Это месть, сладкая

Елена Трифоненко, 2022

Я когда-то по глупости испортила ему отпуск. А теперь он мой новый босс и, похоже, намерен испортить мне жизнь. Сбежать от него невозможно. Терять нервы, деньги и репутацию невыносимо. И как же мне быть?

Глава 2

Лев стоял в прихожей, внимательно разглядывал в зеркале свое лицо. Вот, сто процентов, он подслушивал мой разговор с бабушкой, а сейчас решил сделать занятой вид.

— Наслаждаетесь собственной красотой? — съязвила я.

— Вообще-то оцениваю нанесенный вами урон. — Он обернулся, взглянул насмешливо. — Все-таки соизволили прибраться? А я решил, что вы уже забыли о том бардаке, который устроили.

— Могла и забыть, — пробормотала я. — Из-за вас я так головой приложилась, что вообще странно, как я помню собственное имя.

— Из-за меня приложились? — Он приподнял одну бровь. — А вы ничего не путаете?

— Может, и путаю. Когнитивные проблемы — частое последствие черепно-мозговых травм.

Я обогнула его и ввалилась в кладовку. Там царил настоящий хаос: бабушка терпеть не может выбрасывать старые вещи, потому регулярно оттаскивает все сломанное и рваное в кладовку. Я задрала голову, пытаясь высмотреть на верхней полке дедушкин саквояж.

— Веник и совок в левом углу, — подсказал Лев, заглядывая через плечо.

— Без вас разберусь!

— Уверены? — В его голосе плеснулся сарказм. — А как же ваши когнитивные проблемы? Не помешают?

— Вы собираетесь весь день стоять у меня над душой? — прошипела я, не оборачиваясь.

— Вообще-то, там уборки на десять минут, а не на день, — парировал он. — И я, кстати, могу помочь.

— Не надо. Займитесь своими делами.

— Да с удовольствием.

Он ушел, а я наконец разглядела саквояж под свернутым в рулон старым матрасом и стопкой одеял. И как бабуля умудрилась запихнуть на маленькую полку столько вещей?

Взобравшись на старую табуретку, я стала тянуть к себе саквояж. Он шел тяжело, как будто зацепился за что-то. Я поднатужилась и дернула изо всех сил. Дурацкий саквояж толкнул коробку с какими-то железяками, и те с грохотом упали на пол. У меня аж в ушах зазвенело.

— Господи, Марина, что вы там делаете? — заорал Лев.

— Просто совок уронила! — откликнулась я. — Не переживайте.

Спрыгнув с табуретки, я быстро распинала рассыпавшиеся железяки по углам и, усевшись на пол, щелкнула замками. Вещей в саквояже было немного: пара книг, шкатулка с пуговицами, инструкция к телевизору. И никаких папок! Ни одной!

Я тщательно ощупала саквояж изнутри, но тайных отделений в нем не обнаружилось. Это что же получается: документы на дом и землю пропали?

— Марина, мое терпение заканчивается! — Лев снова появился в дверном проеме, навис надо мной, как скала. — Дайте сюда веник, я сам смету землю.

Он выглядел совершенно невозмутимым, хотя явно понимал, что я уже в курсе пропажи документов. Может, даже замышлял расправу.

Я вскочила.

— Веник! — напомнил Лев и требовательно протянул руку.

Я отступила назад, уперлась спиной в полки. Стало понятно, что положение у меня незавидное: в чертовой кладовке я была как в ловушке.

Лев с любопытством взглянул мне в лицо, но почти сразу взгляд его опустился ниже — к моей груди, которая сейчас высоко и часто вздымалась от волнения.

— Где документы? — прошипела я.

— Какие? — с невинным видом уточнил Лев, все еще пялясь на мою грудь. — Паспорт, водительские права?

— Не надо делать вид, будто вы не понимаете, о чем речь.

— Но я и правда не понимаю.

— Мне-то уж лапшу на уши не вешайте.

— Марина, а вы ничего такая, — Лев вдруг улыбнулся. — Симпатичная.

Мне показалось, что я вот-вот хлопнусь в обморок, но тут в прихожей скрипнула дверь.

— Лёвушка, а вот и пирожки! — завопила бабушка. — Как и обещала: с капустой, с картошкой, с яблоками.

Лев ринулся ей навстречу, я, испытав неожиданный прилив сил, тоже.

— Веник найти не можете? — спросила бабуля, глядя на нас. — Или тряпки?

— Он стырил документы из саквояжа! — закричала я. — Мы должны связать его и вызвать полицию.

— Кого связать? — удивленно спросил Лев.

— Лёва, не слушай! Это какое-то недоразумение, — виновато затараторила бабушка. — Мариночка сегодня не в себе, — наверное, магнитная буря виновата.

— Баб, не надо с ним спорить. Вызывай полицию! — закричала я и вцепилась во Льва, чтобы, так сказать, не дать ему уйти или пуститься в погоню за бабушкой. — Твой квартирант — черный риелтор. Говорю же, в саквояже нет документов на дом — я посмотрела.

— Дался тебе этот саквояж! — закатив глаза, пробурчала бабушка. — Я про него наобум ляпнула, документы у меня в другом месте, в комоде вроде бы. Или в ящике стола. Сейчас найду.

Она убежала в спальню, а Лев развернул меня к себе и слегка встряхнул.

— Вы что это такое придумали, а? — грозно спросил он. — Вы зачем внушаете бабушке, что я черный риелтор? Немедленно прекратите или… — Его глаза угрожающе сузились.

— Что — или? — с наигранной бравадой уточнила я. — Запрете меня в погребе?

Он отшатнулся, покрутил пальцем у виска.

— Вы совсем, что ли?

— Нашла! — раздался из спальни радостный голос бабушки. — Нашла документы.

Бабуля вплыла в прихожую, помахивая розовой папкой.

— Вот тут у меня все, — радостно сообщила она, заискивающе поглядывая на Льва. Тот с огромным интересом уставился на папку. Я быстро выхватила ее у бабушки, заглянула внутрь. Документы и правда были на месте.

— Здесь мы их не оставим, — сообщила я, испепеляя Льва взглядом. — Припрячем в надежном месте.

Он так посмотрел, что захотелось вжать голову в плечи. Подхватив бабулю под руку, я потащила ее на улицу.

— Марина, что это за концерт? — возмутилась бабушка, когда за нами хлопнула дверь. — Какая муха тебя укусила?

Я не ответила, подхватила со ступеньки рюкзак и, в два шага миновав двор, юркнула во флигель. Бабушке пришлось следовать за мной.

Во флигеле пахло вареньем и пирожками, но самих пирожков не наблюдалось, видимо, бабуля все унесла квартиранту.

— Значит, ты своего Лёвушку еще и кормишь? — пробурчала я, обходя стол.

— Нет, это я так… Он просто обронил недавно, что любит пирожки.

Я шагнула к холодильнику, попыталась затолкать папку с документами за него.

— О Господи, Марина, что ты делаешь? — закудахтала бабуля. — Тебя сейчас током ударит.

— Не ударит.

— А ну брысь от холодильника! — Она схватила полотенце и от души шлепнула меня по рукам.

— Баб!

— Брысь, я сказала!

Я отшатнулась, оглядела флигель придирчивым взглядом. Построил его мой дед, специально для сдачи туристам. Тут имелось все необходимое для жизни: туалет с душем, кухонная зона. Но вот мебели было мало: шкаф и стол, две кровати, маленький кухонный гарнитур.

Так, шкаф мне точно не подойдет: слишком очевидное место для тайника.

Я попробовала запихать папку за верхний ящик гарнитура, но он от этого угрожающе накренился. Не хватало, чтобы он свалился кому-то из нас на голову! Ругнувшись, я вытащила папку и бросилась к одной из кроватей, сунула документы под матрас. Вот, самое то.

Я прихлопнула матрас рукой, потом тщательно разгладила покрывало.

— Мариш, ты голодная? — строго спросила бабушка.

— Да, очень.

— Я тебе тогда сейчас оладушек пожарю, — пообещала она, вытаскивая из холодильника молоко и яйца. — А ты ступай, приберись все же у Лёвушки, ну и извинись там — напугала же человека до чертиков.

Я невольно скривилась, представив, что опять придется остаться со Львом наедине. Хотя от этого никуда не деться, проблему нужно решать. Если бабушка не хочет выставить Льва, его выставлю я. Я просто не могу допустить, чтобы в мое отсутствие в ее доме терся мутный товарищ с непонятными намерениями.

Достав из рюкзака телефон, я сунула его в карман шорт и снова пошла в дом.

Лев был на кухне, орудовал веником. Стену он уже оттер, теперь сметал в совок землю. Я с гордым видом прошествовала мимо Льва, села за стол. Сердце колотилось как бешеное.

Лев ссыпал землю в ведро под мойкой и, распрямившись, уставился на меня. Я приосанилась, положила руки перед собой.

— Присядьте, — попросила я. — Есть разговор.

Он демонстративно меня проигнорировал, развернувшись, вышел из кухни.

Бежать за ним показалось мне унизительным, потому я осталась дожидаться его за столом. Однако прошло минуты две, а Лев все не возвращался. В прихожей тем временем послышался непонятный шорох и скрежет. Да что же это такое?

Вскочив, я помчалась в прихожую. Лев сидел на корточках у одной из стен, зачем-то ковырялся в розетке отверткой.

— Что вы делаете? — строго спросила я.

Он промолчал, отчего мне стало не по себе. Я подошла ближе и хлопнула его по спине.

— Немедленно уберите руки от розетки, вредитель!

— Вообще-то, я ее ремонтирую, — процедил он. — Она у вас тут на соплях держится.

— Не надо нам ничего ремонтировать! Уберите лапы от чужого имущества.

Он не сдвинулся с места, потому я снова шлепнула его по спине.

— Девушка, покиньте, пожалуйста, дом, — проскрежетал он, даже не оглянувшись. — Вы мне надоели.

— Я не разрешаю трогать что-то в этом доме! — воскликнула я. — Не разрешаю!

— На данный момент это мой дом, — напомнил он, вставая. — Так что идите вон.

— Вы заключали договор аренды? Покажите!

Он помрачнел — стало ясно, что договора аренды у него нет. У меня сразу прибавилось решимости.

— За сколько вы сняли бабушкин дом? — спросила я.

Он облокотился о стену, крутанул отвертку в руках.

— За двадцать тысяч. А что?

— За двадцать тысяч? — Я гневно прищурилась. — И вам не стыдно? Такие гроши — за десять дней, да еще и с обедами? А вы умеете обрабатывать старушек!

Его взгляд полыхнул яростью.

— Ваша бабушка сама назвала мне эту цену, — заявил Лев. — Я что, должен был с ней торговаться, требовать, чтобы она увеличила плату?

— Могли бы и поторговаться. Видели же, что перед вами доверчивый пожилой человек, который совсем не в курсе нынешних цен.

— А, вон оно что! — скривившись, протянул он. — Хотите стрясти еще денег, для этого притащились?

— Вовсе нет. — Я достала из кармана мобильник и напустила нарочито деловой вид. — Диктуйте номер телефона.

— Зачем?

— Я верну вам ваши двадцать тысяч, — пояснила я. — Переведу по номеру телефона. А вы быстро соберете свои вещи и отвалите, снимите себе что-нибудь другое: отель там, дом по соседству.

Он сложил руки на груди, обвел меня недобрым взглядом.

— Ну? — поторопила я. — Диктуйте.

— Не дождетесь, — ответил он.

— Это еще почему?

— Потому. Я выбрал этот дом и проведу в нем столько, сколько запланировал.

— Господи, да я же вас по-хорошему прошу! — возмутилась я. — Я готова вернуть вам плату даже за те дни, что вы уже прожили в доме. Берите деньги и уезжайте.

— И не подумаю, — отрезал Лев. — Я не собираюсь подстраиваться под хотелки взбалмошной идиотки. — Он прошел к двери, распахнул ее резким движением. — А теперь идите, Марина: вы исчерпали запасы моего терпения.

Я и подумать не могла, что мой план провалится. В мечтах Лев брал деньги и молча съезжал. Он ведь знал теперь, что обобрать бабулю точно не удастся. Любой на его месте уже паковал бы вещи, а вот Лев уперся. Почему, черт возьми? Хотя, может, я неверно угадала его мотивы. Может, его цель не дом и земля, а что-то другое.

Я вернулась во флигель в глубокой задумчивости.

— О, уже управилась? — Бабуля притопывала у плиты, переворачивала оладьи на сковороде.

— Ага, управилась. — Я села за стол, подперла голову рукой.

— Могла бы и не спешить так, поболтала бы с Лёвой подольше.

— О чем мне с ним болтать?

— Да хоть о погоде… — Бабуля покраснела, нарочито тщательно разгладила фартук. — Он холостой, ты не замужем. Не мешало бы тебе присмотреться к парню.

Меня аж подбросило.

— Баб, ты что это придумала? Ты для этого ему дом сдала — чтобы сводничать?

— Я тебе уже объяснила, почему пустила Лёвушку, — отведя глаза, сказала бабушка. — Не придумывай глупостей.

— Зачем же ты мне его сватаешь?

— Затем, что он хороший. Мы вчера с ним весь вечер беседовали, мне теперь про него все ясно.

— Ну да, такие, как он, умеют вешать лапшу на уши.

— Не болтай ерунды, — Бабушка поставила рядом со мной тарелку с оладьями. — Ешь! А потом пойдем на море, вода уже хорошая. — Она придирчиво оглядела меня с головы до пят. — Ты ведь прихватила с собой купальник?

— Прихватила, конечно.

— Можем, кстати, на пляж и Лёву взять, — мечтательно пробормотала бабушка, наливая нам обоим чаю. — Ты в купальнике чудо как хороша.

Я даже оладьей подавилась, кое-как прокашлялась и сразу взмолилась:

— Не надо Лёвы. Вдвоем пошли.

***

Я думала, что море поможет мне успокоиться, но, чем дольше плавала, тем тревожней на душе становилось. Чутье подсказывало, что от мутного квартиранта следовало избавиться как можно быстрей, но идей, как это сделать, не было совсем.

Когда мы вернулись с пляжа, я стала вешать во дворе купальники и полотенца, а бабушка засобиралась в магазин.

— Бабуль, а чего это у тебя чердак не заперт? — вдруг заметила я.

Бабушка задрала голову и, увидев распахнутую чердачную дверь, улыбнулась.

— Это, наверное, Лёва, — сказала она. — Он вчера спрашивал у меня разрешение слазить на чердак.

— Что он там забыл?

— Хотел вспомнить детство. Когда он был маленький, часто играл на чердаке. Ты, помню, тоже любила там торчать. — Она опять оживилась. — Вы так похожи — прямо удивительно! Слушай, а давай я запеку курицу и пригласим его сегодня на ужин, пообщаетесь в спокойной обстановке?

— Не надо. — Меня передернуло.

— Да чего ты сразу отказываешься? — рассердилась она.

— Потому что твой квартирант мне не нравится. И вообще, я приехала, чтобы с тобой побыть, а не для того, чтобы устраивать званые ужины.

— Но я все-таки куплю курицу: вдруг ты передумаешь. — Бабушка повесила на плечо хозяйственную сумку и двинула к калитке. — Через полчаса вернусь!

Она вышла на улицу, а я сразу бросилась к лестнице на чердак. В два счета влетела на верхнюю ступеньку и шагнула внутрь. На чердаке было довольно темно, и понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли и стали что-то различать. Но потом я сразу увидела Льва. Он стоял у стопки коробок в углу и с интересом швырялся в верхней.

— Что вы делаете? — сердито окрикнула я.

Он дернулся, резко отпрянул от коробки и приложился головой о перекрытие.

— Ай! — Лев потер ушибленное место и недовольно поморщился. — Вы зачем так подкрадываетесь?

— Что вы искали в коробке?

— Я? — Он сделал нарочито удивленный вид. — Ничего.

Ярость придала мне смелости. Я подбоченилась и стала напирать на Льва.

— Я своими глазами видела, как вы там копались. Что вы хотели найти? Отвечайте!

— Господи, Марина, зачем мне ваш хлам? — возмутился он. — Вы в своем уме?

Он в два шага пересек чердак и оказался у лестницы.

— Стойте! — крикнула я, бросаясь следом. — Мы не договорили.

Он резко соскочил вниз и влетел на крыльцо.

— Я хочу, чтобы вы съехали! — крикнула я сверху. — Немедленно.

— И не подумаю! — огрызнулся он и скрылся в доме.

Я подошла к коробкам, заглянула в верхнюю. Там лежали елочные игрушки — совсем старые, советские: белки и зайцы, блестящие сосульки, шишки. Мы сто лет уже не доставали их с бабушкой, а вот дед раньше любил наряжать елку именно ими. И вот зачем, скажите, Льву понадобилось швыряться в коробке с игрушками?

Закрыв коробку, я задумчиво потерла переносицу. А может, Лев — подельник тех самых омичей, которых повязали у бабушки два года назад? Может, он думает, что его дружки устроили где-то тайник, вот и рыскает по всему дому в поисках?

Впрочем, без разницы, что у него на уме, разбираться некогда. Льва надо просто выдворить вон.

Я заперла чердак и спустилась вниз. Хотела войти в дом, но дверь оказалась запертой. Сама она захлопнуться не могла, значит… Нет, это уж слишком! Я несколько раз ударила в дверь рукой, но, как и ожидалось, мне не открыли. Видимо, Лев держал меня за полную идиотку и надеялся, что я просто забуду то, что только что увидела.

Я выскочила со двора и замерла у «Мини Купера». Щеки горели от злости, руки почти тряслись.

А красивая машинка — этот «Мини Купер»! Я вздохнула и от души пнула по колесу. «Купер» обиженно замигал фарами, а сигнализация на нем заверещала так, что уши заложило.

— Какого черта вы делаете? — рявкнул Лев, выбежав спасать любимую машину. Он нервно ткнул в брелок сигнализации, та смолкла.

— Собирайте свои манатки и сваливайте, — приказала я. — Не захотели по-хорошему, будем по-плохому.

Глаза Льва налились кровью. Я снова пнула по колесу «Купера», да еще, вдобавок, хлопнула по капоту ладонью. Сигнализация опять заорала. Лев сморщился, снова выставил руку с брелком вперед.

— Я буду до вечера тут торчать, — предупредила я, когда сигнализация опять смолкла.

На его скулах вздулись желваки. Сейчас он уже вполне походил на человека с криминальным прошлым. От такого точно нужно держать подальше своих бабушек.

— Отойдите от машины, — проскрежетал Лев.

— У вас пять минут, чтобы собраться! — предупредила я. — Время пошло.

Я опять стала примериваться, чтобы шмякнуть рукой по машине.

— Ну просто цирк какой-то! — Лев в два шага подскочил ко мне, обхватив со спины, стал оттаскивать от «Купера».

— Отпустите меня! — брыкаясь, зашипела я. — Или я буду орать.

— Орите! — разрешил он, но тут же зажал мне рот рукой.

Я попробовала укусить его за палец, но ничего не вышло. Лев стал тащить меня обратно во двор.

— Что ты творишь, окаянный! — вдруг заголосила рядом с нами возникшая из ниоткуда тетя Нина с секатором. — Руки прочь от нашей Мариночки!

Лев застыл, ошарашено уставился на соседку. Тетя Нина выставила секатор вперед и стала наступать на нас.

— Руки убери от девчонки, я сказала! — Лицо тети Нины налилось кровью. — Или я их тебе быстро укорочу сейчас.

Для убедительности она пару раз щелкнула секатором, Лев отпустил меня и отступил на шаг.

— Это что же такое делается, а? — воскликнула тетя Нина. — Посреди бела дня извращенцы всякие на девчонок бросаются.

— Я не извращенец! — возмутился Лев.

— А это уже нам решать, — возразила я. — Вы сами съедете, или нам участкового позвать, протокол составить по поводу того, что вы меня при свидетелях домогались?

Наши взгляды скрестились, Лев словно пытался понять, блефую я или говорю серьезно. Я быстренько состряпала такое лицо, чтобы у него и сомнений не осталось: сдам в полицию без капли жалости.

— Да черт с тобой, — наконец сдался Лев. — Съеду!

Он врезал кулаком по забору и с раздосадованным видом ринулся обратно в дом.

— Жилец ваш? — с сочувственным видом уточнила тетя Нина.

— Ага.

— А чего он руки-то распустил?

— Псих, — с радостью пояснила я. — Если к вам будет проситься, не берите его. Крайне мутный тип, весь дом нам перевернул, искал что-то.

— Что искал? — Она вытаращила глаза.

— Понятия не имею. Может, это белочка у него случилась, или ягод каких-нибудь объелся.

— Слушай, так надо о нем в общий чат написать, — спохватилась тетя Нина. — Чтобы и другие его не брали.

— А напишите! — поддержала я.

Она сфотографировала машину Льва и стала что-то набирать в телефоне.

Когда, спустя минуты три, Лев снова вышел во двор, сжимая в руках наспех собранную сумку, тетя Нина и его щелкнула. Лев не обратил на это внимание. Закинув сумку в багажник, он нетерпеливо махнул нам рукой.

— Уйдите с дороги!

— С удовольствием, — сказала я, отходя в сторону.

Он собрался сесть в машину, но вдруг передумал, подошел ко мне.

— Что? — Я не смогла сдержать торжествующий улыбки, внутри все ликовало от того, что мне все же удалось победить.

— Вот только попадись мне когда-нибудь, — процедил Лев. — Я тебе устрою!

Я ничего не ответила, он сел в машину и, быстро заведя мотор, рванул прочь.

***

Когда вернулась бабушка, я сидела на крыльце, читала книгу.

— Ты чего тут? — спросила бабуля. — Пойдем во флигель.

— Нет, пойдем лучше в дом. Твой квартирант съехал.

— Как съехал? Почему? — Ее глаза округлились.

— У него там какие-то срочные дела нарисовались, — соврала я, — так что он впопыхах вещи побросал в машину и уехал.

Бабушка поднялась на крыльцо, толкнула дверь, но, когда та открылась, замерла.

— Смелей! — поторопила я. — Дом снова в твоем распоряжении.

Она как-то тяжело вздохнула, но шагнула вперед. Я поднялась и пошла за ней. Мне не терпелось перемыть дом, чтобы и духа Льва там не осталось. Не терпелось снова занять свою комнату. Но в прихожей бабуля опять замялась, на лице ее проступила растерянность.

— Уехал и не попрощался, — расстроено пробормотала она. — Ну как же так?

— Бывает… Он очень торопился, — пробубнила я. — Пойдем на кухню.

Бабуля отвернулась и странным образом потерла щеку: будто слезу смахнула. Я решила не брать в голову, выхватила у нее сумку и понесла на кухню. Там, мурлыча под нос какую-то песенку, я стала разбирать бабушкины покупки, перекладывать все в холодильник. Бабушка остановилась в дверном проеме, привалилась к косяку.

— Может, чайник пока поставишь? — предложила я. — Что-то пить хочется.

— Ой, смотри: записку оставил! — вдруг оживилась бабушка и показала на стол. Там, прямо посередине лежал свернутый вдвое лист бумаги, на котором размашистым почерком было надписано: «Виктории Андреевне от Льва». Бабушка осторожно взяла лист, развернула: внутри обнаружилась стопка купюр.

— Деньги какие-то, — удивленно констатировала бабушка. Отложив купюры, она впилась взглядом в записку, прочла вслух. — «Сердечно благодарю вас за гостеприимство. Вашими стараниями я будто ненадолго вернулся в детство, для меня это бесценно. Примите, пожалуйста, в дар эту небольшую сумму. Я советую пустить ее на ремонт кровли — та в очень плохом состоянии».

Я даже ушам своим не поверила, вопросительно уставилась на бабушку.

— Такой чудесный парень! — с печалью в голосе сказала она. — Такой внимательный! А я говорила тебе, что он вчера еще и крыльцо подлатал?

— Нет, не говорила, — просипела я.

— Там две доски прохудились, так Лев сам в магазин съездил, купил все, что нужно для ремонта! — с восторженными глазами поведала бабушка. — Как жаль, что вы не успели познакомиться ближе.

На меня навалилась странная слабость, я даже присела, чтобы не упасть. А что если Лев и правда не имел дурных намерений? Что если все так, как думает бабушка?

Да ну, бред какой-то…