Твой невидимый свет

Елена Смирнова, 2021

«Твой невидимый свет» – это история о слепоте. О слепоте к жизни, работе, семье и желаниям. Роман о людях и их решениях, о надежде и вере. Главной героине выпал шанс прозреть и спасти чужую жизнь, но готова ли она пожертвовать своей? Комментарий Редакции: Жизнеутверждающая книга об обретении счастья, цена которого не всегда справедлива и одинакова для всех. Но если отдать все, что есть, этого будет достаточно.

Глава 4

Девочки привыкли выходить в клуб заранее. Как объяснили, они собираются и готовятся в гримерке, чтобы не привлекать лишнее внимание в квартире и по пути на работу. А еще не хотят тратиться на такси, поэтому экономически выгодно ехать на метро.

Вчетвером все дружно дошли до станции и проехали до центра. Клуб выглядел странно: без вывески и громкой музыки. У Оксаны возникло неприятное ощущение, но девочки не подавали виду, что что-то не так. Перед входом Тая дала последние рекомендации, попутно поправляя прическу и оглядываясь по сторонам:

— Ты все запомнила, рыбка моя?

Оксана покачала головой сверху вниз, как будто понимает, о чем речь.

— Славно, — Тая улыбнулась. Удивительно, что у нее не было ни одного золотого зуба. — Славно, — повторила она и нажала на звонок. Замок щелкнул, и девочки по одной скрылись внутри.

Первое, на что обратила внимание Оксана, это цвет. Ей понравилось, что все вокруг спокойное черное, а не броское и яркое. Она еще испытывала дискомфорт и болезненно реагировала на свет.

От прохода тянулся длинный узкий коридор, без картин и зеркал, с одной — единственной дверью в конце. Толкнув ее, Тая повернула налево, и за ней повернули остальные. Она напоминала маму-утку, которая ведет за собой маленьких утят. Те так же боятся оступиться и остаться в одиночестве. Повернув еще два раза налево и спустившись вниз по лестнице, они, наконец, оказались в клубе.

Выбраться из этого лабиринта самостоятельно уже было невозможно. За каждым поворотом открывались и закрывались двери только тогда, когда посмотришь в камеру. Тая провела всех в гримерку и велела найти особый наряд для Оксаны, после этого она что-то шепнула Монро и вышла из комнаты.

Гримерка была именно такой, как ее рисовало богатое воображение учительницы русского языка и литературы: сплошь в зеркалах с лампочками, кучей косметики, вешалками с чем-то цветным и ярким. Стулья и диваны в ярко-красной обивке выглядели как из тех же девяностых. Все это напоминало потерянную пыльную шкатулку, которая должна хранить чужие секреты.

Оксана захотела потрогать костюмы и подошла поближе, пока девочки устраивались поудобнее и обсуждали последние новости.

— Тебе подойдет белый, вот этот, — Ника сняла с вешалки красивый наряд с пайетками, — в нем все танцуют первый раз. Считай, как свадебное платье.

— Я бы в таком никогда не вышла замуж. Тут только боди и юбка.

— А ты что думала? Вечерние платья будут, дорогуша?

— Ну, не то чтобы такое, но я все же, — она села на красный кожаный диван и начала тереть лоб, чтобы успокоиться, — я все же не представляла, что это все реально так будет, и мне придется этим заниматься.

— А что в этом такого? — Монро сняла сапоги и победно положила ноги на стул. — Уж можно подумать, у нас это в крови и мы мечтали с детства этим заниматься.

— Ага, точно, я, знаешь, о другом мечтала, что буду операции делать, на пластического хирурга училась, столько лет отдала этому, а потом все пришлось бросить, — Ника повесила особый наряд обратно.

— Да у меня тоже жизнь иначе могла сложиться, я бухгалтер, и очень хороший, — Монро разминала уставшие ноги, она носила слишком высокие сапоги на шпильке. — В нашем городе была единственной, кто мог управляться со всеми программами, отчетами и налогами. А потом забеременела, работала до последнего, конечно, а потом уже все. Так и карьера закончилась, никому больше оказалась не нужна.

Монро опустила голову и посмотрела куда-то в угол. Зеркало разделило девушек на две части: в одной, с края дивана, отражалась Оксана, в другой — Монро и Ника.

Она продолжила:

— У меня был хороший муж, богатый. Мы жили в большом доме, у нас был свой большой сад, за которым ухаживали три милых женщины. Каждое утро водитель отвозил в офис, потом привозил обратно. Я даже особо не знала, что происходит у нас в стране, пока вся была в работе и готовилась к родам.

Она поменяла ноги и, не переставая их массировать, рассказывала:

— Я даже не знала, что он готовится идти в политику. Подозревала, что это все будут пешечные ходы, но у нас с этим шутки плохи. Туда лучше не лезть, там все давно устоялось, и ничего менять не будут. Но он был упертый. В общем, тогда я его последний раз и видела. Когда проезжала в машине, а он садился в свою. Он меня так и не увидел.

Монро оставила свое занятие и положила голову на руки.

— А дети? — подала голос с дивана Оксана.

— У меня была тройня, первая беременность. Не знаю, что случилось, но все родились недоношенными, гораздо раньше положенного. Может, из-за стресса, кто знает. У всех разные формы отставания в развитии. Денег надо было, а их нет. Все на муже. У меня были накопления, вот на них и жили. Те три женщины, которые за садом ухаживали, остались с детьми, я поехала сюда.

— А почему ты не могла устроиться бухгалтером там?

— А почему ты не можешь найти работу тут? Меня там все знали, и никто не хотел проблем, поэтому даже кассиром работать не брали. Убить меня не могли, поэтому только так могли издеваться.

Оксана кивнула в знак поддержки.

— Так что вот, поэтому я тут. Тут танцую и пою. Это, знаешь, — она улыбнулась и пришла в себя, возвращая улыбку на свое красивое лицо, — единственное, что мне сейчас приносит радость.

На этих словах, будто подслушивая, в комнату вернулась Тая.

— Так, рыбки мои, вы чего еще не готовы? Через два часа все начнется. Встаем! Нам еще Оксану готовить. Ты как там? Как голова?

— Не болит, глаза только немного, все как-то еще в тумане. Тая покачала головой и сложила руки на груди.

— Не подведи нас давай. Я обо всем договорилась, будешь сегодня танцевать на главной сцене. Да, сцен три: главная и две в отдельных комнатах.

— А вы где все будете?

— Рядом, рыба моя, мы все будем рядом.

Она жестом показала какое-то странное движение в воздухе, видимо означающее вот это вот «рядом», хлопнула в ладоши и позвала Монро. Та молча подошла к рейлу, сняла особый наряд, вручила его Оксане и вернулась обратно. Они с Таей о чем-то разговаривали, пока делали макияж.

— Славно, славно. Давай переодевайся, потом тебя накрасят. Как всегда, слышишь? — и, повернувшись обратно к Оксане, дополнила: — Ты очень красивая, тебе пойдет этот наряд.

На этих словах она снова вышла из комнаты.

Оксана еще раз оглядела то, в чем сегодня будет танцевать. Держа в руках белье, а иначе это никак не назвать, пыталась вспомнить, когда надевала такую красоту в последний раз. Вроде это было где-то в начале отношений, когда она хотела удивить Эда чем-то необычным и купила в магазине комплект красного белья. Вечером пришла раньше него домой, переоделась и планировала так его встретить. По плану все было идеально, но по факту… Открыв дверь, Эд закатил сцену ревности. Он решил, что Оксана изменяла ему прямо перед его приходом, с силой снял с нее белье и изрезал все на тоненькие малюсенькие лоскутки.

Выглядел он безумным, а Оксана тогда впервые столкнулась с его обратной, скрытой стороной личности. С тех пор он запретил ей носить такое белье, чтобы быть спокойным, что она ни с кем не изменяет. Поэтому она даже в магазины боялась заходить и примерять что-то красивое. Все белье заказывал он ей по каталогам. А если она себе что-то покупала без его разрешения, то это все также уничтожалось. Все это он делал, как говорил, потому что заботился о ее здоровье и переживал за атмосферу в семье.

Оксана повода никогда не давала. Всегда была приличной девочкой, потому что бабушка говорила, что только таких берут замуж. Что нужно терпеть, молчать и не перечить мужчине. Удивительно, что бабушка жила совсем не по этим правилам, но почему именно эти постулаты она вбивала голову юной Оксане?

Вся ее жизнь была для других, она выглядела и вела себя как чопорная старая дева. О сексе узнала из книжек, потому что у бабушки стыдно было такое спрашивать. Потом появился интернет, и сексуальный мир изменился в ее воображении, но все равно многое она себе позволить не могла.

Самое отвязное, что она делала в своей жизни, пожалуй, это была покупка того красного белья. Как ей было стыдно зайти в тот магазин, купить вот это кружевное прозрачное, и примерно такое же ей предстояло надеть сейчас. Но она не могла. В голове все еще звучал крик Эда, и Оксана даже машинально сгорбилась, как обычно это делала во время ссор. Может глупо, но ей казалось, что если сейчас это наденет, то сделает что-то ему назло. Сделает по-своему, по-взрослому. Как ребенок, который начинает проявлять характер.

— Оксана, ты готова? — Ника обернулась, подкрашивая губы.

Оксана была готова. Будто кто-то снял ее жизнь с автопилота, она, наконец, начала принимать решения самостоятельно. Не думая о последствиях. Решение приехать в Москву было все же не ее. Это следствие обстоятельств, в которые загнал ее Эд. И поиски работы — это тоже следствие. А вот согласиться на такое безумие, надеть почти ничего и в таком виде танцевать на сцене, — уже решение взрослого человека. Оксана сняла куртку и прямо там, при девочках, начала переодеваться.

Хоть снаружи она выглядела уверенной и сосредоточенной, внутри сгорала от стыда. Она старалась не смотреть на себя, но отражения, как в комнате смеха, то тут, то там так и показывали ее в разных ракурсах. Фигуру свою она ненавидела. Исправить что-то в себе не решалась, так как была заложницей ревности Эда, и любые попытки начать качать пресс воспринимались как обоснованный повод закатить истерику и не разговаривать неделю.

Фигура со временем и под действием гравитации потихоньку стала оплывать. Лицо еще держалось благодаря фейс-фитнесу в ванной, а вот все, что ниже, требовало корректировки. Так она всегда считала и слышала от Эда и Ани. Та в последнее время стала критиковать внешность и фигуру мамы.

Застегнув боди, она увидела себя совсем другой. Такой красивой, молодой и необычной. Юбка из пайеток была чисто декоративной, потому что мало что прикрывала, но все равно дополняла объем там, где его всегда немного не хватало.

Монро промолчала, а Ника одобрительно прокомментировала наряд и усадила Оксану в кресло сделать макияж и поправить прическу. Спустя полчаса Оксана почувствовала себя героиней передачи о преображении, когда приходит простая девчонка, а потом к концу эфира из нее делают диву. К ней вернулась уверенность в себе.

— Я совсем себя не узнаю. На меня смотрит совсем другая девушка. Это не Оксана.

— А кто? — Ника отложила грязные кисти в сторону и последний раз побрызгала лаком на кудрявые волосы.

— Пока не знаю, но точно не Оксана.

Монро все это время сидела одна и смотрела за преображением с недовольным лицом. Оксана решила не спрашивать, в чем дело, ведь даже Ника, которая знала соседку дольше, не задавала вопросов. Мысль о том, что она стала самой красивой из них всех на мгновение пришла в голову, но пробыла там недолго. Уверенности в себе еще было слишком мало.

Оксана посидела какое-то время на стуле, разглядывая себя в зеркало. Она стала видеть чуть хуже, чем раньше. Очень хотелось настроить четкость, как на телевизоре, но не получалось. Левый глаз, казалось, стал немного мутным. Но, возможно, ей просто показалось.

В комнате зажглась красная лампочка над дверью, как в кабинете, куда надо идти на рентген. Для нее всегда такой знак означал опасность. Как красный свет светофора или фары на машине.

— Через пять минут выходим, — застегивая пояс на талии, тихо сказала Ника.

Монро ответила ей тихой новогодней песней.

Как всегда перед ответственным моментом, приходит осознанность. До этого все казалось чем-то забавным. Мол, что такого? Девочки позвали потанцевать, как это весело, пойду с ними! Что там будет? А сейчас танцы перед незнакомцами в одном белье и на каблуках уже не казались такой хорошей идей. Она ощущала беспокойство, что что-то может случиться, но не придала значения своей интуиции, списав все на стресс перед выходом на сцену.

Захотелось убежать в этом нелепом костюме, на этих больших и неудобных каблуках на мороз и окунуться в снег. Кожа пылала, а сердце бешено стучало. Комната стала реальной шкатулкой со всеми секретами, даже секретом ее прошлой жизни. Сейчас перед ней встал выбор: пойти вперед, станцевать в новом образе и принять себя такой или остаться тут, с комплексами и неуверенностью.

Ника подошла и вручила маску.

— Мы все через это прошли, — по лицу не было понятно, с какими эмоциями она это произнесла. — Тут у всех маски.

Оксана кивнула и надела белую, с перьями, похожую на венецианскую, с карнавала, маску. Надевая ее, она сняла с себя свою настоящую.