Из темноты

Елена Филимонова

Англия, 1919 год. Опустошенная после смерти мужа, молодая писательница Анна уезжает из столицы в поисках уединения. Ее убежищем становится родовое гнездо ее семьи, много лет стоящее покинутым. У роскошного дома дурная слава: больше ста лет назад прапрабабка Анны повздорила с местной ведьмой, и с тех пор женщин ее семьи преследуют несчастья. Анна не верит в злой рок, но череда смертей, начавшихся вскоре после ее приезда, вынуждает ее начать собственное расследование.

Глава 2

Ловкие грузчики тем временем уже успели вынести ее багаж, судя по всему, перекидывая чемоданы из рук в руки прямо на ходу состава.

— Благодарю, что встретили меня на станции, — улыбнулась Анна, когда рассчиталась с носильщиком. — Надеюсь, это не доставило вам больших неудобств.

— Пустяки, — отмахнулся Чейз, — люблю иногда прокатиться ночью, а тут как раз случай представился.

Они вышли на свет, и она наконец смогла разглядеть его получше. Высокого роста, черноволосый, с карими глазами и неплохо сложенный, чего не скрывал даже светлый костюм-тройка, дорогой, но явно больше, чем следует. Твидовый жилет был застегнут на все пуговицы, галстук безупречно отглажен и завязан под самое горло. Очевидно, по роду занятий мистер Чейз хотел казаться солиднее, но этот строгий наряд лишь сильнее подчеркивал молодое, почти юное лицо. Исключением были глаза. Несмотря на улыбку, он глядел исподлобья, настороженно и будто бы даже с грустинкой. Так смотрят люди, которым пришлось многое пережить.

— О… — Анна посмотрела на груду вещей только сейчас поняла ошибку, которую допустила.

Она отпустила носильщиков, забыв о том, что багаж надо еще погрузить в машину.

— Я донесу. Здесь недалеко.

Мистер Чейз ловко подхватил два ее чемодана, Анна же понесла саквояж и дорожную сумку.

Вокзала как такового в Тэтфилде не было — одноэтажное здание из красного кирпича служило и станцией, и залом ожидания. Чуть поодаль стояла двухэтажная будка смотрителя. Они миновали арку и оказались на старом выщербленном плацу, что заменял парковку. В самом его конце, под фонарем Анна увидела автомобиль.

Уложив чемоданы и сумки на заднее сиденье, Винсент открыл ей пассажирскую дверь.

— До гостиницы отсюда минут пятнадцать, — сказал он, заводя мотор. — Вечером опять шел дождь, и дорогу размыло, так что нас немного потрясет. — Он немного виновато улыбнулся.

Ухабы волновали Анну в последнюю очередь. Ее клонило в сон, но вместе с тем она ясно ощущала, как нарастает тревога — прежде она никуда не отправлялась в одиночестве. Прошлое осталось в Лондоне, а что впереди — неизвестно.

— С домом все очень плохо, да? — Анна спросила об этом больше для того, чтобы нарушить молчание.

— Ну… в целом, да, — Винсент качнул головой, — но несколько комнат вполне пригодны для жилья.

Еще по дороге к машине она отметила его выправку и четкую строевую поступь, а увидев кожаные армейские перчатки на приборной панели, поняла, что перед ней бывший военный. Сколько же ему лет? Мистер Чейз выглядел даже моложе ее Уильяма, а тот ушел на фронт, едва отметив двадцать третий день рождения.

Воспоминания о муже отозвались болью, и Анна переключила внимание на дорогу, если это слово вообще было применимо к размытой грунтовой тропе с ямами через каждые несколько метров. Фары выхватывали из темноты черные лужи и стволы деревьев, живым коридором выстроившиеся по обеим сторонам дороги. Наверху застыл меж ветвей серебряный диск луны.

— Да, ночью здесь жутковато, — усмехнулся Винсент, заметив выражение ее лица, — но для вас это, наверное, то, что нужно.

— Читали мои книги? — Анна посмотрела на него.

— Нет, но наслышан. — Он тоже повернулся в ее сторону. — Моя домработница от вас без ума. «Пустошь» стоит у нее на одной полке с Библией.

Анна так и не поняла, что он имел в виду — похвалил или высмеял. Что ж, в любом случае она давно привыкла к общественному осуждению, а мистер Чейз, надо думать, типичный представитель сильной половины человечества, считающий, что женщине не место в литературе.

— Следите лучше за дорогой, — беззлобно посоветовала она.

— Нет, не подумайте, что хочу вас задеть, — Винсент, очевидно, решил, что пассажирка обиделась, — просто я не поклонник детективов.

— Что же вы любите?

— Диккенса, Теккерея, — принялся перечислять он, — Гиссинга.

— Вы реалист, — подытожила Анна.

Она начинала проникаться к нему уважением, а пустая беседа превращалась в интересный разговор.

— А вы нет? — спросил он и посмотрел на нее. — Миссис Труди говорила мне, чем заканчиваются ваши книги.

— Пожалуй, мне надо познакомиться с ней поближе, — Анна улыбнулась, — хотя я редко общаюсь с читателями.

Это было правдой. Она бережно собирала отзывы критиков и заметки в газетах, но на вопросы отвечала неохотно — ей было неудобно обсуждать с кем-то свои мысли. Будто кто-то сунул нос в ее личный дневник и теперь жаждет обсудить прочитанное. Анна понимала, что это выглядит странно, но ничего не могла с собой поделать.

— Вот уж не думала, что меня знают на другом конце страны, — пробормотала она.

Он усмехнулся.

— Женщина-писатель — это довольно необычное явление.

— И просто возмутительное? — подначила она, прищурившись.

Винсент пожал плечами.

— Я вырос с матерью-суфражисткой, так что мое мнение субъективно. Но если вам интересно, то я не вижу здесь ничего предосудительного. Гораздо хуже, когда женщина вообще не думает, — последнее он сказал уже без тени улыбки. — Вот и добрались. — Винсент, как показалось Анне, воспользовался случаем увести беседу в другое русло.

В желтом свете фар выцветший щит на ржавых цепях «Добро пожаловать в Тэтфилд» выглядел еще более жалко.

Как и все забытые Богом места, с наступлением темноты деревня погружалась в сон. На узких, петляющих улицах им не встретилось ни души, а в половине окон было темно. Но вот вдалеке обозначились рыжие огоньки гостиницы, единственной на все селение.

Анна решила, что первое время поживет в номере, до тех пор, пока нанятая Чейзом прислуга не приведет Райдхайм в относительный порядок.

Винсент остановил машину у крыльца и погасил фары.

— Сейчас вытащу ваши чемоданы.

Поблагодарив его, Анна зашла внутрь.

В небольшом холле с низким потолком было душно и пахло хлоркой. Обитые деревом стены украшали потрепанные чучела птиц и животных, над камином висело бутафорское ружье. Днем это помещение, очевидно, служило еще и в качестве паба, но сейчас столы пустовали. На облупившимся подоконнике, свернувшись калачиком, сопела трехцветная кошка.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, мисс? — дремавший за стойкой мужчина, только сейчас заметил ее появление.

— Добрый вечер, — поздоровалась она. — Меня зовут Анна Дафф, и я заказывала у вас номер.

Улыбка тотчас исчезла с его лица.

— Дафф? — переспросил он. — Что-то не припоминаю.

— Я бронировала номер две недели назад. По телефону. Посмотрите у себя в записях. — Она приподнялась на цыпочках и посмотрела туда, где за стойкой лежал увесистый гроссбух.

Только этого не хватало. Больше всего на свете ей сейчас хотелось принять ванну и улечься в постель.

Управляющий посмотрел на нее, вскинул бровь и открыл журнал. Перевернул несколько страниц и удрученно покачал головой:

— Никак нет, мэм.

Спорить с ним у Анны не было ни сил, ни желания.

— Ладно, неважно, — отмахнулась она, — просто дайте мне любой номер. Можно даже без балкона.

— Сожалею, но свободных комнат нет, — отчеканил мужчина.

— Да здесь тихо, как в могиле! — Она видела, что он лжет, и недоумевала, что стало тому причиной. — Послушайте, — Анна выдохнула, понимая, что скандалом ничего не добьется, — я не знаю, что у вас тут произошло, и, честно говоря, не собираюсь выяснять, но я приехала издалека, устала и хочу спать. Мне негде ночевать, понимаете? — Переборов себя, она даже состроила ему глазки, но мужчина оставался невозмутим.

— Свободных комнат нет, мэм. Ничем не могу помочь.

Ей захотелось ударить его чем-нибудь тяжелым. Например, уродливым бронзовым купидоном, что каким-то образом очутился на стойке возле пепельницы.

— Какие-то проблемы? — в холл вошел Винсент и поставил на пол чемоданы.

— Здравствуйте, мистер Чейз. — Управляющий сухо кивнул. — Леди хочет снять у нас комнату, но, к большому сожалению, все номера заняты.

Винсент нахмурился.

— Что за бред, Керджесс? Я сам уточнял насчет номера в прошлую среду. Твоя жена все записала.

— Значит моя жена ошиблась, — неожиданно зло процедил хозяин и захлопнул гроссбух. — Простите, мистер Чейз, но ничем не могу помочь.

Потрепанный интерьер холла и видавшая виды одежда хозяина ясно говорили о том, что заведение переживало не лучшие времена. Анна уже перестала злиться — она не понимала, что происходит. Выходит, комнату действительно бронировали, но почему хозяин выглядит так, словно вот-вот схватится за нож?

— Пойдемте отсюда, миссис Дафф. — Винсент бросил на хозяина уничижительный взгляд и зашагал к выходу. — Сегодня останетесь у меня, миссис Труди о вас позаботится. Сейчас отнесу обратно ваши вещи.

В других обстоятельствах она бы ни за что не поехала среди ночи в дом незнакомого мужчины, но выбора не осталось. Не ночевать же ей на улице, в конце концов?

— Суеверный идиот, — пробормотал Чейз, подхватывая чемоданы.

Он толкнул дверь плечом и вышел на улицу. Уже на пороге Анна обернулась. Керджесс, оперевшись о край стойки, провожал ее хмурым взглядом.

— Не желаете объяснить, что это значит? — спросила она, когда села в машину.

Винсент, сжимая руль, хмурился и глядел на дорогу.

— Думаю, вы слышали байки о вашем поместье? — Он повернулся к ней.

Анна невесело усмехнулась.

— Моя мама вспоминает их с завидной регулярностью. — Она резко осеклась. — Постойте, постойте… Вы же не имеете в виду, что… — Анна нервно усмехнулась. — На дворе двадцатый век, неужели кто-то здесь еще в это верит?

— Скажите это им. — Винсент мрачно усмехнулся. — Они до сих пор живут в средневековье. А о вашем доме такие слухи ходят, что закачаешься.

Анна не знала подробностей легенды о семейном проклятии — мама говорила о ней урывками, сама не будучи в курсе. Известно было лишь то, что местная ведунья прокляла Луизу Тремейн и всех ее потомков, но как, за что и где — неизвестно.

— Деталей у нас в семье не знает никто, поговаривают лишь, что все женщины Тремейн обречены оставаться вдовами.

— Это так? — спросил Винсент, но тут же опомнился. — Простите, мне не следовало…

— Люди умирают каждый день, мистер Чейз, — вздохнула Анна, — и далеко не всегда по вине темных сил.

Пару минут они ехали в молчании. Анне до сих пор не верилось, что из-за местных страшилок ее среди ночи в буквальном смысле выгнали за порог. А ведь ей здесь еще жить! Но о возвращении в Лондон она не думала, во всяком случае, в ближайшее время. Сейчас ей вообще не хотелось думать — лишь искупаться и рухнуть в постель.

— Говоря о местных, вы сказали «они», — вспомнила Анна. — Вы не из Тэтфилда?

— Я вырос в Ливерпуле, а здесь всего второй год. Так что, как и вы, чужой, — рассмеялся Винсент.

— Это будет слишком личным, если я спрошу, что заставило вас уехать в эту глушь да еще и остаться здесь? — поинтересовалась она.

— Отнюдь нет, миссис Дафф, — ответил он. — Я хотел самостоятельности и не желал трудиться в конторе отца. А здесь мой прадед когда-то владел книжным магазином, вот я и решил открыть его заново, а получилось так, что еще и юристом сделался. Не пропадать же оксфордскому диплому.

Анна видела, что он не врал, скорее, недоговаривал, но лезть в душу не собиралась, зная, какую боль это может принести.

— А ваша супруга не будет против, когда вы заявитесь домой среди ночи да еще и с незнакомой женщиной?

— Я не женат.

Так она и думала. И хотя отсутствие обручального кольца ни о чем не говорило, Анна еще с первых минут знакомства поняла — перед ней холостяк. Не вдовец, не разведенный, а именно холостяк. И дело не в молодости — ее Уильяму было двадцать два года, когда они поженились, а самой Анне всего восемнадцать. Но ее новый знакомый выглядел как человек совершенно точно никогда не состоявший в браке, а в психологии Анна разбиралась.

— Приехали. — Винсент остановил машину.

По правую сторону Анна увидела небольшой особняк в два этажа. Мощенная булыжником тропинка упиралась в гранитное крыльцо с коваными перилами. Над дверью тускло мерцал фонарь.

Сказать, что она чувствовала себя некомфортно, — не сказать ничего. Все это было странно, неуместно, и от этого становилось тревожно. Быть может, ей и в самом деле стоило уехать в Брайтон? Хотя что теперь думать.

Винсент открыл дверь и отошел, пропуская ее вперед.

— Проходите, располагайтесь. Сейчас позову миссис Труди.

Недавно отремонтированный холл был чистым и довольно уютным, но в то же время чувствовалось отсутствие женской руки: ни ажурных салфеток, ни безделушек и фотографий на комоде, только самое необходимое.

В глубине дома послышались шаги, и через несколько секунд в холл вышла полноватая женщина с румяным добродушным лицом. На вид ей можно было дать около пятидесяти. Увидев Анну, женщина резко остановилась, но быстро взяла себя в руки:

— Добрый вечер, мисс. Позвольте, я отнесу ваше пальто в гардероб.

Она мельком с удивлением взглянула на хозяина, очевидно, не ожидая увидеть его в компании женщины, и Винсент поспешил внести ясность:

— Миссис Труди, познакомьтесь. Это Анна Хасли.

Домработница так и застыла на месте.

— Сама Анна Хасли?! — неверяще переспросила она. — Та самая?

Анна улыбнулась.

— Вообще-то моя фамилия Дафф. А Хасли — девичья фамилия, я взяла ее в качестве псевдонима.

— Вы уж простите меня, — затараторила миссис Труди, — мистер Чейз сказал, что вы остановитесь в гостинице, и я даже не думала…

— Увы, туда меня не пустили. Хозяин, очевидно, побоялся, что я наведу на него порчу. Вы-то, надеюсь, не из суеверных? — усмехнулась Анна.

Домработница важно подбоченилась:

— Я верю в торжество разума, — гордо объявила она. — Вы не думайте, у нас в Тэтфилде не все такие невежды.

— Надеюсь. Я планирую остаться здесь надолго и не хочу заработать репутацию ведьмы. Кстати, вы случайно не знаете, что там за история с проклятием?

— Ужин еще горячий. — Миссис Труди неожиданно сменила тему и направилась в кухню. — Сейчас накрою стол.

— Благодарю, но я не голодна.

Анна говорила правду. После всех этих событий она не могла думать ни о чем, кроме уютной постели.

— Миссис Труди, проводите миссис Дафф в комнату для гостей, — распорядился Винсент. — Она наверняка устала.

Анна посмотрела на него с благодарностью.

Гостевая располагалась на втором этаже между кабинетом и спальней хозяина. Небольшая, лаконично обставленная и безупречно убранная. Судя по тому, что постельное белье лежало в комоде вместе с одеялом, подушкой и пледом, пользовались ею нечасто.

— Я сейчас быстро управлюсь, — заверила миссис Труди, пока застилала матрас белой хлопковой простыней, — а вы пока ванну примите. Налево и до конца коридора. Последняя дверь справа, — проинструктировала женщина.

В комнату Анна вернулась минут через пятнадцать. Миссис Труди к тому времени уже ушла. Кровать была заботливо расстелена, подушка взбита, а на тумбочке, рядом с включенной лампой, стояли графин и стакан.

Перед тем, как улечься, Анна достала из ридикюля фотографию Уильяма.

— Ну, вот я и здесь.

Она очертила пальцем линию его подбородка и высокие скулы. Жаль, что нельзя делать цветные фото! Как здорово было бы вновь увидеть голубизну его глаз.

— Спокойной ночи. — Она поставила фото на тумбочку.

Интересно, как бы он отреагировал, если бы увидел ее сейчас? Наверняка отпустил бы какую-нибудь шуточку. Анна печально улыбнулась, вспомнив его слова во время последнего отпуска всего за месяц до гибели.

— Я, конечно, надеюсь вернуться домой, — сказал он, когда они, попивая вино, в обнимку лежали у камина среди наспех снятой одежды, — но, если какой-нибудь бош все же подстрелит меня, обещай, что заведешь любовника.

— Только ради тебя, — засмеялась она в надежде отогнать страх.

Уильям обнял ее покрепче и добавил с наигранной серьезностью:

— Но все же постарайся не целоваться ни с кем на похоронах.

Анна забралась под одеяло, думая о том, что завтра же отправится в Райдхайм и, если это окажется возможным, в тот же день переедет. Интересно, матушка уже заметила ее отсутствие? На этом мысли ее стали путаться, и через несколько минут она провалилась в глубокий сон.