Жена напоказ

Елена Счастная, 2020

Молодой вдове при солидном наследстве приходится трудно. И управляться с делами, и отбиваться от пронырливых родственников нужно самой. Даже выбирать нового мужа – лишь бы меня наконец оставили в покое. И вот кандидат найден. Дело за малым – очаровать! А если нет, то поможет хитрое бабушкино зелье. Кто ж знал, что на пути у меня встанет старший брат жениха. Влиятельный и беспощадный дознаватель по магическим преступлениям. Другими словами, опасный и совершенно непредсказуемый мужчина. Нас сталкивает вместе нелепый случай. Разойтись бы и забыть! Но зачем он постоянно появляется в моей жизни, когда я стараюсь избегать новых встреч?

Глава 3

Ренельд не мог прийти в себя ещё несколько мгновений после того, как прыткая и невероятно притягательная вдовушка выскочила за дверь спальни. Лабьет кружил у ног, задевал колено тяжёлым шипастым хвостом, но не мог ничего сделать. Ничем помочь хозяину. В голове стоял шалый дурман, а в груди словно бы вращалось огненное колесо, разливая тепло по всему телу. И это ощущение было просто… ошеломительным. Будоражащим. Диким. Даже лучше, чем ночь с умелой любовницей. Каждая мышца звенела, наливаясь незнакомой силой. Колючей и щекотной одновременно.

Ренельд поднял руки и с отрешённым интересом оглядел свои ладони. Казалось, они сейчас начнут светиться. И что же это с ним сделала прехорошенькая мадам д’Амран? Ударила заклинанием?

Вряд ли.

Это больше походило на то, как если бы всё тело резко накачали чужой светлой аурой. Настолько сильной, что она на несколько ослепительных мгновений заглушила собственную ауру Ренельда — тёмную.

В таком случае это и правда походило бы на опьянение. И с подобными практиками, да при известных особенностях, ему нужно быть осторожнее.

Другое дело, что обычная магисса после такого обмена упала бы без чувств и восстанавливалась бы день-другой без возможности пользоваться даже простейшими заклинаниями. А мадам д’Амран сбежала так резво, словно ей всё нипочём.

Надо бы понаблюдать за ней и разузнать подробности её жизни. Думается, она вовсе не та, кем хочет казаться.

“Рен. Рен. Рен! — гавкал в голове Лабьет. Его призыв доносился до разума всё отчётливее вместе с тем, как волшебное ощущение лёгкости сходило на нет. — Рен, что с тобой?”

Ренельд опустил взгляд на шинакорна, и тот наконец перестал суетиться, остановился и завилял хвостом, явно радуясь, что хозяин наконец очнулся.

— Всё хорошо. — Ренельд потрепал друга по бугристой башке.

Всё хорошо, кроме того, что он до сих пор не помнил, как Мариэтта оказалась с ним в одной постели. И было ли между ними хоть что-то. Особенно это досадно для мужчины, который в таких делах — без ложной скромности — ни разу не сплоховал.

И как бы через месяц-другой графиня не пришла с заявлением, что носит его ребёнка, точно в дурных любовных романах. От такой ведьмочки и не того можно ожидать. Но насколько выдающимися умениями нужно обладать, чтобы зачаровать зелье так, чтобы Ренельд его не почувствовал? А ведь чтение чужих аур и заклинаний его профиль.

Две вопиющие оплошности за одну ночь — как-то это слишком много.

“Эй! Ты в курсе вообще, что твоя красотка сбежала? — вновь окликнул Лабьет и повернул нос к двери. — Хочешь, догоню? Она вкусно пахнет. О-очень вкусно. Так и куснул бы её за…”

— Не нужно. — Ренельд потёр шею и прошёлся мимо камина и обратно, решая, стоит ли так легко отпускать Мариэтту. Пахла она и правда сногсшибательно. Чем-то фруктово-пряным. Если только это не какие-нибудь чары. — Ты лучше выяснил бы, что за зелье было в том флаконе.

Кивнул на осколки, что блестели на полу. Сам он пока вряд ли был способен на точную оценку: в голове до сих пор покачивался туман, а обожжённый светлой аурой вдовушки “нюх” восстановится не так скоро, как хотелось бы.

Лабьет покосился на разбитый хрусталь с явным сомнением.

“Так испарилось всё”.

— Не ворчи.

Пёс подбежал к месту явного преступления несносной Мариэтты и вдумчиво обнюхал всё, что осталось от дорогого бутылька. В таком вряд ли хранят просто лекарство. Они сами по себе стоят как приличная нить жемчуга.

На несколько мгновений Лабьет даже задумался, но потом озадаченно тряхнул головой.

“Что было, уже не разберу. А вот бутылка и впрямь интересная. Сам посмотри”.

Ренельд присел на корточки и взял осколок двумя пальцами. И тут же кожу кольнуло не острой гранью, а остатками разрушенного вместе с флаконом зачарования.

Очень умело, даже талантливо. Тут явно дело рук мага незаурядных способностей. Сплетено так, чтобы его ауру не почувствовал никто посторонний. Возможно, именно поэтому и не удалось распознать зелье вовремя.

Защитное заклинание рассыпалось, словно фигурка из песка на ветру. И скоро осколок стал просто осколком. Пожалуй, не проверь Ренельд вовремя, так и не сумел бы ничего найти. Спасибо Лабьету. Порой его чутьё оказывается гораздо острее, чем у хозяина, который, между прочим, распутывал клубки и посложнее, чем интриги симпатичной соблазнительницы!

Но, похоже, Мариэтта д’Амран собралась перевернуть многие его представления о женщинах.

Графиня, не стеснённая в средствах. Почти отшельница, которая избегала любых приглашений на балы и приёмы. И дело даже не в трауре, как выяснилось вчера. И вдруг она появляется как вспышка в темноте. Стремительная, резковатая, но тем самым необъяснимо притягательная.

“Может, всё же поймать? — кровожадно поинтересовался Лабьет. — Может, она отравить тебя хотела. Или опоить. Может, уже всё провернула, а ты просто ещё не осознал. Ты вообще какой-то странный сегодня. Графинюшка хороша, но не до такой же степени”.

Подозрения Лабьета перекликались с собственными — Ренельда. Но казалось, вчера Ксавье был целью вдовушкиных уловок. Почему тогда они ударили не по нему? Случайность?

— Чем упрекать и нести чушь, лучше расскажи, как я с ней здесь оказался. Ты же должен был быть в комнате.

Ренельд встал, укоризненно поглядывая на пса. Тот сразу прижал уши, а шипы на его шкуре чуть побледнели.

“Кошки эти… — Он досадливо дёрнул хвостом и на миг оскалился. — Шастают везде”.

— Здесь не держат кошек, Лабьет!

Особое распоряжение герцогини. Как раз из-за необычного питомца старшего сына. Конечно, никому не хочется наутро обнаружить где-нибудь растерзанную кошачью тушку.

“Как не держат? Вчера видел одну. Ну и не удержался. Она гоняла меня по всему замку, зараза! Прыткая. Я почти её поймал. Вернулся, а ты уже спишь… С конфетой этой. Пахнет она…”

— Чем? — заинтересованно уточнил Ренельд.

Никогда ещё пёс ни об одной из женщин, что проводили ночи с хозяином, не говорил, что она привлекательно пахнет. Да ещё и так настойчиво. Хоть нюх — и обычный, звериный, и особый, на магическую ауру, — у него был отменный. Ведь шинакорны, как и любое существо из Бездны, — это тугой сгусток чистейшей тёмной энергии. А значит, даже на малейший след светлой они реагируют мгновенно. Излишки же её их пьянят — порой смертельно.

“Светом. Чистотой, — чуть поразмыслив, выдал Лабьет. — Ночью она на всю комнату так пахла. Сегодня меньше. Испугалась, наверное”.

Пёс покружил по спальне, словно смутился своих же рассуждений, и улёгся на медвежью шкуру у камина. Но вдруг насторожился и повёл носом по воздуху, глядя в сторону ширмы, за которой ещё недавно скрывалась Мариэтта.

— Что? — Ренельд проследил за его взглядом.

“Тебе не кажется, что это лучше убрать?”

Пришлось заглядывать под банкетку, куда так пытливо уставился пёс. Оказалось, там лежал впопыхах забытый вдовушкой корсет. Простой, почти без кружев, удивительно маленький, и без него графиня казалась хрупкой и стройной. Но отчего-то захотелось увидеть, как он будет смотреться на её фигурке — просто, без лишних тряпок.

И перед подлым внутренним взором тут же услужливо нарисовалась исключительно будоражащая картина. Стройные ножки, тонкая талия, остро подчёркивающая округлость бёдер. Соблазнительно приподнятая грудь в обрамлении кружев; мягкие локоны, упавшие на оголённые плечи…

“Эй, полегче, Рен! Мне тут и без огня жарко стало!”

Проклятье Первородных! О чём он вообще думает? Точно опоила!

Ренельд поднял корсет и, пройдя через спальню, молча и зло забросил его в комод.

“Оставишь на память? — ехидно осведомился Лабьет. — Или боишься, что Ксавье когда-то узнает? Он на твою графинюшку уже положил глаз. Как бы в скором времени не положил ещё кое-что”.

— Она, к слову, не моя, — осадил зарвавшегося шинакорна Ренельд. — Я не собираюсь вставать на пути Ксавье, если мадам д’Амран…

“Мадам д’Амран, — передразнил его пёс. — После того, что тут было, ты можешь звать её не так официально”.

— Здесь ничего не было! Запомни. Хотя… ты всё равно не сможешь никому рассказать.

“Да-да. Не было. Почему же ночью от тебя несло аурой мадам Конфетки, как от профурсетки — духами?”

Лабьет опустил голову на сложенные лапы с совершенно невинным видом. Но по тому, как подрагивали его хвост и острые уши, можно было предположить, что сейчас он смеётся в голос.

***

Мариэтта

Я бежала из комнаты месье дознавателя, словно его демонический пёс клацал зубами прямо у меня за спиной. Хоть никто меня и не преследовал. Даже странно. Не то чтобы задевало, но при таких обвинениях, которые грозились на меня обрушиться, герцог как-то быстро сдался.

«Молчи!» — велела я чуть уязвлённому женскому самолюбию. Главное, что разбитый флакон, как истинный мертвец, уже не выдаст мои тайны.

То и дело прячась в нишах стен и за поворотами, когда кто-то проходил мимо, я преодолела несколько лестничных пролётов вниз и, совершенно не зная, куда мне идти дальше, наобум вывернула в первый попавшийся коридор на другом ярусе.

Выпрямила спину, оправила юбку, которую постоянно придерживала, чтобы не спотыкаться, и степенно пошла дальше. Возвращаюсь с прогулки, да и только! Дорогу до комнаты теперь можно спросить у кого-то из слуг. А между делом подумать над тем, что случилось в спальне де Ламьера.

От короткого всплеска воспоминаний о почти неприлично тесном столкновении с Ренельдом ладони сразу похолодели. А вот где-то под рёбрами стало горячо, словно на сердце капнул горячий воск.

Мне всегда казалось, что такие стальные мужчины вроде месье дознавателя редко когда дают волю сиюминутным порывам. Что у них в голове всегда щёлкает какой-то особый механизм, который холодно и расчётливо расставляет по полочкам всё, что он видит и слышит.

И потому то, что случилось, вовсе не походило на внезапный всплеск страсти. Скорее на какой-то дурман, который резко ударил нам обоим в головы. И едва не заставил… Даже думать не хочется!

Разбитая этими странными и волнующими ощущениями на осколки, словно тот же флакон, я, похоже, перестала контролировать потоки своей ауры. Вот и выплеснула всю силушку от щедрот прямо на де Ламьера. Кандидатура для того оказалась ну прямо ужасающе подходящей!

Полнейший провал по всем направлениям! Отныне я официально не графиня д’Амран, а коллекционер неудач.

Задумавшись, я слишком поздно услышала нарастающий гомон впереди, за очередным поворотом замковых лабиринтов. Остановилась, прислушалась: взволнованные и радостные девичьи голоса. Да их там целая толпа! Вряд ли служанки.

— Ваша светлость… — донеслось до слуха звонким эхом.

Герцогиня! Гнев Первородных… Этого мне ещё не хватало! Она-то уверена, что отправила меня спать в одну из комнат, а я шастаю по замку с самого утра. Как бы она сразу не раскусила, с какой стороны иду. И от кого…

Сворачивать мне было уже некуда, прятаться — негде. Я всё же огляделась в поисках хоть какого-то закутка, куда можно было бы затолкнуться самой и затолкать мой пышный подол.

— Мадам д’Амран! — окликнули меня звонко.

Я обернулась. На мою беду, это действительно оказалась герцогиня Энессийская. Собственной и вполне себе царственной персоной. Недалеко же я от неё убежала…

Так же, как фрейлины вокруг какой-нибудь принцессы, рядом с её светлостью вились молоденькие аристократки. Они шли за ней следом, о чём-то переговариваясь и деликатно смеясь.

Сама же Виолена де Ламьер хранила лёгкую отрешённость. Она оглядела меня, гордо вскинув голову, держа спину так прямо, что ни один локон её сложно уложенной и украшенной серебряным гребнем причёски не колыхнулся. На светло-русых, только едва тронутых сединой волосах мягко заиграл утренний свет. Как и на вышивке серо-голубого платья, безупречно облегающего её фигуру. Которая стройностью, между прочим, ничуть не уступала фигуркам молоденьких спутниц.

Кажется, она ничуть не удивилась встрече, а вот девушки замолчали, с любопытством на меня глазея.

— Ваша светлость. — Я отвесила положенный в таком случае поклон.

— Доброе утро, мадам д’Амран, — уверенно выдала моё имя женщина. Ещё один холодный взгляд стёк по мне и осел холодом в щиколотках. — Позвольте, что вы здесь делаете?

Я улыбнулась как можно более мило. Вот сейчас меня и препарируют. Прямо на этом месте.

— Представляете, когда я гуляла в вашем прекрасном… — Век бы его не видела! — …саду, как-то незаметно заплутала. Вышла к незнакомой части замка, вот и брожу здесь…

Я невинно хлопнула ресницами. Девушки все одна за другой скривились, вдоволь насмотревшись на мой слегка потрёпанный вид. Вечернее платье, в котором показываться на люди утром совершенно неприлично. Распушившиеся после хорошего сна волосы, как бы я ни пыталась привести их хотя бы в относительный порядок. Да лучше бы я до сих пор спала!

— О, это неудивительно. Как вы сегодня себя чувствуете? — с гримасой лёгкого пренебрежения поинтересовалась герцогиня. Будто я оскорбляла чем-то её наисветлейшие очи. — Вы вчера были такой бледной, бедняжка.

Так. Значит, вечером мне было плохо… Вот и нисколько не удивительно. Только в неадекватном виде я могла оказаться в постели Ренельда де Ламьера! Другой вопрос, что привело меня в такое состояние…

— Сегодня всё просто прекрасно! — я добавила в голос бодрости. — Благодарю вас за гостеприимство. Не знаю, как я добиралась бы домой.

Герцогиня коротко закатила глаза.

— Чего только не случается, дорогая. Нужно было вам сразу рассчитывать на то, что вы останетесь на ночь. Не люблю эту спешку. Когда гости торопятся разъехаться по домам после бала. Словно кто-то их гонит!

— Вы совершенно правы. — Я снова улыбнулась так, что у меня заболели щёки. — И я надеюсь, что впредь буду готова к подобного рода неожиданностям.

Виолена покивала, и показалось, что её взгляд самую капельку потеплел.

— Надеюсь, вы спуститесь к завтраку? — без особой охоты спросила она.

— Прошу меня простить, но я вынуждена отказаться. — Я развела руками. Ну да, чтобы за завтраком снова встретиться с Ренельдом — да лучше сразу сдаться жандармам с повинной в использовании запрещённых зелий. — Думаю, мне стоит немедленно отправиться домой. Да и к тому же я, кажется, до сих пор не голодна.

Герцогиня нахмурила светлые, как у младшего сына, брови. И сразу стало видно, как же Ксавье на неё похож. Может, даже твёрдостью характера её светлость могла бы посоперничать с мужчинами. Шутка ли, Виолена жила без мужа уже больше пяти лет. И никто ни разу не упрекнул её в том, что она не способна сама справляться с делами поместья или управлять прилежащими к нему землями.

Пожалуй, её можно было бы счесть примером для меня. Ведь я, как и она, долгое время не стремилась спрятаться под крылом у мужчины.

— Очень жаль, что вы не сможете позавтракать с нами, — наконец выдала Виолена. — Хочу сказать, что вино, которое доставили на бал с вашей винодельни, просто чудесно! Даже не припомню, чтобы я когда-то пробовала нечто подобное.

— Это последний рецепт моего мужа, — не без гордости уточнила я. — Он оставил его мне в наследство. Особое сочетание винограда разных сортов. Эдгар был бы рад знать, что вам понравилось.

Без ложной скромности, немалая доля заслуг в разработке и оттачивании этого рецепта принадлежала мне. Если не сказать больше. Прежде чем выпустить новое вино за пределы винодельни, именно мне Эдгар поручил довести его до совершенства. Сбор, отжим, выдержка — все эти этапы, вплоть до этикетки на бутылях, я прошла сама.

— Эдгар был светлейшим человеком незаурядного ума и способностей. И, похоже, он оставил после себя достойную преемницу. — Тонкие губы герцогини на миг растянулись в улыбке, а затем снова стали похожими на свёрнутый трубочкой сухой лист. — Я намерена рекомендовать ваше вино при королевском дворе. Лично его величеству. Думаю, ваш труд того достоин.

Вот такой несказанной милости я точно не ожидала от надменной на вид герцогини. Хоть что-то сегодня должно было меня порадовать! Может, я заслужила? Захотелось даже воздеть глаза к потолку в безмолвной благодарности Первородным.

Конечно, я не глухая и в достаточной мере интересуюсь тем, что творится в мире вокруг меня. Потому яростных слухов о том, что совсем скоро Виолена станет женой короля Ивена Пятого Таури, не могла пропустить. Его величество уже не так молод, чтобы гнаться за юными невестами. Многие — пусть и весьма осторожно — осуждали его за то, что он решил взять в жёны вдову собственного брата.

Но Ивен тоже потерял многое в жизни — и, может, в браке с женщиной, которая равна ему по статусу и уму, хотел найти хоть какое-то успокоение. Поговаривали ещё, что не позже, чем в этом году, король устроит испытания для молодых аристократов за право стать его преемником, раз уж своих наследников у него не осталось.

— Благодарю, ваша светлость. — Я едва смогла сдержать улыбку.

Конечно, так или иначе я прорвалась бы со своим вином и к королевскому двору тоже. Но без помощи герцогини на это у меня ушло бы гораздо больше времени.

— Не стоит благодарности, — взмахнула Виолена рукой. — Более того, я хотела бы пригласить вас на пикник — через неделю. Будут только самые близкие друзья. Мужчины поохотятся, мы погуляем в роще. Сейчас такое замечательное время!

Меня так и подмывало спросить, будет ли на том пикнике её старший сын. Или, может, он окажется слишком занят для праздных увеселений на свежем воздухе. Правда, мой вопрос будет выглядеть слишком подозрительно. Потому я промолчала о Ренельде.

Но соглашаться придётся: такими милостями не разбрасываются. И я всё-таки ещё не сдалась!

— Я с радостью приеду, ваша светлость. И, надеюсь, дела мне не помешают.

— В таком случае, — деловито заключила Виолена, — я пришлю вам официальное приглашение, дорогая.

К счастью, герцогиня отправила одну из своих фрейлин проводить меня до комнаты. Не то одна я ещё долго искала бы её, а значит, успела бы влипнуть в десяток-другой неприятностей. Всё ж неласково встретило меня имение Энесси.

Путь до выделенных мне покоев, где я так ни разу и не побывала со вчерашнего дня, оказался досадно недолгим. Провожатая спешно со мной распрощалась, а внутри меня встретила взбудораженная донельзя Абели. Кажется, она даже плакала: её глаза подозрительно блестели, а нос заметно припух. Похоже, оставаясь здесь в одиночестве, она тщетно пыталась найти выход из непонятной ситуации. И странно, что не пошла меня искать. Да, сейчас мне это было на руку, но всё же раньше я не замечала за ней такой нерешительности.

— О, мадам! — Служанка кинулась ко мне, стоило только войти. — Я уже не знала, что делать!

Её голос дрогнул от неподдельной паники. Да что же её так напугало? Куда я могла деться из этого дома, в конце-то концов?

Я бросила сумочку на обитую бархатом софу и огляделась. Вполне мило! Пожалуй, даже слишком мило для меня. Словно эта комната предназначалась для десятилетней девочки. Нежные бежево-розовые тона ткани, которой были обтянуты стены, кремовый балдахин над украшенной вычурной резьбой кроватью.

— Перестань верещать, Аби. — Я вскинула руку, прерывая поток взволнованного лепета служанки. — Лучше расскажи мне, что ты знаешь о том, что было вчера.

Девица недоуменно хлопнула ресницами, перед тем закрыв приоткрытый от удивления рот.

— А вы что же, не помните, что было? — Она приподняла изогнутые плавными дугами брови.

Я вздохнула, закатив глаза.

— Если я спрашиваю, значит, не помню, Аби. Будь добра заполнить хоть некоторые пробелы в моей памяти.

Кажется, ни у кого, кроме нас с месье жутко-суровым-дознавателем, всё произошедшее вчера до того, как мы рухнули в одну постель, не вызывало ровным счётом никаких подозрений. Ну подумаешь, стало даме дурно от жары и, возможно, сочетания амрэ с креветками. С кем не бывает!

Обдумывание же чужих резонов в случившемся пока было слишком непосильной задачей для моей ощутимо трещащей головы. А значит, об этом стоит поразмыслить чуть позже. Послушаем, что скажет служанка.

Несмотря на лёгкую растерянность, Аби всё же не забыла и о своих обязанностях. Она усадила меня перед овальным зеркалом, обрамлённым сложными цветочно-лиственными завитками багета, и принялась расчёсывать мои несчастные волосы.

— Так вы уж и домой собирались, ваше сиятельство. И экипаж велели подавать, — размеренно водя по моим чуть спутанным локонам гребнем, начала рассказывать она. Значит, хотя бы это я помнила верно. Уже неплохо! — А потом вам вдруг стало немного дурно. И герцогиня предложила вам остаться на ночь. Нас и в комнату эту проводили, и лекаря позвали, чтобы тот вам помог. Но вы после встречи с ним ушли. Сказали: воздухом подышать. Я и подумала, что это кстати будет. Раз вам нехорошо. Делать-то мне было особо нечего. Вещей мы с собой не брали. Я постель вашу расстелила, подушки взбила — да и сама прикорнула на диване, признаюсь. Устала очень… а проснулась только утром. Глядь — вас-то и нет до сих пор. Уж подумала: идти скорее надо, искать. А тут и месье де Ламьер младший пришёл. Тоже о вас справлялся. Я испугалась жуть как. Вот и ляпнула, что вы гуляете.

— Правильно ляпнула, — похвалила я служанку. — Иначе всё было бы гораздо хуже…

Девушка вопросительно посмотрела на меня через отражение.

— Так что случилось-то, мадам? — Она принялась осторожно разбирать волосы на пряди, слегка подкручивая пальцами естественные волны. — Вы ночевали ведь где-то…

И смущённо замолчала, взявшись за дело с удвоенным старанием.

— Ночевала, — мрачно ответила я.

— Ох, мадам! — округлила Аби глаза. — Неужто…

— Я ночевала здесь. Утром вышла прогуляться в сад. Разве не так?

Служанка понимающе кивнула и поплотнее сжала губы. Но на её щеках явственно проступил румянец. Даже представлять не хотелось, что она успела себе напридумывать. Но не оправдываться же!

Мы с Аби собрались так скоро, как вообще смогли. Теперь, с аккуратно убранными волосами, с укрытыми кружевной шалью плечами, пусть и в вечернем платье, я чувствовала себя гораздо увереннее.

Но сбежать так быстро, как хотелось, нам не удалось.

Мы уже спрятались от нарастающего зноя в карете, кучер гикнул лошадям, но тут прямо перед их носом к крыльцу выкатилась другая повозка и совершенно нагло перегородила нам путь.

Донельзя возмущённая, я выглянула в оконце. Во двор вышла невысокая темноволосая девушка, одетая, в отличие от меня, по всем правилам утреннего туалета: лёгкое голубое платье из шёлка, соломенная шляпка, что бросала желтоватую тень на её лицо. За ней, что-то на ходу щебеча, торопилась компаньонка. Я, передумав ещё больше портить себе утро склоками, даже увлеклась разглядыванием жизнерадостных девиц, но дверь снова распахнулась, и на крыльце показался Ксавье де Ламьер.

Совершенно непринуждённо он подошёл к мадемуазель в голубом и подхватил её обтянутую длинной перчаткой руку, явно намереваясь проводить до кареты.

Похоже, с тем зельем, что я приготовила, всё же что-то не так. Либо оно не добралось до нутра младшего де Ламьера. Уж больно мило и даже чуть заискивающе он улыбался своей знакомой. И пальчики её в своих сжимал очень уж бережно. Я досадливо прикусила губу, наблюдая за Ксавье из-за чуть отодвинутой в сторону занавески. И в груди всё нарастала и нарастала горечь разочарования.

Всё прахом! Может, та записка вообще предназначалась не мне? В ней даже не было указано моё имя.

Де Ламьер усадил девушку в карету, пропустил мимо себя её подружку и замер на крыльце, заложив руки за спину. Лишь в тот миг, как повозка проезжала через ворота, он махнул ей вслед рукой. Какое несказанное дружелюбие! Надо же!

Я тихо фыркнула своим мыслям. Экипаж наконец тронулся, вывернул на круговую дорожку у огромного фонтана с рыбками, и ровно в тот миг, когда мы проезжали мимо Ксавье, тот перевёл взгляд на меня.

— Мадам д’Амран! — вырвалось у него, кажется, раньше, чем он успел осознать, что так кричать на весь двор по меньшей мере неприлично. — Постойте! Мари!

Он мигом слетел с крыльца, словно надеялся, что ему удастся остановить карету. Я же послала ему протяжный, наполненный укором взгляд и откинулась на спинку, запахнув бархатную занавеску на окне.

— Мари! — донёсся до меня его отдалённый оклик.

Нет, дорогой Ксавье, так у нас ничего не выйдет!