Иван-дурак

Елена Токарева, 2021

Несколько политтехнологов, которые раньше работали на кремлевские структуры, неожиданно оказались за бортом большой государственной машины и нашли хозяев, на противоположной стороне. Они подрядились подготовить государственный переворот с помощью новых политических технологий. В частности, большой сетевой игры. Программист Леха Гаврилов, сетевой псевдоним Иван-дурак, далекий от политики человек, попадает в жернова истории. Это он за деньги сочиняет Игру. Но вскоре понимает, что сам стал ее жертвой. Содержит нецензурную брань.

Ч.2

В которой компания Антона Марсовича пытается создать страну безграничных возможностей, а Леха мигрирует во внутреннюю Русь

Страна Эльдорадо, которой не может не быть

Совещание в офисе тем временем продолжалось. Отряд не заметил потери бойца. Пропажа программиста Алексея после перерыва была воспринята всеми оставшимися участниками совещания положительно. Действительно, лучше этому парню пока посидеть где-нибудь в тенечке, попить пивка, пока взрослые люди не договорятся меж собой, как сделать бомбочку или конфетку.

– — Уважаемый Илюша, — церемонно начал Булд после перерыва, когда подали кофе и сухарики, — думаю, тут никто не будет возражать, чтобы вы, как человек, близкий к искусству, и к народу, создали хотя бы словесный портрет той сладкой страны Эльдорадо, о которой мечтает наше население. Страны грез. Картины из белого шоколада, с кудрявыми карамельными деревцами, с маленькими пряничными домиками под черепичными крышами. С железной дорогой, которая похожа на ту, которую продают в магазине игрушек, но купить которую никому из них не по карману. Пусть это будет воплощение мечты среднего советского инженера о заграничном рае, который неожиданно воцарился у нас на родине.

– — Можете?

– — А вы, что ли, не можете? — огрызнулся Натюрморт. — С чего вы взяли, что наше население грезит о таком вот швейцарском рае? Я догадываюсь, что большинство в мечтах рисует себе то, что и имеет в итоге, отечественное, посконное: зеленый двор у подножия пятиэтажки, скамейки, крашенные в желтый цвет, стол и домино. В песочницу поднимает ножку соседская собака. Ее гоняют тетки хозяйственными сумками. Соседи играют в домино и пьют пиво «Очаковское» из большой пластиковой бутылки. Жены в одинаковых застиранных ситцевых халатах зовут с балконов ужинать. «Василий Петрович! Давай домой — сериал начинается!»

А на ужин у них — картошка с салом и жаренная на сале колбаса. Соленый огурец и сто грамм.

– — Ой, не надо об этом, это так вкусно, а я еще не обедала! — вскрикнула Алла Георгиевна.

Все задумались. Выходило опять, что средний российский человек имел все, к чему привык, а ничего больше он и не хотел, и ни к чему не был готов.

Некоторое время все молчали. Наконец, Илюша произнес:

– — Послушайте меня. Хоть я и не отвечаю за политику, а отвечаю за эстетику, поверьте, что отличить одно от другого сложно. Наше дело — навязать населению более высокий уровень притязаний. Втянуть население в систему кредитов, превратить это сонное болото в общество высокого потребления. Сильные мира сего жалеют людей, как пастух жалеет своих молчаливых ягнят. Поэтому за последние лет двести наблюдается прогресс в средствах господства. Раньше людей гнали палкой, а теперь все больше внушением. Чтобы ты сам делал то, что нужно господам — будто только об этом и мечтал. Как говорят, «тиран повелевает, а манипулятор соблазняет». Мы — манипуляторы. Соблазнять людей — дело сложное. Операций в нем много, одна из них — отвлечение внимания. Сам термин манипуляция взят у фокусников. Они умеют отвлечь зрителей от главного объекта. Иллюзионист переключает их внимание на специально создаваемые явления с помощью слов, жестов, внешних эффектов вплоть до огня и взрыва. Взрывы мы уже использовали. Эффективно, мощно. Мы эксплуатировали страх. Но взрывы можно применять только тогда, когда играешь на стороне государства. Тогда тебя прикрывают с тыла прокуроры и следователи. А если никто не прикрывает, так тотчас же и поймают. Поскольку мы играем сейчас на другой стороне, придется обойтись без взрывов. Игра пойдет на деньги и на страхе их потерять. На чем и возрос современный Запад. Деньги. Их никогда не имел наш народ. Власть боялась доверить народу деньги, чтобы народ не сделался самостоятельным. Чтобы он не сделался средним классом, а всегда оставался бы народом, то есть оставался бы вечным ребенком. Народ никогда не взрослеет, потому что ему нечего терять и не за что отвечать. Только выйдут из школы — в армию! Из армии — на завод. Всюду государство. Кругом надсмотрщики. Думать и решать не надо. Дома решает жена.

Деньги — это мощный заменитель творчества. В свое время мой папа твердил мне, что я — бездарный, бесполезный тип. У папы была известность и льготы. А папа у меня был знаменитый в одной советской республике писатель. И считал, что его успех будет вечен. Но рухнул Советский Союз. Папины книжки оказались никому не нужны, и люди их сдали в макулатуру. Теперь я содержу своего нищего папу, и его третью жену. И папа находит меня способным человеком, и даже талантливым. Хотя не понимает, чем я зарабатываю. Но ему нравится. Деньги, знаете ли, полируют многие шероховатости. Глупый с деньгами становится умным, бездарный — талантливым, уродливый — красавцем. Надо приучать простого человека к деньгам, и дергать за ниточку денег.

Человек, которого мы описали, сидит вечером во дворе в синих сатиновых трусах, зеленой исподней майке, и ему ничего не надобно, денег он отродясь не занимал ни у кого, кроме тестя своего да соседа — до получки. Процента мужик боится, как и жида-процентщика. От слова «банк» он сразу выпадает в осадок — в банке одни жулики сидят. Такой он, наш субъект с низкими потребностями, и такой он нам не нужен. То есть он нам нужен, но другой. Нам нужно, чтобы он занимал под процент, чтобы он подсел на халяву. А потом возмутился бы, что его обманули, и вышел бы делать революцию.

Илюша Натюрморт мудро улыбнулся:

– — И уверяю вас, что это будет трудно. Почему несколько миллионов американцев, которые нынешний год пострадали от ипотечного кризиса, потеряли свои дома, машины и живут теперь в палатках — все имущество у них забрали банки-кредиторы и, кстати, выбросили на помойку — почему миллионы американцев не вышли делать революцию?

Витя Булд презрительно скривился:

– — Потому что амеры даже не бараны, они — мулы. То есть полные ничтожества. Вот и все. Американская нация давно перестала производить вождей. Они даже на президентские выборы выставляют от демократов негра, а от республиканцев — старого козла. Избирайте люди добрые

Илюша миролюбиво подтвердил:

— Ну, вот, и я о том же. Масса — это бесполезная субстанция.

Все пригорюнились.

Но бодрый голос Антона Марсовича вернул всем ускорение:

– — Надо опираться на средний класс, имеющий автомобили, а не на эту шушеру, которая играет в домино возле помойки. Кого вы мне описали, уважаемый Натюрморт? Вымирающую прослойку городского населения! А мне нужны люди, чья зарплата более тысячи долларов в месяц. Ну, хотя бы сорок тысяч рублей. Кстати, это люди вроде нашего Леши-программиста, который нас покинул. Иван-дурак. Ключевая фигура русского эпоса. Неудачник, который ждет своего часа. Он неудачник потому, что ничего даже не пытался начать и довести до конца. Он не ставит перед собой целей. Потому что интуитивно знает, что его никуда не пустят и ничего не дадут совершить. Зачем же дергаться? Сейчас ему все до фени. У него нет почти никаких желаний, потому что нет почти никаких возможностей. Но дайте ему точку опоры, и он, я вас уверяю…

— Перестаньте, Антон Марсович, — устало сказал Булд. — Такие, как Алексей, предпочитают ни-ког-да не рисковать. Чтобы не потерять то, что имеют. А значит, плодами любой революции воспользуются другие: или те, у кого вообще ничего нет, — в силу отчаяния, или те, у которых есть все — в силу опыта.

– — Неужели вы думаете, что он, молодой, в самом соку, не клюнет на новые возможности? Не рискнет, не зацепится за ту веревку, которую мы ему кинем? Ведь согласился же он на нас работать. Значит, он любит деньги. А кто любит деньги, тот любит жизнь, — заискрился Илюша.

Все время, пока мужчины спорили, Алла Георгиевна задумчиво смотрела вдаль из-под дымчатых очков. Мысленно она переодевала Лешу в дорогой костюм и сажала его в автомобиль. У нее не получалось. Костюм сидел на Леше, как на корове седло. И в дорогой автомобиль он идти не хотел, он спотыкался мимо и совал длинные ноги в жигулевую «шестерку». Алла Георгиевна снова мысленно примерила на Лешу костюм, но уже не темный, а светлый, и светлые туфли. И пересадила в джип, в более пацанскую машину. Опять не получалось. Леша упирался и бормотал что-то вроде «ну, его, я пешком». Тогда Алла Георгиевна мысленно снова раздела Лешу, увлекла его в спальню и повалила на постель. Леша яростно отбивался. Она нащупала его гениталии и проверила их состояние. Оно было мертвое. Леша крепко сжал коленями свое мужское достоинство и, закрыв глаза, представил, что он на допросе у немецких фашистов. «Ах, вот оно что! — догадалась Алла Георгиевна, — он у нас девственник! Тогда ему ничто не поможет, кроме…

– — Тема сисек не раскрыта, — тихо пробормотала она.

Антон хохотнул и сказал:

– — Леша живет с мамой. Ну, и что? А я — разведен. Четыре раза. И в данный момент у меня тоже нет семьи.

– — За вас я не беспокоюсь, — отрезала Алла Георгиевна. — Вы купите себе жену. В крайнем случае, вы купите ее себе в интим-салоне.

– — Чегой-то? — обиделся Антон.

– — Я просто хотела вам сказать, что если у мужчины отсутствует женщина, у него отсутствуют стимулы к приобретению. Ему не нужна недвижимость, он обойдется. Ему не нужен дорогой автомобиль. И ему вообще ничего не нужно.

– — Кроме Игры! — быстро ввернул Антон. — Такие, как Алексей, беспрерывно играют в онлайновые игры. Это точный диагноз. Осталось догадаться, какие крючки запихнуть в эту игру.

Алла Георгиевна опять прикрыла глаза и мысленно представила себе квартиру, в которой проживает Алексей, и его маму. Она беспрепятственно проникла в кухню, увидела, как Лешина мама лузгает семечки у окна, собирая шелуху в ладошку. Потом мамкель аккуратно вытирает подоконник, надевает разношенные босоножки, берет ридикюль с надорванной подкладкой и выходит на улицу, направляясь к соседнему Измайловскому парку. Тут она садится на скамейку и вынимает из ридикюля Роман-газету и очки. В этот момент из кустов выходит совершенно голый мужчина и встает перед Лешиной мамой, поигрывая налитыми, как боксерские перчатки, яичками. Лешина мама цепенеет от ужаса, потом роняет Роман-газету и начинает сумкой бить голого гражданина по яйцам. Гражданин со счастливой улыбкой скрывается в кусты, а Лешина мама несется по аллее с криком…

– — Стоп! — остановила Алла Георгиевна картину. — Она устала и очень хотела жаренной на сале картошки. Совещание ей порядком надоело.

– — Что ж, сказал Антон, — тогда вы, Алла Георгиевна, тоже составьте психологический портрет нашего клиента. Попробуйте сформулировать его потребности.

– — Да, черт возьми, нет у него никаких потребностей, — раскричалась Алла Георгиевна. — У него потребность быть защищенным, как в материнской утробе. Поэтому ему нравится его малюсенькая квартирка, где он видит все углы, поэтому он не хочет выходить на контакты с новыми людьми. Что правда, то правда: он живет в виртуальном мире. Пока мы угадали, что можно использовать только одну его особенность. Все другие, увы, закрыты для посторонних.

Я вот что последний раз перед окончательным принятием концепции предлагаю: одумайтесь манипулировать с деньгами! У нас мало людей имеют деньги. Давайте сыграем на старом добром страхе. Раньше приемы манипуляции разрабатывались применительно к «западному» страху. Эпидемии чумы, СПИДа, других неизвестных болезней. Терроризм. Ужас населил сердца жителей Запада. Подобные явления не отмечены ни в восточных культурах, не описаны они и в русских летописях. Давайте запузырим какой-нибудь страх. Эпидемию, что ли, какую-нибудь! Например, эпидемию бесплодия, которое передается через укусы комара.

– — Да полно вам! — возразил Антон. — В нашем случае это возможно только, если на нашей стороне играл бы главный санитарный врач Геннадий Онищенко. А он играет на стороне власти. Власть и так постоянно пугает народ. То отравленными огурцами, то аномально жаркой погодой, то гриппом куриным, то свиным… Алла Георгиевна, что это с вами? Будто вы не видите, что это место занято. Народ и так запуган и ни на что не способен.

Но тема страха, безумной страшной пандемии была запущена не зря. И все они это знали. Просто для нее нужно было выбрать момент. В мире, в самых грязных его уголках, постоянно вспыхивали какие-то эпидемии. Но уголки были расположены далеко, и людям, которые туда ездили, например, по служебной надобности или по своей дури, делали прививки. Потому что болезни были давние, известные, типа гепатита, холеры или малярии, или легочной чумы. И лекарства от них были. А вот если бы возникла какая-то неизвестная болезнь, с неизвестным возбудителем и начала бы молниеносно распространяться по миру на самолетах, поездах, через никогда не очищаемые кондиционеры в отелях… это было бы сильно. Начался бы жуткий страх, который бы стал волнами ходить по миру, закрылись бы границы, стали бы умирать в прямом эфире известные люди, даже монархи… под таким соусом можно было бы делать великие дела…

– — А давайте поспорим? — оторвавшись от своих мечтаний предложил Булд. — Давайте поспорим на судьбу Иван-дурака. Давайте, когда все будет готово, сделаем вашего Алексея лидером этого переворота. Во всяком случае, настоятельно ему предложим, поставим его на грань жизни и смерти, и посмотрим, способен ли он к решительному поступку.

– — Какому поступку? — поинтересовался Антон Марсович.

– — Стать диктатором России, — спокойно улыбнулся Булд.

– — Вы в своем уме? — спросил Антон Марсович. Он вообще считал Булда завиральщиком.

– — Я? Да. Когда мы в Крыму в 1994 году ставили президентом краснобая Мешкова, разве он был лучше нашего Леши?

– — Да, конечно, Мешков был лучше. Он умел орать, — отмахнулся Антон Марсович. — И в политике успел покрутиться. А Алексей… да, он анархист, помесь домашнего животного со сбежавшим с каторги убивцем. Таковы все простые русские люди. Не трогайте их, Булд! Это бесполезно. Короче, ваш цинизм перешел уже все смысловые границы. Ведь у нас намечен прекрасный человек на эту роль. Человек сидит и ждет сигнала. Человек с биографией, прошедший лагеря, испытавший муки политического террора. Его знает мир как политическую жертву режима. А вы мне кого предлагаете? Никому не известного Лешу-программиста?

– — Антон Марсович, мы же демиурги! Мы создаем людей. Господи, да какая разница, кого мы посадим на эту роль! Разницы нет. Что ваш знаменитый сиделец, который вовсе и не так знаменит, как кажется либеральной прессе, что наш Леша, который вообще человек из пробирки. Была бы должность, а диктатора мы сотворим, — сказал Булд. — Дублеров должно быть несколько. Вдруг что-нибудь случится с первым? Антон Марсович! Вы прекрасно должны понимать, что надо иметь не меньше трех-четырех. Сами знаете: один накануне отравится устрицами в ресторане и к утру получит понос. Другого нечаянно пристрелит из ревности жена прямо накануне переворота. Третий элементарно проспит. Ну, а четвертый, так и быть, по глупости и незнанию, доберется до места действия и станет ситуационным лидером. Нам и надо-то, чтобы он продержался три часа. А потом мы что-нибудь придумаем, — сказал Булд.

– — А точно: давайте поспорим! Давайте все поспорим скорее, — завелся Илюша Натюрморт, и глазки его заискрились. — Действительно, мы ведь демиурги! Вот у меня трое детей от трех браков. Двое сыновей уже взрослые. Никаких талантов в детстве не обнаруживали. Ни тот ни другой! Как, впрочем, и я сам. А сейчас старшенький, Ростик — выдающийся художник современности, в Лондоне. А Захарий — известный композитор. Хотя Ростик никогда в детстве не рисовал. А Захарий даже нот до сих пор не знает. Ну, сейчас может и выучил. Это не обязательно. Есть компьютерные программы. В тусовке оба весьма уважаемые люди. А все сделал папа. То есть я. Я их воссоздал заново, когда увидел, что первоначальный результат расплывчат. Разобрал на атомы с молекулами, и потом сложил заново. Ростик, когда в транс впадает, такие перфомансы создает! Его уже все музеи современного искусства закупили.

Антон с сомнением выслушал эту похвальбу южного папы.

– — И чем ваш сыночек вгоняет себя в транс? — спросил Антон.

– — Ну, чем-чем… это не имеет значения. Сейчас много технологий.

– — А… главное не перестараться, — сказал Антон. — Насчет запасных игроков — это вы правы. Но только зачем серьезно рассчитывать на Лешу — я не знаю.

— Вот, когда мы работали на Украине, — начал опять Илюша, — я помню, у нас ходил опросный лист:

«Шо вы любите кушать? Сало? Борщ?

Есть ли у вас корни на Украине?

Говорите ли вы по-украински?

Шо вы думаете за оранжевую революцию?

Вы бы съели диоксин, чтобы стать президентом Украины?»

Все засмеялись.

Предварительно предмет спора выглядел так: купится ли рядовой баран Леша на открывшуюся ему внезапно возможность стать диктатором России?

– — Я его сделаю! Сделаю! — прыгал Илюша. — Хоть он и не мой сын.

У Антона тоже было много детей. И все они были девочки. Но он только отстегивал деньги им на платьица, а воспитанием занимались жены.

Сумма нулей равняется нулю

Разумеется, Леша ничего не знал о готовящемся для него испытании. Всю неделю он в обычном для себя неспешном режиме ковырялся в различных сайтах, подыскивая подходящие для первого этапа игры слоганы. Особенно ему понравилась старинная реклама сосок, которую он обнаружил на сайте плакатов: «Лучших сосок не было и нет, готов сосать до старости лет!» Он долго крутил рекламу так и этак, но, все же, не придумал, как ее воткнуть в «Эльдорадо» и выбросил в виртуальную корзину.

Следующее совещание у Антона Марсовича состоялось через неделю. Вся боевая четверка была уже на месте. И Леша ерзал на стуле в углу. На лбу у него красовался огромный лиловый синяк, по краям он стал уже зеленеть. С синяком Леша был похож на единорога.

Увидев Лешу, Витя Булд нахмурил брови: неужели этот человек способен в будний день подраться? Нет, скорее всего, он в темноте наткнулся на угол буфета.

– — В прошлый раз мы остановились на том, что Булд и Натюрморт подготовят сценарий игры «Эльдорадо». Алла Георгиевна воткнет туда «шпильки». Алексею было дано задание подыскать программистов для создания группы. Нам нужно триумфальное начало. Давайте отчитывайтесь, что сделано?

– — Все сделано. Сценарий готов, — сказал Булд и выразительно посмотрел в сторону Илюши Натюрморта.

– — Да, — сценарий готов, — вальяжно сказал Илья. — И это будет не только игра в онлайне, это будет серия действий в реале. Все должно переплетаться. Как в жизни.

– — Только… — Булд неожиданно ухмыльнулся и закусил конец бороды мелкими зубами, — всего пара слов. Три человека могут захватить мир. Если это три подготовленных человека. Толпа не может ничего.

В мире нет ни одного удавшегося народного восстания. Народ не годится для этих целей. Народ — это племя баранов (Леша вздрогнул), племя блеет и разбегается при звуках выстрелов. Для путча нужны только профессионалы.

– — Пос-лу-шайте, бараны тоже нужны, — запел Илюша Натюрморт. — Они пойдут на забой. Реки крови. Это же красиво. Это зрелищно. Это Голливуд. Ты, Булд, просто несостоявшийся номенклатурщик. Вам, номенклатурщикам, лишь бы все тихо было. Иди работать в Администрацию президента — там важен подковерный результат. А мне важен процесс. Я — художник. Короче: обязательно должна быть кровь. Где вы возьмете кровь? Кто вам отдаст свою кровь? Только бараны!

Булд пропустил мимо ушей все замечания Натюрморта. Парочка привыкла уже к тому, что ее мнения на проект кардинально расходятся. Булд продолжил:

– — Даже армия показала, что она — не более чем племя баранов. А вы говорите — военные! Армия в ельцинском путче 1993 года проявила равнодушие и апатию. И была в дальнейшем жестоко наказана за неучастие в путче со стороны народа. Через месяц после расстрела Белого дома Ельцин прекратит выплачивать довольствия военнослужащим, урежет их права, буквально разорит армию, а тех, кто"доблестно"расстреливал практически безоружных сограждан, бросит воевать в Чечню. Там они и погибнут.

Впрочем, это только один пример. А я собрал солидную коллекцию «народных восстаний» и все примеры говорят, что массовка — самый слабый элемент конструкции заговора. Вот, смотрите, что пишет известный всем из школьных учебников истории как гонитель Пушкина, граф Бенкендорф о восстании декабристов:

«Толпа людей в страхе направлялась навстречу движения Императора. Тогда он крикнул громовым голосом: «Шапки долой!» И вся эта толпа, которая забыла всякое уважение, и еще даже не знала, кто теперь является ее Государем, признала его по хозяйскому голосу. Все люди обнажили головы, наиболее близко находившиеся стали целовать его ноги и, как по волшебству, слепое повиновение пришло на смену шуму и беспорядку… Площадь опустела…» Вот и все декабристское восстание кончилось.

Граф Бенкендорф на самом деле был умнейший человек. Тонкий психолог.

Или возьмем еще более древнее восстание Пугачева. Это было наиболее серьезное народное восстание, сделавшее власти много неприятностей. Пугачев чуть было не победил и не воссел на престол. Его военные удачи во многом объяснялись тем, что он использовал инородцев, покоренные российскими царями народы. «Пугачевская сволочь», о которой пишет Пушкин, — это были башкиры, уральские казаки из кипчаков, и разная другая нехристь. Но и то: стоило запахнуть поражением Пугачева, как они стали торговаться с властями за голову своего предводителя и, в конце концов, сами связали его и сдали правосудию. Любопытно, что историк XX века Ключевский не посвятил этому восстанию отдельной лекции. У него сказано, что «в 17-ом веке народ часто бунтовал», и все — больше ничего не сказано. Техника подавления народных бунтов даже в 17-ом веке была на высшем уровне. И только Александр Сергеевич Пушкин озаботился анализом пугачевского бунта и написал его историю. Но ему даже в голову не пришло описывать роль народных масс в этом восстании, он называет эти массы «разной сволочью» и никак не иначе.

Я это к тому, что вы хотите сделать движущей силой мероприятия разную сволочь.

– — Не движущей силой, а жертвой! — почти взвизгнул Антон Марсович. — Мы хотим обнажить проблему жертвенной роли среднего человека и уничтожить эту проблему, стереть ее.

Натюрморт одобрительно кивал и вдруг открыл рот и сказал:

– — А Украина? А «оранжевая революция»? Там великий украинский народ победил. Он показал, что может воевать за демократию и честные выборы.

– — Полно вам врать, — лениво предостерег Булд. — Мы с вами вместе работали по этому народу. Это был элитарный путч, в котором массу использовали по назначению. Мы с вами и использовали.

– — Вот и договорились, наконец, друзья мои, — удовлетворенно сказал Антон Марсович. — Массу мы используем по назначению.

Территория внутренней Руси

Уложив в огромный рюкзак ноутбук и прихватив также пару книжечек по программированию, диски с программами, полбатона докторской колбасы и батон хлеба, Леша сказал матери, что, пожалуй, съездит на участок, посмотреть что там и как. Мать тут же заскулила, мол, и я с тобой поеду, Лешенька, мне нужно грядки посадить. Леша на мамино присутствие никак не рассчитывал, но быстро сдался, как всегда. А сам подумал, что так даже лучше, чтобы и матери не было в квартире. Если его будут искать, мать могла бы проговориться, мол, Лешка на даче, а так — нет никого, авось забудут и наймут другого лоха.

На позднюю электричку еле успели. Леша, довольный своим бегством, с мамашей, которая дремала, ехал в полупустом вагоне и жевал докторскую колбасу, попутно читая свою любимый журнал «Чудеса». В нем простые люди с улицы рассказывали о своих встречах с пришельцами, путешествиях по центрам неопознанной силы — древним захоронениям, городищам, самопальным археологическим раскопкам. Журнал «Чудеса» был истинно народным чтением, его тиражи росли год от года. И немудрено: почти каждый россиянин большую часть своей жизни ждал встречи с чудесным, а встретив его, потом долго писал об этой встрече письма в разные редакции и даже статьи. Но в редакциях относились к народным заметкам с презрением, и только журнал «Чудеса» прислушивался к народному гласу.

– — Мам, расскажи мне о папе, — попросил Леша.

Мать проснулась. И сказала:

– — Папка у нас был очень хороший. Работал в военной промышленности. На праздники всегда мне дарил подарки. Однажды на Восьмое марта подарил швабру.

Леша удивился: надо же, швабру на Восьмое марта!

– — А мне говорили, что женщинам дарят духи.

Тут удивилась мама:

– — Лешенька, духи — это гадость. От них аллергия. Я никогда не душилась. Женщина должна пахнуть чистотой. А швабру он мне подарил не простую, а научную. Моющая поверхность была научно разработанная, она цепляла на себя всю грязь. Папа любил все научно обоснованное.

Леша знал, что в 70-х годах в Советском Союзе наука заменила религию. Его родителей эта тенденция не миновала. Помнил Леша и научную швабру. Ничего особенного, обыкновенная палка с тряпкой на конце.

Так, незаметно, и доехали до конечной станции. Здесь начиналась территория Руси, таинственного места, где перепутались пространство и время. Ожидать здесь можно было любого, самого невероятного разворота событий.

Из электрички вышли и сразу попали в особый мир. Остро пахла свежескошенная трава. На все лады пели соловьи. Благоухали сирень. От этого благолепия у Алексея закружилась голова.

Леша любил участок. И любил участковых людей. Несмотря на полную нелогичность всех их действий, они ему были понятны на уровне инстинкта, как пчеле, которая всегда найдет дорогу к своему улью.

Дальше пошли пешком, светя себе фонариком, чтобы не споткнуться о корягу. До участка дошли уже в кромешной тьме, под звездным небом, и, не мешкая, легли спать на сыроватые кровати, которые остались застеленными еще с прошлого дачного сезона.

Утро встретило неожиданными гостями. Какие-то шумные парни в кожаных куртках с десятками молний орали прямо под окнами и стреляли из ружья. Вместо соседей, которые разжирели в период, когда Лешина мама тетя Валя из инженера НИИ превратилась в уборщицу, в соседнем доме появились эти бодрые торгаши. Соседи сдали свой дом в аренду бизнесменам. А сами они построили себе особняк в более престижной местности. Бизнесмены устроили в доме склад.

В то утро они принимали у себя целую ораву друзей. Гости приехали на новой машине без номеров и, весело гогоча, разожгли большой костер. Они приволокли на веревке барана и привязали его к дереву. Баран жалобно блеял, ожидая своей участи. Вокруг с ножами в зубах бегали парни, сопровождая действо гортанными криками и воинственными танцами.

— Ублюдки, — посмотрев из окна, постановила тетя Валя.

Леша в бинокль наблюдал, как пришельцы вспороли барану горло, а потом сдирали с животного шкуру, перемазавшись в его крови.

Барана жарили до сумерек.

А в сумерках гости, уж вдоволь напившись водки, стали стрелять по стае ворон, которая собралась поужинать остатками пиршества. Подстреленные птицы так и падали вниз, как камни с неба.

Тетя Валя выбежала на улицу и позвала: «Гули-гули-гули! Улетайте!»

Вороны засуетились и с громким карканьем умелись, оставляя на земле своих подстреленных родственников.

Маманя Валя шипела на гостей: «ублюдки!»

Гости, тем временем, распалялись все круче, и тогда стрельба переместилась ближе к земле. Узрев беспризорного пса Шурика, который уже много лет кормился около дачников, парни выстрелили в него. Шурик упал и долго дергался, никак не мог умереть. Они смотрели на его мучения и смеялись.

И тут маманя Валя вбежала к себе в домик, как полоумная, и, выхватив огромную кочергу, понеслась прямо к новой машине гостей. Двое из них сидели в машине и стреляли по живым мишеням прямо из раскрытого окна. Леша крикнул матери, чтоб не вмешивалась. И попросил ребят, чтобы те отъехали от дома. Он еле уговорил мать оставить кочергу в покое. Вечером Леша долго ругался с матерью, обзывая ее дурой.

– — Ты что затеяла? На кладбище захотела? Они тебя, как этого барана освежуют!

Но она угрюмо молчала.

Прошло несколько дней, и у колонки, откуда брали воду, повторилась та же сцена. Парни опять нагрянули в приглянувшееся им место. Из приспущенного окна машины, вставшей на обочине дороги, появился ствол, и чья-то рука направила его в живую мишень. Голубь в небе дёрнулся и рухнул навзничь. Дуло нацелилось на собаку, пившую из лужи воду. Мать, как и в прошлый раз, схватила от печки громадную кочергу и помчалась во двор. «Господи, помоги и защити!» — кричала она по пути, выбегая на улицу. Выбежав из ворот, маманя Валя подскочила к машине и ударила изо всех сил по переднему стеклу. А потом стала долбить кочергой по фарам. Зазвенели стёкла. Ребята сидели в машине и равнодушно смотрели, словно на глупую квохчущую курицу. И вдруг до них дошло, что разбивают вдребезги их машину! С диким криком, хлопая дверцами, они выскочили наружу:

— Ты чё, с ума сошла? Старая блядь!!! — закричали они, но было уже поздно — подфарники у машины пожухли, как яйца всмятку.

Их было четверо. Здоровые крепкие лбы разом окружили маманю Валю, держа в руках пневматические ружья. Одурев от злобы, они что-то кричали, махали руками, топали ногами и брызгали слюной — в любую минуту одно из ружей могло пальнуть в нее. Маманя стояла среди них с большой кочергой в руке, готовая драться до последнего. На улицу выбежал перепуганный Алексей и униженно извиняясь, увёл мамашу в дом.

Леше предъявили счёт — компенсацию за повреждения. Машина новая, её только что купили, на ней даже ещё номеров не было. Сошлись на том, что за разбитые подфарники Леша выложит громадную сумму. Хорошо, что у него были с собой деньги.

— Это все мои расчетные деньги! — кричал он вечером. — А ты, чокнутая, ты рисковала своей жизнью непонятно за что. За каких-то голубей! Эти бандиты могли выстрелить и попасть тебе в глаз или в голову, и ты на всю жизнь — калека!

Но оказалось, что расплаты деньгами недостаточно — это был ещё не конец потерь. Вечером арендатор, подкатив на машине, привёз с собой остальную братву — им требовалось моральное удовлетворение. Пострадавшие хотели получить дополнительные извинения. Маманю Валю буквально вытряхнули из домика и заставили объясняться. Стоя, как на бойцовском ринге, грудь на грудь, она понимала, что силы неравные:

— Чё мы такого сделали? Подумаешь, грохнули птичку! — наезжали они гурьбой на Лешину мамашу, махая кулаками перед носом.

— Зачем вы живёте в мире, если не цените жизнь? — защищалась она от братвы. — Убирайтесь туда, где пахнет трупами! Не нравится живое — идите жить на кладбище! — орала она.

Тогда, растопырив руки и выкинув распальцовку, на нее наехал сам арендатор.

— Не хочешь извиняться? Тогда я тебе устрою! — злобно глядя, пообещал он.

— Только тронь, тогда уже я тебе устрою — от твоего дома вместе с дурацким тряпьём ничего не останется! — махала Валя маленькими кулачками перед его волосатым лицом. Дом соседа под самую крышу был забит товаром, который стоил немалых денег.

Ночь прошла беспокойно. На улице что-то звенело, ушливо ухали филины, собаки устроили перебранку и обгавкивали друг друга до рассвета… Леша уснул лишь под утро.

А когда проснулись, выяснилось, что обокрали Лешин сарай. Вскрыли замок и украли мопед.

Все дальнейшее трудно объяснить.

В следующую ночь в доме соседа случился пожар. Он был такой сильный, что вокруг было светло, как днем. Леша проснулся от криков на улице. Он выскочил из дома в трусах и не знал, за что хвататься, чтобы потушить огонь. Пожар вот-вот мог перекинуться и на их сарай, и на деревянный домишко.

Когда приехали пожарные, на месте соседского дома осталось только пепелище.

Вместе с домом сгорело всё барахло соседа, весь привозной товар, который в нем хранили. Прочный, большой дом, выложенный из старинного камня и больших прочных брёвен, выгорел дотла и не подлежал восстановлению. После пожара исчезли, как тараканы, все обитатели соседнего дома, будто их никогда не было.

Обгорев на пожаре, Леша тупо молчал, обматывая руку бинтом.

Мамаша сидела за столом и рассказывала себе под нос подробности, пугая нездоровой убежденностью:

– — Это Небеса наказали за расстрелянных птиц и загубленных животных, преподав урок возмездия.

Леша сначала не прислушивался. Мать давно уже стала заговариваться. Потом, когда она повторила одну и ту же фразу третий раз, он услышал:

– — Это Небеса. Спала я. И снится мне сон, что я проснулась. А, может быть, я и правда, проснулась. Из-под ночных облаков, проблёскивая жёлтыми боками, лениво всплыла яркая луна, — говорила мать. — Она вдруг раздвоилась — в густой темноте, вынырнув из неё, появился большой серебристый корабль. Беззвучно передвигаясь в тишине, он проплыл в центр деревни и завис над нашим домом. Из днища корабля вырвался сноп яркого света. Распавшись на полотнища, свет окутал дом, словно крыльями. По яркому лучу из НЛО, пробившему крышу дома, стали поднимать спящую фигурку человека. Только в последние секунды я поняла, что вверх поднимают моё сонное тело. Чья-то большая ладонь мягко подхватила меня на лету, а затем долго и пристально кто-то рассматривал, словно размышляя, что же со мной делать.

Из серебристого НЛО, который завис над домом, опустили светящийся шлейф, окружив им наш старый дом, словно защищая его от внешней среды. Затем высветили дом соседа и… закрыли его большой чёрной решёткой. «С домом что-то случится?» — успела подумать я. «Будет так!» — сказал кто-то, после чего мою спящую фигурку по яркому лучу опустили обратно вниз, в открытую крышу дома, и НЛО быстро взмыл вверх.

Леша сплюнул.

— Ну, что ты, Лешенька, не веришь мне? Все же знают такие случаи, когда НЛО прилетают, чтобы помочь гражданам. Ведь нам никто не поможет, кроме них, — сказала мать и сникла, глядя Леше в глаза.

Леша не спешил откликнуться. Но слова матери доходили до его сознания. Он и сам любил эту тему. Тем более что место, где получили они с матерью участок семь соток, было со всех точек зрения необычное. Непростое место. Именно отсюда получал журнал «Чудеса» почти каждый день тайные репортажи про очередной визит НЛО. Местные жители видели визиты инопланетян часто, многие были знакомы с инопланетянами лично. Чего ж тут спорить с матерью? Леша и не спорил. Просто Леше было обидно, что инопланетяне выбирали для контакта кого угодно, только не его. Вот, опять выбрали существо второстепенное — его мамашу. А Алексея они обходили уже который год. Интересно, почему?

После пожара тетя Валя целый день спала, не шевелясь, будто мертвая. Она даже не дышала. Леша ходил по соседскому пепелищу, поддавая ногой разбросанный скарб. Может ведь так оказаться, что уцелело что-нибудь ценное. И он находил то проволоку, то лопату.

Так он и наткнулся на лейку, которую искал уже несколько дней перед тем. Это была их с матерью лейка, из которой поливали огород. «Маманя из лейки тушила пожар», — подумал Леша.

Однако из лейки ощутимо несло керосином.

Леша поднял лейку с земли и хмыкнул. Ситуация вырисовывалась несколько другим боком. Совсем даже наоборот. Получалось, что маманя не тушила пожар из лейки. Она его поливала керосином. Лешу торкнуло страхом прямо в макушку. Там, в середине головы, где во младенчестве был расположен родничок, а потом он, как маленькое болотце, по краям зарос непослушными стоячими волосами, родился этот страх и быстро распространился по всему телу.

Обернув лейку газетами, он положил ее в рюкзак и быстро через лес пошел на станцию. В рюкзак Леша сунул еще и ножовку по металлу. На станции Леша сел в электричку, которая шла в сторону Москвы, и, проехав пять остановок, вышел. Это был небольшой городок. Леша пошел по первой попавшейся улице, дошел до жилого массива и нашел раскидистую помойку, расположенную в тени деревьев. Тут он бережно вынул из пакета лейку, отпилил от нее носик и ручку, и разбросал части лейки в разные помойные бачки.

Потом вымыл руки у колонки и вернулся домой. Была уже ночь.

Матери он ничего не сказал. Чего с дурой говорить?

Через неделю на дачу заглянул участковый, произвел допрос, составил протокол. Расспрашивал, кто приезжал к соседу, какой костер жгли гости, из чего стреляли? — все расспросил. Все записал. Леша на все вопросы отвечал толково. Говорил, что все гости соседей были выпивши, что костер был высок, даже береза обгорела. Показал участковому обгоревшую на пожаре руку.

И тут маманя Валя, которая сидела тихо в углу под образами, оживившись, начала рассказывать про НЛО.

– — Сплю я, значит, и во сне чувствую, как чья-то мягкая ладонь будто поднимает меня над землей. А с высоты вижу я зеленых человечков, которые все вылазят и вылазят из аппарата. А я уже лечу над землей. А из аппарата яркий луч, будто лазерный, нацелился на соседский дом, и он вдруг вспыхнул. И тут я потеряла сознание.

Участковый выслушал, покивал и сказал

– — НЛО в здешних местах водятся, и это не первый случай, когда люди накануне большого пожара видят НЛО.

Леша посмотрел на участкового. Тот не шутил.

– — А у меня мотоцикл НЛО-шники сперли из сарая.

– — Ну, хорошо хоть отпустили вас зеленые чилавечки, — вздохнул участковый. — А могли бы и утащить с собой. Так и пропали бы. Тут случается, что пропадают люди. Вышел тут один гражданин в тапочках за калитку своего участка. И не вернулся. Жена хватилась его через пару часов. Где? Нету. И МЧС не нашло.

Вскоре после событий, связанных с пожаром, в лесу поспела земляника. Крупная, величиной с крыжовник. С утра уходили с матерью по ягоду, прихватив небольшие пластмассовые ведра. Вечером мать землянику перетирала с сахаром и закатывала в литровые банки.

Пошла черника.

Потом голубика.

Потом пошли дожди. Два раза Лешка ездил за банками в тот самый городок, где бросил на помойке лейку.

В общем, месяц пролетел, не заметили как.

Жаркий июль требовал слияния с природой. Лето уже ломилось в окна и двери. И Лешка забил болт на Антона и свору вурдалаков, к которым он чуть было не угодил в сети.

Главное, Лешка забросил подальше свой мобильный телефон, который он отключил сразу же, как они с матерью приехали на участок. И даже его не доставал из рюкзака. Также Алексей за целый месяц не прикасался к компьютеру, потому что боялся: как только он войдет в «аську», его сразу же засечет Антон, и тогда все пойдет прахом.

Нажористые летние дожди обостряли все запахи природы. Каждое дерево, каждый куст норовили отдать атмосфере лучшее, что было накоплено к середине лета. Леша очумел от этих запахов. До работы ли тут! Тело томилось в предчувствии любви. Хотя Леха об этом не знал. Он просто чувствовал томление и по вечерам заинтересованно пялился на звезды. Быть может, случилась бы поблизости хорошенькая соседка, все бы и сладилось в его жизни. Но как назло никакой молодой соседки не случилось, и Лешенька начал подумывать о порносайтах и, вздохнув, начал разматывать провода компьютера.

На интерфейсе компьютера у Леши с тех пор, как он уволился из офиса, была одна заставка: портрет офис-менеджера Анечки в белых кудряшках. Анечка была точь в точь ангел. Леша сделал Анечке крылышки, и она летала по экрану, улыбаясь Лехе, как улыбается недоступная мечта. Глядя на Анечку, Леша млел. Надо сказать, что и мать заметила новую заставку Леши и удивилась: ей казалось, что Алексей девушками не интересовался.

Воткнув в розетку мобильник, Алексей взял его двумя пальцами, как змею, и лишь только аппарат ожил, в нем сразу засигналили SMS-ки. Антон злобно шипел: «Ты мне, сука, ответишь за фсе». Через час пришла еще одна SMS-ка: «Лучше сдайся добровольно!» «Так я тебе и сдался!» — прошептал Леша.

Следующее утро выдалось медовое. Аромат жасмина и шиповника смешивался с отцветающей липой. В лесу на пнях созрели первые опята. Леша, надев панамку в горошек, вышел с ведерком из дома и тут увидел, как по немощеной улице крадется белый «мерседес».

— Куда ж ты, сука крадешься? — мысленно произнес Леша и метнулся обратно на участок. Тут он закружил вокруг сарая и юркнул туда, спрятавшись за старым шкафом.

Мерседес затормозил около колонки, где трясли задами бабы с ведрами, и Антон вылез наружу.

– — Девушка, где здесь живут Гавриловы? — громко спросил Антон бабку Трофимовну.

– — Да вон их хибара, — показала бабка пальцем.

– — Та, что сгорела? — удивился Антон.

– — Нет, та што рядом.

– — А это пожарище свежее, чье?

– — Ох, эта, НЛО прилетало, арендаторов пожгло.

– — Какое НЛО? — удивился чужак.

– — Да какое-какое… обныкновенное чудо. Тут они все время летают, за порядком следят. Как где чего непорядок, так прилетают и наводють.

– — Интересные у вас места, — сказал Антон. — Самобытные.

Антон попил водички из колонки и, вальяжно разместившись за рулем, проехал еще пять метров и припарковался прямо у соседского пепелища.

Потом открыл калитку и пошел по узкой дорожке, вымощенной битым кирпичом, к дому.

Тут он вежливо постучал в стекло терраски, спросив для виду: «Есть кто живой?» И нагло вошел.

Маманя сидела в углу под образами и чистила картошку. Увидев гостя, она ойкнула.

– — Здрасьте, тетя Валя, а где Лешка? Вы меня помните? Я жил в вашем доме и учился с Лешей в одном классе. Маму мою помните, Фиру Андреевну?

Лешина мамаша обмякла.

– — А Лешка-то за опятами в лес пошел. К вечеру вернется.

– — Можно я его тут подожду? Я могу вам грядочки полить.

– — В таком-то костюме? Дорогие больно грядочки будут. Лучше вам не ждать его. Я передам, что вы приезжали.

– — У вас тут так хорошо, птички поют. А в городе душно. Говорят, у вас в данной местности НЛО летает?

– — Уже наболтали вам. Это все темнота народная, — сказала тетя Валя. — Обман зрения. Люди верят во всякую ерунду. Но вы-то, наверное, и в школе хорошо учились, и институт закончили, вам-то чего бабьи глупости повторять.

– — Не, теть Валь, я институтов не кончал. Я несколько раз начинал. А вот кончать не приходилось.

Антон уселся, демонстрируя, что никуда уезжать не собирается. Косился на Лешин компьютер.

Тетю Валю гость раздражал. Приперся. Уселся.

– — Вы можете посидеть в огороде. Я вам табуретку вынесу, — сказала она и протерла фартуком табурет.

Антон взял табурет и пошел с ним в огород. Осмотрев местность, он прислонил табурет в аккурат к стене сарая, в котором засел Алексей.

«Вот, черт, принесло его! Неужели до ночи сидеть будет? — вздохнул Алексей. — Хоть бы мать догадалась позвать его в дом, а я бы тем временем на электричку, и поминай как звали».

Но мать, видно, Лешины мысли читать разучилась. Она забыла про гостя. Почистила картошку и принялась закручивать банки с овощной смесью.

Леша устал стоять за шкафом и стал осторожно вылезать, чтобы подпереть изнутри дверь сарая и принять сидячее положение. Он уже благополучно отставил в сторону черенковую лопату, как вдруг ему на голову свалилось оцинкованное ведро и затем с грохотом упало об землю. «Черт!» — выругался Лешка.

Антон невозмутимо приоткрыл дверь сарая и увидел Лешу.

— Вот ты где, скотина! Я так и знал! Быстро собирайся, и поехали в Москву. Сценарий уже готов. Ждем только тебя. Или отдавай деньги назад. Таких, как ты, спецов, я еще с десяток найду. Сматывай провода и мигом за мной.

Почесывая голову, Леша нехотя вышел за Антоном.

В Москву ехали молча.

Когда подъехали к Лешиному дому, Антон сказал:

– — Ты помнишь, какую ты подписал бумагу? С нами не шути. Такие деньги за просто так не платят.

– — Я ничего не подписывал, — проговорился Алексей.

– — Как это не подписывал? — возмутился Антон. — Ты думаешь, тебе позволят безответственность? Нет, личная ответственность — прежде всего. Жизнью ответишь. Значит, подпишешь.

На Алексея эти слова подействовали сугубо отрицательно. В том смысле, что он ни на секунду не принял их всерьез. Он сроду ни за что не отвечал и не собирался. Выслушав угрозы Антона, он еще раз подумал, что Антон — идиот.

Сценарий Игры

Однако Леха смирился, когда навязчивый Антон взял его под домашний арест. Антон даже остался ночевать в квартире у Леши. Пока хватало терпения, Антон изображал из себя доброго тюремщика. Когда вошли в квартиру, он юркнул на кухню, раскрыл свой портфель и выложил на стол бутылки с будвайзером, банки с красной икрой, балычок, свежий хлебушек. И, подмигнув Лешке, сказал: «Налетай!»

Раскупорили по бутылочке, остальные впихнули в морозилку. Леха по–домашнему остался в майке. Был он тощий и белый, несмотря на то, что в течение месяца ошпаривался на солнце. На плече Лехи, совершенно гладком, как у девушки, обнаружилась татуировка.

– — Что это у тебя на плече? — спросил Антон и указал ногтем мизинца на художественно исполненную голову барана с ветвистыми рогами и умным человечьим лицом.

– — Это знак принадлежности к клану баранов. Ты Тюльку знал, нашего вождя баранов? — нехотя оторвался от бутылки будвайзера Леша.

– — Нет, не знал я Тюльку.

– — А Великого Ктулху знаешь?

– — Что еще за скотина?

– — Это великий Левиафан, который выедает моск.

– — Ляксей, я вижу, что ты — образованный человек, и детскую литературу читал. Но сейчас мы будем забивать косяки для взрослых, а не для недоразвитых. Ты включиться во взрослую жизнь не пробовал?

Но Леша, вскрыв вторую бутылочку будвайзера, нес свое:

– — Вы суетесь со своими вурдалаками в виртуальный мир, а сами не знаете элементарной военной истории этого мира. Вам, наверное, кажется, что вы пришли туда первыми, и до вас там ничего не было? А у нас прошли уже три войны. В первой войне убили первого вождя баранов — его звали Зажим. Вместо него избрали Леню Ухо. Но и он погиб. И тогда из тьмы народной выдвинулся Тюлька. С ним мы завоевали большое пространство.

– — Да плевать мы хотели на тех, кто был до нас, — огрызнулся Антон. — Плевать на этих ваших баранов, на Ухо, на Тюльку и Великого Ктулху! Может, мне еще с мечом наперевес побегать по парку, да рожу раскрасить сажей?

– — Да где тебе… — уже окосев от пива сказал Леха и, свесив голову на грудь, захрапел.

– — Проснись, чудло, — потряс Алексея за плечо школьный товарищ. — Я хочу тебе сказать следующее: пока ты, идиотничал и бегал по улицам с деревянным мечом, я делал уже неплохие дела. И зарабатывал неплохие деньги. Мне было всего 25 лет, когда я развел свердловского губера на то, чтобы присоединить к Свердловской области территорию Ханты–Мансийского округа, где расположены 90% всех мировых запасов газа. Народность манси знаешь? Это тебе не Ктулху, это живой народ в количестве 350 человек. Чтобы сохранить этот уникальный народ, его уникальную культуру и несуществующую письменность, ему надо было дать территорию. И мы ему давали такую территорию — Ханты–мансийский округ, офигительно богатое место. Сначала мы развели на бабки Свердловского губера, а потом развели федеральный бюджет на проведение всемирного конгресса манси. На конгресс приехало всего 10 человек. Но бабла мы получили под это мероприятие 350 миллионов рублей, слышишь? И все это бабло мы с товарищем положили себе в карманы. Жаль, что не удалось увести у тюменцев Ханты-мансийский округ. Ты ощущаешь разницу между моим размахом деяний и своим?

Но Леша спал.

… Утро выдалось погожим. Все цвело и искрилось. Сильно хотелось на пляж. Действительно, лето не лучшее время для работы.

Пока Алексей спал, Антон провел ревизию полок и шкафов в Лешиной квартире и нашел забавный реквизит: несколько широких мечей мягкого металла, маску Ктулху, арбалеты и прочие опознавательные знаки игр, в которые играл тридцатилетний недоросль Леша. Напялив на себя маску Ктулху и вывернув наизнанку старый тулуп, Антон склонился над спящим программистом и прокричал ему прямо в ухо:

– — Я выел твой моск, морская раковина!

Леша открыл глаза и в ужасе снова их закрыл. Тогда Антон сдернул с него одеяло и увидел лужу на простыне: Леша от страха описался.

– — Черт тебя подери! — сказал Антон. — Кончил пить — начал ссаться!

Антон достал из холодильника очередную бутылку пива, намазал себе бутерброд с икрой и включил телек.

Вскоре всклокоченный Алексей вышел из ванной. Он присел за стол и съел бутерброд под пристальным оком своего тюремщика.

Тем временем Антон кивнул Леше на доску, которая служила компьютерным столом, на флешку и сказал:

– — Воткни! Это для тебя нюхло и бухло.

– — Я не нюхаю, — проворчал Леша.

Леша воткнул флешку и увидел самолетики. Много самолетиков. Это были архивные съемки авиационных сталинских парадов. Самолеты выводили в воздухе имена вождей партии, прежде всего имя СТАЛИН. Рядом со Сталиным на трибуне сидел Никита Хрущев в моднючих темных очках совершенно круглой формы. На Никите был льняной костюм и белые туфли. Интеллигентно выглядел Берия, тоже в очках-пенснэ. Все были со своими женами.

А внизу, фигея от счастья, на газетках сидел народ, который приехал в Тушино на трамвае, на электричке и просто приплыл по реке на речном трамвайчике — за 20 копеек.

Самолеты делали в воздухе невозможное — они показывали настоящий контактный воздушный бой. Один самолет подбил другой, и подбитый камнем пошел в землю. По всему экрану компьютера размазался ядовитый черный дым. Сталин в белом льняном френче и Хрущев в круглых темных очках одобрительно смотрели, как самолет камнем идет к земле. Раздался взрыв. Тонны земли взметнулись в воздух. На трибунах даже никто не привстал, чтобы посмотреть, куда девался летчик. Только Сталин благожелательно навел бинокль на потемневшее небо.

– — А как же летчик? — спросил Леша. — Он же погиб?

– — Ну и что? — резонно заметил Антон. — Зато смотри, как очумела китайская делегация!

Действительно на трибуне недалеко от Сталина расселось несчитанное множество китайцев. На всех на них были одинаковые костюмы. Они не отрывали глаз от сталинского неба. Видно было, что они очумели.

Потом воздушные парады кончились, и Леша увидел лучшие города мира: испанскую Валенсию с ее сногсшибательной архитектурой 21 века, Токио, центр Стокгольма…

– — Ну, а вот, текст, — сказал Антошка. — Это самый позитивный проект, который могли придумать люди, которые заботятся о своем народе.

Леша брезгливо отверг листочки со сценарием и попросил электронную версию. Антон вынул из карманчика флешку, с текстом, и дал Леше.

Отхлебнув пивка, Леша начал читать то, что написал Витя Булд.

«Эльдорадо — страна неукротимых возможностей для народа.

Эльдорадо — чистая и благоухающая страна. Она возникла в 21-ом веке на территории бывшей столицы РФ, когда появились технологии борьбы с бедностью, с дымом лесных пожаров, тлеющих мусорных свалок, отравивших москвичам лето 2010 года.

Там, где были джунгли капиталистического города, где протекала вонючая речка Неглинка, в которую зимой валили грязный снег и собачье дерьмо, где дымили трубы старых заводов, где кишели в антисанитарных условиях азиаты-гастарбайтеры и шла бойкая торговля наркотиками, где из-за перенаселенности и дороговизны невозможно было снять квартиру даже на окраине — на месте всего этого кошмара возникла прекрасная страна Эльдорадо…»

Леша представил себе свой родной город, живущих в мусоропроводном отсеке таджиков, клокочущий рынок на Щелковской, автобусный вокзал, в котором никто не знал, где стоит какой автобус, и все тупо носились от остановки к остановке, спрашивая: «Тетенька, во скока отходит транспорт на Верею?» Представил он теток с семечками, мужиков, собирающих бутылки около плевательниц, и подумал: «Все это исчезнет? Да никогда!»

И вслух он произнес сакраментальное: «не верю!»

– — Читай! Это сценарий игры, а не план Путина, — отмахнулся Антон. — Где не веришь, сделай пометку.

Леша взял виртуальный красный фломастер и жирно обвел весь первый абзац. Для крепости он написал: «не верю!»

– — Тю, дурак, — сказал Антон.

«Чудо произошло в считанные месяцы. И случилось это очень просто. Нашелся Герой. И рядом с Героем оказалась Могучая кучка. Это были приличные люди, которые любили народ и потому открыли «Добрый банк», и этот банк стал давать дешевые кредиты людям для покупки жилья, для старта собственного бизнеса. И недоверчивый и пассивный народец наш, который привык, что любую его инициативу зажимают, привык, что цветочки, которые он, этот народец, сажает, — мнут, а машинку, которую он ставит под окно, — царапают, — этот народец потянулся, как к лучу света, в этот «Добрый банк». И там его приняли, рассказали, как начать свой бизнес, как сдать денежки в общую копилку, а копилка эта начнет работать. Как переехать за город, ближе к природе, и там взращивать животных на мясо и молоко, как торговать цветочками, как под них организовать тепличку.

– — Это больной на всю голову писал? — спросил Леша.

Антон засмеялся.

– — Леша, всего сто лет назад по Москве конка ходила, а про метро никто не слышал. Кто-то же сделал все это. — Леша покрутил рукой в воздухе. — Всю эту красоту. Люди сделали.

«Добрый банк» — добрый. Он выдает кредиты под небольшие, совсем не грабительские проценты и под залог даже убогой недвижимости — всяких пятиэтажек, паршивеньких квартиренок — работать банк готов себе в убыток. Потому что это социальный проект…»

– — Ну, деньги наш народ уже кому только не сдавал. И больше не поверит никому, — сказал Леша.

– — Да полно, Леша! Как же народу без веры-то жить? Народ без веры не может. Поэтому кому-нибудь он обязательно поверит. Ты только в одном прав: поверить могут не нам, а кому-то еще. Например, Славе Сусликову. Но пока Слава проснется, мы уже будем далеко.

Заметив, что Леша отвлекся и от беседы, и от чтения, и уставился на Антона налитым пивом глазом, Антон спросил:

– — Ты чего бычишь?

– — Ничего. Туфта очередная. Прочесть и выкинуть в помойку.

– — Никакая не туфта. Технология борьбы с бедностью. Развитие малого бизнеса для тех, кто способен действовать сам. И «копилка» для тех, кто имеет недвижимость и готов ее заложить, а деньги вложить в качестве собственной инвестиции в крупный бизнес.

– — Ты меня за идиота держишь? — спросил Леша. — И вообще, ты всех держишь за идиотов?

– — Не нравится — не ешь, — сказал Антон авторитетно. — Делай первую часть Игры и не капризничай. Нарисовать надо стабильную действительность, персонажей в костюмчиках фабрики «Большевичка», которые чередой тянутся в наш банк. Представляешь картинку? Вот, улица, и народ бежит прямо толпой к «Доброму банку», не считаясь с потоком машин. Дядьки в костюмчиках, тетки с сумками, девушки на каблучках. А банк надо нарисовать, как на детской картинке: домик с трубой, и на дому написано, к примеру: «Очкуешь, товарищ? С наличкой тревожно? Сделай же вклад в банке надежном!». Сечешь?

– — Да. Да-да, — почему-то обрадовался Леша. — Ты иди, не мешайся тут. Сходи в магазин за хлебушком.

Но Антон на уловку не поддался, он знал: стоит уйти из дома, обратно уже не войти. Как же он ненавидел это убогое племя программистов!

Кадры решают все

Надо сказать, что этот тип людей, которые назывались программистами, Антон Марсович не любил с подросткового возраста. Еще с той поры, как его, и соседского мальчика Лешу, родители с какого-то перепугу отдали в математический класс школы-новостройки. В классе, куда согнали очкариков со всей округи, условно нормальных оказалось только двое: он и Леша. Остальные ученики даже зимой ходили в школу в сандалиях на босу ногу и были совершенно негодны к проживанию в условиях спального района, где много хулиганов. Чтобы лишний раз не подвергать будущую интеллектуальную элиту опасности хождения по родному району, для них в школе создали интернатский класс, в котором они оставались ночевать. Домой будущие программисты уходили только на выходные, да и то, если на субботу не назначена была олимпиада или экскурсия. Очки на их горбатых носах были с такими толстыми линзами, что глаза под ними казались добрыми, как у андерсеновских волшебных собак. Никто из соучеников не мог подтянуться на турнике больше одного раза, а на брусьях они сразу ломали конечности. Поэтому физкультура у них была особая: они перекидывали друг другу мячик, даже не стараясь его поймать. Мячиков было несколько, и их собирал дежурный, снова возвращая в игру. Координация движений у этих ребят была нарушена, и мячик сам проскакивал мимо их растопыренных рук, а уж они-то придумали оправдание тому странному явлению, что мячик ни черта не шел в руки ни к кому. Если кто-то вдруг попадал в корзину — разговоров было на неделю. Но на всероссийских олимпиадах по математике они всегда занимали второе место. Первое место — этот феномен никак не поддается объяснению — всегда занимал какой-нибудь «ломоносов» в раздолбанных кедах, которого на своем горбу привозил учитель математики из отдаленной деревенской школы Алтайского края или Томской области. Родина аккуратно воспроизводила гениев из глубинки.

Проучившись два года среди этих одаренных детей, Антон дал себе слово — никогда не заниматься программированием, а стать человеком, который указует перстом этим чудищам, что делать и в какие сроки. Телефон в своей записной книжке он оставил только Лешин, и то лишь потому, что с Лешей они однажды чуть не провернули бизнес-проект. Антон хотел украсть из Лешиного подъезда ничейную металлическую бочку. Деловой подход, который Леша поначалу обнаружил во время операции «бочка», вызвал на короткое время в Антоне уважение к коллеге. Впрочем, оно быстро улетучилось. Уважение вообще не входило в арсенал чувств, которые Антон испытывал к представителям человечества.

Конец ознакомительного фрагмента.