(не)твоя дочь

Елена Сотникова

Глава 3

Я все еще не верю в то, что согласилась на эту авантюру. Что подписала договор и буду работать с Воронцовым!

Сегодня нам предстоит первый этап — выезд на объект и замеры площадей.

Эдуард идет впереди, указывая дорогу к автомобилю. Мы проходим мимо нескольких седанов, останавливаясь у черного внедорожника. Того самого, который окатил меня грязью часом ранее. И под колеса которого я чуть было не угодила утром!

Теперь понятно, почему Воронцов так довольно усмехался, рассматривая мою заляпанную блузку. Любовался плодами своего мастерского вождения?! Мысленно аплодировал себе?

Он галантно открывает мне пассажирскую дверь, приглашая в машину. Обходит внедорожник и садится за руль.

В салоне вкусно пахнет кожей, дорогим парфюмом. Тут просторно, но стоит захлопнуться дверям, как пространство резко сужается, отрезая меня от внешнего мира и оставляя наедине с этим мужчиной.

Я стараюсь не смотреть в его сторону. Разглядываю пейзаж за окном. Думаю о предстоящей работе.

Но взгляд то и дело цепляется за длинные узловатые пальцы, лежащие на рулевом колесе и периодически переключающие рычаг КПП.

Память уносит на несколько лет назад. Когда мы вот так же мчались с ним по городу, когда меня вдавливало в сиденье от скорости, когда эти пальцы творили со мной такое…

Становится жарко, хотя в салоне работает кондиционер. Я списываю это на повышенное испарение после дождя на улице. И снова пытаюсь переключиться на мысли о предстоящем фронте работ.

— Прости за утренний инцидент, — нарушает молчание Эдуард. — Я отвлекся на секунду и не заметил тебя, — он говорит это таким тоном, словно правда чувствует себя виноватым и хочет извиниться.

И как бы я ни прислушивалась, я не слышу в его голосе издевки или насмешки.

В ответ демонстративно молчу. Мне все еще сложно представить, как мы будем взаимодействовать в процессе, если между нами такие натянутые отношения.

Зачем он настаивал, чтобы объект взялась вести я? Как оказался в нашем агентстве? Чего вообще намерен добиться?

Столько вопросов лезет в голову.

Он знал, что я работаю тут, или это совпадение? И если знал заранее, то что еще известно ему обо мне? О моей жизни? Он в курсе, что у меня есть дочь?

Дочь от него…

Взгляд падает на панель приборов и натыкается на кусочек белоснежного картона. Я на автомате тянусь за визиткой, беру в руки и читаю красивую золотистую надпись.

Воронцов Эдуард Сергеевич. Кручу между пальцами бумажный прямоугольник и все-таки не выдерживаю:

— Почему Эдуард? — поворачиваю к нему голову.

— Что? — не сразу понимает он, отвлекаясь от дороги.

— Тебя ведь звали Денис! Почему ты сменил имя? Почему Эдуард?

По красивому лицу пробегает едва заметная тень. Ему явно неприятен этот вопрос, или с ним связано что-то острое, болезненное для Воронцова.

Я не знаю, что происходило с ним за эти годы, кем он стал и как пришел к этому. Хотя спросить очень хочется.

Только боюсь, вряд ли он станет со мной откровенничать.

Я оказываюсь права.

— А чем тебе не нравится Эдуард? Красивое ведь имя?! — дергается уголок его рта в кривой усмешке.

— Дело не в «не нравится». Я пытаюсь понять!

— Не надо ничего понимать, — перебивает он резко. — Просто прими как данность. Дениса больше нет.

— Это я уже заметила…

На этой ноте мы оба замолкаем. Нормального общения не получается, и он включает музыку. Всю оставшуюся дорогу мы едем молча, погрузившись каждый в свои мысли.

Наверное, я зря переживаю. Воронцов не лезет ко мне в душу, не задает лишних вопросов. Ему вообще нет до меня дела. Я чувствую себя пустым местом вплоть до самого окончания поездки.

И это радует.

Я бы не выдержала, если бы он заговорил на личную тему.

Мы приезжаем к новому торговому центру в северной части города. Это молодой, но уже многообещающий район с кучей новостроек. Здесь очень доступное жилье и большая часть населения моложе среднего возраста.

Подъезжаем к большому трехэтажному зданию, облицованному зеркальной плиткой. Помещение, с которым мне придется работать, находится на последнем этаже. И оно огромное.

Я застываю в немом изумлении, стоит мне ступить на порог.

Это тебе не гостиная в хрущевке. И не студия в новостройке. Тут действительно нужна команда. Кажется, кто-то слишком поторопился, согласившись взяться за это дело.

Хотя в голове уже рисуются картинки, как можно зонировать территорию, где выделить основные участки и как шикарно может получиться в итоге. Это ведь такой кайф, когда не стеснена в площади.

Воронцов объясняет, что именно хочет здесь видеть. Показывает план на бумаге, инструктирует по поводу главных и второстепенных зон, помогает освоиться.

На время я забываю, кто он и что меня связывает с ним. Отвлекаюсь на работу, слушая его голос и рисуя план в голове.

В стороне стоит стремянка, оставленная рабочими. Как раз то, что мне нужно, чтобы измерить высоту потолка.

Пока Воронцов отвлекается на телефонный звонок, я раскладываю лестницу на нужную мне высоту, закрепляю и аккуратно поднимаюсь вверх.

Ступенька, вторая, третья… пятая.

Я не сразу осознаю, что происходит. Встревоженный голос Эдуарда заставляет обернуться, и только тогда я понимаю, что стремянка подо мной начинает разъезжаться.

Сердце ухает в пятки от понимания, что спрыгнуть я уже не успеваю.

Еще секунда-другая, и…

— Я держу. Спускайся, — раздается командный тон за спиной.

Воронцов каким-то чудом оказывается рядом за доли секунды. Хотя я точно помню, что несколько мгновений назад он стоял чуть ли не в противоположном конце зала.

Вцепляюсь пальцами в прохладный металл, выдыхая с облегчением.

Чувствую, как резко слабеют ноги. Сердце бьется так громко, что у меня закладывает уши.

Я медленно делаю шаг вниз.

Еще один.

И еще.

В последний момент, когда мне остается всего пара ступеней, я не рассчитываю несколько сантиметров, и нога подворачивается, теряя опору.

Меня кидает в сторону, мне грозит жесткая встреча с бетонным полом, но сильные руки не дают упасть. Перехватывают в районе талии, прижимают к мужской груди и ставят на пол.

Только вот отпускать не торопятся.

Я стою спиной к нему. Затылком ощущаю его горячее дыхание. Чувствую жар его тела. Волнующую близость.

Внутри смешивается адреналин от пережитого шока со вспыхнувшим притяжением. Ядерный коктейль, от которого перехватывает горло и нечем дышать.

Я замираю в его объятиях, боясь пошевелиться.

Снова сделать что-то не так.

Оказаться на грани.

— Ты… в порядке? — отрывисто произносит он прямо у меня над ухом.

Все еще сжимая в кольце рук.

Пока внутри меня вихрями закручиваются противоречивые эмоции.

Я пытаюсь взять себя в руки, убеждая, что ничего страшного не произошло. Просто немного пощекотала нервы.

— Да. Можешь отпускать, — выдыхаю в ответ.

— С этой лестницы вчера уже упал один из рабочих. Ее должны были забрать еще утром. Но почему-то она все еще здесь.

— Я не знала. Мне нужно было измерить высоту потолка. — Чувствую, как он ослабляет хватку и делает шаг назад.

По спине тут же бежит холодок. Словно я лишилась чего-то важного. Нужного.

Разворачиваюсь к нему лицом, замечая хмурую складку на переносице. Тяжелый взгляд. Плотно сжатые губы.

Он явно зол, хотя тактично молчит.

— Поехали, — реагирует после минутного молчания.

— Но я не успела…

— Вернемся сюда завтра. На сегодня хватит.