Воин забвения. Отравленный исток

Елена Счастная, 2017

Дороги разводят Младу и Кирилла в разные стороны, но цель их одна – справиться с могущественным Воином Забвения Корибутом. Чтобы спасти свою жизнь и помочь князю, Млада вынуждена бежать из Кирията вместе с жрецом Зореном и сестрой. А помогать им вызывается верег Хальвдан. Они отправляются в далёкий Ариван к Мастеру Гильдии. А Кирилл, вняв совету мудрого воеводы, пытается выяснить, почему древнее колдовство угрожает ему и народу княжества. Где находится отравленный исток, из которого выплеснулась река, что своим ядом грозит погубить много жизней? И как победить в схватке с Воином, не потеряв себя и тех, кто дорог. Третья часть трилогии.

Глава 4

Рогл пришёл в себя следующей ночью, когда в дозоре сидел Хальвдан. Все ждали, что из Кирията ловить беглецов может приехать и другой отряд. Но за день никого не появилось. Только из Беглицы, не иначе по поручению Медведя, пришли две женщины и принесли горячей похлёбки из недавно забитого по нужде бычка. Они с опаской косились на Зорена, а тот пытался придать своему разукрашенному лицу благостное и доброжелательное выражение. Не помогло — бабы забрали пустые миски и горшок да припустили к веси едва не бегом. А к вечеру вокруг стало так тихо, что слышно было, как тяжело и беспокойно дышит вельдчонок.

И лишь под утро раздался его испуганный крик. Всех подбросило на лежанках. Верег только тихо выругался и пробурчал:

— Эдак и поседеть можно в одночасье, — но поспешил к Роглу вместе со всеми.

Млада, на ходу выпутываясь из одеяла, подбежала к мальчишке и, схватив за плечи, прижала к себе, пытаясь успокоить. Он метался и вырывался изо всех своих скудных сил.

— Горячо! — снова, как тогда в лесу, просипел он и извернулся, словно ломала его нестерпимая боль, в бездумной попытке отстраниться.

— Пусти его, — вмешался Зорен. — Видишь, горит он, когда ты к нему прикасаешься.

Млада посмотрела на него ненавидяще, но Рогла отпустила, позволяя Ведане склониться над ним. Может, лучше помочь сумеет.

— Чего это вдруг горит? — недовольно проговорила она, выпрямляясь. — Я ничего плохого ему не делаю.

— Корибут его тёмной силой Забвения наделил, — внимательно оглядывая сына, пояснил жрец. — А у тебя светлая сила Богов. Пусть и не проявленная. Вот и плохо ему от этого. Теперь я понимаю, зачем он Хозяину был нужен. Он просто подготовил мне замену. Я предал его, а без сильного жреца Корибуту не обойтись.

— Разве у Рогла есть какие-то способности? — Ведана отняла ладонь от лба вельдчонка и подняла глаза.

Млада припомнила и Юрско, которого Рогл едва не убил одним прикосновением, и Драгомира. Ему и вовсе стало худо лишь от приближения мальчишки. Значит, Корибут раньше об этом знал, но, видно, Рогл выскользнул из-под его надзора на время, а как случилась оказия, он отравил его Забвением. Чтобы уж точно никуда больше не делся. Скверно выходит: только угрозы, от Зорена исходящей, миновать удалось, а теперь от Рогла не знаешь, чего ждать.

— Есть, — кивнул Зорен, помолчав. — Тот ритуал, во время которого Рогл сбежал… Его приказал мне провести Корибут. Тогда я ещё не знал, зачем. А теперь понимаю. Но он не был закончен.

— А теперь, значит, всё свершилось? — Млада раздражённо поднялась на ноги и отряхнула колени. — Хоть лей слёзы, хоть не лей. Хоть захлебнись ты, Зорен, в своих оправданиях, а ничего не изменится.

Хальвдан успокаивающе положил ладонь ей на плечо, но она сбросила её.

— Угомонись, Млада, — подкрепил верег свой жест словами. — От того, что мы тут поругаемся в очередной раз, никому легче не станет!

— Ты бы вот, воевода, не лез лучше! — она резко обернулась и махнула на него рукой. — Несёшь посох, вот и неси себе. На большее всё равно не сгодишься.

— А ты, значит, особенная? — сурово прищурился Хальвдан. — Воин Забвения… Избавительница. Знать бы ещё, к какому месту тебя приложить, чтобы толк был.

— Тихо! — яростно шепнула Ведана, прерывая зарождающуюся склоку. — Он очнулся.

Рогл и правда открыл глаза и вяло огляделся, плохо понимая, где находится. Страшно стало на миг, что разум уже покинул его, что завладел им Корибут безраздельно. Чуть дольше вельдчонок задержался взглядом на пламени костра, всмотрелся в него, будто увидел что-то, но потом мотнул головой.

— Я убил их, — пробормотал он едва разборчиво. — Всех их. Как же так?

Он отрешённо посмотрел на Младу, а потом перевёл взгляд на Зорена. Тот болезненно поморщился.

— Ты сможешь когда-нибудь меня простить?

Вельдчонок свёл брови, и по его лицу пронеслась гримаса отвращения.

— Жаль, не добрался до тебя тогда… — только и ответил он.

Знать, нет большего удара для отца, чем сожаление сына о том, что убить его не сумел. А ведь когда-то казались слова вельдчонка о ненависти к своему роду едва не ложью распоследней. Уж настолько неправдоподобно звучали. Не врал он, выходит — всё было видно теперь по его глазам и по тому, как поник Зорен.

— Как такое случилось? — не раздумывая, перешёл к делу Хальвдан. Ему-то до семейных распрей вовсе дела нет. — О каких ещё чудищах говорил Ждан? Кого ты призвать умудрился?

— Дай ему хоть в себя прийти, воевода! — вступилась Ведана.

— Я не стану дожидаться, когда нас во сне тоже кто-нибудь сожрёт! — ехидно осклабился верег.

— Я в порядке, — Рогл взял Ведану за руку и слабо улыбнулся, а потом попытался сесть. Млада и хотела бы ему помочь, но прикасаться на всякий случай не стала.

Хальвдан помолчал, пока вельдчонок устраивался поудобнее, а затем повторил вопрос:

— Ну так рассказывай, что стряслось в тот день. Получается, правду люди судачат, что твоя вина в том, что полдеревни погибло.

— Правду, — горестно склонив голову, прошептал мальчишка. — Я плохо помню, как убегал оттуда. Но зато хорошо помню, что видел, пока был без чувств.

— Вот как… — дёрнул бровью воевода.

— Я видел место, которое не представить даже в страшном сне. Но я был там. Там горит земля, но там темно и холодно. И нет ничего живого. Кроме тех тварей. Я видел высокий камень, выше человека. Он черный и ледяной, но внутри него что-то светилось и мерцало, будто сердце бьется.

— Корибут, — глухо проговорил Зорен. — Ты был в Забвении.

Рогл только хмуро посмотрел на него, не понимая, о чем тот говорит. Он-то о Корибуте пока ничего не слышал. На радость, на беду ли.

— Что ты ещё видел? — Млада присела рядом с мальчишкой и заглянула ему в лицо.

— Тот мир похож на наш, но как будто там всегда ночь и ничего не шевелится. Деревья без листьев и иголок, вода в реке не течёт. И замок. Княжеский замок я видел тоже. Только он там другой. Огромный. И вокруг него ничего нет. Нет Кирията, — Рогл помолчал. — Хозяин звал меня и обещал, что я стану великим. Странно. Почему я? Мне стало так страшно. Я хотел сбежать, но те чудища шли за мной, как на привязи. Не нападали, но и не отставали. Я увидел проход — полоску света как будто. И прыгнул туда. А они пошли за мной… Я их вывел. Я виноват.

— Виноват Корибут, — вздохнула Ведана.

— Кто он? — вельдчонок обвёл всех взглядом, ожидая, что хоть кто-нибудь ему объяснит. — И вообще. Как вы тут оказались? Ты и отец.

— Они теперь как бы друзья нам, — зло усмехнулся Хальвдан. — А остальное тебе Зорен расскажет. И расскажет ещё, почему ты теперь в угоду Хозяину вытаскиваешь из Забвения его слуг.

— Я не хотел.

— Мы знаем, что ты не хотел, — Млада осторожно погладила Рогла по спине.

Все замолчали. Ведана ещё раз осмотрела вельдчонка, тихо сетуя, что при ней нет её трав. Зорен задрал голову к светлеющему в преддверии рассвета небу.

— Уходить надо, — вздохнул он. — В дороге всё расскажу, если Рогл знать захочет. И постараюсь научить, как свою силу в узде держать, чтобы те твари не выходили из Забвения, когда захочется только Корибуту самому.

— А так можно? — недоверчиво покосился на него мальчишка.

— Отчего же нельзя. Ты же до сих пор не знал, что я тоже тех тварей призывал.

— Вот и славно, — Хальвдан поднялся на ноги и принялся сворачивать свою лежанку. — Не будем медлить. Путь впереди неблизкий, и лучше бы нам убраться поскорее с тех мест, где Корибут больше власти имеет.

— А ты многое понимаешь, воевода, — жрец уважительно на него глянул. — И правда, если мы подальше уйдём, сила Корибута, который к здешним местам привязан, ослабеет. Но вот с нами его посох, так что не стоит ждать большого облегчения. Разве что на время.

— На время? — Хальвдан хмыкнул. — Вот и не будем его терять.

Все споро собрались в путь, погрузили свой скудный скарб на коней и выехали по лесной тропе. На большак решили покамест не соваться, если уж там рыщет второй княжеский отряд. У них не Медведь во главе. Они разговаривать не станут, скрутят да в Кирият спровадят, а там кто знает, с какой силой ударит беглецов гнев правителя. Можно и правда на плаху загреметь.

Рогл будто и не валялся два дня в забытьи: на лошадке, которую ему загодя любезно привёл из деревни Медведь, держался твёрдо, да и следов недуга никаких не выказывал. И не хотелось думать, что подпитывает его Забвение и тёмная сила Корибута. Хотя Млада и понимала, чувствовала даже, что так оно и есть. Иначе как бы он выжил в лесу в одних портах посередь зимы? А вот Зорен после темниц так толком и не очухался. Ссадины и синяки его заживали плохо, вялость не проходила, да и с каждым днём он будто бы терял по капле молодость, которую Хозяин Забвения даровал ему на долгие лета. Натешился, стало быть — хватит. Ведана всё беспокойнее посматривала украдкой на него, но ничего не говорила, не справлялась о его здоровье — да и чего справляться? — на лице всё написано яснее некуда.

Вот она, значит, какая… Месть Корибута. Воспротивился слуга, в открытую супротив владыки пошёл — и тут же лишился милости. Сколько ещё протянет? Лишь Макошь, пряха судеб, ведает. Да и то… Ведает ли? Знать, не слишком Боги власть над Забвением имеют, раз когда-то им людская помощь нужна была. А может, просто мараться не хотели.

Ведана ехала рядом с Младой и одной рукой задумчиво теребила обереги на шее. Их там была целая связка. Некоторых за всю жизнь видеть ещё не приходилось. Какие-то были вырезаны из дерева, другие — отлиты из стали. Думается, к местным Богам замысловатые знаки не относились. Скорее, это Зорен пытался защитить зазнобу от влияния Забвения. Пальцами она не глядя нащупала один и сняла решительно, только едва вздохнув. Всё же боялась, видимо, остаться без защиты. Подогнав коня, Ведана подъехала к Роглу и протянула оберег ему.

— Вот, надень, — проговорила тихо. — Может, защитит.

— Ведана, — с укором бросил ей в спину жрец. — Это опасно.

Но та и ухом не повела. Рогл вопросительно оглядел её лицо, принял оберег и, надев на шею, спрятал под рубахой. Ему-то сейчас страшней.

— Спасибо, — кивнул он. — А ты как же?

— Ничего, справлюсь, — Ведана осторожно улыбнулась. — Я же обычный человек. Корибуту без надобности. Вон, Хальвдан и посох его несёт, ничего ему не делается.

Верег только усмехнулся:

— Меня Праотец хранит.

Млада искоса глянула на него. Хорошо бы северные Боги хранили его и дальше. Правду сказать, если и с Хальвданом приключится какая напасть, всем им придётся и вовсе несладко. Эта мысль с некоторых пор Младе не нравилась, хоть дружбы с воеводой она до сего дня не водила. Видно, слова Зорена о том, что Корибут рано или поздно доберётся и до неё, накрепко засели в голове. И знать бы, когда это случится. Может, через несколько лун, а может, и завтра. Недаром рубцы от стрел болели каждую ночь, словно Хозяин Забвения напоминал: вот он я, рядом. Захочу, и станешь мне слугой не хуже Зорена. Вот только почему-то всё медлил.

К вечеру по раскисшей тропе, что петляла по лесу, разветвлялась на множество других, ведущих в веси Рысей, они не преодолели много вёрст. Знать, давно здесь не появлялось саней или путников, что могли бы её притоптать. Не та погода, чтобы шататься топкими, точно весной, тропами. Настоящая распутица. А потому ехать было трудно. Хальвдан уже загодя распорядился искать место для ночлега, но подходящего всё никак не попадалось. То болото расплывётся, то чаща такая лютая обступит, что между деревьями впору боком протискиваться. Не везло. Все жалели о большаке. Кабы не княжеская погоня, так и можно было бы в какой деревне на постоялом дворе остановиться, как честным путникам, а не скрываться в глухомани. Серебра в карманах было предостаточно — Хальвдан позаботился, одно что бежать из Кирията пришлось.

Но тут уж ничего не попишешь.

Так и плелись они в наступающих сумерках под светом одного-единственного факела, измученные дорогой и озябшие от промозглого ветра. Лохмотья облаков тащились по небу прикрывая взор мертвого ока луны. Вокруг было тихо и пусто — а как ещё в лесной чаще да ночью? На волков не наскочить бы. Млада вскинула голову, когда ей почудилось, что впереди промелькнула тень. Остальные и не шевельнулись, понуро покачиваясь на своих лошадях. Она придержала поводья и вгляделась в темноту перед собой, прислушалась. Вроде, никого… Теперь тень проскользнула сбоку. Тут уж встрепенулся и Хальвдан, подозрительно обернулся и встретился с Младой взглядом. Их обступали со всех сторон. Медленно и осторожно. Умело. Не будь среди путников двух воинов, так до сих пор никто ничего и не заметил бы.

Зажглись первые факелы, и тут же на тропу вышли из тени два всадника — знать, главари. По виду, мужики, как мужики — встретишь в каком городе, взгляд не остановится — только в глазах светится недобрый огонёк. Сразу уразуметь можно: тати изрядные. Непонятно только, чего на забытой тропе делают — такие обычно на большаке промышляют. Там и обозы купеческие, и путники разного рода, с которых поживиться можно. А тут лишь деревенские проезжают иногда — чего с них взять? Телегу да лошадёнку какую-никакую?

Значит, их нарочно ждали. Интересно.

За набольшими подтянулись ещё два всадника. В кустах притаились стрельцы — луки на изготовку — не слишком много, но, коли глупить начнёшь, быстро продырявят.

Мужики внимательно оглядели всех по очереди. А дольше всего — Хальвдана. Вот уж по кому сразу видно, что в кошеле у него ветер не гуляет. За один его плащ можно десяток коз выменять. Он скрываться и не думал — даже пояса воеводского перед дорогой не снял. А уж держался так, одно что не князь. Иногда людям лучше видеть, кто перед ними. Но нынче не к месту это.

Младу тоже оглядели с любопытством — она только и успела прикрыть Призрак краем плаща. Нечего судьбу лишний раз испытывать — ещё неизвестно, как разговор с татями обернётся. А то, что разговор будет, сомневаться не приходилось, иначе их тут уже перестреляли бы втихую.

— Куда следуют добрые путники? — широко улыбнувшись, зычно проговорил один из главарей, чернобровый и молодой. С виду даже пригожий.

— А твоё-то какое собачье дело? — не слишком-то любезничая, отозвался Хальвдан.

Остальные тревожно заёрзали в сёдлах. Сразу с разбойниками на грубость нарываться — это дело нехорошее. Хотя тут и так всё понятно, чего расшаркиваться?

— Вот так вот, боярин. Сразу — и собачье? — проявив недюжинную наблюдательность, хмыкнул мужик. Второй покамест помалкивал. Только к Младе приглядывался всё пристальнее.

— А только собаки дикие да безродные вдоль дорог ночью шастают в поисках добычи.

— Ты бы, Хальвдан, хорошую животину не порочил почем зря, — ввязался в разговор Зорен.

Тот согласно улыбнулся. Нехорошо так, задиристо, точно уверенный в своих силах мальчишка перед дракой. Жрец подъехал к нему ближе, наклонился вбок и что-то тихо сказал. Надо же, и ему тоже неймется. Верег недоверчиво покачал головой. Они обменялись взглядами, и, видно, что-то увидел в глазах вельда Хальвдан — на его лице отразилось молчаливое согласие.

— Хальвдан, говоришь? Уж не ослышался ли я? Сам воевода княжеский, стало быть, к нам пожаловал… Не будем долго рядиться, боярин, — снова завел свою татью песню чернявый главарь. И, ты погляди, гладко так говорит, мягко, словно с детьми неразумными. — Отдавайте подобру-поздорову что ценного есть. И все целы останутся.

— С чего ж ты взял, что у нас есть что ценного? — возразил верег, разведя руками. — Беглые мы. Добра с собой никакого не везём.

— Ой ли, — прищурился разбойник и знак своим людям сделал, навроде как приготовиться приказал. — Не поверю я, что такой, как ты, сбежит с голым задом. Уж кошель с серебром не забыл с собой прихватить. А то и золотишко у тебя водится. У девицы твоей вон и меч какой знатный.

Он кивнул на Младу. Вот же, не удалось вовремя спрятать. Намётан глаз у главарей, сразу, что нужно да выгодно, подмечают.

— Так подойди и забрать попробуй, — хмыкнула она, словно запальчивость воеводы и жреца передалась ей тоже.

— Зачем? Люди пострадают. Надо оно тебе? — пожал плечами чернявый.

Да только в его заботу не слишком-то верилось. Думается, они всё равно пострадают — недаром лиц из татей никто не прикрыл. Значит, узнанными после быть не боятся.

Хальвдан обернулся, поймал взгляд Млады и едва заметно кивнул. Уж что они с Зореном задумали, а быть утыканной стрелами, словно вышивальная подушка — иголками, ей не хотелось. Верег быстрым движением выхватил из-за пояса нож и метнул в главаря. Тот его движение разгадал и успел прянуть в сторону. Из кустов на дорогу тут же выскочили ещё с полдюжины человек, а лучники выстрелили.

Но ни одна стрела в цель не попала. Зорен вскинул руки. Всколыхнулась по сторонам тёмная, словно дёготь, пелена. Тугой завесой повисла от самых сосновых крон и сомкнулась над головами опешивших татей.

Жрец проговорил что-то утробно и зловеще, сомкнул руки перед собой. Померк свет факелов, словно их накрыло серым маревом. Но в следующий миг они полыхнули от рукоятей до верхушек. Разбойники вскрикнули, как один, и повыронили их наземь, встряхивая обожжёнными ладонями. Лишь остался один в руке Рогла, который на месте и пошевелиться боялся. Пелена медленно обращалась чёрным туманом. И точь-в-точь походил он на тот, что напугал людей в праздник Индра.

Удушливым дурманом окружил он мужиков ещё до того, как те успели прийти в себя от первого испуга. Один за другим разбойники, как подрубленные, падали на снег, не то мёртвые, не то уснувшие — в темноте не видать. А главари лишь озирались недоуменно, лишаясь своей ватаги.

И они рухнули бы с коней, но тут Зорен обмяк, начал крениться в сторону и кулём повалился на землю.

Те разбойники, что остались в себе, больше раздумывать не стали — бросились вперёд. Млада и Хальвдан выхватили оружие. Рогл только достал нож — не успел луком разжиться.

Ведана спешилась и опрометью кинулась к Зорену. Подхватила его за плечи, будто стремясь защитить ото всех. Главари напали на воеводу, двоим другим преградила путь Млада, оттесняя назад Рогла и закрывая сестру с жрецом. Их-то порубить проще некуда.

Ненадолго хватило дурмана Зорена. Трое татей уже поднимались с земли. Едва отдышавшись, под шумок они через кусты решили зайти с тыла. Очнулись и лучники. Несколько стрел мелькнуло в воздухе, но на счастье — мимо. Мешали им остатки колдовской завесы.

Млада отбилась от одного всадника, вынула скрамасакс и другой рукой достала подоспевшего второго. Он и понять-то ничего не успел, когда узкий клинок воткнулся ему в шею. Мимо понизу проскочил пеший разбойник.

Млада высвободила ноги из стремян и обрушилась на него сверху. Схватила за подбородок и рассекла горло.

Попыталась поймать за штанину ещё одного, но пришлось уворачиваться от стрел. Сразу несколько возились в снег рядом с её ногами. Нет уж, утыкать себя снова она не позволит.

Млада метнулась нож в стрельца, и тот опрокинулся на спину. Она вскочила и кинулась за убегающим татем. Тот уже приближался к Ведане и Зорену, который только-только пришёл в себя. Они не видели кругом ничего и не слышали за звоном оружия да громкой бранью.

Всего пара шагов осталась — руку протяни, но кто-то крепко рванул Младу за плечо. Она развернулась и лишь успела увидеть перед собой лицо, скрытое повязкой. Да и глаза показались знакомыми. Крепкая пятерня запечатала ей нос и рот, в лёгкие забилась удушливая пыль. Невольно Млада хватанула воздух и задохнулась ещё больше.

Пепел Колтаха. Коварное зелье.

Пальцы ослабели. Рукоять Призрака начала выскальзывать из ладони, а ноги вдруг будто бы увязли в снегу по колено. Внутри заворочалась дурнота, растеклась по телу невыносимой, тяготящей слабостью. Млада рухнула в чьи-то руки, её подхватили и через пару мгновений перекинули через седло. Она и хотела бы воспротивиться, но не могла пошевелить и мизинцем. Дышала и ладно. Колючая пыль щекотала нутро и охватывала немощью всё больше.

— Млада! — из далёкой дали прилетел чей-то окрик.

Лошадь ударила копытами и помчалась неведомо куда — содрогнулось всё тело, ломота отдалась в рёбра. Лишь уверенная твёрдая рука удерживала Младу от падения. Всадник перемахнул, видно, через лужу на дороге, стиснул её кожух в пальцах сильнее. Млада попыталась открыть глаза, но не смогла и окончательно провалилась в забытье.

* * *

Где-то возилась мышь, и по полу тянуло сыростью. Слабый свет пробивался сквозь веки.

Млада глубоко вдохнула и попыталась открыть глаза, ещё не понимая, где находится. Обрывки воспоминаний закрутились в голове, вызывая тошноту. Посыпались, как удары. Разбойники… много. Драка и тень, скользнувшая за спиной.

Грюмнёрэ. Палач. Тогда почему она до сих пор жива?

Млада всё же открыла глаза и осмотрелась, стараясь раньше времени не шевелиться. Она полулежала на земляном полу. Руки её были подняты над головой и привязаны, кажется к какому-то ржавому кольцу. Стылые стены, вонючая кадка в углу, пара тусклых лучин на изъеденном древоточцами столе. Млада была без кожуха, который обнаружился брошенным в стороне, там же, где дорожный мешок и пояс с ножнами.

Тихо и холодно. Как и в любом погребе.

Он сидел неподалёку, держал на коленях Призрак и разглядывал его. Внимательно, но видно, уже не первый раз. Лицо открыто: да и к чему прятать? Всё равно она знала, кто он. Видела, как поблёскивают от света лучин глаза с золотыми искрами, как в задумчивости поджаты губы, перечёркнутые шрамом.

— Здравствуй, Наставник, — прохрипела Млада и прокашлялась. Горло драло так, будто она ледяной воды напилась.

Он повернулся, упёрся взглядом, как клинком под рёбра, и неспешно отложил меч. Встал и подошёл. Движения его, плавные, но выверенные и чёткие, как всегда, делали его похожим на чёрную змею. Безжалостную и смертельную.

— Здравствуй, Млада.

От знакомого, но, казалось, уже позабытого голоса по спине пронеслась холодная дрожь. Млада попыталась сесть удобнее, но связанные над головой руки мешали. По ладоням забегали сотни иголок, и верёвка больно врезалась в запястья. Наставник присел перед ней на корточки, стянул с рук перчатки и отбросил в сторону. Тягуче осмотрел Младу, сжал пальцы на своём колене. Его молчание тянуло жилы хуже любой пытки. И что самое паршивое, она чувствовала, что её снова влечёт к нему, как и две зимы назад. Невыносимо, мучительно и болезненно. Стоило только его увидеть.

— Почему не убил сразу? — проговорила она, боясь, что оглохнет от тишины. — Ведь ты же Палач? Сошло бы за случайность при схватке с бандитами. Или ты сюда меня притащил для того, чтобы по душам поговорить напоследок?

Он усмехнулся — редко доводилось видеть его улыбку, пусть и такую холодную, короткую. Млада сжала зубы и ещё раз извернулась, пытаясь найти положение, в котором на руки не так давила бы верёвка. Умереть бы. Прямо сейчас — это лучше, чем видеть очередной призрак прошлого. Да ещё и тот, который только одним взглядом будто режет по живому.

И сразу всплывают в памяти долгие лета вместе. И короткие ночи.

— Ты угадала. Я хочу поговорить. Но развязывать пока не стану. Уж прости. Слишком долго тебя не видел.

— С каких пор ты завёл привычку просить прощения? Разве ты знаешь, что такое чувство вины?

— Перестань, Млада, — Наставник раздражённо встал. — Я ждал тебя в этом холодном городе слишком долго для того, чтобы с первых слов поругаться.

— Или убить.

Он отвернулся и сплюнул на пол.

— Ты так же невыносима, как и всегда!

— Некоторые терпят.

Наставник неопределённо повёл плечом, расстегнул плащ и бросил его на стул, который находился в таком же плачевном состоянии, что и стол. Свет ясно обрисовал фигуру арияш, гибкую и подтянутую. Он размял пальцы, будто бы решался на что-то, а затем заговорил снова:

— Я хочу, чтобы ты ушла со мной. Мы можем сбежать, укрыться от Гильдии… Лучше идти на восток.

Млада плохо расслышала последние слова — так сильно зашумела кровь в ушах. Она сверлила взглядом его спину, ожидая, что он повернётся. Хотела по глазам понять, что он действительно этого желает. Что его предложение — не только отзвук проведённых вместе лет, не тень жалости и привычки. Хоть этот человек, как и она, был научен никого не жалеть и ни к кому не привязываться. Возможно ли другое?

Но Наставник всё так же медленно и глубоко дышал, прислушивался, но не шевелился.

Млада пыталась обдумать его слова, отыскать в себе хоть отблеск радости. Ведь она так этого хотела. Когда-то… Уйти, и чтобы лишь он был рядом. Она даже хотела отказаться от мести, так сильно Наставник был ей нужен.

Тренькнула, обрываясь, какая-то внутренняя, истончённая временем струна, и стало легко. Безразлично. Млада ухватилась пальцами за натянутую её весом верёвку, подтянулась и всё-таки села. Вмятины на запястьях тут же заныли.

— Ты бы хоть имя мне своё сказал… — тихо произнесла она.

Наставник обернулся. Снова подошёл и присел рядом прямо на землю.

— Ставр. Меня зовут Ставр, — он подхватил ладонью её перекинутую через плечо косу и проследил, как та медленно соскользнула. — Я скучал по тебе, бенхим киз^[2].

Млада смолчала, наблюдая за ним. Ставр одной рукой ловко распустил ворот её рубахи, распахнул, провёл ладонью по животу и груди вверх, коснулся большим пальцем губ. Едва заметно улыбнулся. Но не тепло, а отстранённо, будто своим далёким мыслям. Воспоминаниям о тех временах, когда кроме друг друга у них никого не было. И Млада поняла, что он до сих пор видит в ней ту девчонку, которая беззаветно и молчаливо его любила. Которая с радостью и страстью отдалась в его руки, когда он не смог больше сдерживать своё желание.

Но всё давно поменялось. Он отправил её к Песчаному Ворону, не захотел сберечь то, что зародилось между ними. Так ему было удобнее. Сейчас Млада, ослеплённая поначалу неожиданностью встречи, переставала видеть в нём того Наставника, который восхищал её и пугал одновременно. Которого она желала, как единственного достойного мужчину на свете. Остался только Грюмнёрэ, такой же чужой и незнакомый, как и остальные.

Ставр наклонился и поцеловал Младу. Она ответила, пытаясь найти в глубине памяти хоть какие-то обрывки былых чувств. Его губы, всё такие же мягкие и чуть горькие, пахли ариванским табаком. Запах, который раньше будоражил, теперь вызывал только отвращение. И было зябко, словно не живой человек обнимает её, а склизкая змея оплетает гибким телом всё крепче. Одно усилие — и выдавит всю жизнь до капли. Он нарочито неспешно развязывал гашник Млады, но его рука подрагивала от сдерживаемого нетерпения.

— Так, связанную, и возьмёшь? — глухо проговорила Млада, когда Ставр спустился губами по её шее.

Он отстранился и прищурился, напомнив ей о глазах другого цвета, что щурились очень похоже. Но в тех глазах даже в моменты ссор никогда не было такого недоверия и холода. Он не развяжет… И убьёт, как только появится повод.

— Так что ты скажешь? — Ставр выпрямился. — Готова уйти со мной? Ведь ты же этого когда-то хотела. Хотела всё бросить. Мы уедем в Хилтар или дальше на восток. Там нет крупных городов, но мы найдём место, чтобы переждать. Рано или поздно о нас забудут.

— Они ничего не забывают, — хмыкнула Млада.

Странно было слышать от Наставника столь наивные слова. Что с ним такое?

— В конце концов, можно откупиться.

— Деньгами, которые ты получил за моё убийство? — Млада взбрыкнула ногой, сбрасывая ладонь Ставра, которой он медленно водил по её бедру.

— Это моя работа, ты же знаешь, — его взгляд вконец ожесточился. — К чему эти разговоры? Или ты перестала быть арияш? Грюмнёрэ? В чём ты пытаешься меня упрекнуть? Думаешь, я должен был пойти против распоряжения урхаса и смотреть, как ты исчезаешь вдали? А деньги я взял для нашего же блага!

— Я ничего не думаю. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

Рука Ставра, которая уже снова легла ей на колено, стала вдруг ледяной.

— Так это твой ответ?

— Да, — зло выплюнула Млада. — Я никуда с тобой не поеду. Закончи дело и проваливай. Проваливай, пожри тебя Пекло! Думал, через две с лишним зимы явишься, потискаешь меня за грудь, и я всё прощу? Всё забуду? Как ты наплевал на всё и просто исчез. Только оставил мне карту с отметкой, где живёт Мастер. Отправил меня к нему, хоть прекрасно знал, что он сломает меня, уничтожит. Уничтожит, сукин ты сын! Так вот получай Младу, которую сделал из меня Ворон. Ты мне безразличен, как навозная куча под забором, Наставник. Или как там тебя?.. Ставр.

В горле захрипело, и Млада замолчала. И так сказала слишком много. Ставр, пока она говорила, всё так же сидел рядом, будто врос в землю. Только взгляд беспрестанно метался по её лицу. А его ничего не выражало, как застывшая маска. Наконец он вдохнул и приблизился, уперевшись одной рукой в пол.

— Вижу, ты действительно изменилась. Но тебя бесит, что ты стала такой же, как я. Только побывав у Ворона, ты поняла меня, и это тебе не понравилось. Но придётся смириться, моя девочка. Прежней ты не станешь.

— Прежней… — осклабилась Млада. — А ты знал, какой я была? Хотел знать? Тебя интересовало только, насколько незаметной, выносливой и быстрой я могу быть. Ах да, потом ещё то, что у меня между ног. На остальное плевал.

— Ты сама этого хотела. А теперь, значит, ждешь, будто что-то поможет тебе вернуть былое? Или кто-то? Кто-то из дружины, к которой ты прибилась, как волк к собачьей своре? Или из твоих спутников? Твоя сестра? Или тот, черноволосый? Нет, вряд ли. Или этот мальчишка? Я заметил, ты начала заботиться о нём, — Ставр поднял руку и провёл ладонью по её щеке, всматриваясь в глаза. Млада дёрнула головой, отстраняясь. — Нет, не мальчик. Может, верег?

— Заткнись, Ставр. Раньше, помнится, ты говорил очень мало. Не изменяй себе.

Он довольно улыбнулся: уголки губ чуть дрогнули, отчего шрам проступил глубже.

— Значит, всё-таки он. Верег.

Млада промолчала. Ставр качнул головой в изумлении. Затем достал из ножен на поясе узкий кинжал, чуть короче, чем скрамасакс. На его серебристом лезвии чернели руны, клинок завораживал чёткостью линий и красотой искрящегося на солнце осколка льда.

— Мне правда жаль, Млада. Я думал, всё сложится иначе.

— Врёшь, Ставр. Ты знал, что всё сложится именно так. Покончим с этим, руки невозможно затекли.

Ставр наклонился к ней и снова долго, настойчиво поцеловал в губы. Бок пронзило острой болью, дыхание тугим комком застряло в груди. Сердце заколотилось, предательски быстро выталкивая из раны кровь. Млада зажмурилась, пытаясь восстановить спокойствие, унять колыхнувшуюся внутри панику. Хотя выжить всё равно не удастся. Жестокий удар — в живот. Мучительная смерть. Долгая.

— На кинжале яд, — спокойно произнёс Ставр, вставая. Он подошёл к стулу, взял с него плащ и накинул на плечи. — Скоро ты просто уснёшь, не будешь чувствовать боли.

— Мог бы просто перерезать горло, — выдавила Млада, стараясь говорить как можно тише, чтобы сохранить силы. — К чему нарушать Кодекс и использовать яд?

— Об этом ведь никто не узнает. А по-другому… Я не могу, — Ставр улыбнулся одним уголком рта.

— Чтоб твоя жалость у тебя в глотке застряла…

Млада закрыла глаза и перевела дух, прижавшись виском к связанным рукам. Бессмысленно — только продлять страдания. Но почему-то невыносимо хотелось пожить ещё немного. Хоть лишнее мгновение.

Ставр подошёл, схватил Младу за ворот рубахи и разодрал ткань до пояса, рванул вниз, до колен, штаны. Работает до конца. Хотя кого будет интересовать, как именно умерла мало кому знакомая девица? Ссильничал и прирезал разбойник, или Палач Гильдии исполнил свой долг? Никого это не волнует. Просто привычка подстраивать всё случайностью.

Поганая привычка.

Млада безучастно проследила за тем, как Ставр последний раз осмотрел погреб, взял ножны с Призраком, затушил лучины и, открыв дверцу в потолке над лестницей, ушёл. На мгновение она увидела кусочек слабо освещённой комнаты наверху, а потом стало темно.

Примечания

2

Бенхим киз (арив.) — моя девочка.