Гроздь рябиновых ягод. Роман

Елена Чумакова

Деревенская девушка Настя встала перед выбором: спокойная жизнь в достатке с нелюбимым мужем или шаг в неизвестность с любимым, но – увы! – бедным парнем? Какая дорожка её ждёт? Какую цену заплатит она за своё счастье? В основе романа судьбы реальных женщин, ровесниц двадцатого века, тех, на чью долю выпали войны, революции, голод, репрессии. Как они жили? Как любили? Как растили своих детей? Какими неимоверными усилиями строили для них более счастливую жизнь? Эта книга – мой низкий поклон им.

Глава 14. Кизнер

Подвода неспешно катилась по тракту. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь поредевшую золотисто-багряную листву, плясали яркими островками на дороге, на рыжей шкуре лошади. Шел пятый день пути. Дети, набегавшись, спали под мерное поскрипывание оси да позвякивание ведра, привязанного под телегой. Настя шагала рядом с подводой, и ей казалось, что придется плестись по пыльному тракту вечно. Она надеялась добраться до родных Пустынников дня за четыре, но Тимофей берег свою коняку (так он называл лошадь), и путешествие затянулось. Большую часть пути возница шел рядом со своей кормилицей, ведя ее под уздцы. Он неодобрительно поглядывал на Настю, когда та, устав, садилась на подводу. Тимофей ничего ей не говорил, но взгляд исподлобья заставлял женщину вновь спрыгивать на дорогу. Так и плелись практически пешком. Благо, погода держалась сухая и теплая — бабье лето припозднилось.

А детям путешествие не надоедало. Выспавшись, они бегали вдоль обочины, то зависая кучкой над каким-нибудь жучком, то затевая игру в догонялки. Мимо часто проносились грузовики, проезжали телеги. Настя тревожилась за детей, но их ведь не привяжешь к подводе, как домашний скарб.

На ночевку просились еще засветло в какой-нибудь придорожный дом: после наступления сумерек никто не отваживался пускать странников в свой двор. Настя, заплатив Тимофею задаток, не рассчитывала, что ей придется расплачиваться за ночлег и еду не только за себя и детей, но также и за возницу с лошадью, но спорить с ним в дороге не решалась. Деньги, отложенные на проезд, быстро растаяли, приходилось вновь и вновь залезать в заветный сверток. Тревога Насти росла с каждым днем, а Тимофей не спешил. Днем он делал остановки, давая «коняке» возможность попастись на травке, а сам дремал в тенечке. Настя терпела — лишь бы довез до места. Кроме Тимофея да припрятанного у него под сидением нагана, не было у них защиты в дороге.

Увидев утром пятого дня верстовой столб Вятской губернии, Настя воспрянула духом. Ну вот и Вятчина, родная земля. Еще день, много два, пути, и они в родном доме. Ей казалось, что там все изменится. Душа, устав от горя, оживала робкими надеждами. Дорога плавно поднялась на невысокий пригорок, и перед глазами путников раскинулись холмистые дали, бескрайние луга с чернеющими сквозь прощальное золото листвы перелесками, изгиб реки, убегающей за гряду холмов, а над всем этим высокое, бескрайнее небо, бледное, словно вылинявшее, с плывущими высоко-высоко расчесанными кудельками облаков. И воздух здесь был особый, дышалось легко, привольно. Дети прекратили возню. Стих, не успев разгореться, конфликт между Лизой и Веной. Они во все глаза смотрели вокруг. Даже двухлетняя Галочка примолкла.

Вскоре впереди показалось большое село. Подвода въехала в Кизнер, прогрохотала по мосту через неширокую, но норовистую речку Тыжму и свернула с дороги на берег. Решено было, что Настя с детьми прогуляется по поселку до рынка, купит провизию, а Тимофей пока напоит коняку да посторожит вещи.

Конец ознакомительного фрагмента.