Старый грех

Елена Фили, 2021

Рассказ. Старая деревенская история о грехе и искуплении. Или о грехе и наказании. Каждый выбирает по себе.

Наум возвращался из тайги недовольный охотой. Хотя добыча была знатная. Но что-то тревожное поселилось в душе. Будто вот-вот грянет. Неизвестно что. Но что-то мрачное, точно. Шел Наум, сильнее обычного припадая на покалеченную в молодости на охоте ногу, прислушивался и осматривался, словно ожидал нападения. Когда показались крыши деревни и его дом, крайний к лесу, с облегчением ускорил шаг и тут услышал многоголосый бабий вой. Вой доносился не из деревни, а откуда-то сбоку, из леса. Наум вышел на поляну, отделяющую тайгу от деревни и стал ждать. От поляны на болота, куда бабы по осени ходили за ягодой, уходила тропинка. Оттуда и доносился вой.

Послышался топот, первой выскочила Стешка — дочь соседа, с головы ее сбился платок, волосы растрепались, на юбке тут и там висели репьи. Она увидела Наума, бросилась к нему, схватила за рубаху и прокаркала, видно голос совсем сел от крика:

— Там… там… Мертвяк! Весь в кровище, и головы-ы-ы, — завыла, затряслась Стешка, — головы нету-у-у.

И понеслась дальше, в деревню, разносить по дворам страшную весть. А Наум направился вперед, навстречу бабам. Какой еще мертвяк, да без головы? Что за бредни бабские? Пошутил кто из парней деревенских, что ли? Знали, что утром бабы за клюквой собирались, вот и…

Не пошутил. Когда позади стих топот женских ног, и крики, Наум уже подошел к мертвецу. Наклонился, осматривая тело без головы и следы вокруг. И узнал. Прохор, единственный в деревне кузнец, а еще лютый пьяница. Наум увидел отпечаток чужого следа, давнишний правда, но пока еще четкий, определил направление и пошел по следу, взяв наизготовку двустволку, а мешок с охотничьими трофеями наоборот, бросил в траву, чтобы не мешал. След оборвался у куста черемухи. Не оборвался, а петлей завернул назад, обратно к тропинке. А в кустах, в старом мешке из серой рогожи, лежала голова Прохора. Мешок этот всколыхнул у Наума нехороший осадок, прямо со дна памяти, куда Наум прятал его вот уже двадцать лет. Зло мотнув головой, отгоняя непрошенные видения, Наум подхватил мешок и двинулся дальше по следу, который опять повернул, а потом и вовсе пропал. Заяц, определил тип убийцы Наум. Он вообще оценивал всех людей по признакам, какие есть у зверей, по-охотничьи. Никогда не ошибался. Этот — заяц хитрый, вон как след напутал — сделал петлю, потом сдвойку: вернулся будто бы назад, а потом скидку, то есть куда-то прыгнул, в сторону от следа, сейчас, скорее всего, ушел на лежку, затаился. Да и след уже старый. Сутки ему, но не больше. С тропинки послышался мужской басовитый говорок, потянуло махоркой.

— Здорово, мужики! — Наум поздоровался издалека, чтобы не напугать.

— И ты здравствуй, Наум! — мужики, трое из деревни, все с охотничьими ружьями, повернулись и с разным выражением на лицах смотрели, как он приближается, вернее, не на него смотрели, а на мешок в руке, весь в засохших пятнах крови.

Конец ознакомительного фрагмента.