Жду тебя через 1000 лет

Елена Станиславова (2024)

Любовь — это страшная сила во все времена. А уж любовь к викингу — тем более… …Поехала как-то девушка верхом через болото, да и канула в те времена, когда к берегу мог запросто пристать драккар викингов. И исполнилась её самая безумная мечта. Только вот как решиться?.. …Другая девушка живёт себе в 21 веке, и хочется ей любви настоящего викинга, а не спесивого звездуна, который изображает его на съемочной площадке. Невозможно? А это мы ещё посмотрим! … А третья девушка (с капелькой магических способностей) устроилась работать в не совсем обычный магазин-салон — и нате вам, откуда ни возьмись появляется перед ней мужчина её мечты — просто проходит через стену… И мужчина этот непростой, и любовь у них непростая. Да и как может быть простой любовь к человеку, который живёт в двух мирах… Эта сказка для взрослых — лёгкая пародия на целый ряд популярных жанров. Или не пародия. Вам решать.

История 1 Часть 2. Эйнар?

Через полчаса Лика уже сидела на веранде деревенского дома и вдыхала чудесные ароматы стряпни Теть Иры. Девушка не особо разбиралась в законах физики. Но ей случалось читать фантастические романы разной степени научности. Загадка ее путешествия во времени не давала Лике покоя.

— По всей вероятности, около валуна на дороге возник какой-то портал в прошлое. Так, и что же я делала?

Девушка стала шаг за шагом мысленно воспроизводить свои действия на тропинке у камня.

— Именно в этот момент я взяла в руки телефон и нарисовала графический символ для разблокировки экрана. Получается, что ключ для перехода — это та самая загогулина, похожая на солнечную руну. А если это так, значит, завтра я смогу снова увидеть Эйнара?

Понятное дело, что ночью Лике было не до сна. Она утыкалась лицом в подушку — попеременно анфас и в профиль. Заново переживала то, что было. Предвкушала то, что будет.

Утро выдалось теплым и солнечным.

— Так, вот сухая сосна. И замшелый валун на месте. Что ж, проверим гипотезу. Достаем телефон…

И Лика нарисовала пальцем на экране привычный зигзаг. А Граф уверенно преодолел «барьер».

Ветер, треплющий волосы девушки, вдруг перестал казаться ласковым.

— Надо было одеться потеплее.

Оставалось надеяться, что это мурашки от предчувствия встречи холодят ее кожу. Она посмотрела по сторонам.

— Ладно, сосна еще не выросла. Это мы уже проходили. Но на вчерашнем лугу были цветы. Они что, отцвели за ночь?

Вот и берег, но знакомые скалы как будто подросли и заострились. Вода Залива обожгла ноги совсем не летним холодом. А родник подозрительно смахивает на маленькую речку. И никакой травы, только песок и камни. Что-то еще изменилось. Но что?

Лика повернула голову и как ни вглядывалась, ни щурила глаза, ей не удалось рассмотреть на юге очертаний Крепости…

— Эйнар!

Но девушка уже понимала, что сегодняшнее прошлое — не вчерашнее. И Эйнара здесь не будет. Крепость еще не построили. Эйнар еще не родился.

Лика почувствовала, как цепкие когти паники стискивают грудь, и каждый вдох для нее становится подвигом. Сердце глухо тукает по барабанным перепонкам. Тело не хочет повиноваться. Каждый шаг подальше от хмурых волн Залива, дается с таким трудом, словно она тащит за руку маленького упрямого ребенка. Земля каучуковой трясиной пружинит у нее под ногами. Вязкие щупальца пустоты липнут к ней и тянут в бездну. Кончики пальцев заледенели.

Лика попыталась заплакать, но не вышло. Она ни за что не хотела оставаться в этом прошлом, где так холодно, пусто и одиноко. Где нет Эйнара.

Усилием воли Лика справилась с приступом паники, собрала себя в единое целое и направилась в ту сторону, где оставила коня.

Граф ждал Лику на жухлом лугу. Лошади тоже явно не терпелось поскорее сделать копыта из этого негостеприимного мира.

— Вот валун. Наконец-то… Где телефон? Не хочу здесь оставаться. Не хочу!

Экран вспыхнул.

Воздух заметно потеплел. Тишину разорвал крик болотной птицы. От вида мертвой корявой сосны и редких невзрачных березок на дальних кочках девушке захотелось петь и кричать от счастья.

— Получилось! Вернулась…

Вечер был теплым и безоблачным, но на протяжении всего пути в Северный Город Лика видела мир через мокрую соленую пелену. Субботняя встреча с настоящим викингом не укладывалась ни в какие рамки. Допустим, это было просто временное помешательство. Сбой в работе головного мозга. Но браслет на руке не оставлял сомнений, что их свидание все-таки состоялось. Мысль о том, что она больше никогда не увидит этого светловолосого мужчину, делала всю ее оставшуюся жизнь пустой и бессмысленной.

— Ну, почему я не осталась с Эйнаром… С таким парнем и в девятом веке можно прожить.

Только подъезжая к Кольцевой Дороге, Лика немного успокоилась. Завтра на работу. Составлять букеты из роз и улыбаться покупателям. А в начале сентября ее ждет поездка в Далекую Северную Страну.

***

Лика собрала волосы на макушке и закрепила их прозрачной силиконовой спиралькой.

— Свидание в бассейне. Вслепую. Офигеть. И как мы друг друга узнаем, интересно? А что, если он уже здесь? Да тут половина парней блондины. И тату на руках не редкость. Я что, должна пялиться на шорты каждого молодого мужика? Как он себе это представляет?

Лика ворчала себе под нос и посматривала по сторонам. И вдруг она словно уперлась лбом в стеклянную стену.

— Эйнар?

Она сказала это очень тихо, почти выдохнула. Но парень услышал.

— Привет. Ты знаешь, как меня зовут? — по его лицу скользнула тень удивления.

И что она могла на это ответить? Действительно, откуда она знает его имя?

Перед ней стоял он.

Тот самый Эйнар.

Из девятого века.

Или не тот самый?

Нет, все-таки не тот…

Волосы короткие. Ни косичек, ни бусин. Модная щетина вместо бородки. Вся левая рука от плеча до запястья покрыта витиеватыми цветными узорами. И другое выражение лица. Совсем другое.

Но рост тот же. И тело вроде то же самое. И бездонные серо-голубые глаза. И нос. И губы.

И даже крученый браслет с волками на запястье.

А на груди…

— Что это?

На груди у красавчика в коричневых шортах висел ее кулон с буквой Л. На тонком черном шнурке.

Правда, вид у этого кулона был такой, как будто его изрядно потерли наждаком. Или носили, не снимая, по меньшей мере, тысячу лет. Но как это возможно?

— Случайно догадалась.

Парень рассмеялся.

— Тогда у тебя магические способности. Поразительные. Меня действительно зовут Эйнар. Можно сказать, наше родовое имя. Первого сына в каждом поколении так называют. Традиция такая. Но у меня магических способностей нет. Поэтому тебе придется представиться.

— Лика.

— Красивое имя.

— А что это у тебя на груди? Какая странная руна, — выпалила Лика вместо дежурной вежливой фразы.

— Это не руна. Это… Я не знаю точно, что это такое. Короче, этот амулет передается в нашей семье тому, кого зовут Эйнаром. В день его совершеннолетия. Отец говорил, что эта штука очень старая. Типа того, что ее отдал своему сыну мой предок то ли в девятом, то ли в десятом веке. Думаю, ей не меньше тысячи лет. Никто не знает, что за символ на ней вырезан. Возможно, это оберег.

Лика осторожно провела пальцем по кулону на груди Эйнара. Внимательно разглядела прекрасно знакомое ей украшение, подаренное родителями на 16-летие. Точно, это ее подвеска с буквой Л, которую она в июле отдала длинноволосому чужаку на берегу Залива. Лика так и не смогла стереть из своей памяти воспоминания о красавце-викинге, как ни старалась…

— А у тебя интересный браслет на руке. Это ведь руны, да? Я похожий у нас в музее видел. Раньше считалось, что такие браслеты — магические. Откуда он у тебя?

— Подарили. (Сказать ему правду? Но ведь я и так правду сказала. И он все равно не поверит. Разве в такое можно поверить?)

Но, ежкин кот, как же этот современный Эйнар похож на того, чей образ до сих пор не дает ей спать спокойно! И в то же время не похож…

— Пойдем, поплаваем.

— Пошли!

Он взял Лику за руку и потянул ее к бортику бассейна. Это простое прикосновение разбередило в душе девушки целую бурю чувств. Но Лика в глубине своего левого (или правого?) полушария сознавала, что касание его руки — не причина бури, а лишь повод…

Часа через полтора они вышли с территории бассейна, сели в машину Эйнара и по улочкам, напоминающим Лике иллюстрацию к ещё не прочитанному фэнтезийному роману, приехали к крошечному, всего на четыре столика, ресторанчику. Эйнар заказал оказавшееся очень вкусным, совершенно домашним блюдо — что-то типа картофельного пюре с кусочками белой рыбы — и горячий ароматный кофе.

Лике было удивительно легко с этим светловолосым парнем. Как будто она знает его уже одиннадцать веков. Очевидно, что этому Эйнару она тоже понравилась. Его взгляды — почти материальные, как легкие прикосновения — иногда заставляли ее вздрагивать. Он это замечал, но Лика не знала, что он по этому поводу думает. И как объяснить ему то, что с ней происходит. И надо ли…

Они сидели за светлым деревянным столиком, и Лика рассказывала Эйнару об огромном, похожем на человеческий муравейник Северном Городе, о ферме Теть Иры, о развалинах древней Крепости.

— Знаешь, этим летом я как-то раз поехала покататься на лошади и встретила на берегу Залива парня. Он был очень похож на тебя. Просто клон.

— Я читал, что у каждого человека на земле существует двойник.

Ну, а она чего ожидала? Что Эйнар сейчас возьмет и скажет, что это был он или его предок? Но его слова все равно оставили легкое послевкусие разочарования.

Современный Эйнар точно не отличался буйной решительностью своего предка. Несомненно, его переполняло желание, но он цивилизованно отвез Лику к дому, ставшему ее пристанищем на следующие полгода. В окне на втором этаже горел свет, и комната была как на ладони. Ее соседка, субтильная финская девушка по имени Лииса, как обычно, не удосужилась задернуть шторы…

В понедельник уже на занятия. Однако впереди еще один выходной день. Лике было интересно, предложит ли Эйнар встретиться. Но он задал вопрос раньше, чем эта мысль окончательно оформилась у нее в голове.

— Хочешь завтра съездить на ферму к моему дяде? Ты же любишь лошадей. Покатаемся. Уверен, тебе понравится.

— Да, спасибо. С удовольствием.

— Тогда я заеду за тобой в девять. Надевай что-нибудь теплое и непромокаемое.

— Хорошо.

Они попрощались. Вот так просто. Без всяких поцелуев.

Лика вышла из машины. Капли дождя падали на лицо девушки. Одна из них забралась в уголок рта. Лика слизнула ее. Капля оказалась солоноватой.

Когда Лика поднялась на каменное крыльцо своего временного жилища, Эйнар уже уехал.

Под утро Лике приснился сон. Она стояла на хлипком висячем мосту, перекинутом через глубокий каньон — ровно посередине этого моста — и держалась за веревочные перила. По логике вещей, где-то внизу у каньона имелось дно. Но Лика его не видела. Мешал то ли туман, то ли пелена брызг бурного потока.

На левом краю каньона стоял один Эйнар. На правом — другой. И оба ждали, что Лика перейдет на его сторону. Сегодняшний Эйнар махал ей рукой и что-то говорил. Но девушка не слышала ни одного слова. А Эйнар из далекого прошлого стоял неподвижно и безмолвно. Он просто смотрел на нее, не отрывая взгляда. И его взгляд почему-то напомнил Лике луч прожектора на стадионе «Динамо».

Вдруг погода резко изменилась. Стемнело, похолодало. Налетел порыв ураганного ветра, вроде бы даже гром прогремел. Мостик качнулся и начал рассыпаться. Лика хотела закричать, но не смогла открыть рот. И побежать у нее тоже не вышло. У нее вообще ничего не получалось, она не могла пошевелиться и даже дышала с трудом. Так крепко сжимал ее в объятиях светловолосый викинг. И тут зазвучала ее любимая песня. На третьем куплете до Лики дошло, что это сигнал будильника.

Утро оказалось очень свежим и на удивление солнечным. Лика позавтракала в компании сонной финской соседки-жаворонка, оделась и вышла на крыльцо. Белый внедорожник ее нового знакомого уже стоял около дома.

Выяснилось, что до фермы дяди Эйнара что-то около трехсот километров. Они ехали уже полтора часа, в машине негромко играло радио. Странноватое очарование пейзажей за окном автомобиля погрузило Лику в какое-то подобие транса.

Слева вдоль дороги тянулись невысокие горы, вершины которых едва угадывались за рваными клочьями непривычно низких облаков. С высоты этих гор здесь и там срывались ломкие, хрустальные потоки водопадов. А у подножия мирно паслись небольшие лохматые лошадки и похожие на стога белого сена овечки. Справа от дороги до самого горизонта лениво волновался отливающий холодной сталью океан. Временами Лике чудилось, что она не на Земле, а в одном из сказочных миров, где живут тролли, эльфы, гномы и герои ее любимых сериалов.

Через некоторое время они проехали по мосту через небольшую извилистую речку и остановились в каком-то маленьком городке. Настолько маленьком, что определение «городок» было явным преувеличением. Но в этом населенном пункте обнаружилось все, что полагается иметь городу. Здание мэрии, спортивный центр, церковь, школа, заправка, рекламные щиты с изображением стройных девушек в футбольной форме и упаковок с кисломолочным продуктом, аккуратная промзона с разноцветными ангарами и цепочка разноцветных жилых домов.

Эйнар остановил машину около симпатичного зданьица, на крыше которого росла короткая чуть побитая непогодой травка. Выяснилось, что это кафе. Лика не имела ничего против горячего кофе со сливками и сдобы с корицей. Теплое уютное помещение оказалось полутемным, поэтому никто не увидел, как вспыхнули ее щеки, когда Эйнар, помогая снять куртку, приобнял ее за плечи и — нечаянно? — коснулся ее груди. Лику на мгновенье охватило почти невыносимое желание раствориться в его объятиях и, наконец-то, изведать вкус его поцелуя. В животе у нее запорхали не какие-то там эфемерные бабочки, а целая стая птиц-колибри. Но Лика пришпорила свою фантазию и вернулась в окружающую реальность.

Сдоба с корицей оказалась свежайшей, а кофе — горячим и сладким. Покончив с булочкой, Лика, наконец-то, задала Эйнару мучивший ее вопрос.

— А твой предок, ну, тот, кто оставил своему сыну амулет с непонятным символом, что ты о нем знаешь?

— Про него написано в «Книге о взятии земли». Его отец, Торвард сын Эйрика — северный ярл. Он не захотел склонить колено перед Харальдом Прекрасноволосым, первым королем объединенной Норвегии. Торвард собрал своих людей и переселился сюда. Это произошло еще в конце девятого века. Кстати, его хутор располагался на юге, примерно в тех местах, куда мы сейчас едем. Вскоре у этого поселенца родился сын, которого назвали Эйнаром. Это и есть мой предок, чей амулет мы передаем из поколения в поколение.

— Ого. Откуда ты знаешь такие подробности?

— Сохранились средневековые документы. И еще в сагах кое-что нашел.

— Ничего себе! И что тебе еще известно об этом Эйнаре Торвардссоне?

— Торвард и его люди прибыли сюда на кораблях. Полагаю, и отец, и сын ходили в походы. Хочется думать, что только в торговые. Но уверенности нет. Кстати, жену Эйнара Торвардссона звали Лейкни Чужестранка. Видимо, она происходила не из Скандинавии. Есть виса, где рассказывается, что он встретил эту красавицу на берегу, возвращаясь из похода.

И почему Лике после этих слов приспичило заплакать? Естественно, у викинга была жена. А она что думала? Что он будет всю жизнь хранить верность девчонке, которую случайно повстречал в одном из рейдов? Ревновать мужика, который изменил ей тысячу с лишним лет назад, — верх глупости. Если у него были сыновья, значит, кто-то должен был их родить. Логично. Какая-то Лейкни их и родила. Даже имя похожее. А ведь на ее месте могла быть она, Лика…

Фарфоровая чашка звякнула, коснувшись блюдца. Последний глоток кофе оставил на губах Лики вкус полыни.

Примерно через час они добрались до места, которое настолько сильно поразило Лику, что она просто физически не смогла проехать мимо и попросила Эйнара остановить внедорожник на неширокой обочине. Они вышли из машины и, взявшись за руки, пошли к океану по узкой лавовой дорожке.

Впереди виднелась небольшая бухта. В длинном названии Лика уловила слово «фьорд». С одной стороны к воде подступали граненые скалы цвета мокрого асфальта. Противоположный берег был пологий. Там в отдалении виднелась белая церковь с темно-красной крышей и несколько почти игрушечных домиков, отделанных светлым сайдингом. Около ближайшего домика стояла большая машина, издалека похожая на цементовоз.

Дорожка привела их на самый берег. Волны с ленивым шуршанием набегали на пляж, где там и сям из песка выпирали плоские графитово-черные глыбы. Кудрявые завитки волн лениво обволакивали шершавые камни, а потом с тихим шелестом спешили обратно в родную стихию. Их кудрявые пенные барашки выглядели особенно белыми на фоне черного песка и таких же черных валунов.

Лика сделала штук двадцать снимков церкви, слегка прикрытой вуалью облаков, геометрически ровных многоугольников графитово-серых скал и белоснежной пены прибоя на песке густо-угольного цвета, а затем несколько селфи вместе с Эйнаром. После этого Эйнар сфоткал ее на фоне океана, а она его — на фоне скал. А потом Лика набрала полную горсть песка вперемешку с крошечными гладкими камешками. Никогда в жизни она не видела такого черного песка и таких малюсеньких, кругленьких как бусинки, удивительно легких черных камешков.

— Возьму на память.

Лика высыпала песок с камешками в левый карман куртки и нажала на липучку. Эйнар ничего не сказал. Только улыбнулся.

Они шли обратно, до машины оставалось метров пятьдесят. У Лики замерзли руки, и она засунула их в карманы куртки. Пальцы левой руки уткнулись в песок, а пальцы правой руки нащупали только гладкую ткань. В правом кармане не было телефона! Девушка вспомнила, что положила его на плоский камень, перед тем как зачерпнуть пригоршню дивного песка. Видимо, там и оставила.

— Эйнар, подожди, я сейчас. Я телефон на берегу забыла.

И Лика побежала туда, где океан накатывал на антрацитовый берег. Она нашла свой «андроид», положила его в карман куртки и уже сделала пару шагов по направлению к машине, но что-то удержало ее. И девушка решила напоследок сделать еще пару снимков.

Лика забралась на большой плоский валун, который с обреченным упорством облизывали волны. Вдали над водой парила какая-то птица. Не чайка. Раза в два крупнее. Манжета свитера зацепилась за браслет. Она поправила рукав и непроизвольно коснулась пальцем рун, вырезанных на серебре. В ее сознании снова возникла яркая, почти голографическая картина: суровый красавец из далекого прошлого надевает этот браслет ей на руку. Эта сцена упрямо стояла перед ее мысленным взором, и знакомая боль утраты в который раз кольнула Лику слева чуть выше ребер.

Чтобы отвлечься от этой «занозы», она вытащила из кармана телефон и прижала указательный палец к задней панели. Телефон не реагировал. Тогда она нажала на боковую кнопку и провела пальцем по экрану. Но её любимый «андроид» не подавал признаков жизни.

— Не вышло. Ладно. Потом разберемся. Эйнар ждет.

Лика положила телефон в карман куртки, спрыгнула с валуна, подняла голову и… не увидела белой церкви с красной крышей. Маленькие домики со светлыми стенами и припаркованный рядом с ними цементовоз тоже куда-то исчезли. Однако уехать он не мог просто потому, что дороги не было вовсе. Белый внедорожник Эйнара тоже пропал. Лишь несколько приземистых строений стояли в отдалении — не только крыши, но даже стены этих домов густо поросли короткой изжелта-зеленой травой. Еле уловимый запах дыма, вьющегося над низкими ворсистыми крышами, защекотал ноздри Лики, и она чихнула.

Еще не до конца осознав происходящее, девушка обернулась. Ей почему-то захотелось убедиться, что та самая крупная птица все еще парит над волнами. Но птицы не было.

На фоне пронзительно-синего атлантического неба темнел квадратный полосатый парус. Хищный узкий корабль с высоко задранным штевнем стремительно приближался к берегу.

История 2 Глава 1. Ведислава

Утро было теплым и солнечным, но совсем не добрым для княжны Ведиславы.

Князь Властимысл снова посватался к ней, и отец девушки не смог ему отказать. Вено заплачено. Скоро свадьба.

Богат и силён князь Властимысл. И дружина его велика. Да вот только противен Ведиславе старый князь. Дошла до неё молва о его жестоком и необузданном нраве.

Что случилось с его старшей женой Горяной? Никто толком не знает, а слухи ходят нехорошие — что извёл он её. А Милава, другая жена Властимысла, уж год как на глаза людей не показывается. Жива ли?

А уж уродлив он так, что без страха не глянешь. К тому же стар, годами отца Ведиславы превосходит.

Слезы катились по щекам княжны, горячие и горькие. Не хочет она замуж за Властимысла. Хоть и сказала вчера отцу свое твердое «нет», но ведь знает, что после прошлогоднего неудачного похода и гибели большинства княжеских дружинников, среди которых были два её старших брата, и казна пуста, и княжество беззащитно. А Властимысл большое вено за неё дал и обещает отцовское княжество от набегов охранять. Вот отец и согласился.

Ведислава тихо вздохнула и выглянула в оконце. Замечательный летний день ее не радует, давит печаль на сердце тяжелым камнем.

Может, на речку пойти? Там и поплакать вдоволь можно. Никто не увидит и не услышит.

Ведислава заплела длинные темно-русые волосы в косу, надела алое платье поверх тонкой вышитой шелком белой льняной рубахи и обернула вокруг талии затканный серебром поясок. Хотела княжна кликнуть челядинку, но раздумала. И вышла во двор. Жданы, ее стрыечки и подруги, нигде не видать. Придётся княжне одной идти, хоть и негоже ей так поступать.

Девушку манило к себе заветное местечко на реке Быстрице. Невелика речка, да течение быстрое. И лишь в одном месте, в тихой заводи, любила княжна купаться в жаркий летний день.

Узенькая тропинка вьется среди деревьев в чаще. Летний лес полон звонкой жизни, но не радуют княжну ни яркая зелень на опушке, ни цветы на полянках.

И вот Ведислава уже на берегу. Сбросила башмачки, прошла по мягкой, еще росистой траве. Скинула платье, повесила его на ветку старого дуба. Хотела остаться в нижней рубахе, да пожалела вышивку — можно испортить. Сняла и рубаху.

Лишь маленькая пичужка любуется на девичью красоту Ведиславы. Как же обидно княжне, что достанется эта красота нелюбимому, уродливому и злобному старику.

И слёзы снова хлынули из глаз девушки.

В свои 17 лет Ведислава давно уже считалась завидной невестой. Хороша она была необыкновенно. Там, где надо, тонкая. Там, где надо, округлая. Телом гладкая. Не маленькая, но и не слишком высокая. Синеглазая и темнобровая. С пушистыми ресницами и ямочками на щеках. Да к тому же нравом покладистая и повадкой благородная.

Сватались к ней и воеводы, и князья. И для себя, и для сыновей своих невесту такую желали. Но сердце ее пока не знало любви. А князь Доброгость дочь свою не неволил. До недавнего времени.

Ведислава пробежала несколько шагов по мягкой мураве и ступила в реку. Плавать она не умела, но в заводи неглубоко. Княжна осторожно зашла в чистую прохладную водицу — сначала по колено, потом по пояс, а затем уж и по самые плечи. Умыла лицо и принялась плескаться, как вдруг услышала княжна конский топот. Повернула голову и видит: на берегу появился незнакомец в красном плаще верхом на гнедой лошади. Оказывается, ее заветная заводь для чужака не тайна.

Мужчина тем временем бросил поводья и спешился. Он заметил княжну и подошёл к самой кромке воды. Ведислава с ужасом осознала, что стоит в прозрачной воде в чём матушка родила, а платье и рубаха висят на ветке дуба позади незнакомца. И бежать некуда — за спиной стремнина. До другого берега не добраться, течение унесёт.

Страх сковал княжну и обездвижил. Да вот только, невзирая на свой испуг, не может Ведислава от этого человека глаз оторвать. Никогда в жизни ещё не доводилось ей видеть такого красивого мужчину.

Он молод, хоть уже и не юн. Велик ростом и статен. Лоб гладкий и высокий, а под русыми бровями лучатся глаза чистейшего голубого цвета. Длинные светлые волосы, перехваченные на лбу узким кожаным ремешком, спадают волнами на широкие плечи. Недлинная русая бородка обрамляет подбородок. Голубая рубаха, по вороту отделанная алыми шелковыми лентами и вышивкой, стянута кожаным поясом с серебряными накладками. Темно-коричневые штаны из тонкой шерсти облегают сильные ноги. На боку — затейливо украшенные ножны с мечом, рукоять которого сияет позолотой. На обеих руках витые серебряные браслеты.

Все богатое, искусно украшенное, но явно чужеземное.

Северное.

Свей? Урманин?

Тем временем мужчина, безотрывно глядя на Ведиславу, выхватил из ножен меч. Сделал было пару шагов к самой кромке воды, но остановился. Вернул меч в ножны. Передумал угрожать ей?

Ведислава наблюдала, как чужеземец неторопливо снял плащ, аккуратно разложил его на траве. Расстегнул пряжку и опустил пояс с ножнами на землю. Затем стянул невысокие кожаные сапоги, скинул рубаху и штаны. И предстал перед княжной во всей красе своего сильного тела.

Девушка невольно зажмурилась. Но вскоре не выдержала, ресницы ее дрогнули, глаза открылись, а щеки тут же зарделись от смущения. Не могла Ведислава отвести взгляд от молодого северянина. А тот спокойно вошёл в реку.

Княжна устрашилась и, тщетно надеясь на спасение, сделала шаг-другой назад, потом в сторону. И еще шаг назад, да вдруг почувствовала, как течение подхватило её и потащило на середину реки. Ноги потеряли опору, и Ведислава в отчаянии вскрикнула. Но не успела по-настоящему испугаться — мужчина стремительно настиг её, схватил, и через несколько мгновений девушка почувствовала, что крепко стоит на дне речном, и спокойная вода едва достает до плеч. А северянин близко. И его руки обнимают плечи Ведиславы.

Княжна бросила робкий взгляд на мужчину, который сначала раздумал её убивать, а теперь и вовсе спас, вытащил из стремнины. Но тут же потупила взор, щёки её заалели. А незнакомец обхватил ладонью затылок княжны, наклонился и… Ни один мужчина еще не касался губами губ Ведиславы. Новое ощущение поразило ее. Оно неожиданно оказалось приятным. И страх куда-то отступил. Ведь не убил. И утопнуть не позволил. А теперь целует.

Когда северянин оторвался от ее губ, девушка даже испытала лёгкое сожаление. Но продлилось оно недолго. Незнакомец, прижимая княжну к себе еще сильнее, снова поцеловал её. И Ведислава, удивляясь самой себе, обвила его шею руками и несмело ответила на поцелуй.

Северянин воодушевился, схватил Ведиславу на руки и понес на берег. Девушка сначала было забилась, как птица в силке, но вдруг явственно уразумела, что надежды нет. Силе незнакомца ей противопоставить нечего. Этот красивый светловолосый мужчина и без меча с ней совладает.

Но ведь если он похитит ее девичью честь, то ненавистный князь Властимысл откажется от такой невесты! Конечно, отец разгневается, и Властимысл захочет отомстить… Княжна на мгновение представила, какой ужасной может быть месть неудачливого жениха, но быстро отогнала от себя мрачные мысли. Всё как-нибудь образуется…

Решив, что такова судьба, девушка прижалась к крепкой груди северянина. А незнакомец, если и удивился такому развитию событий, то виду не подал. Он вынес Ведиславу на берег и бережно опустил на ложе из красного плаща, отделанного полосами золотистого шёлка.

Ведислава ощутила возбуждение мужчины, крепко зажмурила глаза и боялась шелохнуться. А северянин никуда не торопился. И страх княжны постепенно отступил. Прикосновения незнакомца пробудили в ней ощущения, неведомые прежде.

— Ты красивая, — прошептал мужчина на северном языке.

Гюда, покойная матушка Ведиславы, была средней дочерью урманского Харальда конунга. Поэтому княжна понимала северный язык и даже умела на нем говорить.

— Как тебя зовут? — спросил северянин.

— Ведислава.

— Ве-дис-лив? — попытался повторить незнакомец.

— Нет, Ведислава. Ве-дис-ла-ва. Я дочь князя Доброгостя.

— Ве-дис… Ведис…. А я — Торвальд.

И больше молчаливый северянин ничего не сказал. И ей не дал сказать. Потому что их губы слились в очередном поцелуе.

Огонь, вспыхнувший где-то внутри Ведиславы, разгорался всё сильнее. Княжна сознавала, что Торвальда уже не остановить, сейчас произойдет неизбежное. Зато Властимысл не получит её молодого тела. Не захочет он её после северянина. Это мысль промелькнула в голове княжны и утонула в волне новых сладостных ощущений, которые дарил ей Торвальд.

Это оказалось не так страшно, как рассказывала Ждана, ее молоденькая стрыечка, которая недавно познала тайны плотской любви с дружинником отца.

Совсем не так страшно.

Даже и вовсе не страшно…

История 2 Глава 2. Княжна и северянин

Позже Ведислава и Торвальд плескались в речке. И смеялись. И касались друг друга. И губы их снова и снова сливались в поцелуе. А когда на берегу Ведислава вновь ощутила тяжесть тела Торвальда, боли она уже не испытала, а изведала наслаждение, какого и представить не могла.

Через некоторое время, когда княжна облачилась в рубаху и платье, затянула на талии узорный поясок и мыслями вернулась в окружающий мир, ее на мгновение обуял ужас от того, что она натворила. Но Торвальд, не мешкая, вскочил на коня, подхватил Ведиславу, посадил перед собой, и они направились в сторону Белой крепости, некогда стоявшей на высоком берегу широкой реки Волоши. Крепость та была разрушена десять лет назад во время набега свейского Эйрика ярла. Но княжна слыхала, что торговые люди с севера отстроили на месте пепелища свой лагерь.

— Торвальд, знаешь, а мне тебя, пожалуй, боги послали. Я ведь на днях по воле отца должна была замуж выйти. За Властимысла, ненавистного старого князя.

— Ведис, ты теперь только моей будешь.

— Я страшусь мести князя Властимысла. Наши дружинники почти все в прошлом походе полегли. И оба моих старших брата головы сложили.

— Для воина погибнуть в бою — это честь. Они сейчас пируют в Вальхалле.

— Так ведь наше княжество защищать некому. А дружина Властимысла велика.

— Ведис, я — сын Хальвдана конунга. Младший. Но времена такие настали, что даже мой старший брат Олав остался без королевства, пришлось ему искать и завоёвывать новое. А у меня был выбор — стать морским конунгом и ходить в военные походы, либо пойти по торговой стезе. Я совершил два успешных набега, привез много серебра и решил поискать удачи на более мирном поприще. Ходить за миклагардскими товарами выгодно, но небезопасно. Лихих людей можно по пути повстречать. Мои хирдманы — пусть их всего два десятка — закаленные в боях воины и смогут дать отпор не только Властимыслу, а кому угодно.

Наконец, они добрались до бывшей Белой крепости. За частоколом княжна увидела несколько жилых срубов и клетей для хранения товаров. На утоптанной земляной площадке упражнялись с мечами и топорами несколько крепких, хорошо вооружённых молодых мужчин. Все они были высоки, ладно скроены и по большей части светловолосы.

А чуть дальше виднелся большой длинный дом. Туда — в свои покои — и проводил ее Торвальд. Женщин в лагере было мало, но сын конунга приставил к Ведиславе рабыню-служанку, взятую в качестве добычи в последнем набеге. Девушка хоть и не говорила по-словенски, однако северным языком немного владела. Рабыня была примерно одних лет с княжной и совсем не удивилась ее появлению.

Торвальд сказал, что половина его людей ушла в лес на лов, так что вечером их ждёт настоящий пир. А потом направился к своим хирдманам.

Молодая рабыня принесла Ведиславе обед. Лепешка, кусок мяса и чаша легкого эля оказались очень кстати, так как после купания и любовных утех княжна весьма проголодалась.

Ведиславе не давала покоя мысль о том, что в доме отца ее давно хватились и ищут. Утром она сказала Ждане, что пойдет на Быстрицу купаться.На берегу реки ее не нашли, стало быть, начался переполох. Отец, наверное, и тревожится, и сердится.

А завтра утром явится Властимысл с дружиной. Оскорблённый отсутствием обещанной невесты он поднимет меч против отца и тех немногих его людей, которые способны держать оружие. Надо бы напомнить Торвальду об этом. Но часть его хирдманов на лов отбыли. Придется ждать, когда они вернутся. И отправиться в княжеский гард они смогут только утром.

Но тут Ведислава подумала о ночи, которую проведет с Тови. И все эти переживания куда-то отступили. Вот бы он взял ее в жёны!

Словенские девы побаивались идти замуж за северян, хоть те часто бывали хороши собой — высокие, сильные, отважные. Хватало свеев и урман в княжестве — и дружинники-воины, и торговые люди, и кузнецы, и корабелы. Но ведь чужой народ. Сегодня здесь, а завтра за морем.

Однако ж Ведислава знала и тех девушек, которые становились женами северян по доброй воле. Жили так же, как за и словенами, детей растили. Да что говорить, в её жилах течет не меньше северной крови, чем словенской. Альвдис, прабабка по отцу, была дочерью свейского ярла Торира, а покойная матушка — чистокровной урманкой.

Под вечер хирдманы Торвальда вернулись с богатой добычей. Рабыни приготовили ужин, больше похожий на пир. И Ведислава сидела по правую руку от Торвальда. Как будто жена.

Когда выпили за удачу в делах и здоровье, княжна поделилась с северянином заботящими ее мыслями. Да он и сам понимал, что надо действовать. И обещал, что ранним утром отправится с дружиной к князю Доброгостю.

— Ведис, ты по сердцу мне, и знатного рода. Я заплачу твоему отцу виру за честь невесты и возьму тебя в жены. А князя Властимысла мы отвадим. Пусть у меня хирдманов не так много, как у него дружинников, но в бою каждый из них стоит двоих, а то и троих.

Торвальд объявил своим людям, что утром им предстоит с оружием в руках уладить важное дело с отцом Ведис, его невесты, и ее прежним женихом. Поэтому медовуха в этот раз рекой не лилась, все разошлись рано.

Ночь с Тови княжну не разочаровала. Всё же заниматься любовью на широком ложе, покрытом медвежьими шкурами, под меховыми одеялами, было значительно удобней, чем на шерстяном плаще, брошенном на землю. Молодой северянин никак не мог насытиться княжной, и заснули они под утро, когда солнечные лучи уже заглядывали в долгий дом через восточные оконца. Эх, знать бы им, что надо было торопиться…

Торвальд с княжной первыми въехали в открытые ворота княжеского гарда. И сразу поняли, что опоздали.

Их окружил шум битвы. Повсюду раздавался лязг оружия, скрежет и крики. Невдалеке реял стяг Властимысла, охраняемый рослым дружинником.

На крыльце княжеских хором Доброгость сражался с Властимыслом. На отце княжны не было кольчуги, и рукав его белой рубахи уже побагровел от крови. Однако даже будучи раненым, Доброгость уверенно отражал выпады старого князя и сам пытался нанести разящий удар. Но было ясно, что силы хозяина дома на исходе.

Торвальд, орудуя мечом в правой руке и саксом в левой, проложил себе путь к крыльцу, где два князя бились не на живот, а на смерть. И в тот момент, когда Доброгость вдруг споткнулся и упал на одно колено, и уже казалось, что Властимысл сейчас сразит отца Ведиславы, Торвальд взбежал на крыльцо и своим родовым мечом нанес сильный колющий удар в грудь старого князя. Удар этот был настолько мощным, что кольчуга Властимысла не выдержала, и отвергнутый жених Ведиславы упал замертво, обливаясь кровью.

Тем временем сражение продолжалось. Хирдманы Торвальда, несмотря на численное меньшинство, превосходили дружинников князя Властимысла выучкой и отвагой. Вскоре последним, потерявшим к тому же своего предводителя, пришлось отступить…

А через две седмицы от бояр, оставшихся после смерти Властимысла без своего князя, прибыло к Доброгостю посольство челом бить.

— Княже, не осталось у князя Властимысла ни сына, ни дочери. Пошла в нашей земле усобица. Возьми княжество наше под своё начало.

Так и миновал месяц червень, а на девятый день липеня стала княжна Ведислава женой Торвальда. Обряд совершили и по словенскому, и по северному обычаю.

Принесли Ведислава и Торвальд священные клятвы, обошли три раза вокруг берёзы, и возложил старший жрец венцы на голову жениху и невесте. А потом обменялись молодые серебряными наручами и принесли всем богам, и словенским, и северным, жертвы — спелые ягоды и лучшие яства.

А после свадьбы настала пора Товальду в путь отправляться.

Закручинился князь Доброгость, ведь единственная его дочь с мужем-чужеземцем в дальние края отбывает, и нет у него наследника. Придет его последний час, и некому будет княжество в сильные руки передать. Но Ведислава только загадочно улыбалась.

— Не печалься, отец. Наш первенец станет твоим наследником. Хрёриком его назовём. Будет на земле словенской после тебя править сильный и мудрый князь. Порядок тут наведет. Никто не сможет усобицу разводить, да разруху сеять.

Хоть и грустила Ведислава из-за расставания с отцом и родным краем, но ведь она с любимым! Долгое путешествие и манило её, и пугало. Ещё ни разу не приходилось ей уезжать так далеко от отчего дома.

История 2 Глава 3. Веста

Широка и полноводна река Волошь. Свежий попутный ветер надувает парус. Корабль мощно скользит по водной глади. Но почему же птицы кричат так громко и пронзительно?

И тут, с трудом разлепив веки, она поняла, что это не птицы кричат, а включился будильник. Сама же вчера ночью, в очередной раз зачитавшись сценарием, выбрала такой звуковой сигнал, от которого уж наверняка проснётся. Ведь сегодня ответственный съёмочный день. Нужно быть в форме.

Веста откинула одеяло, соскочила с узкой гостиничной кровати, подошла к окну и отдернула шторину. Утро выдалось теплым и солнечным. А вдалеке на причале ждет корабль, арендованный у клуба реконструкторов. Почти настоящий варяжский драккар.

И всё бы ничего, но Весту бесил Никита, игравший Торвальда. Их главный звездун.

Красавчик он, конечно, редкостный. Высокий длинноволосый блондин с накачанным телом. Внешне — прямо вылитый викинг, как их сегодня в фильмах показывают. Но какой же он высокомерный! Да, он — знаменитый на российских просторах актер, даже в сериале у Марвела снимался в роли второго плана. И девушки штабелями к его ногам падают.

А она, Веста, всего лишь студентка театрального вуза, уже на четвёртый курс перешла. Но ведь именно ее режиссер утвердил на главную роль. А Кит, по какой-то своей прихоти, решил, что она не только по роли должна с ним любовь крутить, но и в реальной жизни его ублажать. Ишь чего возомнил.

Девушка вспомнила их вчерашнюю ссору. Кит конкретно заявил на неё свои права в уверенности, что Веста на всё готова. И даже не допускал другого развития событий. От намёков прямо перешёл к решительным действиям. Притащился к ней в номер и нагло заявил, что пора им узнать друг друга поближе. А то ведь эпизод на берегу реки выйдет неправдоподобным. Что сейчас будет генеральная репетиция сцены, когда Торвальд лишает девственности княжну Ведиславу.

Веста, понятно дело, разозлилась, вытолкала Кита из комнаты и долго не могла успокоиться. Да, она — просто студентка, первый раз и во многом случайно получившая главную роль, а Никита звездит не первый год, и многие начинающие актрисы, да и прочие девицы удавиться готовы за один его благосклонный взгляд. Но это не означает, что она спит и видит быть его игрушкой на время съёмок. Не уж, она себя не на помойке нашла.

Необходимость сыграть эпизод на берегу реки ее просто убивала. Хоть режиссер и сказал, что всё останется в рамках благопристойности, однако раздеваться и целоваться с Китом все равно придется.

Веста рассталась со своим бывшим парнем (или МЧ по выражению её подружек) три месяца назад, и до сих пор эта рана в её сердце зудела и покалывала. Не то, чтобы она испытывала к Славику глубокое чувство, но измена с Вестиной закадычной подругой больно ударила по самолюбию девушки.

Вероятно, если бы Никита вел себя по-другому, она, может, и закрутила бы с ним служебный роман. Что и говорить, он хорош собой. У Весты среди знакомых никогда не наблюдалось таких красивых мужчин, да ещё и знаменитых в придачу. Но Кит сразу дал понять, что они не одного поля ягоды. Его интерес к напарнице по съемкам сугубо временный и ограничивается только койкой.

Кит внешне полностью соответствовал описанию главного героя в сценарии. Просто вторая капля воды. Рост, цвет волос и глаз, телосложение. Но на этом, к сожалению, сходство и заканчивалось. А Веста часто воображала себя Ведиславой (может быть, поэтому роль ей давалась легко). И она — как бы дико это не звучало — просто влюбилась в Торвальда, придуманного сценаристом. До того дошло, что он начал ей по ночам сниться. В голове Весты промелькнули отдельные эпизоды сегодняшнего сна, и лицо девушки начала заливать краска. Таких подробностей в сценарии не было.

Конечно, это глупо — влюбиться в киношного персонажа, которого в природе никогда не существовало. Но она, дурёха, всё равно мечтала о нём как о реальном человеке. Веста представляла себе Торвальда так отчётливо, словно на самом деле с ним знакома.

Его лицо (на самом деле он вовсе и не похож на Кита!). Его светлые с пепельным оттенком волосы ниже плеч. Его сильное тело — не накачанное на тренажёрах, а мускулистое от природы, в силу образа жизни. Его глубоко посаженные глаза цвета июньского неба, в рамке длинных, как у девушки, ресниц. Его мягкие красиво очерченные губы. Да много чего она себе представляла…

И еще Весте почему-то казалось, что на левом предплечье мужчины обязательно должно быть тату (Веста где-то читала, что викинги делали татуировки) — змея, как браслет обвивающая руку. А на змее — цепочка рун.

Съёмочный день начался нервно. Кит не выучил роль и местами нёс отсебятину. В перерывах между дублями он то и дело поглядывал на Весту с неприкрытой ухмылкой. Далее по плану были съемки эпизода у реки, благо погода позволяла. Конечно, таких откровенных сцен, как в Вестином сне, в фильме не предполагалось, но полностью раздеваться до крошечных трусиков телесного цвета придётся. И целоваться с Никитой тоже.

Веста убеждала себя, что некоторые девушки загорают топлесс на заграничных пляжах — и ничего страшного в этом нет. А во время объятий и поцелуев она будет воображать, что рядом с ней настоящий Торвальд.

Перед съемками Весте сказали, что на роль Ведиславы приглашали Эльзу Дворянскую, но звездная актриса отказалась из-за нескольких слишком, с её точки зрения, натуралистичных интимных сцен. А не особо избалованная студентка от такого предложения отказаться не могла. К тому же, что греха таить, Весте очень хотелось одним прекрасным утром проснуться знаменитой.

Через час, Веста-Ведислава уже в костюме и гриме краем глаза увидела, как их главная звезда Никита Барановский энергичной трусцой направляется в сторону биотуалета. Через полчаса выяснилось, что у главного героя расстройство пищеварения, отягчённое стабильной диареей. Следовательно, съёмки эпизода у реки переносятся, по крайней мере, на завтра.

Что и говорить, Веста особо не расстроилась. Стоял чудесный летний день, и она решила немного прогуляться. Как была, в наряде своей героини. Чтобы лучше вжиться в роль, если спросят.

Где-то неподалёку в большую реку впадала маленькая речушка. Позавчера Кристина, местная девушка из массовки, рассказала ей, что поблизости есть удивительно живописные места, особенно Девичья Заводь. Но добавила при этом, что туда лучше не ходить, так как место «нехорошее» — раньше там молодые девушки пропадали. Уйдут купаться и не возвращаются.

–Тонули, наверное. Такие речки часто коварными бывают. И что, даже тел потом не находили?

— Нет. Уйдут — и с концами. Правда, это давно было. Мне бабушка рассказывала, а ей — её бабушка. Но всё равно, это место у нас считается нехорошим. Недавно соседка пошла туда с собакой гулять. Овчарка бежала-бежала впереди и вдруг как сквозь землю провалилась, больше её не видели.

Веста не особенно поверила этой страшилке. Наверное, пропавшие девушки плавать не умели и утонули, а собакен убежал по своим кобелиным делам и позже найдётся.

Веста шла по тропинке, рандомно петляющей среди деревьев. Видно было, что это направление не пользуется особой популярностью у местных жителей. Но всё же на тропе и по её обочинам иногда попадались отходы жизнедеятельности современного человека — окурки, смятые пакеты от чипсов, пластиковые бутылки и прочий мусор. Минут через десять тропинка разветвилась, и Вестане сразу решила, в какую сторону идти. Однако, вспомнив, что целью прогулки является «нехорошее» место, и что навряд ли туда много народа ходит, пошла по самой непроторенной тропе.

Через пару минут девушке показалось, что лес неуловимо изменился. Она не сразу поняла, что с ним не так, а потом до неё вдруг дошло: окурки и обёртки от чипсов больше не попадались ей на глаза. И сама тропинка, и лес вокруг были девственно чисты. Просто нереально. Ведь люди хоть изредка, но ходят сюда, раз тропка протоптана, но ни соринки после себя не оставили. Какой культурный, оказывается, народ попадается в этой местности.

Весте все больше и больше казалось, что лес вокруг нее какой-то необычный. То ли деревья выше и зеленее, то ли цветы слишком яркие и ароматные, то ли птицы более звонкими голосами чирикают, то ли воздух чище и вкуснее. На душе стало радостно, и сердце сжималось в необъяснимом томительном предчувствии.

История 2 Глава 4. Дублёр

Но вот и речушка показалась. А ведь и правда, какое восхитительное место!

Тихая заводь. Пологий берег словно застелен зеленым травяным ковром. Посреди лужайки стоит старый раскидистый дуб. Красотища, да и только!

Веста сбросила не слишком удобные для современной девушки аутентичные средневековые башмачки, прошлась босиком по мягкой траве. День оказался очень теплым, душноватым, и ей безумно захотелось искупаться, окунуться в чистую прозрачную воду. Поэтому она, недолго думая, сняла платье и повесила его на ветку старого дуба. Нижняя рубаха вскоре оказалась там же. Сначала Веста решила остаться в трусиках. Но потом решила, что раз ее все равно никто не увидит, их тоже следует снять, чтобы потом не идти обратно в мокрых. Так она и сделала — опять же, можно дополнительно вжиться в роль, ведь княжна купалась голышом.

Веста пробежала несколько шагов по мягкой мураве и остановилась у самой воды. Посмотрела на свое отражение.

Необыкновенно хороша! Выше среднего роста, но не слишком долговязая. Там, где надо, тонкая. Там, где надо, округлая. Не то, что анорексичные подиумные «вешалки». Русые волосы, предмет зависти всех ее подруг, — густые и длинные, почти до самой талии. Большие синие глаза с пушистыми ресницами. Изогнутые дугой тёмные брови. Ямочки на щеках. Пухлые губы без всякого силикона.

Всё-таки она красавица!

Пару-тройку мгновений Веста погордилась собой и ступила в реку. Плавала она прилично. Даже если в заводи глубоко — не страшно. Девушка решительно зашла в чистую прохладную воду — сначала по колено, потом по пояс, а затем уж и по самые плечи. Несколько минут ушло на то, чтобы смыть грим с лица, и только она решила, наконец, поплавать, как услышала какие-то странные звуки.

Веста даже не сразу поняла, что это — конский топот. Оказывается, люди всё-таки посещают это «нехорошее» место. Неужели Кита сюда принесло? А она, как дура, полезла голышом купаться…

Девушка обернулась и увидела, что всадник уже бросил поводья и спешился. Ростом и комплекцией он был похож на Кита.

Красный плащ. Светло-голубая рубаха, тёмно-коричневые штаны. На боку — ножны с мечом. Вроде именно так должен был сегодня выглядеть Никита.

Его диарея так быстро прошла? Он приготовился к съёмкам и поскакал разыскивать свою напарницу? Небольшая близорукость не позволяла девушке издалека разглядеть лицо мужчины. Но кто это может быть, если не Кит?

Мужчина, конечно же, заметил Весту и направился к самой кромке воды. Девушка с ужасом думала, что стоит в прозрачной воде в чём мать родила, а вся одежда осталась на нижней ветке дуба позади молодого человека. Кит, конечно же, попытается этим воспользоваться. Ну и ситуёвина…

А парень тем временем, и не думая доставать свой меч, спокойно разделся. Снял сапоги, кожаный пояс с ножнами, голубую рубаху, штаны. Надо же, как вжился в роль, даже трусов не носит!

Совершенно естественно и спокойно он пошёл к воде, как будто купаться абсолютно голым было для него самым привычным действием.

Однако это совсем не Кит.

Чуть выше ростом, пожалуй. И черты лица погрубее, посуровее. Более аутентичные, если можно так выразиться. Девушка на мгновение зажмурилась — а вдруг она перегрелась на солнце, и незнакомец ей просто мерещится? Но тут же открыла глаза.

Никогда в жизни ещё не доводилось Весте видеть такого красивого мужчину.

Он молод, хоть уже и не юн. Рослый и великолепно сложенный. Лоб гладкий, высокий, а под русыми бровями лучатся глаза чистейшего голубого цвета. Длинные светлые волосы, перехваченные на лбу узким кожаным ремешком, спадают волнами на широкие плечи. Недлинная русая бородка обрамляет подбородок. Широкие плечи, мощный торс, узкие бёдра, прямые сильные ноги. На груди плетёный кожаный шнурок с серебряным амулетом. Кажется, он называется молотом Тора. На обоих запястьях мужчины витые серебряные браслеты. А на левом предплечье — тату в виде свернувшейся кольцом змейки с цепочкой рун на спинке.

Веста не верила своим глазам. Даже ущипнула себя почти до синяка, чтобы избавиться от наваждения. Но мужчина никуда не делся. Наоборот, он вошел в воду и подходил всё ближе. Веста даже рассмотрела родинку на его плече. И вот он уже протянул к ней руку.

От неожиданности девушка сделала шаг-другой назад, потом в сторону. И еще шаг назад. И вдруг почувствовала, что ноги потеряли опору, и течение тащит её на середину реки… Веста непроизвольно вскрикнула, но испугаться по-настоящему не успела. Незнакомец стремительно настиг её, схватил, и через несколько мгновений девушка почувствовала, что крепко стоит на речном дне, и спокойная вода едва достает до плеч. А незнакомец совсем близко. И его руки обнимают плечи Весты.

Конец ознакомительного фрагмента.