Умышленная блокировка

Елена Стриж, 2019

Это серия историй, где автор, заглянув в недалекое будущее, постарался описать взаимоотношения мужчины и женщины. «Прошивка» – трогательная история, где герои уже состарились, но благодаря новой технологии смогли вернуть былые чувства. «Чистка» – со временем человеческие воспоминания блокируют эмоции, и он становится скучным. Чтобы вернуться к прежней жизни, можно кое-что почистить в голове. «Умышленная блокировка» – трагедия, связанная с памятью, где после расторжения брачного контракта герои потеряли друг друга. «Любовь в процентах» – уже давно не секрет, что программы сводят людей, а те, забыв, что такое любовь, доверяют машине. Любовь – эта мысль проходит красной нитью через всю книгу, хотя порой она принимает причудливую форму.

Чистка

Ева с удивлением смотрела на то, как сами по себе колышутся шторы. Она, конечно же, понимала, что открытое окно создавало сквозняк, но как это интересно. Ева приблизилась и, присев поближе, стала рассматривать, как изгибается ткань. То, чего не видно, шевелит штору, женщина прикоснулась пальцем к ткани, улыбнулась и, встав, быстро закрыла окно.

Что-то произошло. Она еще не понимала что, но это заставило ее остановиться и посмотреть на стену, на которой отражался большой солнечный зайчик от блюда, что стояло на столе. Ева подошла и пошевелила его, и зайчик, словно летающая тарелка, взял и взлетел на потолок.

— Красиво, — произнесла она и, отвернувшись, быстро побежала к себе в спальню.

Она с самого утра не могла найти себе места, проснулась и как заново родилась. Знала, что на улице шумно, но почти час стояла и слушала рев мотора, голоса людей и звуки птицы. Да, птицы, а ведь раньше их не было, «может, прилетели?», — спросила себя и, выглянув в окно, постаралась их увидеть. Кисловатый запах, «на что он похож?», она задумалась и, подергивая прядь волос, посмотрела на мужчину, что садился на свой велосипед.

— А когда я последний раз каталась? — спросила она у мужа, повернулась, но постель была пуста.

Она уже как пять лет живет одна, он ушел, тяжесть осталась в душе. Но сейчас Ева вспомнила, как обнимала его в этой самой кровати, но…

— Почему ты ушёл?

Женщина подошла к комоду, порылась в нем и достала так тщательно спрятанную в глубине фотографию мужа.

— Красавчик, и с кем ты теперь?

Она не сердилась на него, почему-то не было боли, а только то теплое воспоминание, когда он подарил ей велосипед.

— Зачем он мне? — удивлялась такому странному подарку.

Она быстро вышла, но тут же остановилась.

— Ой, — холодный пол обжог ее ступни, Ева запрыгала на месте, словно затанцевала. Вернулась в спальню, нагнулась. — Ух, — произнесла, почувствовав, как в пояснице что-то хрустнуло. — Старуха. Ну, где же вы? — тапочки, будто живые, заползли под кровать. — Ага, решили от меня спрятаться.

Она достала их, надела и тут же убежала в коридор. Ее оранжевый, словно маргаритка, велосипед так и стоял в углу.

— Вот ты где.

Ева и не помнила, что он тут, хотя каждый день ходила мимо. Но сегодня необычный день. Да, самый что ни на есть необычный. Женщина бегала по квартире, ее удивляло все. Почему такой ковер, а кресла, что с ними не так, а эти книги, кто их расставил, словно на выставке. Она отложила все дела, их как раз сегодня и нет. Вытащила стопку и, перебирая, стала раскладывать книги по тематике.

— Чудно, какая прелесть, — шептала она и вертела головой в поисках Алины, своей дочери, чтобы показать удивительные рисунки. Но ее дочь уже убежала в школу. — А где Борис?

Ева соскочила, бросилась в комнату сына, но и его не было. «Наверное, тоже в школе», — подумала она и погладила свитер, что был брошен на стол.

Она растерялась, «когда это было?», ведь вчера все было не так, рутина съедала ее. Ева проклинала этот мир со своими правилами, и вот все изменилось. Женщина встала и посмотрела на свои руки, они уже не те, что раньше, морщины, сухость кожи.

— Ну и ладно, — громко заявила, — начинаем все заново.

Да, именно так все и произошло.

Ева забыла запах костра, стерлись воспоминания о дожде, как подставив в детстве ладони, смотрела, как падают капли. И эти мелкие брызги.

— Что произошло? — она ощущала себя ребенком, которому все интересно. — Что не так?

Ева растерялась, она уже не маленькая девочка и не должна себя так вести. Но не могла, ей было так любопытно смотреть на облака, что растянулись в вереницу, словно это караван.

— Что произошло? — спросила себя и вспомнила, что вчера ходила в лабораторию. — А что я там делала? Заболела?

Она и не помнила, когда вообще последний раз болела, так, разве что простуда, но и тогда она игнорировала докторов. Возьмет пару дней без содержания, отлежится и все. Вот ее Ирина, вместе работают, каждый год ставит прививки от гриппа и всегда болеет по две недели.

— Что я там делала? — постаралась вспомнить. — Чистила мозги, — вспомнив, ответила сама себе.

Время не остановилось после экспериментов с сознанием человека. Ученые, добившись первых успехов, ликовали и надеялись, что рано или поздно смогут скопировать память, но… Ничего не вышло. Память, она аморфна, вечно меняется, словно дым от костра. Это вам не дом построить из кирпичей, память нельзя просчитать, нельзя взять и переписать. И все же удалось найти, где она прячется. По-моему, так считала Ева, это было великое открытие, ведь она одна из тех, кто работал над этим.

И вот стало известно, где хранятся эмоции, где детство накладывалось на первое воспоминание о матери. А после память, как слоеный пирог, в котором сотни тысяч этажей, через свои вертикальные ячейки, словно лифт, перемещало воспоминание.

Ева помнила это прекрасно, словно было только вчера, но ведь прошло уже десять лет.

— Почему? — в очередной раз задала она себе вопрос. — Что изменилось?

«Прочти», — увидела она записку на своем рабочем столе.

— Ладно, — согласилась женщина и открыла лист.

После того как стало известно, где пряталась память, пошли эксперименты. Многим хотелось понять, что это и каково. Можно ли ее записать, можно ли стереть, можно ли что-то подправить? И выяснилось, что все можно, но с записью труднее. А вот подкорректировать — да.

Лабораторные испытания над жертвами насилия, трудно носить в памяти самые ужасные моменты из твоей жизни. Сканируя мозг пациента, они находили точки, куда память спрятала свои черные воспоминания. Мозг — хитрая штука, он разбивал одни воспоминания на куски и разбрасывал их по секторам слоеного пирога.

Пациент ничего не помнил, ему просто точечно стирали день или два, а также все последующие негативные эмоции. Ведь если стереть воспоминание, остаются кластеры последствий, как волны. Надо и их сгладить.

Это волшебство. Она смотрела на немного грустные глаза женщин, но в них уже не было боли о прошлом.

— Что произошло? — дочитав свое же обращение к себе, она задумалась.

Ева давно уже думала над вопросом, почему человек живет ограниченное количество лет. Медицина продлила жизнь до 140, и все, дальше она была бессильна. Почему? Спрашивали все, но никто не заглянул в прошлое. А именно там и крылась разгадка.

Память, вот что было важным. Ева, работая с пожилыми пациентами, знала, что им все равно, сколько они проживут, им и так уже было много лет. Они устали. «Но почему? Да, почему?», и если она сможет найти ответ, то…

В детстве ребенок радуется всему, ему все интересно, а что взрослые? Они, получив опыт, теперь опираясь на него, понимают, что волны в океане — не игра моря, а всему виной ветер. Что ночью темно не потому, что выключили солнце, всего-то планета повернулась вокруг оси. Взрослым стало неинтересно, скучно. Они все знают про сказочных героев, это все выдумки взрослых, чтобы порадовать деток. А что же тогда сами взрослые, чему они радуются, что познают?

Ева долго думала над этим. И поняла, что чем больше человек знает, тем быстрей он себя программирует на конец. Она со своей командой определила частоты клеток людей, которые улыбаются и тех, кто нет. Она сравнивала частоты больных и здоровых, детей и пожилых. Это не было открытием, но Ева пришла к мнению, что в детстве, когда ребенок все познает, его сознание формирует команду мозга, а тот создает свою частоту для клеток. Со временем мысли человека меняются, они становятся тусклыми, как краски выгорают на солнце, а вместе с ними и частота, что поддерживает мозг.

— Но если так? — восхитилась своей глупой идеей Ева. — Надо взрослому дать детские воспоминания. Нет, не воспоминания, а способность опять на все смотреть с интересом, чтобы появился смысл в жизни.

Это идея была бредовой, но Ева смогла заинтересовать своих инвесторов, и команда приступила к работе.

Найти в ворохе воспоминаний кластеры, что отвечали в детстве, очень тяжело, главное не порвать нить с реальностью. Карта памяти у каждого человека индивидуальна, но даже не это важно, а то, что она вечно менялась. И нужно было действовать быстро, чтобы она не успела перезаписаться и спрятаться.

Первые успехи были так себе, но с каждым разом удавалось найти уже не два или три блока, а сотни и тысячи. Нужно было не трогать накопленный опыт, иначе все, возврат к школьной парте. И несмотря на огромные трудности, ученые смогли начать чистку.

Их первая удача. Кирилл Данилов, ему за 120, он как поганка, даже мысли, и те пахли, но он нашел в себе мужество и согласился на эксперимент. И то, наверное, потому, что все надоело, на все наплевать. Более пятнадцати сеансов, самые сложные операции в истории человечества. Клетка за клеткой обнулялись, они не уничтожались, продолжали жить и дальше, но частотные щипы стирали все, что было в них записано. Теперь это чистый кластер, на который сразу же что-то писалось.

— Вы бы видели его глаза, — восхищенного докладывала Ева своему руководству.

Старик проснулся и долго смотрел на стакан воды, что ему протянули. Он вспомнил детство, вспомнил, как ходил в поход с отцом и сильно проголодался, но больше всего ему хотелось пить. Старик взял стакан и трясущимися руками выпил воду.

Они наблюдали за ним, как он ходит, трогает, как на коленках залез под кровать и показал медсестре, которая за ним присматривала, какого-то маленького жучка. А после все изменилось. Он не просто стал улыбаться, его зрение улучшилось, а мутный взгляд стал прозрачным. Морщины вокруг глаз, похожие на огромные овраги, вдруг стали выпрямляется.

Ева ликовала, ее глупая теория оказалась не такой уж и глупой. Конечно же, жизнь не изменить и, возможно, не продлить, но смысл уж точно появится.

Она оделась, хватит сидеть дома, посмотрела в окно и тут же выбежала на улицу.

— Так, что там надо купить? — Ева постаралась вспомнить, что ее мама использовала, когда стряпала блины. — Молоко, яйца, масло, а еще джем…

Через пару часов все было готово. По дому плыл сладкий запах блинов.

— Мам… — Арина зашла незаметно и удивленно посмотрела на свою мать. — Это что?

Девушка подошла к столу и тут же стащила один блин.

— Руки, руки мыть, — запричитала женщина и, чмокнув дочку в щечку, быстро выпроводила ее в ванную.

Ева прошла лабораторные испытания, она сама на это согласилась, хотела понять каково это. Дочка, чавкая, словно еще в садик ходит, уплетала блины. Она влюбилась, Ева точно знала, что у нее есть мальчик. За окнами загрохотало, все посерело, и подул ветер.

— Вставай, вставай, — закомандовала женщина и, подталкивая дочь к выходу, приказала. — Одевайся, сейчас пойдет дождь.

— И?

— Ты давно гуляла под ним?

— Нет.

— Быстрей, быстрей…

Они сломя голову побежали по ступенькам и как только выбежали, хлынул ливень. Мать и дочка, визжа и шлепая промокшими туфлями, пошли по улице. Кто-то с ужасом посмотрел на них, кто-то наоборот заулыбался, а кто-то прижался к стене в надежде, что их минует ливень.

Память, вот где ключик от нашей долгой и счастливой жизни. Теперь Ева знала это наверняка. И ее босые ноги словно впервые ступали по этой странной, как ей казалось, зеленой траве.