Ключи наследия

Елена Самойлова, 2007

Верный дюраль блестит, кольчуга начищена – ролевики на марше! Идут, значит, в подмосковный лес мир спасать – все молодцы и храбрецы как на подбор! Но что, если текстолит вдруг становится сталью, лесопарк – полем кровавой битвы, а лучший друг... Впрочем, не будем об этом на ночь глядя. Эльфы, люди, нежить – уже не игра, тут бы в живых остаться! А задачу-то никто не отменял...

Глава 3

Побудка в виде протрубившего прямо у палатки пионерского горна заставила подскочить на месте, попутно я умудрилась здорово пихнуть Рейна коленом куда-то в район талии. Мастер по боевке тоже проснулся, сопроводив этот процесс какой-то слабо переводимой на литературный русский язык фразой, из которой я поняла, что случайно заехала по чему-то важному, ценному и наверняка ревностно оберегаемому. Извиниться же в полной мере мне не позволила разъехавшаяся молния на входе в палатку.

Ирка, уже проснувшаяся, умытая и в полном ролевом облачении садистски ухмыльнулась, взирая на наши заспанные лица, и мстительно достала из-за спины золотистый пионерский горн. На робкие просьбы типа «Ир, а может, не надо?» подруга только улыбнулась еще шире и проиграла побудку на бис, после чего мне захотелось ее прибить, невзирая на прошлые заслуги. К сожалению, немедленно осуществить план жестокой мести не позволил спальник, в котором я непонятным образом умудрилась запутаться.

Хорошо хоть, мне по габаритам до Ирки далеко, да и спала я не в одноместном мешке, а в двухместном. А то вспоминается рассказанная ею же еще летом история, после которой я страстно возжелала попасть на тот же самый рязанский раскоп вместе с ней. А дело было так: Ирка запуталась в спальном мешке, поэтому, когда поутру прозвучала побудка, выяснилось, что самостоятельно она вылезти попросту не может. Картина маслом: Ирка, пыхтя и матерясь на все лады, выползает из палатки на манер запеленатой в зеленый спальник гусеницы и требует, чтобы хоть кто-нибудь ее из этого треклятого пыточного устройства вытащил. На деле — освободили только минут через пять, когда весь раскоп перестал сгибаться пополам от хохота…

— Подъем, пионеры современного ролевого движения, полигон ждет! — выдала подруга, выбираясь из палатки и уходя со своей зверь-трубой будить оставшийся народ. Эх, чую, что охотиться за девушкой в черном плаще будут не только противники из другого лагеря, но и кое-кто из своих.

— Матерая садистка, — недовольно пробормотала я, выбираясь из спальника. Ушибленный накануне затылок уже почти не болел, так что я была твердо намерена вернуться в строй, а иначе — спрашивается, зачем я сюда приехала, а? Вот уж точно — не в палатке отсиживаться…

— Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты, — негромко отозвался Рейн, вылезая из спальника и тотчас набрасывая расшитую рубашку поверх черной водолазки.

— Намекаешь на то, что я садистка? — ненавязчиво поинтересовалась я, оглядываясь в поисках своего плаща, коего нигде не обнаружила. — Слушай, Рейн, а ты не в курсе, куда мой плащик подевался? Вроде я его тут нигде не вижу…

— А в нем сейчас Филька гуляет, кажется, — пожав плечами, ответил тот, подбирая меч и темно-зеленый плащ и готовясь вылезать из палатки.

— Эй, стоп, а мне в чем ходить, а?!

Мой вопль униженной и оскорбленной банально проигнорировали, поскольку Рейн срочно понадобился кому-то из наших. Нет, на самом деле плащ мне не жалко — поносят и вернут, куда денутся, но все-таки сейчас он мне вроде как нужен, потому что в одной льняной рубашке поверх тоненького свитера в середине октября холодно. Да, осень в этом году феноменально теплая, но что с того? Комфортно только пока ветра нет, а как поднимется — так только плащ и спасал… Ладно, выпрошу у кого-нибудь. Точно ведь помню, что у кого-то был с собой только «про запас» и чтобы на параде надеть, а потом заменить плотной курткой.

И вот так всегда. Нет, я, конечно, понимаю, что на полигоне каждая найденная кружка считается условно своей и условно чистой, но вроде бы как к предметам одежды это пока не относилось. Хотя с оружием у нас такое уже было — когда оставленный у ближайшего дерева меч непременно «утекал» куда-то в район боевки, найти его потом было довольно трудно, пусть и возможно. Ребята у нас честные: либо сами отнесут позаимствованное таким образом оружие туда же, откуда взяли, либо оттащат в «пункт сдачи арендованного арсенала», то есть в мастерятник. А мастерский состав, тихо матерясь сквозь зубы, потом обычно вешает в сети объявление о найденном на полигоне оружии, если его владелец не объявится до окончания игры.

— Кселька, ну сколько можно ковыряться, а? — Ирка, по-видимому уже успевшая перебудить весь лагерь, опять влезла в палатку, и вид у нее был до ужаса довольный. Точно, ее зверь-труба все же подняла всех, кого могла и кого не могла — тоже.

— Сколько нужно, — буркнула я, застегивая молнию на высоких сапогах и протягивая Ирке кожаные наручи со стальными заклепками, купленные в Рок-Арсенале на ВДНХ. Кто не знает — самые лучшие и относительно дешевые наручи для ролевых игр всегда можно найти в магазинах, где продают всяческую шнягу для рокеров и металлистов. К примеру, широкие, почти до локтя, наручи металлистов из шорной кожи с заклепками замечательно защищают от удара текстолитовым или дюралевым клинком, а стоят вполовину дешевле антуражных. Правда, их обычно дорабатывать надо: все-таки профессиональные вдобавок ко всему еще и выстелены войлоком изнутри, что является большим и качественным плюсом последних. Я уж не распространяюсь о том, что из накупленных в том же Рок-Арсенале браслетов с клепками Ирка сделала себе неплохую защиту на куртку — попросту нашила их на плечи. — Кстати, Ир, ты не знаешь, у кого можно плащ позаимствовать? А то мой вчера Филька увела, а сейчас вроде как прохладно.

— Ну, сейчас похожу, поспрашиваю народ. Правда, большая часть уже по территории «патрулирует», но в лагере еще наши есть. Только вот стопудово — что найду, то тебе велико будет. В плащах-то у нас в основном ребята ходят. Но я постараюсь кого-нибудь ограбить.

— Ир, да, ограбь, если тебе так удобней. И вообще — чем шире плащ…

— Тем легче его тебе на голову набросить во время боевки! — съязвила подруга. Я только пожала плечами и достала из раскрытого рюкзака бутылку с водой — умыться.

— Ну, есть минусы, конечно. Зато, когда я в широком плаще, по мне сложнее попасть — в основном вхолостую бьют по одежде.

— Да по тебе и так попасть сложно — мелкая, шустрая, еще и левосторонняя. Левая ты какая-то, Кселька. Ладно, пошла я тебе плащ искать.

Ирка мирно свалила, а я подхватила бутылку с водой, зубную щетку, полотенце и отчалила к протекавшему неподалеку от лагеря ручейку. Хорошо, что мастера обозначили дорогу к нему синими тряпочками, развешанными на ветках деревьев, а то я могла и заплутать спросонья. Раза два я натыкалась на наши патрули, и каждый раз, отвечая на вопрос: «Кто идет?», приходилось пояснять, что я тут «по жизни», то есть в данный конкретный момент в игре не участвую. Хм, интересно, меня нарочно пораньше не подняли, чтобы я повстречала все патрули вокруг ручья? Я глянула на часы в виде медальона-сердечка, висевшего на шее: так, похоже, дневная игра идет уже с полчаса, но пока как-то вяло. Интересно, штурм будет? Потому что вчера захват нашей, так сказать, крепости провалился с громким треском, а вот сегодня нас должны попытаться захватить всерьез. Насколько я знала, нам надо будет продержаться где-то около часа. Если нас за это время не возьмут, то по мастерскому призыву к нам подойдет нехилое подкрепление, пусть и виртуальное, и будет считаться, что защитники школы отбились, враг повержен, добро опять поставит зло на колени… и зверски убьет.

Господи, и кто такой сюжет придумал?

А ведь Рейн еще меня наверняка не выпустит за частокол после вчерашнего. Буду стоять на вышке с луком в руках и пытаться отстреливать нападающих. Почему пытаться? Ну, когда они подойдут вплотную — проблем не будет, попасть с расстояния в пять метров в мельтешащий народ из лука не очень сложно, но вот останутся ли у меня к этому моменту стрелы — никому не известно. Скорее всего, нет — потому что их у меня будет максимум штук пятнадцать, а может, и того меньше.

Наконец впереди показалась вода, и я перестала загружать себе голову всякой ерундой. Если я упрусь рогом и сунусь в ближний бой, то Рейн мне тогда не указ, и он это знает.

Я натянула тетиву на лук и критически присмотрелась к оплетке. Распускается, зараза, надо было ее из кожаных полос делать, а не из тонкого шнурка, сейчас бы не мучилась. Покосилась на стрелы, в количестве десяти штук лежавшие у моих ног на помосте частокола, и страдальчески вздохнула. Н-да, много я настреляю с таким боезапасом, слов нет. Ирка, расположившаяся на вышке на другом краю частокола, махнула мне рукой и потянулась за одной из стрел. Я тоже наложила одну из своих на тетиву, но натягивать лук пока не торопилась. Все-таки промедлишь с выпуском — стрела полетит не пойми куда, а то и вообще бесславно сорвется. А их у меня слишком мало, чтобы тратить попусту. Рейн, опираясь на свой излюбленный текстолитовый двуручник работы екатеринбургского мастера Дика, флегматично смотрел на довольно большую просеку перед частоколом, где уже относительно правильным строем шли противники из соседнего лагеря. Ну, насколько мне с моей небольшой близорукостью отсюда видно, лучников у них нет, а вот сколько магов — неизвестно. В любом случае, первый ряд этого так называемого «строя» шел со щитами и, кажется, в кольчугах. Плохо. Потому что если у них таких запасливых много, то нам будет совсем невесело.

Захватчики подошли ближе и остановились на краю поляны.

Мы с Иркой почти одновременно подняли луки, но стрелять пока не торопились: расстояние великовато, стрелы могут и не долететь. Вернее, Иркины, может, и долетят, но у меня лук послабее, надо бить наверняка и с расстояния не больше пятнадцати метров, иначе стану мазать со страшной силой. Хотя на тренировках я и умудрялась, стреляя со стойки на колене, попадать аккурат в лезвие клинка Рейна, ширина которого где-то два с половиной сантиметра, но там расстояние-то было метров пять, не больше. Кроме того, и не носился он по полю, а эти — точно будут. Это пока они стоят, как на параде, а вот сейчас кто-нибудь из мастеров, который уже наверняка вплотную подобрался к месту событий, даст сигнал к началу атаки, и вот тогда будет жарко.

Так и оказалось: откуда-то из кустов раздался хрипловатый вой Иркиной зверь-трубы, которую мастера позаимствовали у владелицы. Н-да, только вот играть на пионерском горне никто из них явно не умел, но сейчас этого и не требовалось — главное, чтобы прогудеть громко, а большего и не надо. Строй мечников рассредоточился, и я увидела, что таран они все-таки принесли. Ну, хорошо, что я недалеко от ворот — посмотрим, сумею ли нащелкать народу по шлемам, если не стрелами, так хоть фаерболами. Все-таки не просто так я магичкой поехала. А на самый крайний случай — высота частокола всего два с половиной метра, перемахнуть через него особых проблем не возникнет, даже при приземлении. Правда, достанется мне потом от Рейна за такую самодеятельность…

Я отбросила назад полу широкого черного плаща, найденного для меня Иркой, и, натянув тетиву, сделала первый пристрелочный выстрел одновременно с подругой. Та попала, я же промазала, но промах меня не сильно расстроил — я заметила за спинами народа в кольчугах темно-синие накидки магов. Так, если память мне не изменяет, то по магам достаточно разок-другой выстрелить из лука — и пойдут как миленькие в мертвятник. Это только мне дополнительных хитов понавешали за костюм и хорошо продуманную легенду, но отряд «занавесочников» — магов вряд ли обзавелся такими же привилегиями.

Им же хуже. Потому что занавесочников, то есть людей, делавших игровые плащи из больших кусков ткани, попросту присборенных по верхнему краю, ролевики не очень любили. Это как если бы на званый вечер, где все в красивых смокингах или вечерних платьях, кто-то пришел в простеньком велюровом пиджачке. Не в тему, и все тут. А занавесочниками их окрестили потому, что плащики эти больше походят на снятую с окна шторку.

— Ксель, гаси магов, когда приблизятся!

Я посмотрела в сторону Ирки, которая уже начала обстрел тех, кто тащил три небольшие деревянные лесенки, сколоченные, судя по всему, прямо в лагере. Тоже не лишено смысла — захват крепости считается успешным, если ворота открыли либо снесли, в крайнем случае, перелезли через частокол и «вырезали» или захватили большую часть защитников. Наши противники, судя по всему, решили объединить оба способа в надежде, что хоть один из них сработает. Ну, посмотрим, господа. Нам ведь только час продержаться, а отсчет времени уже пошел, начинаясь со звуков зверь-трубы.

— Маги, готовьтесь обстреливать тех, кто со щитами! — Рейн однозначно умница. Самую большую опасность для нас представляет народ с тараном, прикрывающийся щитами: стрелами их не «убьешь». Зато при попадании мячика-фаербола в щит последний считался сгоревшим и отбрасывался в сторону как нерабочий, и вот тогда можно уже стрелять в неудачника сколько угодно.

Первый же удар тараном сотряс ворота до основания, довольно хлипкие доски, из которых они были сделаны, затрещали, но устояли. Я же недолго думая выстрелила из лука в открывшегося бойца, которому кто-то из наших девчонок уже помог избавиться от лишней ноши. Пока тот, ругаясь, отбрасывал «сгоревший» щит в сторону, я успела выстрелить еще раз, а прилетевшая со стороны вышки Иркина стрела окончательно отправила парня в мертвятник. Рейн продолжал расхаживать взад-вперед по деревянному настилу, который, к счастью, при постройке сделали сплошным. То есть над воротами он тоже существовал. А что — удобно, а то видела я крепости, где над так называемым подъемным мостом настил обрывался и приходилось перепрыгивать через метровый зазор. Здесь же можно было не страдать подобной ерундой, поэтому я выбрала наиболее удачную, с моей точки зрения, позицию — над самыми воротами — и оттуда довольно метко выносила народ, пытавшийся подобраться к частоколу с тараном.

Тех же, кто штурмовал крепость с помощью лестниц, пока довольно удачно выносили ребята, которым тоже нашлось место на настиле, — все-таки девушкам-магичкам как-то несподручно отпихивать от частокола штурмовые лестницы, да еще с чем-то вроде крюков на самом верху, которые цеплялись за зубцы и крайне неохотно снимались. Остальные защитники крепости собрались внизу, вдоль штурмового коридора — огороженной довольно прочным забором прямой дорожки шириной полтора метра и длиной где-то пять-шесть. По правилам это был дополнительный рубеж обороны команды школы — то есть при вышибании ворот захватчики должны были пройти через него, и только в конце попадали в саму крепость.

Кажется, я чересчур увлеклась — расстреляв все стрелы и с десяток мячиков, я отнесла бесполезный уже лук на вышку к Ирке, которая тоже извела весь боезапас, и мы обе принялись выжидать, когда же закончатся фаерболы у наших девушек и нам все-таки вынесут ворота. Времени, отпущенного на сражение, осталось уже меньше половины, и я, откровенно говоря, надеялась, что мы сможем протянуть означенный час, не вступая в ближний бой, хотя, судя по всему, надежда эта была более чем призрачная. Пусть противников из пятидесяти с чем-то человек осталось около тридцати, этого вполне хватит, чтобы вынести крепость, потому что девушек у нас больше половины и почти все они в боевку лезть не будут, так как ни мечей у них нет, ни драться толком они не умеют. Да и встревают ли в довольно серьезную махаловку в тоненьких кофточках и широких юбках? Ну, если это не я или Ирка, то никогда.

— Кселька, я, пожалуй, спущусь вниз, буду стоять у штурмового коридора — сама видишь, ворота вот-вот сломают, а самые толковые наши ребята сейчас с лестницами канителятся.

— Давай, а то если еще и через частокол перелезут, то нам всем будет кисло.

Ну, поскольку мастер по боевке зорко следит за выполнением игровых правил, то можно не волноваться: гасить негуманными методами нас не будут, скорее всего, просто прокатятся, как катком. Но гуманно. Правда, минус в этом всем все равно есть — если я попытаюсь оборонять штурмовой коридор, то Рейн будет ругаться очень и очень сильно. Потом. Возможно. Если не возникнет других дел.

Ирка довольно шустро спустилась вниз, вставая у импровизированного заборчика внутри частокола, когда ворота все-таки треснули. Очередной удар выбил перегородку окончательно.

Интересно, на раздачу мозгов при рождении я опоздала или же просто куда-то их дела по недомыслию?

Что, похоже, недодали, я поняла только тогда, когда за секунду до того, как первый воин в кольчуге и с полуторным мечом наперевес ступил в штурмовой коридор. Я спрыгнула с настила, с высоты около двух метров, и, не успев подняться с колена, наотмашь рубанула катаной. Парень явно не ожидал, что прямо перед его носом сверху свалится ненормальная русоволосая девушка и, не размениваясь на долгие разговоры, нанесет удар первой. В итоге выпад он пропустил, а когда пришел в себя, я уже стояла на ногах, размахивая клинком.

Весомый плюс нашего штурмового коридора был в том, что из-за небольшой ширины его можно было довольно успешно оборонять вдвоем, а если со щитами — то вообще продержаться довольно долгое время. Да и нападающие не могли прорваться сразу — сражаться возможно было максимум двое на двое, остальным приходилось ждать поодаль. Все бы хорошо, да вот только я была одна.

Недолго — секунд пятнадцать—двадцать, пока за спиной не послышался возмущенный клич Ирки и подруга не встала справа, помогая не пускать противников дальше. Но за эти пятнадцать секунд мне успели довольно чувствительно ударить по локтю, отчего правая рука онемела, и хорошо, что катана легкая, а левой рукой я владею немногим хуже, чем правой. Только вот потом меня безапелляционно оттеснили из штурмового коридора в саму крепость со словами, что нечего мне тут делать.

А локоть-то и впрямь болел, да так, что поднять правую руку с катаной не было никакой возможности. Вот когда я порадовалась, что на мне чей-то широкий плащ, запахивающийся так, что скрывал меня полностью от шеи и до щиколоток. Под его складками бессильно висящую вдоль тела руку можно было запросто спрятать от зоркого взгляда мастера по боевке, который за проделанный мною финт еще много чего потом выскажет. Правда, не засчитать подобный прыжок он мне не сможет, так как в правилах оговаривались только прыжки с частокола по ту сторону крепости — типа, упал со стены и разбился. Зачем? Ну, предположим, что у меня за спиной танцкласс по латинской программе, аэробика и еще самбо по мелочи — то есть спрыгнуть с двух с половиной метров так, чтобы не повредить себе ровным счетом ничего, я могу. Ну, возможно, на подобное способны еще человек пять-десять из нашего лагеря, но на этом все. А народ в запале может попытаться повторить то, что обычно рекомендуют не делать собственными силами, а кто отвечает за травмы на полигоне? Правильно, мастера. Так вот, чтобы подобного искушения не возникло, и ввели такие правила: сиганул со стены, идешь в мертвятник без разговоров. Но про прыжки с настила в штурмовой коридор никто ничего не говорил, а что не запрещено — то разрешено! Высота настила — чуть меньше двух метров, просто вряд ли кто из мастеров предполагал, что найдется настолько ненормальный, который будет прыгать с него навстречу прорвавшимся через ворота. Рейн — тот да, мог бы предположить, но он все-таки понадеялся на наличие здравого смысла, а в последнее время у меня его что-то маловато.

Нападающие почти прошли штурмовой коридор до конца, когда со стороны ворот опять раздался душераздирающий вой Иркиной зверь-трубы и кто-то из мастеров выдал текст следующего содержания:

— Прибыло войско короля, присланное с ближайшей границы, и окружило Магическую школу, не давая вырваться захватчикам! Воинству тьмы предлагается сложить оружие и покинуть крепость!

Ну, кажется, штурм нами все-таки выигран!

Бой после таких слов мастера почти сразу прекратился, и противники, опустив оружие, начали покидать «крепость». Вот уж чему я радовалась вместе со своей командой, но очень недолго: ко мне твердой размашистой походкой приближался Рейн, и, если судить по выражению его лица, сейчас меня будут ругать, причем за дело. Я заранее цапнула проходившую мимо Рийку за край накидки и честно попыталась за ней спрятаться, впрочем, безуспешно — подруга ниже меня на полголовы и более худенькая, так что замаскироваться не получилось. Вот когда я пожалела, что Дейна, знакомого ролевика из «старой гвардии» девяностых на этой игре нет — за его широкой спиной я могла спрятаться полностью, и вот тогда можно было бы с полной уверенностью сказать, что фиг меня кто из-за него достанет.

Но при Рийке Рейн меня хоть не будет наказывать с применением физической силы, а ограничится лишь словами. Правда, присмотревшись к его потемневшим глазам, я перестала быть столь в этом уверена. И опять оказалась права. Ой, мать моя ведьма, сейчас меня будут добивать, только на этот раз по жизни!

— Рийка, отойди, мне тут надо с Ксель поговорить…

— Рия-а-а-а, — жалобно заныла я. — Не бросай, меня ж тут добьют!

Подруга несколько секунд переводила взгляд с меня на Рейна и обратно, а потом со словами: «Рейн, если ты ее покалечишь, народ тебе этого не простит», — смылась в неизвестном направлении. Я тоскливо посмотрела ей вслед, когда мастер по боевке схватил меня за плечи и довольно ощутимо тряхнул.

— Так, я тебе что говорил? Куда ты все время несешься сломя голову, а? Я же тебя больше ни на одну игру не возьму. Попрошу твою маму запереть тебя дома и не выпускать!

— Только попробуй! — с вызовом объявила я, вскинув подбородок. Ох, нарываюсь ведь, еще как нарываюсь. Но по локтю мне и впрямь хорошо засветили, вот я и ищу повод, чтобы поцапаться и наконец-то сбросить накопившееся раздражение. — Поеду куда-нибудь типа Мордхейма, где ты никому не указ, и нарочно сунусь в первый же бугурт! А что? Кольчугу найду, шлем одолжат, меч у меня есть, щит Ирка выпилит, — короче, амуниция будет! Давно мечтала поучаствовать в массовом сражении!

— Чтобы тебе там голову проломили?!

— Зато тебе проще будет — не придется со мной возиться, когда я тебе боевку своим поведением порчу!

— Да плевать мне на боевку, дурочка! — Рейн вдруг прижал меня к себе так, что я только тихо пискнула от неожиданности. — Я за тебя волнуюсь, понимаешь ты это или нет? — И, помолчав с секунду, добавил: — Просто второй такой ненормальной на полигоне нет, а ответственность за тебя несу я.

— Рейн! — Голос мастера с зверь-трубой в руках задавил зародившуюся было романтику в корне. — Там тебя главмастер требует — надо красиво игру закруглить, чтобы до темноты лагеря свернуть и по домам разъехаться.

— Ладно, сейчас иду. — Он отпустил меня и шутливо нажал указательным пальцем на кончик моего носа, как на кнопку дверного звонка. — Хорошо хоть, что боевок больше не будет. Только ты все равно без надобности больше не лезь куда не надо, ага?

— Не обещаю, но постараюсь, — улыбнулась я. Рейн только кивнул и, поудобнее перехватив меч, зашагал в сторону мастерятника.

Я же пошла в противоположном направлении. Вроде бы в палатке у меня в рюкзаке есть какая-то мазь типа «Спасатель», от которой синяки и прочие ушибы проходят гораздо быстрее. Да, зашептать было бы эффективнее, но я как назло в упор не помнила ни единого заговора. Ладно, домой приеду — мама залечит, а пока обойдусь тем, что есть. С такими мыслями я ушла с поляны и углубилась в лес по едва заметной тропке, которая невесть откуда возникла под моими ногами. Ну, лешие, низкий поклон вам, выводите…

Кусты напротив меня зашуршали, и из них вылезла слегка встрепанная и чем-то недовольная Чийни. Ну, чем девушка была недовольна, и ежу понятно — моим присутствием на полигоне, конечно. Да еще и в компании Рейна. И если моего друга она еще воспринимала более-менее адекватно, то моя скромная персона действовала на нее как красная тряпка на быка. А все потому, что я «имела наглость увести ее единственную любовь». Ага, ну как же… А то, что самой ей Рейн был нужен только в качестве игрушки и по принципу «мое, сама не воспользуюсь, но никому не дам!» — она как-то в расчет не брала. Главное, что меня моментально записали в «развратные ведьмы», чем сделали нехилый по своей величине комплимент, значительно преувеличив как мои достоинства, так и степень воздействия на противоположный пол, после чего началась травля.

Проклятия и прочие «милые и добрые» пожелания посыпались на меня как из рога изобилия. Спасало только то, что, будучи ведьмой не знаю в каком поколении, да еще и уже выбравшей Свет в качестве направляющей силы, защита у меня была — дай бог каждой. Посему все ее попытки так или иначе испортить мне жизнь на расстоянии благополучно заканчивались с нулевым результатом.

И, похоже, сейчас мне постараются все вышесказанное компенсировать уже при личном контакте. Эх, не повезло: вся моя команда шлялась либо по полигону, либо в мастерятнике, либо в нашем лагере, а в присутствии дружелюбно настроенного по отношению ко мне народа Чийни не подходила ближе чем на пять метров, честно не смотря в мою сторону. Я сначала напрягалась, в очередной раз ощущая затылком тусклый, словно неживой взгляд карих глаз темной ведьмы, которая только считала себя «отошедшей от дел». Рейн большую часть времени зависал в мастерятнике и до меня добегал либо во время игровых действий, либо отыскивал в лагере. Понятно, что беспокоился в меру возможностей, но Рийка с Иркой, поехавшие в составе команды, каждый раз уверяли его, что от меня ни на полшага не отойдут и вообще будут всегда рядом.

А вот сейчас я по глупости решила срезать дорогу от недавно обороняемой крепости к лагерю через ручей и столкнулась с Чийни, которая то ли делала обход, то ли просто шаталась по лесу. Маловероятно, что я и на этот раз ограничусь выразительным взглядом…

Впрочем, уж он-то мне был обеспечен! Н-да-а-а, а ведь это первый случай, когда меня столь активно ненавидят. Правда, пусть уж она лучше злобно зыркает в мою сторону из-под длинной светло-русой челки, чем подсылает дурных на голову подруг травить Рейна крысиным ядом. Безуспешно, правда, но сам факт…

Я уже хотела обойти несостоявшуюся соперницу по широкой дуге, когда она молча метнулась ко мне, выхватывая что-то из-под свободной ветровки, наброшенной поверх платья. Тускло блеснуло лезвие ножа, вспоров плащ, позаимствованный у знакомого ролевика гораздо больших габаритов, нежели я, и посему висевший на мне, как на вешалке. Я шарахнулась в сторону, чувствуя, как левый бок обожгло резкой болью. Разбираться, насколько серьезно ранение, времени не было. Как говорил тренер в секции самбо, куда я успела походить всего полгода, пока та не закрылась, первоначально обезвредьте нападавшего, а потом уже подсчитывайте синяки.

Посему пришлось перехватывать правую руку девушки и останавливать левую, занесенную для удара кулаком.

А дальше уже отработанный в секции комплекс ударов, который тренер Николай Алексеевич умудрился вдолбить нам до уровня рефлекса: резкий удар коленом в живот или выше, так, чтобы человек согнулся пополам, и добивание ребром ладони по затылку… Вот только я не думала, что с перепугу ударю так сильно — не смягченно, как в тренировочном спарринге, а от всей души, а руки-то у меня после занятий с мечами сильными стали.

От удара по затылку Чийни мешком повалилась на землю, уткнувшись лицом в толстый ковер опавших листьев, а я так и замерла, глядя на деяние рук своих. Вроде бы не убила — хруста костей слышно не было, значит, все-таки вырубила. На всякий случай я проверила пульс на шее девушки — сесть за непреднамеренное убийство мне не хотелось ни капельки, к тому же из-за нее. Пульс бился сильно и четко — жить будет, только голова поболит, когда очнется.

Задетый бок напомнил о себе резкой стреляющей болью, и я, внутренне дрожа, откинула в сторону полу спасшего мне жизнь плаща. Если бы его на мне не было, то Чийни бы не промахнулась, но широкое полотно хорошо меня скрывало — девушка била почти вслепую, поэтому наверняка только поцарапала.

Я шустро развязала длинный витой шнур, заменявший пояс, и, подняв подол окровавленной рубашки, с облегчением вздохнула — действительно, всего лишь царапина. Довольно глубокая и длинная, но все-таки не серьезная рана. А вот рубашку придется чинить, хорошо, что не выбрасывать, а то жалко собственного труда — две недели вышивала!

С такими мыслями я недолго думая выудила из самодельной наплечной сумки относительно чистый носовой платок и, сложив его пополам, закрыла им царапину, прилепив на краях кусочками пластыря, который таскала с собой на тот случай, если будет мелкая ссадина или натру ноги в игровых полусапожках. И уж точно — не предполагала, что придется его использовать именно так.

Девушка на земле застонала, и я быстро подняла нож, выпавший из ее руки после моего удара. Не хватало еще, чтобы она меня добить захотела. И что с ней теперь делать? На полигон точно выпускать нельзя: очнется, решит, что терять ей больше нечего — и тогда мне может уже так не повезти. Вывод — надо сдать ее в мастерятник, а там пусть уже мастера разбираются, какой умник притащил ее на игру и куда ее девать. Потому что заявление в милицию я на нее точно напишу. А вот маме пока лучше не говорить — так сглазит, что мало не покажется. Вернее, сделает так, что ей воздастся по принципу «око за око», а это даже я считаю несколько жестоким.

А как тут у нас пленяют по игре? Не зря же с собой этот шнур-пояс таскаю, который на самом деле — хорошая веревка! Морские узлы меня научили вязать в кружке макраме, а связывать руки я переняла у брательника, когда мы с ним играли в казаков-разбойников с деревенскими ребятами и приходилось «брать пленных». Поэтому запястья девушки я стянула меньше чем за полминуты, да так лихо, что сама точно не развяжется, и хорошо, если в мастерятнике узел распутают, а не разрежут. Не хотелось бы столь удачного пояска лишиться…

М-да, и что, мне ее теперь волоком полкилометра тащить?

Ну, ростом девушка невысокая, и что с того? Сорок шесть килограммов живого веса для меня — это все-таки многовато. А сейчас она в себя придет, и тогда я ее вообще не дотащу, потому что второй веревки у меня нет, а шнурков на ботинках у нее не было — только застежки.

Спасла ситуацию Ирка, выскочившая из-за деревьев с радостным воплем:

— Я все-таки обнаружила тебя, мятежная эльфийка! Готовься к позорной казни!

— Ир, — устало заявила я, держась за бок, — помоги эту ненормальную до мастерятника допереть, а?

— Так, что она успела сделать? — моментально посерьезнела подруга, подходя ближе. — Вот, оставь тебя в одиночестве на пятнадцать минут — сразу же в проблему влезешь…

— Поцарапала малость. — Я отодвинула полу плаща, демонстрируя небольшое кровавое пятно на рубашке. — Да не дергайся, правда царапина! — заверила я Ирку, которая уже нехорошо посмотрела в сторону медленно приходящей в себя девушки. — Надо будет отдельное спасибо за одолженный плащик владельцу сказать — из-за него промазала. Теперь понимаю, почему в средневековье такие плащи были в моде. Пока сообразишь, где складки, а где цель…

— Не, я ей точно мозги вправлю. Попозже, — «ласково» пообещала подруга, берясь за связанные запястья Чийни и довольно бесцеремонно потащила ее напролом сквозь кусты по кратчайшей дороге к мастерятнику. — Ксель, ты-то хоть не отставай, а то мало ли, вдруг «на дело» она не одна пошла…

Мастерятник встретил нас полным игнорированием — Рейн воодушевленно о чем-то спорил с главмастером игры, а остальной ведущий состав сгрудился рядом, время от времени вставляя деловые и не очень реплики. Не знаю, сколько длился бы этот бардак, но Ирка рывком приподняла Чийни за связанные запястья и гаркнула натренированным на семиклассниках голосом:

— Народ, а ну, слушайте сюда! Кто додумался пропустить на полигон ненормальную с холодным оружием, а?

Ребята заткнулись не сразу, а Рейн обернулся, продолжая фразу:

— А я говорю, что чиповки на оружие… Так. Что случилось?

— А ты у своей подружки спроси! — возмущенно выдала Ирка, отпуская Чийни. — Кто ее привести додумался, а? А ножик у нее отобрать слабо было, если даже невооруженным взглядом ее неадекват заметен? Кстати, колитесь, с кем сейчас походная аптечка гуляет?

— С Моритаром вроде как… — на автомате выдал главмастер. — А зачем?

Более дурацкого вопроса, как мне кажется, задать было попросту невозможно. Посему я просто стащила плащ с плеч и, красноречиво подергав за дырку на рубашке с небольшим пятном крови, пояснила:

— Потому что носовой платок в качестве повязки малость неудобен. А еще хотелось бы продезинфицировать то, что есть! Еще вопросы?

Надо было видеть глаза Рейна, когда я продемонстрировала «боевое ранение». Пахнуло леденящим холодом, от которого у меня по коже мурашки затеяли внеплановый марш, и зрачки его на миг дрогнули, вытягиваясь в вертикальную щель.

А это что такое?

Нет, я прекрасно понимаю, что я не единственная ведьма в Москве, но никогда не думала, что Рейн тоже принадлежит к нашей братии! Почти полгода встречаюсь с человеком — и на тебе, выясняю, что он тоже как-то связан с сумеречным миром. Жаль, что Анастасия так и не научила меня смотреть истинным зрением, иначе я сразу бы поняла, к какой стороне принадлежит человек, о котором, как я думала, я знала почти все. Странно, что я не ощущала в нем себе подобного…

А он уже стоял рядом, бережно прижимая к себе, и сердце его билось часто-часто, как будто он перепугался за меня сильнее, чем старается не показать. Похоже, что в ближайшее время у нас состоится серьезный разговор на тему сверхъестественного…