ВВ

Елена Терновцева

Две родственные души живут порознь и даже не знают о существовании друг друга, несмотря на след, который носят на себе с рождения.Желтые глаза, следуя подсказкам говорящих молчунов, ищут родные медовые глазки, а когда находят – упускают. На время ли?Это необычная и интересная история с длинным хвостом, вернее, с двумя…

Серия 4.

Согревающие песнопения

Вот уже почти месяц Васька-Прошка жил с «Неуловимыми». Первую неделю вливания в уличную команду он ходил на задания с Тишкой. Два малыша так сильно умиляли своих кормильцев, что вдвоем за день могли собрать недельную норму запасов на один хвост. Следующую неделю Васька-Прошка выходил либо с Тишкой, либо с Мишкой — братом своего личного огонька. Однако Том и Хвост всегда были где-то неподалеку.

Затем маленькому рыжему хвостику доверили совершать обход без Тишки и Мишки. Часть собранной провизии доставалась малышу, а часть в виде похвостного налога — банде. Такая повинность не только поощряла «двух отдельно стоящих пальцев», но и позволяла приглядывать за теми хвостами, которые не могли позаботиться о себе сами.

Вот Васька-Прошка обходил за день уже по пять бесхвостых: за хорошие результаты ему оставили бабу Зину и Настю, а от бабы Кати пришлось отказаться — она была на территории другого хвоста. Зато ему вручили еще троих продовольстводателей.

Да, рыжий хвостик обходил сейчас немало бесхвостых, но и на улице уже царила зима — красивое и опасное время года. Зимой было сложно, и не только из-за холода. Хвостикам нужно было собрать привычное количество еды за меньший промежуток времени. А люди меньше бывали на улице, и даже когда появлялись, то, укутанные до самого кончика носа, быстро шагали по улице и ничего не видели вокруг — о себе бы позаботиться, не до других в такое время.

Начиная с этого времени Том и Хвост уже не сопровождали маленького рыжего хвостика при каждой вылазке. Лидеры банды не хотели лишний раз выходить на улицу, тем более у них было трое работающих малышей — дела шли куда лучше обычного.

Лишь изредка Хвост, правая лапа Тома, сопровождал Ваську-Прошку — обычно в самые сильные морозы. Руководящие хвосты боялись, что малыш попросту замерзнет и не донесет собранных запасов до дома, поэтому и страховали их. Эти «наклонисты жизни» всегда в жуткие холода отправляли работать именно малышей, оставляя в тепле большинство взрослых хвостов — бесхвостые в стужу реже отказывали именно маленьким беззащитным комочкам.

Хвост вроде и не был плохим. Но он так боялся Тома, что страх заставлял его делать дурные вещи. На самом деле хвоста не было, вернее, был маленький обрубок: зеленоглазый черныш потерял его в драке с собакой. Просто гладкошерстный уголек, пытаясь выслужиться перед главарем банды, все время ходил за ним по пятам, поэтому черныша и стали называть Хвостом.

А вечером уставшие хвостики грелись и слушали рассказы Аристотеля — все свободное время лежащего, то есть думающего, хвоста-мыслителя. Вообще-то изначально Аристотель был обычным Барсиком. На одной из вылазок кот-философ встретил того, кто определил его судьбу.

Жарким летним деньком Барсик возвращался с полезной прогулки и встретил волнообразно идущего мужчину. Этот джентльмен остановился, внимательно посмотрел на Барсика, поприветствовал его и отметил:

— Умный ты. Прямо Аристотель, — а затем пошел дальше.

Даже трофейная сосиска выпала изо рта у Барсика.

Тот дальновидный капитан пошел по волнам жизни дальше, а Аристотель начал размышлять о зигзагах бытия с еще более умным видом. И это тот случай, когда имя выбрало себе хозяина. За счет имени, словно прослойки клея, произошло образование очень прочной связи между соединяемыми поверхностями — жизнью и котом. На всю жизнь, как говорится. Барсик был умным котом и знал о мудром бесхвостом философе. А через пять минут и вся округа знала, что Барсик теперь Аристотель.

Аристотель столько размышлял о том, что есть и будет, что казалось, именно от большого количества мыслей и рос его живот. Это было странно для уличного кота, но мысли же не остановить! Сам котик был кареглазый и серенький — всю яркость мира он узнавал из стихов. Он очень любил стихотворения Заречного. Однажды серому хвостику удалось повстречать неизвестного, но талантливого юнца, а теперь уже выдающегося зрелого поэта, и послушать его песнопения. Аристотель тогда остался под впечатлением, и у всех незнакомых котов он спрашивал о новых творениях одаренного автора.

Стихи Заречного и правда были прекрасны. Их любили и уважали многие члены банды. Даже Том, делая вид, что спит, наслаждался той частью творчества известного поэта, которую помнил Аристотель. Аристотель слышал так много, но рассказать наизусть мог так мало. Он иногда просто по-своему рассказывал о том, что ему удалось когда-то уловить.

Кот-философ баловал публику и стихами собственного сочинения. Под его мурчание всегда сладко спалось. А что еще делать зимой? Слушать песнопения и ждать весну.

Так, на днях серенький мыслитель поделился стихами собственного сочинения о «неуловимых» малышах:

У Тишки, Мишки, Прошки

Пуговки-ладошки

Да маленькие ножки,

Но больше всех кормежки —

Сосисок да лепешек —

Приносят наши крошки.

Не шедевр, конечно, но красивая и трогательная забота, которая была так нужна малышам с большими и добрыми сердцами. Тем более Мишке отдавили лапку, и нужно было утихомирить боль — немного его отвлечь.

Тонкая и ранимая душа пузатого хвостатого поэта каждый прожитый вечер заканчивала стихами Заречного о весне. Это были те самые единственные стихи, которые он знал на память:

Будет лучше, знаю, будет,

Зима придет и боль остудит,

От зла округу обезлюдит.

Весною птицы нас разбудят,

Цветы дыханием окрутят,

И тьма уйдет, и свет пребудет,

Надежда силы раздобудет,

Кормильца милого добудет.

Аристотель, конечно, схитрил и заменил одну из строк усатого поэта. Но так было нужно. Иначе бы он не смог познакомить хвостов с творчеством для жизни.

И как же в свое время обрадовался Валерий Николаевич, когда узнал, что именно эти стихи зажигали надежду в сердцах покинутых, но не сдающихся!

В свободное от заданий время Васька-Прошка гулял с Тишкой. Иногда они брали с собой Мишку. Когда маленький рыжий хвостик впервые увидел Мишку, то подумал, что тот «пахнет» Тишкой. Два брата были очень похожи: с желтыми глазками-огоньками — доброго озорства и тепла души у них было не отнять. Но также имели и существенные отличия: Тишка жил сердцем, а Мишка — по большей части умом, он умел переключаться с холодного на горячее и обратно. Только у Мишки была черненькая шерстка. Два маленьких родных комочка, светлый и темный, были двумя противоположностями, дополняющими друг друга.

Однажды в теплую зимнюю погоду три маленьких хвостика сидели на крыльце дома под козырьком и смотрели на медленно спускающиеся с неба снежинки.

— Проша, Миша, надо загадать желание, — тихо и задумчиво сказал Тишка.

— Какое желание? — спросил Васька-Прошка.

— Скоро Новый год. Говорят, что Новый год — это волшебный праздник. Можно попросить все самое заветное. Хоть что… — ответил Тишка.

— А что обычно просят? — поинтересовался рыжий комочек.

— Знаешь, Прошенька, я… еще не просил, — замялся Тишка. — Я только об этом слышал от Аристотеля, когда мы были на улице. От бесхвостых тоже. Нельзя об этом говорить при всех… Я хочу найти добрых бесхвостых для Мишеньки, тебя и себя, чтобы нас гладили теплыми ручками, кормили почаще.

— А еще… ты же понимаешь, Тиша, что с каждым месяцем у нас все меньше шансов найти добрых бесхвостых, — добавил Мишка. — Так что просите поскорее, ребята. Чтобы нам хватило!

— Знаю, Миша, — ответил его брат. — Вот уже и попросил.

— И я еще добавлю, — тут желтоглазый черныш загадочно улыбнулся, — двадцать сосисок! Всем по две! Наелись бы до отвала!

В такую теплую зимнюю погоду малышам стало еще теплее от их улыбок друг другу.

— А когда это желание исполнится? — поспешно уточнил Васька-Прошка.

— Может быть, даже в самый Новый год, — ответил Тишка.

— А когда он придет? — продолжал расспросы рыжий хвостик.

— Аристотель говорит, — медленно начал Мишка, — что Новый год наступит, когда время от появления и до ухода Солнышка уменьшится примерно на двадцать бесхвостовых минут. — Затем он сделал паузу и продолжил: — То есть на время нашего спокойного вечернего умывания.

Васька-Прошка посмотрел на милых друзей, а потом на небо. Он закрыл глаза. И представил… большой дом, добрых женщину и мужчину, милых мальчишек. И всех голубоглазых, чтоб глаза были, как у красавицы Рыськи. Ну и друга рядом.