Из темноты

Елена Филимонова

Англия, 1919 год. Опустошенная после смерти мужа, молодая писательница Анна уезжает из столицы в поисках уединения. Ее убежищем становится родовое гнездо ее семьи, много лет стоящее покинутым. У роскошного дома дурная слава: больше ста лет назад прапрабабка Анны повздорила с местной ведьмой, и с тех пор женщин ее семьи преследуют несчастья. Анна не верит в злой рок, но череда смертей, начавшихся вскоре после ее приезда, вынуждает ее начать собственное расследование.

Глава 4

Анна не возражала. Животных она любила, да и все веселее, если рядом живое существо.

— Это собака мистера Чейза? — спросила она, поглаживая Верасу за ухом.

— Ага, — кивнула миссис Труди, — завел в прошлом году. Одно плохо: томится она здесь, порода-то охотничья, им бегать надо, а мистер Чейз в конторе своей пропадает. Правда, ходит иногда на лис да куропаток, ну и эту с собой берет, вот уж где ей раздолье!

Анна присела на корточки и ласково потрепала собаку по загривку:

— Добычи не обещаю, но поиски будут захватывающими.

Вераса радостно замотала хвостом.

Перед уходом Анны миссис Труди еще раз спросила, точно ли она не передумала насчет своего сумасбродного решения и не лучше ли дождаться мистера Чейза, и, получив ожидаемый ответ, демонстративно вздохнула.

— Я постараюсь вернуться к обеду.

Стрелка часов едва подобралась к девяти, и Анна полагала, что первичный осмотр имения не займет у нее много времени.

Для «экспедиции» она выбрала синюю юбку и голубую блузку из хлопка. Шляпку надевать не стала — все более или менее приличные остались в Лондоне, а с собой Анна привезла лишь дорожную и черную вдовью. Последний год этот цвет был ее неизменным спутником — глухие, застегнутые под самое горло платья и блузки прибавляли ей несколько лет, подчеркивая нездоровую бледность лица и опухшие глаза.

Сейчас же, смотрясь в напольное зеркало, Анна поняла, что возвращается к себе прежней. На щеках вновь появился здоровый румянец, а глаза уже не смотрели так пусто и отрешенно. Подумав, она распустила тугой пучок и заплела волосы в свободную косу.

— Так-то лучше. Ты же знаешь, я люблю, когда ты распускаешь волосы.

Она улыбнулась и, закрыв глаза, представила стоящего за спиной Уильяма. Ей даже показалось, что она чувствует его дыхание на своей шее. Анна открыла глаза и, глядя в зеркало, провела рукой по шее и плечу. Странное ощущение, будто рядом и впрямь кто-то был. Ах, если бы. Она слабо верила в загробную жизнь, но, если таковая все же существовала, Анна была уверена, что это не имеет ничего общего с тем, чему ее учили. В целом, она допускала существование Бога, но в ее понимании он был скорее олицетворением Вселенной, чем образом конкретного человека. Ее Бог не имел отношения ни к одной из религий. Анна усмехнулась. Хорошо, что на дворе прогрессивная эпоха — три-четыре века назад ей с подобными рассуждениями была бы одна дорога — на костер.

— Будьте осторожны! — крикнула миссис Труди, когда Анна была уже за калиткой.

Помахав домработнице, она поманила за собой Верасу:

— Ну что? Вперед, навстречу приключениям?

При свете дня Тэтфилд понравился ей куда больше. Узкие переулки тонули в зелени, дома́ из серого камня увивал плющ, на окнах и балконах пестрели цветы, а воздух пропитался духом самóй природы. После душного Лондона, где смог от заводов мешался с тяжелым запахом реки, от здешнего воздуха можно было опьянеть.

Редкие прохожие, что попадались ей на пути, глядели заинтересованно, некоторые даже оборачивались вслед. В местах, где все знают друг друга в лицо, появление чужака вызывает интерес — кто он, откуда и зачем пожаловал в эти края? Анна улыбалась в ответ, кивала головой в знак приветствия, а двоим, что показались ей особенно симпатичными, пожелала доброго утра.

Наконец грунтовая дорога увела ее за окраину деревушки, и дальше путь лежал через поля. Дорога оказалась неблизкой, но усталости Анна не чувствовала — ей нравились долгие прогулки. Глядя вокруг, она подмечала разные мелочи, которые потом можно использовать в книге и жалела, что не прихватила с собой блокнот. Работа писателем научила ее видеть необычное в обычном: витиеватые узоры на коре старого дуба; шелест ветра в траве, похожий на шепот сказочных обитателей полей; журчание воды и переливы солнца в ручье, что бежал под каменным мостом… Анна дышала полной грудью и чувствовала, что живет. Это место нравилось ей все больше и больше — возможно, она даже останется здесь навсегда. Уильяму бы здесь тоже понравилось. Они могли бы поселиться в Райдхайме, купить пару лошадей, объезжать окрестности по вечерам, устраивать пикники под дубом и гулять по лесу в погожие деньки. После войны они собирались купить небольшой коттедж где-нибудь на побережье, куда приезжали бы отдохнуть от столицы, а со временем, когда родятся дети, перебрались бы туда насовсем. Анна вздохнула и грустно улыбнулась собственным мыслям.

Где-то через четверть часа она вышла к небольшому перелеску, и дальше дорога сужалась до заросшей бурьяном тропинки. Если бы не примятая трава и следы ботинок на мокрой после дождя земле, Анна и не заметила бы ее. Окинув беглым взглядом свои дорожные туфли, явно не предназначенные для прогулок по лесу, Анна, подобрав юбку, бодро шагнула в заросли.

Подол цеплялся за высокую траву, ноги проваливались в грязь, и несколько раз Анна едва не упала, но отступать не собиралась. Вераса бежала впереди, припав носом к земле, выхватывая неподвластные человеческому обонянию запахи, изредка вскидывала голову и втягивала ноздрями влажный воздух. Стрекотали кузнечики, щебетали птицы. Когда Анна в очередной раз спотыкалась или проваливалась в рытвину, Вераса останавливалась и терпеливо ждала. Деревья и кусты здесь стояли близко друг к другу, ветки царапали лицо и одежду, но свет все равно находил дорогу сквозь молодую листву, и Анна щурилась от яркого утреннего солнца. Она преодолела еще пару десятков футов и неожиданно уперлась в проржавевшую от времени кованую изгородь, украшенную витиевато исполненными буквами «Т». Перелесок тянулся и по ту сторону ограды, но с уже более различимой тропой. Значит она почти на месте. Несколькими футами правее обнаружилась незапертая калитка, едва держащаяся на скрипучих петлях. Надо думать, один из запасных выходов. Анна шагнула за калитку поместья и двинулась дальше.

Среди кустов и деревьев наполовину скрытая плющом стояла мраморная статуя, изображавшая молодую женщину с печально опущенной головой. Анна подошла ближе. В изножье статуи была выгравирована надпись, но из-за прошлогодних листьев и травы разглядеть ее не удавалось. Анна присела на корточки и расчистила мусор. «Да будешь ты всегда». Несмотря на искусность работы, скульптура производила гнетущее впечатление — от нее буквально веяло тоской и болью утраты. Несколько секунд Анна задумчиво рассматривала изваяние и наконец пошла дальше. Задерживаться в этом месте ей не хотелось.

Заросли кончились так же неожиданно, как и начались — раздвинув ветки, она вышла на поляну, а подняв глаза, увидела возвышающийся футах в пятнадцати дом.

— Ну, ничего себе… — вырвалось у нее.

Своими размерами особняк мог вполне конкурировать с небольшим замком — по обеим сторонам от фасада выступали вперед два крыла с каминными трубами и еще одна виднелась где-то позади. Потемневшие каменные стены затянул вездесущий плющ, а окно небольшого мезонина на уровне третьего этажа и вовсе скрывалось за густой зеленью. Мутные, грязно-серые стекла резко контрастировали с новыми, поставленными по распоряжению мистера Чейза. Перед домом тут и там валялся строительный мусор, ящики с инструментами и несколько пивных бутылок.

Тропинка вывела Анну к боковой стороне дома и, посмотрев влево, она увидела покосившиеся парадные ворота с сорванным замком.

Вокруг царило безмолвие — лишь шорох гравия под ее ногами да ветер в молодой листве нарушали тишину. На фоне ослепительно голубого неба Райдхайм выглядел несокрушимой громадиной, древней и молчаливой. Он будто рассматривал новую хозяйку, глядя мутными глазницами старых окон, и Анна вдруг почувствовала себя песчинкой рядом с этим каменным монолитом.

Подумать только — когда-то здесь жили ее предки. Гуляли по этим тропинкам, сидели на скамейке у пруда и встречали гостей на парадном крыльце. Она не придавала значение своей родословной, не кичилась историей семьи, да что уж там говорить — не особенно ею интересовалась. Но сейчас, стоя перед лицом Райдхайма, ощутила причастность к чему-то древнему и очень могущественному. Чувство оказалось столь ярким, что по рукам и спине пробежали мурашки. Анна поежилась.

Вераса стояла рядом, настороженно принюхиваясь, глядя то на дом, то на Анну.

— Да, согласна, выглядит мрачновато, — согласилась та, — но мы же с тобой не трусишки, правда?

Внутренний двор еще хранил остатки былой роскоши — тут и там виднелись груды камней, некогда бывшие клумбами и цветочными куртинами, прямо по центру декоративный пруд с фигурами купидонов и античных героев — только теперь вместо чистой воды в нем застыла черная жижа с сухими листьями, ветками и прочим мусором.

Щербатая плитка дорожки, ведущей к дому, растрескалась, местами провалилась в землю, и на стыках плиток зеленела трава. Гранитные ступени крыльца сохранились лучше, но были усыпаны ветками и прошлогодней листвой, та же картина обнаружилась и на самом крыльце.

— Черт! — выругалась Анна, только сейчас понимая, что у нее нет ключей.

Безо всякой надежды на успех она потянула массивное бронзовое кольцо и с удивлением поняла, что дом не заперт. Возможно, ей стоит сделать выговор нерадивым рабочим, подумала Анна, чувствуя, как в груди разгорается азарт. Было бы глупо проделать такой путь, испортить туфли и юбку, а потом вернуться ни с чем. Вдохнув полной грудью, она потянула тяжелую, обшарпанную дверь из черного дуба.

***

— Да, да, я прекрасно вас понял, — повторил Винсент в трубку. — Нет, все в порядке, уверяю.

Он расхаживал по залитому солнцем кабинету, курил, а в другой руке держал телефонную трубку. Винсент стряхнул сигарету в пепельницу, но промахнулся и тлеющий пепел упал на поверхность стола.

— Черт, — вырвалось у него. — Простите, мэм, это не вам, — поспешно извинился он. — Конечно, я поговорю с ней, леди Хасли. — Винсент бросил пепел в пепельницу, но на крышке стола уже успел остаться след.

— Я передам миссис Дафф ваши слова. — Он с трудом удержался от смешка. — Сегодня за ужином и передам. Да, да, хорошо. — Винсент посмотрел на армейские часы и нетерпеливо вздохнул — разговор длился уже пятнадцать минут. — Не вполне понимаю, какое это имеет значение, но раз уж вы спросили: я не женат.

Дверь кабинета открылась, и заглянул его помощник — пожилой шотландец Мак-Грегор. Винсент махнул ему рукой, давая понять, что занят. Мужчина улыбнулся и понимающе кивнул.

— Думаю, это будет проблематично, мэм. — Винсент покачал головой.

Он затушил сигарету, открыл окно, и ветка черемухи тотчас улеглась на подоконник. В воздухе запахло тяжелой сладостью.

— Не уверен, что смогу «притащить вашу дочь на вокзал и запихнуть в поезд», но обещаю, что попробую. Доброго дня, леди Хасли! Рад был познакомиться.

Винсент положил трубку на рычаг и наконец перевел дух. Плюнув на формальности, уселся прямо на стол и достал еще одну сигарету.

— Выходит, эта дамочка и правда сбежала, — задумчиво проговорил он, обращаясь к портрету Анны Болейн, оставшемуся здесь еще от прошлого владельца.

Вторая жена Генриха VIII не вписывалась в интерьер, но Винсент так и не снял портрет — сначала было не до того, а потом просто привык к задумчивому взгляду карих глаз, смотрящих прямо в лицо, в каком бы углу комнаты он ни находился. Удивительно, но это не раздражало: женщина на холсте глядела с хитрецой, но явно без злого умысла, скорее ей было просто любопытно. Интересно, кто позировал Хатченсу, имя которого значилось в нижнем углу?

— Хотя почему это «сбежала»? — продолжал рассуждать Винсент. — Ей же не пятнадцать лет.

Тезка его гостьи, судя по лицу, разделяла эту точку зрения.

— Мистер Чейз?

Мак-Грегор беспрестанно роптал на возраст и плохой слух, умудряясь при этом быть в курсе всего и вся. Услышав, что начальник закончил разговор, юркий старик опять заглянул в кабинет:

— Был ваш привратник с посланием от экономки. Миссис Дафф отправилась в Райдхайм.

— Час от часу не легче, — вздохнул Винсент и спрыгнул со стола. — Вот не сидится же ей на месте! Почему бы не дождаться меня и не обсудить этот вопрос, как делают взрослые люди?

Мак-Грегор почесал лоб.

— Возможно, она очень похожа на вас, мистер Чейз, — предположил он.

— Что? — переспросил Винсент.

— Что? — Лицо старика приобрело самое невинное выражение. — Ладно, мистер Чейз, пойду на свое место, в книжный магазин. Сегодня еще столько дел, столько дел… — забормотал он себе под нос.

«Вот же старый прохиндей», — беззлобно размышлял Винсент, наблюдая через окно за ковыляющим к магазину шотландцем.

— Ну, что ж, — он снова обратился к венценосной соседке на холсте, — будем надеяться, она не сломает себе шею.

***

На Анну дохнуло пылью и тяжелым запахом старых вещей. Она закашлялась, а Вераса сердито чихнула.

В огромном холле царил полумрак, грязные стекла вяло пропускали свет, отчего казалось, что в воздухе курится легкая дымка. В окружении обитых темным деревом стен Анна почувствовала себя маленькой и беспомощной, но вместе с тем ее охватил благоговейный трепет — мрачное великолепие, еще не полностью утраченное, смотрело на нее из каждого угла. Потолок тянулся ввысь и на уровне третьего этажа венчался мутным стеклянным куполом; слева уводила на второй этаж широкая лестница, переходящая в галерею с балюстрадой.

Анна вспомнила, как в письме Винсент говорил о том, что лучшая из спален на втором этаже почти готова.

— Идем, осмотрим королевские покои. — Она позвала за собой Верасу.

Едва она сделала шаг, как за ними с оглушительным грохотом захлопнулась дверь.

— Черт! — Анна несколько раз повернула бронзовую ручку, но та не поддалась. — Ладно, с этим разберемся позже.

Она не боялась, но испытывала щекочущее нервы тревожное любопытство и прилив вдохновения — обстановка была в духе ее новой книги.

Старое дерево натужно скрипело под ее ногами, как дряхлый старик, ворчащий на все, что нарушает его привычный образ жизни. Перила и ступени, на которых она могла бы вытянуться в полный рост, покрывал толстый слой пыли, и Анна уже успела испачкать пальцы. Справа послышался едва различимый шорох и, повернувшись на звук, она увидела бьющуюся в серой паутине бабочку. Насекомое отчаянно махало крылышками в бессильной попытке выбраться, но липкие сети лишь сильнее обволакивали хрупкое тельце. Когда Анна, бережно освободив пленницу, положила ее на ладонь, бабочка в последний раз дернула поблекшими крыльями и затихла навеки.

Изъеденный временем ковер в галерее заглушал шаги, но в звенящей тишине они все равно казались неестественно громкими. И хотя банки с краской и прочие инструменты напоминали о недавнем присутствии здесь людей, запустение все равно брало верх. Время в доме точно застыло.

Анна заглянула в несколько комнат: их успели немного очистить от грязи, но окна еще не заменили, и оттого здесь царил вязкий сумрак. Из-за беспорядка и скопления разносортной мебели определить назначение этих помещений было трудно. От сложенных друг на друга коробок и сундуков пахло пылью и плесенью.

Она остановилась у порога последней комнаты на этаже. Изящные, с причудливым узором и золочеными ручками в виде тонких дамских пальчиков, двери ясно давали понять, что хозяйкой комнаты являлась женщина. Помедлив пару секунд, Анна тихонько толкнула дверь.

Солнечный свет ударил в глаза, и она зажмурилась. Огромная комната с арочными окнами от пола до потолка не уступала по размерам гостиной в ее лондонском доме. Анна увидела огромную кровать с расшитым золотом пологом, трюмо с зеркалом в раме из красного дерева и гардероб. У левого окна стояла расписная ширма, заглянув за которую, Анна обнаружила ванну на бронзовых ножках. Здесь не пахло затхлостью, и почудилось даже, что она чувствует тонкий, едва уловимый аромат духов. Новые окна впускали солнечный свет, и не было никаких следов пыли и грязи. Значит это и есть та самая спальня.

Анна огляделась. Что ж, более чем хорошо.

— Вераса!

Она только сейчас увидела, что собаки не было рядом.

— Вераса!

Снизу послышался отдаленный лай, и Анна спустилась на первый этаж. В холле она остановилась, прислушалась, пошла на звук и оказалась в маленькой комнате, предназначенной для хранения разной утвари. Возле стен лежали в беспорядке опрокинутые ведра, несколько швабр и метел, а из угла смотрела куча затянутого паутиной тряпья.

Вераса застыла около шкафа и словно не заметила появления Анны.

— Вот ты где, проказница.

Собака не отреагировала. Ощетинившись, не моргая, смотрела на облезлый, встроенный в стену гардероб и утробно рычала.

— Что с тобой, девочка? — Анна успокаивающе погладила собаку, но та не двинулась с места и лишь сильнее напряглась.

Несколько секунд Анна разглядывала шкаф, прикидывая, какова вероятность обнаружить там крысиное семейство, но все же решилась заглянуть внутрь. От влажности створки перекосило и, чтобы открыть их, пришлось заплатить сломанным ногтем. Наконец шкаф поддался. Анна раздвинула створки и нахмурилась. Внутри оказалась заколоченная крест-накрест дверь.

— Кажется, ты нашла потайной ход, Вераса.

Доски наполовину сгнили, а гвозди заржавели. Приглядевшись, она увидела болтающийся обрывок цепи. Вераса снова зарычала.

— Крысу учуяла? — Анна усмехнулась, но получилось это немного нервно.

Она подошла к двери и, прислонив ухо, прислушалась. Ничего. Вераса за ее спиной зарычала еще громче, но близко не подбиралась. Анна присела на корточки и заглянула в зияющую чернотой замочную скважину. Ничего не увидев, она придвинулась ближе. Взгляд выхватил из темноты смутные очертания неровных каменных стен и что-то похожее на ступени. «Подвал, наверное. Странно только, что в таком месте. Хотя гардероб, возможно, установили позже». Из скважины тянулся запах чего-то гнилого, и Анна брезгливо поморщилась.

Взламывать дверь в одиночку она не собиралась и решила, что завтра же поручит это рабочим — новая хозяйка должна иметь доступ к каждому углу в доме.

Анна уже собиралась встать, когда над головой ее нависла черная тень. Вскрикнув, она едва не упала, в последний момент ухватившись за ручку двери.

— Господи боже! Хотите, чтобы меня хватил удар? — пробормотала она, берясь за протянутую руку Винсента, и поднялась на ноги.

— То есть до завтра вы потерпеть не могли? — проигнорировав ее вопрос, хмуро поинтересовался он.

— Это мой дом. — Анна дерзко посмотрела ему в глаза.

Она наспех отряхнула подол и заправила за ухо выбившуюся из косы прядь.

— И я могу приходить сюда, когда мне угодно.

Винсент качнул головой.

— Ну, строго говоря, дом не ваш, а вашей матери, ведь именно на ее имя пришла бумага, — поправил он ее и многозначительно добавил: — Кстати, она звонила мне около часа назад.

Анна даже не удивилась.

— Значит Бетти проговорилась. — Она покачала головой. — Впрочем, это неважно. Взгляните лучше, что я нашла. — Она отошла в сторону, показывая ему заколоченную дверь.

— Выглядит довольно… хм… зловеще. — Винсент, сунув руки в карманы, разглядывал находку. — Как думаете, что там? — Он хитровато прищурился. — Камера пыток? Склеп?

— Я думаю о том, что завтра эти доски нужно убрать и увидеть все своими глазами.

— Странно… — Винсент постучал по облезлой поверхности двери. — Рабочие ничего о ней не говорили.

— Я бы и сама ее не нашла, если бы не Вераса. — Анна пожала плечами. — Вашей собаке она явно не понравилась.

— И вы хотите остаться здесь? — Он огляделся вокруг. — Сегодня?

— Еще не решила. — Голос Анны прозвучал уже не так уверено. — Как вы узнали, что я здесь?

— Миссис Труди передала. Беспокоится о вас. Входная дверь, кстати, была заперта. — Винсент помахал связкой ключей. — Как вы сюда забрались?

— Когда я пришла, все было открыто, а потом дверь захлопнулась. — Анна снова пожала плечами. — Ветер, очевидно.

— Ладно, раз уж я все равно здесь, то давайте отвезу вас домой. Заодно и пообедаем.

Он вопросительно посмотрел на нее, подставил локоть, и Анна, усмехнувшись, взяла его под руку.

Вместе они вышли на улицу. После тяжелого, пахнущего затхлостью дома свежий воздух показался Анне божественным нектаром, даже дышать стало легче. Когда дошли до пруда, Винсент остановился.

— Не возражаете, если я закурю?

Анна улыбнулась:

— Скажу спасибо, если угостите.

Он удивленно вскинул бровь, усмехнулся и достал из внутреннего кармана серебряный портсигар.

— Раньше, наверное, это был очень красивый пруд. — Анна присела на край каменной ограды и с сожалением взглянула на черную, затянутую ряской воду. — Надо будет расчистить со временем.

Винсент протянул ей сигарету и чиркнул зажигалкой.

— Значит вы действительно все решили?

— Именно. — Анна с наслаждением затянулась, выдохнула дым и посмотрела на особняк. — Мне нравится это место. Отмыть, покрасить, купить новую мебель, и все заиграет новыми красками. А еще здесь тихо и спокойно.

Ей не терпелось перебраться в особняк. Последние несколько месяцев работа над книгой стопорилась, а здесь, надо думать, дела пойдут веселее. Она уже представила, как сидит в кабинете за пишущей машинкой, в окружении старинных вещей, а за окном расцветает сад.

— Да уж… — Винсент, щурясь от солнца, покосился на дом. — Тишины тут хватает.

Он уже хотел убрать сигареты, но случайно разжал пальцы, и портсигар упал прямо в пруд.

— Черт бы его побрал, — выругался он и осекся. — Простите, вырвалось.

Анна с сожалением посмотрела на темное пятно в ряске.

— Надеюсь, там не слишком глубоко… — проворчал Винсент, снимая пиджак и закатывая рукава белоснежной рубашки.

Анна с сомнением поглядела на воду.

— Может, не стоит?

Но он уже улегся на край ограды и опустил руку в черную жижу.

— Это военный трофей, — Винсент поморщился, когда зачерпнул порцию вязкого ила, — счастливая вещь, если хотите. Вот дерьмо! — Он выдернул руку. — Простите, кажется, порезался. Там на дне что-то острое.

— Прекрасно, — фыркнула Анна, разглядывая его ладонь, — хотите заработать столбняк?

Рана была неглубокой, но сильно кровоточила. Винсента это, однако, не остановило — сунув руку обратно, он несколько секунд ворчал, скалился и наконец достал портсигар, а вместе с ним еще что-то блестящее.

Анна заглянула ему через плечо.

— Дайте-ка посмотрю.

При ближайшем рассмотрении находка оказалась серебряной заколкой. Часть застежки была отломана, и, судя по всему, именно об нее порезался Винсент. Стилизованная под ветку сирени, инкрустированная крошечными аметистами, которых сейчас почти не осталось, безделушка до сих пор хранила остатки былой красоты.

— Красивая штучка. — Винсент окунул ее в воду, чтобы смыть остатки грязи. — Хотите забрать?

— Пожалуй… Интересная вещица. — Анна повертела заколку в руке, любуясь переливами камней на солнце, и убрала ее в карман. — А теперь едемте домой. Надо обработать рану, пока вы не подцепили какую-нибудь заразу.