя, сколько за своего подопечного, но всё прошло благополучно, оба получили честно заработанные «удочки». Костя бурно радовался, тормошил Стеллу. Они вместе вышли из института, дошли до Каменноостровского проспекта. На углу он спросил:

— У тебя рубль найдется?

Порывшись в кошельке, Стелла вытащила купюру. Костя взял.

— Стой здесь, никуда не уходи!

Он умчался и через несколько минут вернулся с веткой кустовой розы, усыпанной алыми бутонами.

— Вот, держи. Это тебе.

Стелла взяла ветку и ойкнула, поранив пальцы о шипы.

— Осторожнее! У роз, девочка, есть шипы. Красота вынуждена защищаться, — сказал Костя назидательно.

Стелла растерянно смотрела на розы. Впервые ей дарили цветы. И кто? Костя! Но почему же ей так неприятен этот подарок? Впрочем, подарок ли? Ведь он куплен на ее последний рубль. А до зарплаты еще три дня… Значит, ей предстоит ходить в институт пешком и обходиться без обедов.

— Ну ладно. Мне пора. Пойду, порадую Надежду. Завтра я отосплюсь, а потом засядем за химию. Послезавтра утречком приходи. Идет? Ты на остановку?

— Знаешь, давай дальше сам. И вот, держи, — Стелла сунула ему в руку ветку с замерзающими розами, — иди, порадуй Надю, она это больше заслужила.

Стелла повернулась и пошла прочь, оставив Константина в недоумении.

Глядя в оттаявший пятачок трамвайного окна, она вдруг вспомнила, что уже дней десять не видела Валерку. Интересно, куда он делся?