7000 километров неожиданностей

Елена Сергеева, 2022

Запланированная поездка в Италию на Мини под угрозой срыва из-за произошедшей аварии. Кира в отчаянье, но Никита находит выход из создавшейся ситуации. Однако в первый же день выясняется, что, помимо друга с машиной, с ребятами поедет рыжая бестия, которая проявляет слишком большую симпатию к чужому парню.Путешествие и приключения… Любовь и романтика… Ревность и неожиданности… Все это будет встречаться на пути длиной в семь тысяч километров.

3 глава. Никита

Открываю глаза и щурюсь от утреннего света, пробирающегося в щель между плохо зашторенных занавесок. Кира спит, уткнувшись в мое плечо, и я аккуратно, чтобы ее не разбудить, выбираюсь из кровати и направляюсь в ванную.

Включаю воду в ду́ше и оборачиваюсь на звук открывающейся двери.

— Ой, извини…

На пороге стоит Милана. Ее взгляд скользит по моему полуголому телу. Извинения в нем нет.

— Ничего страшного, — бросаю, бесстрастно смотря в глаза бесстыжей девчонки. Привычка, что это делать не нужно, накрепко засела в моей голове. Я всегда рад, когда ко мне присоединяется Кира.

Жду, что нарушительница спокойствия закроет дверь и исчезнет, но та не двигается с места и чего-то ждет.

Чего?

Не была бы Милана девушкой лучшего друга, я бы вел себя жестче, а так…

Я, конечно, не испытываю иллюзий, что все ее маневры относительно меня случайны. Слишком много времени с детства проводил в обществе ушлых девиц, но все-таки почему-то хочется верить: Милана просто дура, которая желает всем нравится, и до конца не понимает, что творит.

Подхожу к ней и, пристроив пальцы на ручку, даю понять: собираюсь закрыть дверь.

Жаркий взгляд, кончик языка, словно случайно облизывающий губы…

Рука-лицо.

И смешно, и горько.

— Отойдешь?

Хлопает ресницами и, сообразив: я от нее хочу совсем не того, что она, резко разворачивается и уходит.

Неужели девица, действительно, ждала от меня чего-то другого?

Бред.

Вхожу в кухню и ловлю улыбку любимой девушки. Кира хлопочет у плиты, а на столе уже расставлены тарелочки с нарезанными колбасой, сыром, овощами, хлебом.

Подхожу и срываю поцелуй с желанных губ.

Если бы в любой момент нас не могли прервать, я бы уже усадил малышку на столешницу и, устроившись между ее ног, предлагал начать завтрак со сладкого.

Нехотя отрываюсь от Киры и плюхаюсь на стул.

Она ставит передо мной наполненную тарелку и начинает готовить яичницу себе.

— Доброе утро.

— Здорово, бро.

Антон садится рядом, и моя пчелка, вместе со своим «добрым утром», отдает ему свой завтрак.

— Это мне? — недоверчиво спрашивает парень, будто никогда в жизни не видел подобную заботу, и после ее кивка добавляет, улыбаясь от уха до уха: — Спасибо, Кира.

Девушка опять поворачивается к плите, но через несколько минут присоединяется к нам со своей тарелкой.

— Куда мы сегодня?

— Покидаем Эстонию, едем транзитом через Латвию и ночуем в Литве, практически на границе с Польшей, — выдает моя умница.

— Сколько по километражу?

— Семьсот сорок девять. Это самый большой переход, — произносит она, словно извиняясь за длительность предстоящего пути, что мы запланировали.

Антон улыбается и, хлопая меня по плечу, успокаивает:

— Сменный водитель есть, так что все норм.

В кухню входит Милана и, небрежно окинув нас взглядом, интересуется:

— Что на завтрак?

— То, что приготовишь, — отвечает моя маленькая стервочка, и я с трудом подавляю улыбку.

Рыжее недоразумение швыряет в нее убийственный взгляд и, фыркнув, демонстративно уходит из кухни.

Антон тут же устремляется за ней, оставив в тарелке недоеденную яичницу, а Кира закатывает глаза.

Притягиваю ее к себе.

Прорвемся.

От Силламяэ до границы с Латвией порядка семидесяти пяти километров скучной, однообразной дороги. Пялюсь на, исчезающую под колесами машины, серую ленту, пытаясь не уснуть, и иногда перебрасываюсь с Антоном короткими фразами. Все-таки сидя за рулем перемещаться в пространстве мне нравится больше.

Милана голодная и злая кемарит на заднем сиденье, а моя любопытная девочка глазеет по сторонам.

Спустя триста двадцать километров подъезжаем к Риге.

— Давайте заедем, — указывая пальцем на навигатор, заявляет проснувшаяся нарушительница спокойствия.

— Мы планировали пройти по объездной.

— Нам все равно надо поесть!

— В городе пробки. Потеряем много времени, а сегодня длинный переход, — спокойно объясняю ей.

— То есть есть не будем? — бросает наказание, что мы добровольно взяли с собой в дорогу.

— Поедим на заправке! — возмущенно вмешивается Кира.

— Серьезно?

— Да! Представляешь, там можно нормально поесть.

— Антон!

— Милая, ребята правы. Сейчас пройдем объездную и найдем что-нибудь приличное.

Вредина отворачивается к окну, и воздух в машине становится тяжелым от заполнившего негатива, исходящего от злюки.

Да, это не девчонка, а бомба замедленного действия.

Где-то возле объездной Каунаса Милану снова прорывает: «Я устала! Сколько можно ехать?! У меня уже все тело затекло! Какой идиот это придумал?»

Мужественно терплю ее нытье из-за безвыходности ситуации. Иначе бы остановил машину, высадил и пожелал бы найти другой удобный путь.

Антон, поначалу пытающийся успокоить свою бестию, притих, видимо, устал повторять одно и то же, а Кира, сцепив зубы, абстрагировалась и гасит свой негатив, разглядывая симпатичные картинки, мелькающие за окном.

Непростое испытание.

«Gazdų Vandens Malūnas» находим не с первого раза из-за отсутствия вывески и неточно указанной точки координат, но, поплутав, наконец, натыкаемся на гостевой дом.

Остановившись у ворот усадьбы, звоню хозяйке, чтобы нам открыли ворота.

Очень скоро появляется приветливая говорящая на русском женщина и пускает нас на территорию.

Апартаменты находятся в отреставрированном здании старой мельницы, которой около ста тридцати лет. Вокруг великолепная ухоженная территория: озера, ручейки, водопады…

Очень впечатляюще.

Именно это нас и привлекло, когда с Кирой искали первое место ночевки, настолько, что согласились на длительный переход, лишь бы иметь возможность посмотреть вживую понравившиеся картинки из интернета.

Оказавшись в номере, Кира закрывает дверь на ключ и, падая на кровать, кидает:

— Не выйдем отсюда.

Устраиваюсь рядом и, усмехаясь, спрашиваю:

— А как же посмотреть все вокруг?

— Слишком велики шансы встретить эту заразу, — выдыхает девушка и кривясь признается: — Боюсь, мне не хватит сил дальше сдерживаться.

— Может, пойдешь смоешь негатив и пересмотришь свое мнение?

Она недовольно сверлит меня взглядом, но все-таки идет в ванную.

Выхожу на балкон и любуюсь красивой картинкой: деревянный мосток, ведущий в глубь озера, венчает беседка, а чуть поодаль сквозь кроны деревьев виднеется хозяйский дом.

Теряюсь во времени… Только когда чувствую руки, обнимающие за талию, и теплое тело, прислонившееся к моей спине, возвращаюсь в действительность.

Оборачиваюсь, встречаю многообещающий взгляд…

Люблю, когда Кира так смотрит на меня. Уже только от одного этого посыла организм оживает и требует удовлетворения обещанного.

Подхватываю девушку на руки под ее «ой» и несу к кровати. Та скрипит от нашего вторжения, но ей придется потерпеть мой натиск. Настроение оторваться по полной.

Стягиваю полотенце, желая полюбоваться своей малышкой, только та не лежит смирно, а тянется ко мне, собираясь снять мою футболку.

От джинсов избавляюсь сам, но, едва начинаю снимать боксеры, раздается стук.

Мы замираем и переглядываемся.

Кира прикладывает палец ко рту и беззвучно шевелит губами: «Нас нет».

— Ребята, — слышу голос Антона и, понимая: прятаться невыход, иду к двери.

Друг выглядит смущенным, но Милана, стоящая рядом, совсем нет. Она опять нагло ощупывает меня глазами. Маленькая толика вероятности того, что после многозначительной ситуации в ванной нахалка поняла: так делать больше не стоит, испаряется.

— Здесь очень красиво. Пойдем устроим девчонкам фотосессию.

Вспоминаю: мы тоже планировали это и киваю. В конце концов, секс может подождать до вечера.

— Мы оденемся и выйдем.

Кира встречает сердитым взглядом и запускает в меня футболку.

— Хоть бы у меня спросил: хочу я эту фотосессию или нет, — швыряет она следом.

Сажусь на кровать и, несмотря на сопротивление девушки, притягиваю ее к себе.

— Мы проделали без малого семьсот пятьдесят километров, отказались от Риги для того, чтобы погулять в этом красивом месте.

Она вздыхает, понимая: я прав.

— Вечером начнем все сначала, — обещаю ей, целуя в волосы, и встаю, чтобы одеться.

Малышка тоже вылезает из кровати, но, все еще сердясь на меня, не спешит одеваться и из вредности ходит по комнате голая, соблазняя своим красивым телом.

— Уберите эту псину, — верещит Милана и несется не к Антону, а ко мне. Прячась, жмется, словно желая, чтобы я почувствовал все мягкости ее тела.

Ненормальная.

Кира бросает на нас убийственный взгляд и направляется к овчарке. Та, понюхав протянутую руку, дает себя погладить.

— Животные все чувствуют, — произношу, отлепляя девицу.

— И что же они чувствуют? — летит с вызовом.

Хочу сказать ей «плохих людей», но выдаю:

— Твой страх.

Милана кривится, наблюдая, как пес лижет щеку Киры и как та, смеясь, еще сильнее треплет его холку.

Достаю телефон и делаю пару снимков. Для меня, знающего толк в фотографии, с детства существует аксиома: самые лучшие кадры — «живые», а получаются они, когда человека подлавливают и запечатляют яркий, эмоциональный момент.

— А нормально фотографироваться будем?

— Пойдем я пофоткаю тебя, — подает голос друг, но стерва смотрит на Антона взглядом тебя-кто-то-просит и, повернувшись ко мне, щебечет:

— Никки, ты профи. Поснимай меня.

— Если не в курсе, Никита профи по другую сторону объектива, — поднимаясь, вставляет шпильку Кира.

— В курсе, — летит холодно в ответ. — Даже больше, чем ты думаешь!

Не знаю, что рыжее недоразумение имеет в виду, но забивать голову этим не планирую.

— Всех пофотографирую, — миролюбиво произношу я. — Пойдемте.

Гостевой и хозяйский дом, мостики, ручей, мельница, водопад, старая телега… Локаций для фотосессии достаточно, и мы тратим уйму времени на это.

Милана позирует не на камеру, а скорее для меня, выставляя напоказ все выступающие части тела. Кира — скрипя сердцем, будто делая одолжение.

Да, мы совсем не так планировали провести этот вечер в этом месте. Мы оба понимаем и сожалением о том, что все идет иначе, но нельзя же окончательно все сливать.

Пытаясь спасти ситуацию, передаю смартфон Антону и иду к своей девушке. Пока та растерянно хлопает ресницами, прижимаю к себе и командую другу:

— Снимай все подряд.

Провожу большим пальцем по щеке малышки, чувствуя, как оживает ее лицо.

Подхватываю, кружу и, наконец, слышу звонкий, воскресающий душу, смех. Все защитные маски летят к чертовой матери. Передо мной снова моя очаровательная Кира.

Ставлю девушку на ноги, прошу посмотреть на Антона, очень надеясь, что друг не упустит этот момент, как не упустил предыдущие.

Закат…

Другие краски окрашивают ту же картинку, и она выглядит иначе. Романтичнее…

Мы сидим с Кирой на балконе, пересматривая кадры и выбирая лучшие.

После финальных снимков фотосессии моя девочка отошла и, похоже, решила относиться к неизбежному более спокойно.

Залив пару снимков в Instagram она откладывает телефон и ведет кончиками пальцев стопы по моей ноге вверх. Заигрывающая улыбка на губах, дополняя происходящее, прозрачно намекает о ее намерениях.

Аккуратно убираю ее ступни и, поднявшись, подхватываю малышку на руки. Пора довести до кульминации начатое сегодня.

Кровать опять встречает нас своим скрипом, едва мы приземляемся на нее.

Смеемся, как два заговорщика, и начинаем по очереди раздевать друг друга.

Поцелуи… До последнего глотка воздуха.

Ласки… До вырывающихся междометий.

Все как обычно: крышесносно. Вот только сквозь ласкающие слух звуки начинают пробиваться другие: раздражающий равномерный стук в стену и неестественные, словно из фильмов для взрослых, стоны.

Видимо, хорошо провести вечер решили не только мы, но почему-то не покидает мысль что то, что происходит за стеной, рассчитано быть достоянием общественности.

Пытаюсь выкинуть это из головы и не обращать внимания на раздражители, но не выходит. Тем более Кира тоже напряглась и вместо мягкого отзывчивого тела подо мной окаменевшая статуя.

Пока я, замерев в нерешительности, нависаю над ней, она принимает решение за нас и, отодвинув меня, встает с кровати.

— Давай завтра, — бросает через плечо и исчезает в ванной.